ей  пришла  путевка,
которую она заказывала еще в прошлом году, так они теперь тоже не знают, что
с ней делать.
   - И сколько лет ваша подруга вам домой не звонила? - неожиданно  спросила
Инка.
   Тетя Зоя молча уставилась на Инку. Затем, что-то подсчитав, ответила:
   - Примерно  лет  шестнадцать.  Еще  после  рождения  Васи  несколько  раз
звонила, а потом перестала.
   - И через шестнадцать лет она вам звонит, и в тот же  день  убивают  вашу
вторую подругу. Вам не кажется, что это подозрительно? - спросила Инка.
   - А почему мне должно это казаться подозрительным? - очень удивилась Зоя.
- Я только жалею, что со всеми хлопотами забыла у нее спросить, чего же  она
хотела. А так - ничего подозрительного. В одном же институте работаем, у нее
могли возникнуть какие-то проблемы.
   - А я давно хотела тебя спросить... - вспомнила я о том, что мучило  меня
с того самого момента, когда мы поняли, что умирающая женщина  -  это  тетка
Вера. - Когда ты сидела возле тетки Веры в садике, она еще была в  сознании?
Она ничего перед смертью не говорила?
   - Она бредила. Мне врач потом все объяснил. Я даже  в  милиции  не  стала
говорить, потому что сначала забыла об  этом,  а  потом  уже  мы  с  майором
поцапались, и у меня тем более не было никакого настроения идти к нему.
   - И что она сказала? - насторожилась Инка. - Только дословно.
   - Вера прошептала: "Она сказала, что встретимся у тебя".
   - У кого "у тебя"? - заволновалась я. - Она тебя узнала?
   - Как она могла меня узнать в таком состоянии? - возмутилась Зоя. - У нее
голова была прострелена, и все лицо в крови. Она ничего  не  видела.  Говорю
же, предсмертный бред.
   - Я думала, что бред бывает только при  высокой  температуре,  -  заявила
Инка. - А ведь в садике было холодно, вы сами говорили.
   У тетки Зои сделалось каменное лицо, какое у  нее  всегда  бывало,  когда
кто-то при ней говорил или делал глупость.
   - Жаль, что она вас по имени не  назвала,  -  продолжала  развивать  свою
мысль Инка. - Тогда все было бы ясно.
   - И еще чтобы убийцу тоже назвала по имени и фамилии  и  дала  бы  полный
перечень его примет, тогда тоже было бы все ясно, - съехидничала тетка.
   - А убийца был с нами на острове, - неожиданно заявила Инка.
   Тетка вздрогнула и выронила свою чашку.
   - Правда, был, - подтвердила я. - Только он, клянется, что не убивал.  Ты
прости, я забыла тебе сразу об этом рассказать, но я уже  привыкла  считать,
что он ни при чем.
   - Теперь я точно вижу, что ты - в бабушкину породу. Все вы безголовые,  -
рассвирепела Зоя. - Надо же такое скрыть! Мы  тут  от  страха  трясемся,  не
знаем, как тебя от убийцы уберечь, а ты с ним все последние  дни  провела  и
даже не потрудилась сообщить об этом. Да к тому же делаешь вид, что  в  этом
нет ничего особенного. Ты матери-то  небось  еще  ничего  не  рассказала?  -
догадалась Зоя.
   - Мы с ней еще не разговаривали, - пояснила я, потупившись.
   - Это какой-то кошмар, - констатировала тетка. - Немедленно звони ей. Она
места себе уже третий день не находит. Почему ты ей не звонишь? Ведь она уже
могла поехать в тот монастырь. И почему она говорила про женский  монастырь?
Ты ведь ей говорила про какой-то, который на границе с Эстонией. Ты что,  ее
обманула? Ты там не была?
   - Была, - сказала я, набирая мамин рабочий номер. - Но не задержалась.  А
она и в самом деле думала туда поехать? Как неудобно получится.
   -  Неудобно  -  не  то  слово,  -  заявила  тетка.  Увы,  наши   опасения
подтвердились: на работе мамы не оказалось;  там  сказали,  что  она  уехала
искать дочь, то  есть  меня.  Надежды,  что  мама  отправится  на  поиски  с
завтрашнего утра,  а  сегодняшний  день  посвятит  сборам,  не  оправдались.
Бабушка сразу же разбила мои робкие надежды.
   - А мама уехала еще с утра к тебе!  -  воскликнула  бабушка,  как  только
поняла, с кем говорит. - Ты ее дождись.
