но,  растят
сына-недотепу, но ни о каком разводе у них и речи нет. Я все это сестрице  и
выложила, а она вместо того, чтобы согласиться с моими доводами  и  оставить
несчастного мужика в покое, стала еще активнее его домогаться. Нехорошо  так
говорить, но она совсем спятила.
   Майор был  того  же  мнения.  Ему  хватило  нескольких  минут  общения  с
доставленной из деревни Надеждой Семеновной,  чтобы  предположить,  что  она
нуждается в усиленной медицинской помощи,  желательно  -  за  металлическими
решетками. Начать с того, что она во  всем  обвинила  Лешку,  намекнув,  что
орудие убийства и одежда, в которой он его совершил, спрятаны у  него  дома.
Майор вежливо указал ей на тот факт, что оружие и одежда и в самом деле были
спрятаны, только не у Лешки, а у нее дома.  Она  же,  не  переводя  дыхания,
обвинила во всем свою сестру и  даже  уверяла,  что  именно  по  ее  просьбе
приобрела целых два пистолета Макарова, оба с  глушителями.  Один  почему-то
остался у нее, а второй неизвестным образом оказался у Яна, который  им  так
толком и не воспользовался. На вопрос, чем  же  могла  руководствоваться  ее
сестра, когда стреляла в свою старую подругу, Надежда ответила,  что  сестра
хотела помочь и избавить ее от соперницы. О  том,  что  майор  потрудится  и
проверит ее алиби, она не думала и очень обиделась на него, когда он  ей  об
этом сообщил.
   - Почему вы мне не верите? - истерично вопила Надежда. - Тот тип врет, он
у меня весь вечер провел. Почему вы верите ему, а не мне?
   - Дело в том, что того человека не было в городе в это время, он ездил  с
любовницей к морю. А чтобы добраться до того  моря,  ему  пришлось  пересечь
границу, что и было зафиксировано соответствующими службами.
   Надежда Семеновна выразилась в том смысле, что это  чушь,  которую  майор
выдумал специально для того, чтобы ее подловить, а человек тот  находился  в
городе.
   - Это вы так считали, потому что он всем рассказал, что заболел  какой-то
кожной дрянью, которая не опасна, но не  очень-то  привлекательно  выглядит.
Ему приходилось скрывать свою связь по причинам личного  характера,  поэтому
он всем и врал, чтобы его не беспокоили, - пояснил майор. -  Можете  мне  не
верить, но имеются документы, а они врать не станут.
   Ознакомившись с документами, Надежда Семеновна  несколько  изменила  свои
показания, заявила, что сестра договорилась пойти в гости, где  должна  была
появиться и Вера, и предложила ей,  Надежде  Семеновне,  пойти  вместо  нее,
чтобы посмотреть, что из себя представляет соперница.
   Надежда Семеновна согласилась, а сама проболталась по городу и ни в какие
гости не пошла.
   - Я же  отлично  понимала,  что  не  смогу  разыграть  из  себя  человека
незаинтересованного. Та женщина, если увидит меня, мигом смекнет,  что  дело
не чисто. И потом: не хотела я с ней встречаться. А когда узнала, что в  тот
вечер она был убита, то сразу же заподозрила свою  сестру,  которая  думала,
что у меня есть алиби, и поэтому та спокойно  действовала.  Пришлось  срочно
выдумывать себе другое алиби, чтобы не подводить сестру.
   Майор  все  это  выслушал  и  продемонстрировал  Надежде   Семеновне   ее
собственный дневник, котором она шаг за шагом описывала свои приготовления к
убийству и ни словом не обмолвилась о том, что ее к этому кто-то вынуждал.
   - Это не мой дневник, - заявила Надежд Семеновна.
   Но тут уж терпение майора лопнуло.
   - Экспертам видней, - сказал он подследственной. - А по их мнению, записи
в дневнике сделаны одним почерком, и принадлежит он вам.
   Но дама продолжала уверять, что ни в чем не виновата. Тогда  майор  решил
побеседовать со второй сестрой и показал ей протокол допроса. Сделал он  это
в надежде на то, что праведное негодование, а  также  забота  о  собственной
шкуре заглушат  родственные  чувства  и  она  расколется  Так  и  случилось.
Женщина, ознакомившись с показаниями своей сестрицы, схватилась за сердце, а
потом начала шарить в сумочке в поисках валидола.  Положив  под  язык  сразу
десяток валидолин, она немного пришла в себя и  смогла  говорить.  Майор  не
сомневался: поддайся он жалости и вызови ее на следующий день - так  она  за
ночь придумает для своей сестры десяток смягчающих обстоятельств.  А  сейчас
гнев заставил ее разоткровенничаться.
