лександр  Петрович  собирался
неправильными методами. И Денис в этом был с ним полностью  согласен.  Здесь
происходило   какое-то   раздвоение,   и   следовало   либо   отрицать   все
неправильности скопом, либо раздвоиться самому.

   * * *

   В 96-м киоскер Катенька вышла замуж за военного,  уволилась  и  уехала  в
Иркутск.  Теперь  в  киоске  сидит  Анна   Валериановна,   бывшая   школьная
учительница, вместо лица  у  нее  наспех  очищенная  картофелина.  Она  тоже
надевает резиновый напальчник, чтобы удобнее было брать газеты, - только  на
это майору Агееву плевать с высокой башни.
   Рядом открылось еще одно кафе, там густое прохладное пиво двух сортов  из
заводских   тридцатилитровых   бочонков   и   вкусные   горячие   комплексы.
Сравнительно недорого. Там молодые смешливые официантки, Таня и Раиса, у них
клетчатые передники и спортивные  загорелые  ноги.  Когда  девушки  надевают
каблуки, на бедрах и икрах обрисовываются крепкие мышцы.
   Только майор Агеев все равно ходит в пельменную, в  ту  же  самую.  Серые
магазинные пельмени здесь уже, правда, не  готовят,  какая-то  фирма  каждый
день завозит свежие пельмени из свинины. Очень вкусные и сочные, без  всякой
заморозки, таких можно и шестнадцать штук, и восемнадцать, и двадцать  шесть
съесть. Дерут за них - будь здоров.  Но  для  майора  Агеева  это  давно  не
проблема.
   Раздатчица Вика несколько раздобрела, у нее наметился второй  подбородок,
да и клапаны конвертов увеличились со второго номера на третий. Загар к Вике
почему-то никак не пристает (а как  же  папа-турок,  спрашивается?),  так  и
ходит бледная, с голубыми жилками под коленями.
   - Вам со сметаной, Валентин Петрович?
   На  людях  она  держится  подчеркнуто  официально  и  называет   его   по
имени-отчеству.  А  на  конспиративной  квартире  старается  вовсю,  как  по
агентурной линии, так и по постельной.
   - Да, конечно. И кинзу покроши в салат, будь добра.
   - Хорошо, Валентин Петрович.
   Сам Агеев нисколько не постарел за эти годы. Ему  даже  кажется,  что  он
помолодел и стал лучше выглядеть. Может, потому, что дела  пошли  на  лад...
Борьба  с  наркотиками  и  организованной  преступностью   оказалась   более
перспективным делом,  чем  политический  сыск.  Во-первых,  полезность  этой
деятельности очевидна для всех,  это  не  то  что  преследование  окруженных
ореолом мучеников-диссидентов. Во-вторых, этим в  первую  голову  занимается
милиция,  все  неудачи  можно  повесить  на  них.  Зато  успехи  имеют  явно
выраженные формы. И вот результат - стал  старшим  опером,  получил  майора,
сейчас и вовсе посадили на перспективную линию. Пока  что  грех  жаловаться.
Контора снова набирает форму, ширится в кости, обрастает мышечной  массой...
Поговаривают, что скоро из режима наблюдения и фиксации дадут приказ перейти
к активным действиям.
   - Когда мне квартиру дадут, Валентин Петрович? -  зашептала  Вика,  ставя
салат на стол.
   - Что?
   - Я уже оборзела по углам скитаться. Вчера опять с хозяйкой поругалась...
   - С ума сошла?! - прошипел майор. - В другом месте поговорим!
   - Свеженькое, все  свеженькое,  не  сомневайтесь,  -  затараторила  Вика,
виновато оглядываясь по сторонам.
   После  обеда  Агеев  отправился  на  конспиративную  квартиру.   Привычно
проверившись пару раз, он нырнул в пахнущий мочой подъезд.
