про кафе "Лабинка" слышал что-нибудь?
   Проша взял фартук со стула, вытер руки.
   - "Лабинка"... Кто там на раздаче? Ашот? Гена?
   - Ираклий.
   - Не знаю. Даже если бы и знал, вряд ли я что-то смог бы тебе рассказать.
Зачем?.. Вот ты сам, Денис, только честно -  ведь  пыхтел  когда-нибудь,  а?
Нюхал?
   Денис рассмеялся, покачал головой.
   - Не может быть, - сказал Проша. - Не верю. Даже на выпускном?
   - Вино пил на выпускном, - сказал Денис. - Потом было очень плохо.
   - Ладно заливать-то.
   Проша поправил очки на носу и заговорщически подмигнул.

   * * *

   Свидетелей из агеевского списка Петровский вызывать в прокуратуру не стал
- допрашивал на работе или  дома.  Всего  их  было  двенадцать  человек,  но
показания дали только четверо. Впрочем, он и этого не ожидал.
   Аккуратно подколов протоколы  скрепкой,  Денис  сунул  их  в  "дипломат".
"Сними копии, - подсказал Холмс. - Со всех материалов этого  говенного  дела
сделай копии. И спрячь. Мало ли как обернется..."
   В прокуратуру он приехал около трех.  Таня  Лопатко  курила  в  коридоре,
оперевшись о подоконник.
   - Привет, - сказал Денис. - Хулио у себя?
   - Говорят, отъехал.
   - Надолго?
   - Не докладывал.
   Макияж снова исчез с ее лица. И что-то  железное,  холодное  слышалось  в
голосе.
   - А как твои дела вообще?
   - Порядок, - сказала Таня, отворачиваясь к окну.
   Денис прошел в свой кабинет. На полу лежал сложенный вдвое листок  бумаги
- видно, просунули под дверь. "Д. П, спрашивала по телефону какая-то особа".
Буквы торопливые, небрежные.
   - Кто это писал?
   Денис открыл дверь, но в коридоре уже никого не было. Только  синие  нити
дыма закручивались в воздухе.
   Он сел за стол, подшил оригиналы протоколов в дело,  а  копии  втиснул  в
скользкую пластиковую папку. Прошел в  фотолабораторию  и  спрятал  папку  в
мешок с заскорузлым тряпьем. Вряд ли кто-то полезет сюда в ближайшие  десять
лет. А скорей всего вообще никто не станет  заглядывать  внутрь,  сожгут,  и
все.
   Затем Денис просмотрел материалы по "Визирю". Стекавшиеся  в  прокуратуру
справки свидетельствовали,  что  наблюдение  ведется,  в  нем  задействовано
немало людей и все они трудятся не покладая рук. А больше они ни о чем и  не
свидетельствовали.
   "... 11 ноября сего года рабочий день в 000 "Визирь" начался  в  8.45,  а
закончился в 17.00...  грузчики  и  водители  обеденный  перерыв  провели  в
гаражах, а персонал центрального  офиса  ходил  обедать  в  "Лабинку"...  со
склада отгружено двадцать ящиков, развезено  по  точкам  двадцать  ящиков...
ничего  подозрительного,  требующего   углубленной   проверки,   задень   не
случилось..."
   Машина  запущена,  она  крутится,  работает,  потребляет  материальные  и
людские  ресурсы,  но  вместо  котлетного  фарша   на   выходе   оказывается
обыкновенное дерьмо. Картина на  сегодняшний  день  привычная,  и  никто  не
задается вопросом - почему так происходит?
   Таким вопросом задавался один Денис, но и  у  него  появлялась  мыслишка:
почему ему больше всех надо? Нет, в самом деле  -  почему?  Они  с  Валерией
договорились, что сегодня вечером посидят  в  "Космосе".  Денису  нужно  еще
успеть зайти домой, принять  ванну,  вымыть  голову,  побриться,  обсохнуть,
пообедать... Еще поздороваться с мамой и выгулять  Джоди.  Есть  ли  у  него
свежая рубашка?  Или  надо  гладить?  Вот  проблема!  А  все  эти  "Елочки",
"Визири", "Лабинки", фургоны и Хои - на хой они ему нужны?
   И Степанцов - по большому счету, зачем он ему  нужен?  Его  поставили  на
должность высокие начальники, за ним надзирает Победенный и вся прокурорская
вертикаль, включая самого Генерального!  Раз  всех  он  устраивает,  на  хой
молодому следователю Петровскому и лейтенанту госбезопасности Холмсу портить
себе нервы и искать неприятности на одно место?