   У этой женщины  имелся  свой  взгляд  на  произошедшее,  и  он  несколько
отличался от показаний ее сестры.
   - Я в своей жизни стреляла всего два раза, и то в ранней юности, в  тире.
А настоящего оружия отродясь не видала и даже не знаю, как его  заряжать,  -
говорила она, тяжело дыша. - И как Надежда  могла  говорить  обо  мне  такие
ужасные вещи, если сама вынудила меня напроситься в гости к Зое, вернее,  на
день рождения ее мамы, и вынудила пригласить туда же Верку. Она еще сама  ей
позвонила и сказала, что я иду к Зое, а Зоя зовет ее, Верку,  прийти  вместе
со мной. Это чтобы у меня уже не было выхода. Пришлось идти. Но мне  даже  в
голову не мог прийти тот ужас, который она задумала. Поняла же я,  что  дело
плохо, только после того, как на подходе к Зоиному дому я увидела тщедушного
мужичка, который зашел в садик. Так как идти через  садик  было  значительно
ближе, я и пошла. А мужичок этот замер на месте, вытянул руку - и  сразу  же
раздались два хлопка, и так мне в эту минуту стало тяжело, что  даже  сердце
болело. У меня такое  ощущение  уже  бывало,  и  это  всегда  означало,  что
случилась беда. Только  я  никак  не  ожидала,  что  наткнусь  в  садике  на
собственную сестру - она переоделась мужчиной и  размахивала  пистолетом.  И
ладно бы только размахивала, так она же  еще  и  палила  из  него.  А  после
выстрелов помчалась так, словно за ней черти  гнались,  и  при  этом  ничего
вокруг себя не видела. Я ее даже сразу и не узнала, она меня - подавно. Я ей
просто на перехват должна была кидаться, чтобы она меня увидела. После этого
она разрыдалась и принялась умолять не  выдавать  ее.  Твердила,  что,  мол,
просто хотела напугать Верку, а что из этого вышло - не знает. Сказала,  что
там бегал еще какой-то парень, тоже с пистолетом, вот он Верку и убил. Я  ей
не поверила и побежала проверить, что же случилось на самом деле. Верка была
еще жива и даже меня узнала, но сказать ничего не сказала, потому что тут же
снова потеряла сознание, а я в это время услышала чьи-то  шаги  и  поспешила
спрятаться в кустах. Сама не знаю почему. И  увидела  я  из  кустов  Зоиного
мальчика, я даже сначала подумала, что это про него моя сестрица и твердила.
Но он чуть не наступил на Верку и сра зу же побежал к Зоиному дому,  бормоча
при этом: "Милицию или сначала "Скорую"?" Тогда я поняла, убийца не он и что
для Верки он сделает все, что нужно. Поэтому помчалась за своей сестрой. Она
меня ждать не стала. Пока я осматривала Верку, она исчезла.  И  тут  у  меня
сердце прихватило, и я остановилась, не зная, что делать дальше.
   - А на остров зачем поехали? - спросил Майор.
   - Как зачем? - удивилась Любовь Семеновна. - Я должна была проследить  за
Вериным мальчиком. С моей сестрицей явно творилось что-то неладное. Вдруг бы
она и мальчика пристрелила.
   - Так вы его поехали охранять? - догадался майор. - Очень  благородно.  А
что, ваша сестра собиралась сама на остров?
   - Собиралась, - призналась Любовь Семеновна. - Это уж  моя  вина,  потому
что я была на поминках и слышала, как Лешка говорил  своему  отцу,  куда  он
поедет. А я случайно проговорилась Надежде, и она тут же решила, что  поедет
следом за ним. Она об этом не сказала, но я все поняла и так, особенно после
того, как она начала собираться якобы на дачу, но  не  взяла  с  собой  даже
пленку для парника. Тогда-то я и поняла, что дело плохо.
   - Как же вам удалось ее  отговорить?  -  поинтересовался  майор,  который
после недолгой беседы с Надеждой Семеновной заключил, что убедить  последнюю
в чем-либо - дело почти невозможное.
   - Шантажом, - откровенно заявила его собеседница. -  Я  ей  сказала,  что
если она не оставит Лешку в покое, то я пойду в милицию и все там  расскажу.