   Холмс пришел вовремя, минута в минуту. Агеев поймал себя на мысли, что не
знает, как с ним держаться. Это не какой-то там Кирпич, он  же  Пидораст,  -
это  полноценный  сотрудник  Конторы,  лейтенант.   Каждое   его   сообщение
копируется и передается в Центр, в любой  момент  с  ним  может  встретиться
кто-то из большого начальства - то ли тиходонского, то ли  московского...  И
если выяснится, что Агеев что-то не так зафиксировал, или не все понял,  или
чему-то не придал значения - выводы могут последовать самые серьезные.
   - Здравствуйте. Я вас помню, вы приходили к нам на почту.
   Если Холмс таким образом хотел наладить  личностный  контакт,  то  выбрал
неудачную фразу, ибо она напомнила Агееву его публичное фиаско.
   -  Здравствуйте,  -  вяло  ответил  он.  -   Присаживайтесь.   Вы   очень
пунктуальны.
   - Такой биоритм, Валентин Петрович. - Денис уселся напротив, закинув ногу
за ногу.
   Вид у него помятый, вокруг глаз красные ободки. Такие глаза Агеев видел у
детей, которые целыми днями сражаются на компьютере  в  "Мортл  Комбат".  Во
что, интересно, сражается там у себя Петровский?
   - Очень много работы, даже не ожидал, - сказал Денис.  -  Все  это  время
просто вздохнуть некогда...
   - Да, я понимаю, - кивнул майор. Он привычно черкал ручкой в блокноте.
   - Расследование в  изоляторе  мне  предложил  прекратить  сам  Степанцов.
Правда, не лично, а через Курбатова. Я продумал  -  не  может  ли  это  быть
инициатива самого Курбатова. Но о том, что  ракетница  принадлежала  убитому
водителю, я докладывал только прокурору. Курбатов об этом  ничего  не  знал.
Поэтому скорей всего утечка произошла  через  Степанцова,  и  в  прекращении
расследования он тоже  заинтересован.  Значит,  утечка  была  не  случайной.
Логично?
   Агеев перевернул листок и  задвигал  ручкой  еще  быстрее.  Холмс  сделал
стопроцентно правильный вывод. Не зря Мамонтов его  хвалил.  Да  Мамонтов  и
выдвинулся благодаря Холмсу. Теперь и карьера Агеева во многом  зависела  от
этого молодого человека. Но тут важно не перехвалить.
   - В общем, да. Логично, - согласился майор. - Попробуем его подработать.
   - А как?
   Холмс думал, что Агеев стенографирует его  сообщение,  но  не  понимал  -
почему на столь неудобных листках.
   Как! В этом вся загвоздка.  В  те  годы  гадюку  в  прокурорском  мундире
посадили бы в подвал, выбили зубы, отбили почки, и он рассказал бы обо  всех
своих гнусных делишках и обо всех соучастниках. Но это признано незаконным и
антигуманным. Поэтому дело ограничится прослушкой телефона, недолгим НН1  да
передачей накопленного дерьма в Москву. И все. Никаких  последствий,  кроме,
конечно, вони. И это считается вполне законным и гуманным.  Впрочем,  может,
по линии "Чистых рук" дело получит необычное продолжение?
   -  Оперативными  методами,  -  туманно  пояснил  Агеев.  -   Если   будет
возможность, проверь его корзину  для  бумаг.  Особое  внимание  -  обрывкам
всевозможных записей. Вытряхни их, попытайся склеить, не получится - передай
мне. Просмотри записи в настольном  календаре.  Вдруг  там  окажется  что-то
интересное. Обрати внимание, кто к нему ходит. Чем он  интересуется.  С  кем
дружит...
   Звякнул телефон и тут же замолк. Агеев насторожился.  Снова  оборвавшийся
звонок. Майор подошел к аппарату и на третий раз  поднял  трубку.  Очевидно,
для конспирации он повернулся к Холмсу спиной и прикрыл микрофон ладонью. Но
все равно его слова были отчетливо слышны.