   - Хорошо, - пообещала я бабушке, чтобы зря ее не волновать. - А куда  она
поехала?
   - Говорю же, к тебе, в Эстонию.
   - Я скоро приеду, - сообщила я бабушке, порадовав ее этим;  если  бы  она
знала, насколько скоро, то так бы не радовалась.
   - Мама уехала за мной, - сказала я. - Причем поехала не на остров.
   - И очень хорошо! - утешила меня Инка. - А то бы она  там  столкнулась  с
майором. А так - приятно проведет время и вернется.
   - Ты не знаешь мою маму, - заявила я. - Когда  мама  узнает,  что  нас  в
монастыре нет, она отправится на остров, а когда выяснит, что нас и там нет,
то точно решит, что нас умыкнул какой-нибудь монашествующий орден  и  держит
где-нибудь в мрачных подземельях. Как же,  получить  такое  сокровище,  даже
целых два сокровища. Вот самое безобидное, что она себе вообразит! А немного
подумав, переключится на что-нибудь более приземленное, например, вообразит,
что нас держат в надежде получить выкуп, может,  решит,  что  мы  утонули  в
Ладоге, когда пошли купаться, а монахи скрывают. Или подумает, что мы чем-то
провинились в монастыре и нас отправили искупать свою  вину  куда-нибудь  на
Соловки или в Иерусалим.
   Зоя утвердительно кивала головой, пока я перечисляла все  ужасы,  которые
может вообразить  моя  мамочка.  Когда  касается  меня,  воображение  у  нее
разыгрывается не на шутку. Инка хихикала, на мой взгляд, - очень глупо.
   - А когда она увидит на острове майора и Яна, то наверняка решит, что  он
до меня все-таки добрался и прикончил, а тебя, Инна, тоже прикончил,  просто
за компанию. Хорошо еще, если майор вмешается и удержит ее, а то она бедного
мальчика задушит,  пользуясь  тем,  что  он  к  тому  времени  будет  уже  в
наручниках.
 
*** 
 
   В полном упадке моральных сил я отправилась к бабушке. Очень не  хотелось
тащиться домой, где к тому же никого не было.
   - Бабушка, - прорыдала я, когда она открыла дверь. - Я вернулась!
   - А мама? - спросила бабушка.
   - Она в монастыре, - пояснила за меня Инка,  так  как  моих  сил  хватило
только на то, чтобы доползти до дивана и предаться на нем самобичеванию.
   Терзалась я страшно представляя все те жуткие вещи, которые мама,  должно
быть, уже вообразила себе или вообразит в ближайшее  время.  Я  готова  была
убить себя за то, что не выкроила минутки, чтобы позвонить  маме  сегодня  с
утра или вчера вечером. Черт бы побрал эту зловредную Веркину семейку,  одни
неприятности от них! Инка тем временем взяла инициативу в свои руки и быстро
поладила с бабушкой.
   - Как это ужасно, когда родные не понимают друг  друга,  -  грустила  она
специально для моей бабушки. - Вот как моя мама и я.
   После этого последовала длинная  и  полная  душераздирающих  подробностей
повесть, которая несколько развлекла меня и  очень  увлекла  бабушку  -  она
обожала слушать повести, исполненные в миноре.
   - И наши отношения были так плохи, что хуже и не придумать,  а  теперь  я
понимаю, что во многом была не права, но ничего уже не изменить. И это самое
страшное, что может быть, - закончила Инка и коварно добавила  фразу,  из-за
которой, ручаюсь, и завела всю эту бодягу:
   - По сравнению с этим даже ссоры близких  друзей,  которые  порой  длятся
годами, выглядят пустяком. К тому  же  бывшим  друзьям  легче  помириться  и
забыть обиды, так как они могут сделать это только для вида.
   - Совершенно верно! - вдохновенно воскликнула бабушка. -  Я  тоже  всегда
считала, что худой мир лучше доброй ссоры. И всегда настраивала Зою  на  то,
чтобы она помирилась с Верой. Но она и слышать не хотела.
   - Но она ведь поссорилась не только с Верой,  но  и  еще  с  одной  своей
подругой, кажется, Любой. Я не ошибаюсь, с Любой?
   "У, ехидна! -  подумала  я.  -  Еще  бы  ты  ошибалась.  Только  об  этой
зловредной Любе и мечтала поговорить с моей бедной и ничего не подозревающей
бабулей".
   - Да, была и  Люба,  -  подтвердила  бабушка.  -  Только  Зоя  с  ней  не
ссорилась. Просто, знаете, бывает так, что людям приходит время  расстаться.