И признаюсь вам, мне стало не по себе, как она на меня посмотрела. Жутко мне
стало. Смешно сказать, собственной сестры испугалась. Но я,  честно  говоря,
не столько за  Лешкой  смотреть  поехала,  сколько  себя  саму  от  сестрицы
подальше спрятать. На острове-то она нас достать не могла. А тут  пускай  бы
делала, что хотела, авось одумалась бы после  того,  как  Сашка  на  ней  не
женился. Может быть, она и его прикончила бы, но я полагала, что вряд ли это
произойдет так скоро.
   - То, что записка ваша, это я уже понял, - сказал майор. - Но  почему  вы
обманули Лешу, сказав, что его мать  убил  Ян?  Да  еще  приплели  сюда  его
сестру, когда на самом деле вы ничего не видели...
   - Да как вам сказать... - замялась Любовь  Семеновна,  пряча  глаза,  что
совсем не понравилось майору; но выяснилось, что делает  она  это  не  из-за
угрызений совести, а из-за того, что стыдилась своей доверчивости. - Дело  в
том, - продолжала Любовь Семеновна, - что сестра показала мне дом и сказала:
тут живет сестра убийцы и она,  так  сказать,  по  совместительству  невеста
нашего Леши. Я ей, конечно, не поверила и специально на  поминках  выяснила,
есть ли у Леши девушка. Он сказал, что  есть.  Тогда  я  спросила,  где  она
живет, и он мне сказал. Девушку мне сестра описала во всех  подробностях,  и
ее описание в точности совпало с описанием самого Лешки. В общем,  я  сестре
почти поверила. А когда с острова забрали того хорошенького мальчика  и  еще
сказали, что его подозревают в убийстве, потому что  сестра  его  -  невеста
Леши, я всерьез перепугалась. Вряд ли, подумала я, у  Леши  может  оказаться
сразу две невесты. При такой матери - чудо, что у него и одна-то нашлась.  А
значит, та невеста и есть сообщница, про которую мне твердила моя  сестрица.
Я от страха за Лешку даже позабыла, какой вруньей сестра стала  в  последнее
время, зато почему-то вспомнила, какой славной девочкой она была. Славной и,
главное, честной. Поэтому, как только смогла, я сразу же помчалась к  Лешке,
чтобы предупредить его, чтобы он не особенно доверял своей девушке.  Но  так
как признаться ему в том, что моя сестра была там же и тоже стреляла  в  его
мать, у меня язык не повернулся, то я наплела  ему,  будто  бы  сама  видела
парня, который стрелял в Веру,  и  подслушала  его  разговор  со  Светланой.
Описание убийцы я узнала от Зои, а та, в свою очередь - от своей племянницы,
которая, как я понимаю, и видела того мальчика с пистолетом.
   - А вы хоть отдаленно представляете себе, что мог почувствовать  человек,
которому говорят, что его невеста чуть ли не собственноручно прикончила  его
мать? - полюбопытствовал майор.
   - Вполне, - не задумываясь,  ответила  Любовь  Семеновна.  -  Сначала  он
расстроится, потом порвет со своей подругой, а потом  еще  будет  благодарен
тому, кто раскрыл ему глаза.
   - И насколько он  может  расстроиться?  -  настаивал  майор.  -  Мог  он,
по-вашему, попытаться покончить с собой из-за того, что узнал?
   - С какой стати? - совершенно искренне изумилась Любовь Семеновна, и  для
майора стало очевидно: старой деве ни разу в жизни  не  случалось  влюбиться
настолько, чтобы подумывать о суициде,  поэтому  такая  мысль  в  голову  ей
просто не приходила. - Я же оставила ему успокоительное, -  добавила  Любовь
Семеновна с торжеством. - Очень сильное средство, мне знакомая дала.  Оно  у
нее оставалось после какой-то семейной драмы. Она его пила и прекрасно  себя
чувствовала. Про мысли о самоубийстве она не упоминала. Напротив,  говорила,
что в те моменты, когда не спала, ей было даже весело от того, что она могла
так глупо попасться на удочку недостойного человека. Поэтому я подумала, что
для Леши это самое то.