   Тем более что Степанцов не мафиози в общепринятом смысле: он не вступал в
преступную организацию, не клялся на крови, за него не давали поручительства
"крестные отцы", он никогда не участвовал в убийствах... Степанцов - продукт
всей  социальной  Системы:  бывший  коммунист,  а  ныне  -   перестроившийся
демократ, один из номенклатурной касты руководителей -  спаянных  и  зрелых,
знающих  с  кем  пить,  кому   оказывать   услуги   и   взаимопомощь,   кому
беспрекословно подчиняться. Если посчитать мафией саму  Систему,  тогда  все
становится на свои места, но даже выполняющий особую миссию агент  Холмс  не
сможет изложить в докладной  такой  вывод  без  того,  чтобы  его  не  сочли
сумасшедшим. Так зачем все это?!
   Кто ему звонил? Конечно, Валерия, больше некому. Есть  еще  мама,  но  ее
голос не вызывает ассоциаций с какой-то "особой". Может, вечерняя  программа
срывается? Может, она хотела напомнить,  чтобы  не  опоздал?  Может,  просто
хотела поздороваться. Наверное.
   Денис набрал номер ее рабочего телефона. Занято.
   Сегодня Валерия, возможно, пригласит его к себе домой после кафе. Похоже,
к этому все идет. Он, как обычно, проводит ее домой,  пока  дойдут  -  будет
часов одиннадцать. Она предложит зайти на чашку  кофе,  у  нее  где-то  есть
бутылка рижского  бальзама  -  она  сама  говорила;  значит,  будет  кофе  с
бальзамом, это уже теплее. Потом он встанет из-за стола,  поцелует  ее.  Они
целовались несколько раз в учительской, но это происходило как-то  случайно,
невсерьез, Денис не успел даже  распробовать  ее  губы  на  вкус.  Итак,  он
поцелует ее. Очень серьезно. Чтобы Валерия поняла, в чем дело, а если у  нее
возникнут какие-то  возражения  -  ну,  испугается,  скажем,  -  она  сможет
сказать: извини, мне что-то нездоровится. Или: уже поздно, мне  завтра  чуть
свет вставать. Денис поймет, чего там. Только она так не скажет.  Они  будут
целоваться, потом он нашарит рукой выключатель на стене и погасит свет.  Это
будет последнее китайское предупреждение.
   Потом он скажет: "Я люблю тебя, Валерия".
   Нет, "Валерия" звучит как-то слишком напыщенно, длинно,  два  слога  явно
лишние. Лера, Валя? Нет. Ладно, в крайнем случае  можно  и  не  называть  по
имени.
   Потом надо будет что-то придумать с постелью. Когда  Денис  имел  дело  с
девочками из "Интуриста", можно было устраиваться на покрывале или  даже  на
полу. Но не будет же он брать любимую девушку прямо в прихожей,  на  жесткой
синтетической дорожке? Надо разбирать постель. Он будет переминаться с  ноги
на ногу голый, она будет складывать покрывало вдвое, вчетверо - и вешать  на
спинку стула. Дикость.
   Ладно. Голый...  Надо  ведь  еще  снять  трусы  и  носки.  Перед  любимой
девушкой. В то время, когда твой член стоит навытяжку. Или наоборот -  висит
от волнения. Да нет, Валерия наверняка уже видела эти мужские дела не только
на картинках и по видеомагнитофону - чего тут комплексовать? Нечего. А потом
ведь еще предстоит самое главное... "Пусть все будет хорошо, милый", вот как
это называется. Твердый член уткнется ей в живот, Денис возьмет ее за грудь,
тут же обкончается, она пойдет под душ, будет видеть, как сперма скатывается
в шарики, застревает в волосках. Ей станет ясно, что он такой же, как все.
   "Все это ерунда", - подумал Денис. Даже смешно. Он хочет ее, невзирая  ни
на какие обстоятельства; главное, чтобы Валерия  тоже  его  хотела.  На  все
остальное плевать.
   На Степанцова и  Суровца  -  плевать.  На  Паршнова,  который  написал  в
рапорте: "Втечении дня грущики вернулись на обед после чего снова уехали  на
работу", - тоже плевать.
   Денис еще раз набрал рабочий номер Валерии, там занято.
   Еще раз. Ту-ту-ту-ту, здравствуй, мальчик Бананан. Занято.