Вот и у них получилось так же. Появился Слава, потом родился Вася, и  у  Зои
изменились интересы, а Люба так и осталась в старых девах и к тому же  Славу
не одобряла. Считала, что Зоя должна была найти себе кого-нибудь получше.  Я
ее вполне понимаю. Люба мне всегда нравилась, поэтому я ее  и  пригласила  к
нам в гости, когда она звонила. Мечтала, что все будет  по-прежнему,  придут
Зоины подруги, и за общей беседой забудутся  былые  разногласия.  Поэтому  я
Любу и Веру пригласила, хотя знала, что Зоя рада не будет.  Но  это  же  мой
праздник, в конце концов! - воинственно закончила бабушка  и  посмотрела  на
нас, готовясь отразить наши доводы против; но  мы  и  не  думали  ни  о  чем
подобном.
   - Так это ты пригласила тетку Веру?!  -  воскликнула  я,  но  это  только
называется, что воскликнула,  на  самом  деле  я  заорала  так,  что  люстра
закачалась. - Вот почему она оказалась в садике! А чего же ты молчала?
   - А разве никто не знал? - удивилась бабушка.  -  Она  мне  сказала,  что
слышала, будто мы отмечаем мое рождение, и будет рада меня поздравить лично.
Так сказала, словно ее уже пригласили. Я решила, что  ее  позвала  Таня  или
даже Слава, он тоже знал про размолвку и считал,  что  не  дело,  так  долго
откладывать разговор. Он считал, что  Вера  должна  выплатить  Зое  хотя  бы
половину из того гонорара, который она получила за статью, опубликованную  в
иностранном журнале. Таня тоже так считала. Вот я и  подумала,  что  они  ее
пригласили, удивилась только: почему меня не спросили? Но потом решила,  что
мне, должно быть, говорили, только я со своим склерозом позабыла.
   Я заверила бабушку, что никому и в голову не приходило  приглашать  тетку
Веру и что об этом можно было бы догадаться по тому, когда  мы  нашли  ее  в
садике. Но бабушка сказала, что мы вполне могли  притворяться  -  специально
для милиции; кому же  захочется,  чтобы  тебя  заподозрили  в  том,  что  ты
пригласил гостью, а гостью убили возле самого дома, да еще к тому же  ты  ее
сам и нашел.
   - А мне вы побоялись сказать, зная, что голова у  меня  дырявая,  могу  и
ляпнуть чего не к месту, - закончила бабушка.
   Мне оставалось только мысленно простонать и снова  мысленно  вернуться  к
своей маме, которая, должно быть, уже подъезжала к Пюхтице.
 
*** 
 
   Мама и в самом деле уже стучалась в дверь настоятельницы.
   - Хочу  видеть  свою  дочь,  -  весьма  грозно  довела  она  до  сведения
настоятельницы цель своего визита.
   - Милости просим, а кто вы? И почему вы уверены, что ваша дочь у нас?
   Мамины опасения начали оправдываться.
   - Дочь сказала, что едет сюда. И не одна, а с подругой. Они  приехали  из
Питера, специально чтобы пожить у вас. Так где же им быть еще?
   - А! - вспомнила настоятельница. - Только их у нас нет. Они уехали.
   Мама почувствовала себя так, словно наяву  сбывались  самые  страшные  ее
кошмары. Разумеется, эта особа, корчившая  из  себя  праведницу,  уже  давно
продала обеих девочек каким-нибудь мрачным южанам  или  мафии,  занимающейся
подпольной поставкой  молоденьких  девушек  в  публичные  дома  Турции.  Что
делать? Бежать в милицию? Тут у хитрой бабищи наверняка все  схвачено  и  за
все заплачено, только время потеряешь. Нет, надо вызывать подмогу из Питера.
Пока мама прокручивала в голове план, в который входил захват в  плен  самой
настоятельницы и всего ее ближайшего окружения, настоятельница,  которая  не
догадывалась о своей ужасной участи, доброжелательно продолжала:
   - Они поехали с отцом Серафимом. Не беспокойтесь, они  уже  давно  должны
были добраться до места. Хотите, мы им позвоним?
   Мама нерешительно  кивнула,  не  веря  в  такой  счастливый  исход  дела.
Настоятельница, набрав несколько цифр на своем телефоне, уже через несколько
минут разговаривала с отцом Серафимом. Разговор был весьма приятным для  них
обоих - до тех пор, пока не выяснилось: обе  девочки  остались  в  Коневском
монастыре, а с  ним,  отцом  Серафимом,  ехать  отказались,  чем  очень  его
огорчили.