   - Да. Ну... Почему? - Агеев взглянул на часы. - Через час, не раньше.
   Вытянув шею, Денис заглянул  в  блокнот.  Вместо  стенограммы  он  увидел
женский половой орган с клешнями и скорпионьим хвостом. Не  поверив  глазам,
он перевернул листок. Там юная девушка, задрав ножку, словно  кошка,  лизала
себе промежность.
   Агеев положил трубку.
   - Напиши быстренько, что ты  мне  рассказал.  Времени  в  обрез.  Ко  мне
просьбы есть?
   - Да, - кивнул Денис. - По  этому  делу  человек  пятнадцать  свидетелей:
гости, соседи по двору. Все как один утверждают, что ракетницу в  тот  вечер
видели впервые...
   Агеев понимающе кивнул. Хотя  на  ракетницу  и  все  остальное  ему  было
глубоко плевать, показывать это ни в коем случае нельзя.
   - В милицейских  картотеках  никто  из  этих  ребят  не  проходит,  нашел
протокол на одного: мочился на улице в нетрезвом виде, обругал  милиционера.
Все.
   - Ну, стоит ли расстраиваться, - сказал Агеев.
   И  прежде  чем  Денис  открыл  рот,  собираясь  продолжить,  майор  вдруг
задушевно спросил:
   - Слушай, а откуда у тебя такая любовь к пиджаку?
   - То есть?.. - притормозил Денис. Переход на "ты" его особенно не удивил,
в конце концов Агеев постарше и по возрасту, и по званию.  Да  и  ощущал  он
себя еще не следователем прокуратуры и  не  лейтенантом  госбезопасности,  а
зеленым студентом.
   - Вот я, например, терпеть не могу надевать  на  себя  лишнее.  В  Японии
конкурс был - кто выстоит  целый  час  при  сорокаградусной  жаре  в  теплой
одежде. Призовой фонд пятьдесят тысяч долларов.  Все  конкурсанты  выстояли,
пришлось подсчитывать, кто больше дубленок на себя успел надеть... А я бы  и
за миллион на такое не согласился.
   - Наверное, вы были тогда в Японии.
   - Нет.
   - А вы были когда-нибудь толстым?
   Агеев постарался вспомнить вкус серых магазинных пельменей.
   - Никогда.
   - А я одно время был, - сказал Денис. - Когда меня били в живот,  он  еще
целую минуту колыхался,  как  студень.  Мама  говорила  -  нарушение  обмена
веществ на нервной почве. После смерти отца я лопал как слон.
   Агеев окинул взглядом его поджарую фигуру. Вот еще  один  факт  из  серии
"Чего не найдешь в секретном досье". О случае  с  отцом  Дениса  майор  знал
практически все - кроме имен убийц. А о  том,  что  этот  поджарый  юноша  с
воспаленными  глазами,  сидящий  сейчас   перед   ним,   когдато   назывался
"жиртрестом", - такое ему и присниться не могло.
   - Ну, хорошо. А все-таки: почему пиджак?
   - Очень просто. Под пиджаком ни живот, ни задница не торчат.  Это  дважды
два - как и то, что черный цвет "съедает" объем.
   - Но ведь сейчас у тебя вообще никакой задницы нет, а пиджаки ты носишь в
любую погоду.
   - Привычка осталась. К тому же здесь карманы, это  гораздо  удобнее,  чем
кейс... Так вот, о помощи...
   - Да, да, конечно.
   - Мне нужны досье Управления  на  моих  свидетелей,  -  Денис  достал  из
кармана лист бумаги, положил на стол. -  То,  чего  я  никогда  не  найду  в
картотеках МВД. Друзья, знакомые, подруги, какие-то  увлечения...  Все,  что
может вывести на какую-нибудь серьезную фигуру.