   Он  раскрыл  записную  книжку,  чтобы  проверить  номер  телефона  школы,
протянул руку, собираясь снова взять трубку, - но телефон зазвонил сам.
   - Алло,  добрый  день.  Мне  нужен  Петровский,  -  послышался  негромкий
мелодичный голос. Но не Валерии. Звонила вульгарная женщина, Денис мог  дать
палец на отсечение. Какая-нибудь блядь.
   - Слушаю вас, - привычно отозвался он. И  в  следующую  секунду  перестал
анализировать тембр голоса и манеру разговора.
   - Я по делу Есипенко и остальных. У  меня  важная  информация.  Нам  надо
встретиться.
   Остальных. Если это не ловушка, то что же? Шутка?
   - От этого зависит очень многое. И для вас,  и  для  меня.  Только  чтобы
никто ничего не знал...
   Денис живо представил себе подружку  Хоя,  какую-нибудь  мартышкоподобную
брюнетку,  говорящую  через  сложенную  трубкой  ладонь,  и  самого  его   -
расположившегося рядом на канапе с сигаретой в руках.
   Через полчаса Денис дозвонился-таки  в  школу  -  но  лишь  затем,  чтобы
сказать:
   - Сегодня ничего не выйдет.
   - Почему? - удивилась Валерия.
   - Мне... надо, короче. Скользящий график. Срочное дело.
   - Понятно, - сухо ответила она.
   - Я позвоню завтра, - сказал Денис.
   Он с трудом удержался, чтобы не хватить трубкой о рычаг. Не  надо  больше
ни о чем беспокоиться: кофе с  бальзамом,  тонкая  розовая  кожа,  последнее
китайское предупреждение - все полетело к  чертовой  бабушке.  "Сегодня  или
никогда, - сказала вульгарная девушка по телефону. - Все слишком серьезно, и
я специально подгадала этот вечер, чтобы меня не выследили".
   Кому она нужна? И почему бы ей не  подгадать  какойнибудь  другой  вечер,
спрашивается?
   Сегодня - или никогда. Она предложила встретиться в одном из  мотелей  на
Южном шоссе, но это был вариант для полного идиота. Денис выдвинул  свой,  и
если бы она отказалась, послал бы ее к черту. Но она согласилась.
   Денис заперся у себя, погасил свет и сидел тихо, как мышь,  прислушиваясь
к тому, что происходит за дверями его микромира. После шести начали  хлопать
двери кабинетов, защелкали замки. Шаркающей походкой проковылял  к  лестнице
Вася  Кравченко,  тяжело  ступая,  прошествовал  к  выходу   Снетко,   уныло
простучали каблуки Тани Лопатко.
   Уже около семи засобирался домой Крус.
   - Есть кто или запирать? - как и  положено  уходящему  последним,  громко
спросил он и для верности подергал  ручки  кабинетов.  Заскрипела  лестница,
хлопнула внизу дубовая, в два человеческих роста дверь.
   Денис остался один. Ровно семь. Он все рассчитал правильно.
   Не одеваясь, он прошел в фотолабораторию,  отпер  дверь  черного  хода  и
проскользнул между полками на неосвещенную площадку. Спустившись по железным
маршам, направился не к подворотне, а в глубину  двора,  где  между  сараями
имелся узкий проход, выводящий  к  кафе  "Аист".  Возле  мраморных  ступеней
озиралась по сторонам девушка в облегающем фигуру дорогом кашемировом пальто
и туго охватывающей голову черной косынке.
   - Здравствуйте. Вы меня ждете?
   Девушка резко обернулась. На  миловидном  личике  отразилось  облегчение.
Похоже, она его узнала. Да и Денису показалось,  что  он  уже  встречался  с
незнакомкой.
   Через  несколько  минут  тем  же  путем  они  вернулись  в   прокуратуру.
Петровский помог девушке пролезть через полки, запер дверь  и  провел  ее  в
кабинет. Теперь можно было зажечь свет.
   Прищурившись,  незнакомка  сняла  пальто,  развязала  косынку,  распустив
волосы по плечам. Денис сразу узнал ее.
   - Вы проходили свидетелем по делу Димирчяна. Веснова, кажется?
   - Вешняк. - Не дожидаясь приглашения, она села на стул, закинула ногу  за
ногу, бросила цепкий взгляд на следователя.
   Денис поморщился. Вульгарна, невоспитанна,  а  мнит  о  себе  черт  знает
что...
   - Я слушаю, - холодно сказал он. - К чему эта таинственность?