   - Видите, ваши девочки в надежном  месте,  -  ободряюще  улыбнулась  маме
настоятельница, которую от немедленной расправы спасло только  то,  что  она
предложила позвонить на остров и поговорить с настоятелем.
   Отец Назарий к телефону не подошел, но бабка, которая печатала что-то  на
компьютере у него в келье, сказала, что он и не нужен.
   -  Я  прекрасно  помню  обеих,  -  заявила  бабка,  очень  гордая   своей
осведомленностью. - Они тут живут, а с ними еще один  кудрявый  мальчик,  на
редкость не от мира сего. Руки  у  него  не  из  того  места  растут.  Такой
интеллигентный, но полных лопух. Зовут Леша, вы такого знаете?
   Мама такого отлично знала, и тот факт, что Леша тоже на  острове,  убедил
ее лучше всяких клятв: тетка на другом конце провода не врет  и  ее  дорогая
девочка и в самом деле находится на  острове.  Однако  поехать  и  проверить
лично не помешало бы.
   - Я поеду  на  остров,  -  решительно  заявила  мама.  -  И  вы  меня  не
отговаривайте. Я у вас все равно не останусь.
   У настоятельницы и в мыслях не  было  задерживать  беспокойную  мамашу  у
себя, наоборот,  она  прикидывала,  как  бы  половчей  и  побыстрей  от  нее
избавиться.
   - В таком случае вам очень повезло, -  заявила  она.  -  У  нас  как  раз
сегодня группа из Приозерска, они вас доставят почти до места. Там вам  надо
будет только с божьей помощью  найти  катер,  на  котором  вы  поплывете  на
остров.
   В  итоге  во  Владимирскую  бухту  мама  попала  одновременно  с  майором
Жирковым,  который  вознамерился  лично  руководить   задержанием   опасного
преступника, скрывающегося, по сведениям майора, на острове. Подъехали они к
бухте с разных сторон и друг о друге не подозревая. Майор предвкушал сладкий
миг  триумфа,  а  мама  тоже  предвкушала.  Тем  неприятней  им  обоим  было
столкнуться нос к носу возле утлой  яхточки,  хозяину  которой  было  ровным
счетом плевать, куда плыть, лишь бы платили. Мама собиралась арендовать яхту
для своих нужд, но милицейский катер, стоявший на приколе рядом с  яхточкой,
выглядел значительно солидней. Разумеется, мама передумала плыть под парусом
и отправилась вместе с майором. Правда, тот пытался  протестовать,  но  мама
живо напомнила ему, что из-за его неверия  ее  дочка  вынуждена  ютиться  по
монастырям, спасая свою жизнь, на которую родной милиции наплевать. Так  как
говорила она об этом очень громко, то майор решил, что лучше уж взять  ее  с
собой, чем объясняться потом всю жизнь с коллегами, которые и  так  смотрели
на него неодобрительно.
   - Только я вас умоляю, не устраивайте сцен, - сказал майор,  когда  катер
уже отплыл на солидное расстояние от берега. - Мне предстоит  задержание,  и
если вы хотите при этом  присутствовать,  то  сделайте  милость,  но  только
молча. Не хватало еще стрельбы.
   - Мне дела нет до ваших бандитов, - заявила мама. - Я еду к дочери.
   Майор почувствовал себя совсем скверно. Если и  вторая  дочка  этой  бабы
обладает такой же способностью портить жизнь окружающим, то он пропал.
   - А сколько у вас всего дочерей? - спросил он осторожно,  спросил,  чтобы
иметь представление о своем ближайшем будущем.
   - Одна... - удивилась мама. - Вы же ее знаете.
   Майор задумался... Почему эта женщина  скрывает,  что  у  нее  целых  две
дочери, да еще к тому же близняшки? Так и не найдя ответа на этот вопрос, он
спросил:
   - Так вы не знаете, что ваша дочь уже в Питере? Она уже  вернулась.  И  с
ней еще одна юная и весьма наглая особа, а также  кудрявый  недотепа  -  сын
вашей убитой знакомой. А мы едем  задерживать  того  парня,  который  в  нее
стрелял. Он тоже жил на острове, только ваша дочь почему-то это отрицает. То
есть отрицает не то, что он на острове жил, а то, что стрелял в нее.  Вы  уж
на нее повлияйте, а то он, чего доброго, еще кого-нибудь прикончит, пока она
играет в благородство. Вы уж проконтролируйте, а то с детьми вечно так.