   - Серьезную фигуру? - переспросил Агеев.
   - Есть убийца или убийцы. Урки, короче. Кто-то из людей,  чьи  фамилии  я
записал здесь, возможно,  водит  с  ними  знакомство.  Возможно,  есть  даже
какие-то общие интересы. Но пока эти люди не засветились вместе, милиция  не
располагает об их связи никакой информацией.
   Майор снова взялся за ручку. Теперь он пририсовывал  к  органу  членистые
ножки, по три с каждой стороны. Ножки были полуженские, полускорпионьи.
   - Ты что, думаешь, мы  на  всех  ведем  учеты?  Знаешь,  сколько  на  это
понадобилось бы сотрудников?
   - Положим, не на всех. Но это специфическая публика, и  наверняка  кто-то
да привлек ваш интерес.
   - Если даже и так. Ведь это закрытая информация. Она может использоваться
только в интересах Управления.
   - Но речь идет об убийцах.
   -  Убийствами  занимается  прокуратура.  Прокуратурой  в  данный  отрезок
времени занимается Управление, частью которого ты и являешься. Зачем  решать
контрольную задачку с помощью папиного калькулятора?
   Холмс потер складки на лбу. Кажется, до него дошло.
   - Так какова обстановка в прокуратуре города?
   Денис поднял глаза. Да, он все понял. Но разговаривать  с  Агеевым  сразу
расхотелось. Мамонт никогда бы не сказал про папин калькулятор.
   - Я даже не успел толком перезнакомиться. Пока  что  все  на  одно  лицо,
нормальные, обычные люди. Ничего особенного. Правда, у Тани Лопатко,  она  в
соседнем кабинете сидит, вот у нее есть серьезное предположение, - тут Денис
усмехнулся, - что один наш коллега работает на Управление.
   - Кто?
   - Тот самый Курбатов, который передал мне совет прокурора.
   Агеев тоже хотел улыбнуться, но сдержался.
   - Почему она так решила?
   - Просто Курбатов ей не нравится.
   - Ассоциативный признак.
   - Наверное.
   - Но ты-то ей нравишься, надеюсь?
   - Тане Лопатко нравятся бородатые семейные мужчины.
   - Ерунда. Она поделилась с тобой сомнениями насчет  Курбатова  -  значит,
противопоставила тебя ему. Курбатов - плохой, Петровский - хороший.
   - И что теперь?
   - Работать. Лопатко не замужем?.. Пригласи ее  в  хороший  ресторан,  где
публика поприличнее. Да, Денис. Для  холостой  бабы,  которая  привыкла  все
делать для себя сама, - для нее уже счастье, что кто-то  другой  или  третий
приготовит вкусный ужин и после вымоет посуду. А если ты еще покормишь ее  с
ложечки, если подремонтируешь сливной бачок  у  нее  в  уборной,  твоя  Таня
Лопатко превратится в ценный источник информации.
   - Прежде чем ремонтировать сливной бачок,  мужчина  должен  хотя  бы  раз
переспать с хозяйкой этого бачка.
   - Интересная мысль! - Агеев снова перевернул листок и  принялся  рисовать
сантехника, ввинчивающего разводным ключом естественный болт в специфическую
прорезь сливного бачка. Сюжет увлек его не на шутку.
   - Не вижу тут никакого криминала, - сквозь зубы проговорил майор.  -  Она
что, страшная?
   Денис не ответил.
   - Это работа, ты понял? - майор понизил голос. - Мне все равно, будешь ты
спать с кем-то  или  нет.  Один  педик  выкачивает  для  меня  информацию  у
генерал-майора железнодорожных войск.  Сказать,  через  какое  место  он  ее
качает?.. Ин-фор-ма-ци-я, лейтенант Петровский. Вот что меня интересует.  Да
и вас тоже. Точнее, нас обоих.