 
*** 
 
   Обо всем этом мы узнали на следующий день, причем не от самого майора,  а
от Яна, которого выпустили  сразу  же  после  того,  как  Надежда  Семеновна
перестала отпираться от своего дневника и переодевания в мужскую  одежду,  в
которой разгуливала в вечер убийства. После этого  она  признала,  что  и  в
самом деле стреляла в Верку. Впрочем,  тот  факт,  что  она  в  нее  попала,
Надежда по-прежнему отрицала и сваливала все  на  Яна.  Но,  к  счастью  для
последнего,  пули,  извлеченные  из  двери  бабушкиной  квартиры,  ничем  не
отличались от пуль, найденных в теле тети Веры, а значит, были  выпущены  из
одного пистолета. И к тому же сотрудники детской  комнаты  милиции  проявили
редкую бдительность и не поленились выслушать рассказ  какой-то  возмущенной
мамаши о том, что  дружок  ее  сыночка  нашел  в  детском  садике  пистолет,
подозрительно похожий на настоящий. И так ребенку этот пистолет пришелся  по
вкусу, что он ни за что не хотел отдавать свою  игрушку.  Даже  поиграть  не
давал другим детям. Этот момент больше всего возмущал  мамашу,  она,  должно
быть, устала слушать жалобы своего сынка и решила обратиться в милицию.
   Майор послал своих людей к маленькому жадине, и тому под давлением грубой
силы пришлось  расстаться  с  пистолетом  Макарова,  который  в  свое  время
принадлежал Яну и который он выкинул, когда в панике сматывался из садика.
   В пистолете не было ни  одного  заряда,  а  где  их  достать  -  нашедший
пистолет мальчишка не знал. Только это и спасло  майора  от  серии  кровавых
преступлений у него на участке. После  экспертизы  оказалось,  что  пистолет
вовсе не тот, из которого застрелили Веру, и потому  к  делу  его  приобщить
нельзя. Зато дома у  Надежды  Семеновны  обнаружился  маленький  тайничок  в
проеме между чуланом и коридором. Там и хранилась  среди  прочего  железного
хлама  небольшая  металлическая  коробка  из-под  конфет,  в  которой  лежал
тщательно смазанный искомый пистолет.
   - Представляете, до чего гнусная баба! - возмущался Ян,  рассказывая  нам
свою историю. - Она даже не поленилась проследить за Светкой. Зачем ей  было
это нужно, непонятно. Но во время слежки она увидела рядом со Светкой  меня.
А потом под видом агента Госстраха втерлась  в  доверие  к  нашим  полоумным
соседкам,  которые  ей  и  выболтали  все  про  меня.  Ее  узнали   по   той
фотокарточке, которую соседкам  показали  сотрудники  милиции.  Оказывается,
соседки про меня  очень  много  чего  знали  и  даже  сообщили  ей  о  своих
подозрениях: мол, я сбился с пути из-за отсутствия в моем воспитании твердой
мужской руки.
   - А почему именно Госстраха? - совсем не к месту спросила Инка.
   - Соседки у меня старенькие, не признают никаких новшеств. А Госстрах был
всегда, они к нему привыкли и доверяют, - пояснил Ян. - Но главное  не  это!
Она и телефон мой у них выведала! Представляете, как ловко меня  подставила!
Она ведь  вовсе  не  добивалась  того,  чтобы  ее  заказ  был  выполнен.  Ей
требовалось только, чтобы я оказался на  месте  преступления;  а  потом  уже
можно было подтасовать улики - так, чтобы обвинить во всем меня. Она не учла
лишь того, что ее сестра договорится с Верой встретиться перед тем, как идти
в гости, а потому окажется возле Зоиного дома в то же время, что и  она.  Не
учла и того, что меня на месте не окажется.
   - А почему именно возле Зоиного дома? -  заинтересовалась  я.  -  Хотела,
чтобы и у Зои были неприятности?
   - Точно, - кивнул Ян. - Только, кроме этого, она еще и бабушку вашу потом
собиралась прикончить, потому что та знала, что звонила ей вовсе не Люба,  а
Любина сестра.
   - Это она ошиблась, - хихикнула Инка. - Дашкина бабушка ни о чем таком не
думала. Она была совершенно уверена, что звонила Любовь Семеновна.
   - Ну, а сестра ее об этом не знала, - возразил Ян. -  Она  переоделась  в
мужской костюм, который у нее лежал с незапамятных времен, и  проследила  за
Верой от ее дома до Зоиного. А когда та зашла в  садик,  то  предполагалось,
что я начну стрелять и во время моей  стрельбы  Надежда  тоже  сделает  свой
выстрел. Она-то стреляла гораздо лучше, и ей  ничего  не  стоило  прикончить
Лешкину маму, а потом и меня. Мне предстояло лежать  рядом  с  Верой.  Потом
милиция, естественно,  должна  была  заподозрить  Светку,  начать  копать  и
обнаружить ее связь  со  мной.  А  для  Леши  у  убийцы  тоже  было  кое-что
припасено. После того как арестовали бы Светлану у него на квартире, милиция
нашла бы одежду со следами пороха, письмо, в  котором  его  предупреждают  о
том, что его матери грозит беда, и второй пистолет, который побывал у  меня.