   - К тому, что я хочу жить, - сказала девушка. - Вы должны пообещать,  что
мое имя не будет упоминаться ни в каких ваших бумагах.
   - Это невозможно, - покачал головой Денис.
   - Все возможно между людьми. И обо всем можно договориться...
   - Вы пришли не по адресу. Следователь всегда записывает показания.  Иначе
любой допрос не имеет смысла. Не хотите давать показания - уходите!
   Денис раздраженно посмотрел на часы и подумал, что он с радостью помог бы
этой девице пинком под зад. Маша Вешняк закусила губу и вдруг выпалила зло и
громко:
   -  А  куда  мне  уходить  прикажете  -  к  этому  пидору?!  Или  сразу  в
крематорий?.. Я пришла за помощью, а вы меня гоните!
   Денис не пошевелился. Он смотрел ей в лицо  и  молчал.  Ждал,  когда  она
заплачет, потом успокоится - и тогда уже начнет говорить по существу.
   Но Маша Вешняк лишь крепче сжала  между  ягодиц  воображаемую  монетку  и
ослабила катушку, регулирующую натяжение нервов. Она никогда не  плачет  без
серьезного на то повода, еще чего.
   - Вы должны помочь мне, - сказала она почти спокойно.
   - С удовольствием, - сказал Денис. - Но я не  должен  давать  вам  пустых
обещаний. И мы не работаем по анонимным  доносам.  Если  под  протоколом  не
будет вашей подписи,  он  будет  иметь  юридическую  силу  не  большую,  чем
рассказы Мюнхгаузена.
   Маша закрыла глаза и пальцами помассировала брови.
   - Он меня убьет так или иначе, - произнесла она, - Рано  или  поздно.  За
дело или без причины.
   - Тогда вам лучше все рассказать,  -  посоветовал  Денис.  -  Я  попробую
что-то придумать.
   - Хорошо, - после паузы согласилась Маша и открыла глаза.
   - Моего дружка зовут Борис Заметалин, - она говорила быстро и  монотонно,
словно боясь не успеть. - Борис Заметалин, Метла.  Двадцать  шесть  лет.  Он
работает в охране "Визиря". Ему платят за то, что он убивает  людей  -  тех,
кого ему скажут. Родик Байдак командует, Метла убивает. Так они и  работают.
Он мне о каких-то водителях говорил, те работали на конкурентов -  наркотики
развозили по чужим "точкам". Метла вместе с Есипенко их выловили  на  шоссе,
где-то здесь, неподалеку. Убили. Те просили, чтобы он не стрелял, у них дети
и все такое, - а Метла выстрелил. Еще шутил при этом.  Когда  он  издевается
надо мной, тоже шутит, он такой. Потом  Родик  скомандовал,  чтобы  Есипенко
тоже прикончили. Метла прикончил. А сейчас он хочет убить меня, потому что у
него крыша поехала. Он...
   - У вас есть доказательства, что  Заметалин  кого-то  убивал?  -  спросил
Денис.
   - Обыщите его квартиру - будут доказательства, - сказала Вешняк.
   - Я не могу просто так вломиться в его дом и перебирать его вещи,  вы  же
понимаете.
   - Просто так?.. А что вам еще нужно? Мой труп?
   - Он вам угрожал?
   Маша Вешняк улыбнулась и поменяла ноги местами. Колготы  глухого  черного
цвета подчеркивают безукоризненную линию икр и бедер, уходящую  так  далеко,
что Денис невольно отвел глаза.
   - Этот гад  насилует  меня  каждый  вечер,  -  сказала  Вешняк,  не  гася
ослепительной улыбки. - В задницу.  Вот  представьте  себе,  что  вы  сейчас
вернетесь домой, а вместо газеты и телевизора  вас  будет  ждать  человек  с
лопатой в руках. Он уже съел ваш ужин, прочитал  вашу  газету  и  накурил  в
вашей уборной, - а теперь собирается затолкать лопату в ваш задний проход. И
вы не знаете наверняка, каким концом он ее сегодня будет пихать - тупым  или
острым.
   - Почему вы не подали заявление в милицию? - спросил Денис.
   - По кочану, - отрезала Вешняк. - Пока менты будут копаться в анализах  и
отпускать шуточки, Метла убьет меня.
   Денис думал, пытаясь разобраться: верит он ей или нет. Вешняк говорила  о
водителях, о Есипенко. Она была на дне рождения у Димирчяна, значит...
   - Вам известны фамилии водителей, которых, убил Заметалин?