   Агеев достал из  кармана  конверт,  приоткрыл,  чтобы  Денис  мог  видеть
краешек банкнот, и подвинул к нему.
   - На оперативные расходы. И не скупись в  ресторане.  Первое  впечатление
очень важно, оно определяет все последующие отношения.
   Выходя с явки, Холмс, как и положено, свернул во двор. Слева, у соседнего
подъезда сидел Кирпич. Он пришел раньше назначенного срока и  ожидал,  то  и
дело бросая взгляд на стрелки часов.  Увидев  Петровского,  Курлов  поспешно
отвернулся.
   "Что здесь вынюхивает этот тип?" - неприязненно подумал  он.  Встреча  со
знакомым ставила его  на  грань  расконспирации.  Но  Денис  не  смотрел  по
сторонам.
   Когда час истек, Курлов вошел в квартиру.
   - Что за спешка? - недовольно спросил Агеев. - Только  что  у  меня  была
баба из... Неважно откуда. Но она связана с "Витязем",  и  вы  вполне  могли
взаимно расшифроваться!
   - Черт! А я встретил одного хмыря с юрфака, Петровский его фамилия...  Но
он меня не заметил.
   Майор выругался про себя. Агенты не должны видеть друг  друга.  За  такой
прокол полковник Заишный вполне может его самого превратить, в педика.
   - Так почему внеплановая встреча? - Агеев  сразу  скомкал  воспитательную
часть беседы.
   - Да потому, что сегодня "стрелка" из-за того кафе, ну "Пилота"! - нервно
ответил Сергей. -  Будет  большое  мочилово,  возможно,  со  стрельбой!  Мне
предлагали взять пушку, я отказался...
   - Действительно, зачем? У тебя своя есть, - спокойно сказал Агеев.
   - Какая "своя"? Что задела?! - ощетинился Курлов.
   - Такая.  Девятимиллиметровый  "браунинг",  расточенный  под  макаровский
патрон, - по-прежнему спокойно продолжил Агеев. - Когда ты нам Витька сдал с
гранатой, ему терять уже нечего было, он сказал, что в  "бардачке"  и  ствол
был. Но пропал. А куда ему пропасть-то, если ты последним в  тот  "бардачок"
заглядывал?
   - Вы  чего,  мне  дело  шьете?  -  прищурился  Сергей.  Он  не  собирался
подставлять башку под пули и пришел отказаться. Но Агеев умело напомнил  про
Витька и про пистолет, выходило, что деваться ему и некуда. С такого  крючка
соскочишь, только если внутренности окажутся наружу.
   - Что ты, что ты! - Агеев в притворном испуге замахал  руками.  -  Мы  же
друзья! А между друзьями какие счеты. Если бы ты врагом был, я  бы  тебя  за
этот пистолет мигом на четыре года упрятал. Да еще подгадал в ту  зону,  где
крестник твой, Витек, парится! А так я тебе только помочь хочу. Так что  там
с этой "Стрелкой"?
   - В шесть, на опушке, возле кемпинга.
   - Хорошо. Мы сообщим в милицию, - деловито  сказал  Агеев.  Про  себя  он
прикинул, что делать этого нельзя: те работают  топорно,  а  ведь  даже  при
самой ювелирной работе провал "стрелки" вызовет подозрения, в первую очередь
они коснутся новичков, и Кирпича мгновенно вычислят.
   - Тогда я пошел.
   - Счастливо.

   * * *

   Правильный двухэтажный параллелепипед - это и есть школа.  "Эс-Ша"  номер
девяносто пять.  Огромный  говнисто-желтый  кирпич,  свалившийся  с  неба  и
угодивший на маленький  пятачок  свободного  пространства  между  хрущевским
кварталом и автобусной остановкой.