После того как я сделал из него несколько выстрелов и ни в  кого  не  попал,
она бы убила меня, мне бы вложила тот пистолет,  из  которого  убила  Лешину
маму, а из моего сделала бы по мне  еще  несколько  выстрелов  и  забрала  с
собой, чтобы подложить его Лешке.
   - А алиби? - спросил Лешка. - Ведь я мог оказаться в большой компании,  и
все бы подтвердили. Или сидел бы дома и болтал по телефону с кем-нибудь, кто
тоже смог бы подтвердить, что я находился дома.
   - А ты не помнишь, что я вам  рассказывал  про  то,  как  меня  заставили
взяться за мокрое дело? - с грустным видом спросил Ян. - Она  ведь  твердила
мне, что в ее силах сделать так, чтобы Светка вылетела из института. У нее и
в самом  деле  могло  бы  получиться  ей  навредить,  потому  что  один  ваш
преподаватель чем-то ей обязан и сделал бы ради нее и не такую  подлость.  А
уж задать вам на вечер такое задание, чтобы ни ты, ни Светка головы оторвать
от учебников не смогли бы, тот преподаватель мог без проблем.
   - Точно! Придрался бы к нашим курсовым и велел их переделать, -  вспомнил
Леша. - И телефон еще к тому же не работал. Я это обнаружил,  когда  к  ночи
разобрался со своей курсовой и решил похвастаться Светке. А пока трудился, я
еще радовался, что меня никто не отрывает от  работы.  И  папа  появился  от
знакомых только в первом часу.
   - Ему-то алиби она обеспечить не забыла, - заверил Лешку Ян. - Ведь  если
бы подозрение пало на твоего  папу,  то  все,  ради  чего  она  затеяла  эту
интригу, рассыпалось бы, как карточный домик. Она и тянула так долго,  чтобы
дождаться такого дня, когда твоего папы дома точно  не  окажется.  А  в  тот
вечер у него была встреча, от которой  он  никак  не  мог  отвертеться.  Они
каждый год в этот день встречались всей своей институтской  группой,  и  это
стало у них крепкой традицией. Приходили  все  и  ни  за  что  на  свете  не
пропустили бы этот день.
   - А на следующий день папа всегда отправлялся в командировку, -  вспомнил
Лешка. - То есть теперь-то я понимаю, что никуда он не ездил, а просто лежал
в своей клинике и, не торопясь, выходил из запоя. И убийца прекрасно об этом
знала. Ведь она работала там, и не первый год.
   - Значит, если бы я смоталась к Лешке, то план убийцы мог и не сработать?
- спросила у брата Светлана.
   - Ничего подобного. Ты просто подставила бы себя, ведь твое алиби смог бы
в таком случае подтвердить только Лешка, а кто ему поверит? - усмехнулся Ян.
   - Но могли же меня видеть соседи. Или в транспорте я  бы  встретилась  со
знакомыми, которые потом про это вспомнили, - не сдавалась Светлана и  вдруг
воскликнула:. - Так меня никуда из дома и не отпустили бы! Папе в  тот  день
позвонили и предупредили: от того,  как  я  сдам  эту  работу,  зависит  моя
стажировка за границей. Он из меня всю душу вынул, требуя, чтобы я  написала
ее на "отлично". Я и расстаралась. Хотя в деканате потом мне ничего внятного
по этому поводу сказать не смогли. У них никакой стажировки ни для  кого  на
курсе не предусмотрено.
   - Видишь,  она  и  то,  что  ты  будешь  сидеть  дома,  как  приклеенная,
предвидела, - сказал Ян. Только с сестрой у нее промашка вышла. Хоть она и в
мужскую одежду нарядилась. Специально для того,  чтобы  знакомые,  если  она
случайно с ними встретится, ее не узнали. Но сестра  ее  все  равно  узнала.
Меня в садике уже не оказалось, вот и не удался ей план целиком. Но  она  не
сдавалась, у нее еще оставалась возможность подкинуть свой пистолет Лешке  и
указать на него.
   - Так почему же она это не сделала