   Подавленная  свалившейся  на  нее  информацией,  мама  пообещала   майору
повлиять и проконтролировать. Она и пообещала бы все на  свете,  так  как  в
этот момент могла думать только об одном: ее дорогая доченька провела  более
недели в полной изоляции  от  общества,  в  обществе  типа,  который  трижды
покушался на ее жизнь. Маму немного утешали лишь слова майора о том, что  ее
дочка каким-то образом доехала до города и теперь в безопасности,  поскольку
убийца находится на острове,  где  его  скоро  арестует  этот  прекрасный  и
великодушный человек, каким теперь казался маме майор.
 
*** 
 
   Пока мама по воле судьбы участвовала в задержании убийцы,  все  остальные
участники этой истории сидели в городе и страдали по самым разным  причинам.
Светлана мучилась из-за брата, а также из-за того,  что  Леша  ей  до  конца
жизни не простит того, что она оказалась  невольной  виновницей  смерти  его
матери. Леша переживал из-за терзаний своей  невесты  и  папиного  пьянства.
Бабушка с Зоей беспокоились за маму, а Лешкин папа страдал от того, что  был
недостаточно хорошим мужем своей жене, а теперь  уже  ничего  не  исправить.
Вася же со Славой, а также мой папа терзались по более прозаической причине:
бедняги поняли, что кормить их обедами никто не  собирается,  потому  что  у
женщин пропал аппетит  и  вообще  руки  опустились.  Одна  лишь  тетка  Вера
спокойненько лежала себе на кладбище и ни о чем не беспокоилась.
   - Так больше продолжаться не может, - почти проплакал в  трубку  Леша  на
следующий день. - Я с ними долго не выдержу.  Светка  ходит  мрачная  словно
призрак, а я никак не могу понять, должен я ее винить в том, что ее брат  из
самых лучших побуждений застрелил мою маму, или нет.
   - Леша, еще ничего не ясно, - сказала я.  -  Я  бы  на  твоем  месте  так
поспешно не судила.
   - Вот! - обрадовался он. - Ты  всегда  на  меня  благотворно  влияешь.  Я
просто чувствую, как успокаиваюсь. А с этой парочкой я просто с  ума  сойду.
Папа лежит пластом, а Света стирку затеяла.  Говорит,  что  ее  успокаивает.
Можно я к вам приеду?
   Так как у бабушки помимо нас с Инкой по случаю субботы  были  Зоя,  Вася,
Слава и вот-вот должен был подъехать мой папа, которому  стало  скучно  дома
одному, то я не видела большого вреда в том, если приедет еще и Леша.
   - Валяй, - согласилась я и пошла докладывать тетке, что  к  обеду  у  нас
будет еще один гость.
   - Все равно в доме шаром покати,  -  заметила  тетка,  глядя  на  себя  в
зеркало. - Придется идти в магазин. Возьму с собой Славу в качестве  тяжелой
артиллерии, и пойдем. Обедайте тут без нас.
   Леша появился не к обеду, а буквально через четверть часа, но приехал  не
один, а со Светланой. Впрочем, все было  настолько  скверно,  что  я  только
рукой махнула. Леша снова выглядел, мягко говоря,  взволнованным.  Волосы  у
него так со вчерашнего дня и не улеглись, глаза на место не встали, и вообще
полежать бы ему немного в тихой больничной атмосфере.
   - Кто из вас засунул мне эту записку? - спросил Леша  прямо  с  порога  и
полез в карман своей куртки. - Черт, где же она?
   Стоя в дверях, он принялся  выгружать  из  своих  карманов  разнообразные
бумажки и квитанции, наверняка просроченные.
   - Может быть, вы пройдете, - предложила бабушка. - Раз уж приехали.
   Особого радушия в ее голосе не слышалось: бабушка предчувствовала, что от
Леши, а особенно от таинственных записок в его карманах, добра ждать нечего.
   - Вот она! - обрадовался он, когда  Светлана  достала  записку  из  своей
сумки и отдала ее нам. - Хорошо, что Светочка догадалась спрятать ее к себе,
а то бы я ее снова потерял.
   - А когда ты ее уже терял? - удивилась Инка. - Ты же говоришь, что только
что ее нашел.
   - Да, - согласился Леша. - Но я ее должен был прочесть еще вчера вечером,
потому что сегодня из дома еще не выходил. Как Света ее нашла, так мы  сразу
к вам. Что это значит, а?
   Мы все как-то сразу и без лишних расспросов догадались: он имеет  в  виду
содержание записки, а не свой внезапный визит к нам. Записк