   Денис пришел сюда после двух, полагая, что основная масса детей  к  этому
времени успеет разойтись по домам, а основная масса учителей -  еще  нет.  У
крыльца топтались  стриженые  подростки,  похожие  на  кучку  окурков;  двое
дрались,  умело  фехтуя  сухонькими  кулачками,  остальные  смотрели.  Денис
схватил каждого из бойцов за шиворот, двинул лбами друг о дружку и расставил
в стороны.
   - У вас что, уроки еще не окончены?.. - спросил он. - Две смены?
   - Поцелуй меня в член, - посоветовал ему подросток, который стоял  дальше
всех. Он сплюнул и убежал; остальные последовали за ним.
   Кабинет директора и учительская  находились  на  втором  этаже,  в  одном
блоке. Едва Денис открыл дверь, раздался звонок. Несколько дам, явно слишком
рано поседевших, гуськом проследовали из учительской  на  коридор.  Одна  из
них, глянув на Дениса, бросила через плечо:
   - Валерия Михайловна, это наверняка до вас.
   - Да, войдите! - раздался высокий ломкий голос.
   Денис вошел.
   - Добрый день.
   Едва увидев невысокую фигурку и большие, с серебряный доллар глаза, Денис
подумал: "Учительница языка и литературы". Потом подумал: "Нет,  инглиш  или
франсэз". Девушка (или  молодая  женщина)  встала  из-за  стола,  где  гудел
компьютер  с  красным  инвентарным  номером  на  корпусе.  Вид  у  нее   был
растерянный.
   - Извините, я, наверное, не вовремя... Здравствуйте.
   - Вы что-то хотели? - спросила девушка.
   Денису пришло в голову, что она вообще практикантка.
   - Да, конечно. Вообще-то я хотел поговорить с директором.
   Девушка присела на край стола одной половинкой, сложила  руки  на  груди.
Покосилась на компьютер. "Сейчас скажет, что она директор", - подумал  вдруг
Денис.
   - К сожалению, директор больна. У вас что-то срочное?
   - Пожалуй.
   Денис показал удостоверение.
   - В этой школе учился человек по имени Газарос Димирчян. Он закончил ее в
девяносто третьем году. Вы помните его?
   - Я тогда еще сама училась, на четвертом  курсе,  -  сказала  девушка.  -
Возможно, Анна  Марьяновна  помнит,  она  здесь  с  семьдесят  второго.  Или
Александра Кирилловна. А что случилось... если, конечно, не секрет?
   - Димирчян проходит у нас свидетелем по одному делу, -  сказал  Денис.  -
Может, сохранились какие-то старые классные журналы?
   - Все старые журналы в конце учебного года сдают в архив роно.
   Кстати, сочетание "Валерия Михайловна" ей совсем не подходит. Особенно  -
"Михайловна". Денис хотел сказать об  этом,  но  не  решился.  У  нее  очень
маленькие розовые уши. Розовые кончики пальцев  с  отчетливыми  папиллярными
линиями. Когда она сидит на одной половинке, край юбки  открывает  маленькое
узкое колено. Тоже розовое, конечно. Интересно, у  нее  дома  течет  сливной
бачок?
   - Мгм... - протянул Денис. - Тогда извините. Видно, я  просто  не  оттуда
начал.
   - Пожалуйста.
   Он повернулся и пошел к двери, но по пути что-то вспомнил.
   - Да, чуть не забыл.  Еще.  Простите  мою  назойливость,  конечно.  Чисто
профессиональный интерес: вы преподаете язык и литературу?
   - Нет. Я обычный секретарь. А что?
   - Промахнулся, - Денис попробовал непринужденно  рассмеяться.  -  Но  вот
сейчас  точно  угадаю:  этот  компьютер,  на  который  вы  все   время   так
подозрительно коситесь, - он сломался, да?
   Девушку нисколько не поразили его дедуктивные способности.
   - Кто-то из  учеников  уничтожил  два  текстовых  файла,  -  сказала  она
поскучневшим  тоном.  -  Доклад  директора   на   областной   педагогической