   - Нет, - сказала девушка. - Он не  называл  их  по  фамилиям,  зачем  ему
фамилии? Но я знаю, что все это случилось в нескольких километрах от  мотеля
"Волна", Метла упоминал поворот на Сухой Лог.
   Все верно. Трупы были найдены в пятидесяти метрах от указателя.
   - Он что-нибудь забрал с места преступления? Если да, то что?
   Улыбка на миг погасла. Маша Вешняк прекрасно  знала,  что  имеет  в  виду
Петровский. Ракетница. Он хочет,  чтобы  она  рассказала  о  ракетнице.  Той
самой, из которой Метла учил ее стрелять по звездам,  той  самой  ракетнице,
которой  она  темным  августовским  вечером  влупила  по  подбородку  Газику
Димирчяну - а потом долго, долго, очень долго жалела об этом.
   - Метла не брал ничего, - сказала наконец Вешняк.  -  Есипенко  показывал
ракетницу со  спиленными  номерами,  он  ее  взял  в  кабине  у  кого-то  из
водителей.
   Денис затолкал сигарету в мундштук и закурил.
   - Почему вы не сказали об этом еще тогда, в августе?
   Вешняк негромко рассмеялась. Охрипший от волнения голос,  безукоризненная
линия бедер.
   - Честно, да? Меня распотрошили бы на следующий день. И кишки  на  дерево
намотали.
   - Вы переоцениваете возможности вашего друга, - сказал Денис.
   - Дело не в нем. Отец Родика большая шишка, у него все схвачено. Родик  и
Метла - одна фирма, и если Метла прикончил кого-то, то Родик  к  этому  тоже
имеет  отношение,  понимаете?  Его  папаша  сделает  все,  чтобы  сынок   не
засветился, а если его свечу я, то от меня и мокрого места не останется.
   Денис задумался. Маша в упор смотрела на него и напряженно ждала.
   - Давайте договоримся так, - наконец сказал он. -  Вы  мне  рассказываете
все, что вы знаете о том случае с водителями и  с  Есипенко...  Кроме  того,
заявляете об изнасиловании. А я арестую Заметалина в самое ближайшее  время.
А до того обеспечу вам охрану.
   Маша вздохнула.
   - А другой вариант есть?
   - Есть, - кивнул Денис. - Вы одеваетесь и идете куда хотите.
   Она вздохнула еще раз и махнула рукой.
   - Ладно, черт с ним. Он загнал меня в угол, деваться некуда. Пусть пеняет
на себя!
   Денис достал бланки протокола-заявления и протокола допроса.

   * * *

   Следующим утром Петровский позвонил в райотдел  и  попросил  организовать
охрану свидетельнице Вешняк.
   - Мы что, в Америке живем? - недовольно отозвался Суровец. - Так там  для
этих целей специальное подразделение есть и по сто тысяч долларов на каждого
свидетеля выделяют. А нам  три  месяца  зарплату  не  дают,  люди  в  казино
подрабатывают да на бензозаправках дежурят... Кем мне ее охранять? За  какие
деньги?
   - Не знаю, - раздраженно ответил Денис. - Похоже,  что  мне  больше  всех
надо! Не можете выполнять милицейских функций - переходите на бензозаправку!
   - Ты меня не учи! - взорвался Суровей. - Молод еще так  разговаривать!  И
вообще, такие поручения пусть дает прокурор!
   - По закону это не требуется, - сказал Денис. - Я напишу вам указание,  а
копию подошью к делу. И если ее убьют, вам предъявят обвинение в халатности!
   Он бросил трубку, не слушая возмущений майора. Отношения с ним безнадежно
испорчены. Причем, если верить Курбатову - из-за ничего. Ведь никаких личных
интересов Петровского Суровец не нарушал...
   Успокаиваясь, Денис  выкурил  сигарету,  потом,  порывшись  в  телефонном
справочнике, набрал нужный номер.
   -  Приемная,  -   отозвался   вежливый,   но   строгий   женский   голос.
Чувствовалось, что его  обладательница  привыкла  отфутболивать  просителей,
жалобщиков и прочую бесправную человеческую мелочь.
   - Следователь Петровский  из  прокуратуры  города,  -  стараясь  говорить
медленно и веско, представился Денис. - Мне нужен Дмитрий Павлович.
   Трубка на несколько мгновений замолчала.
   - Петровский? Следователь? Сейчас я доложу...
   Строгость исчезла.  Теперь  это  был  просто  вежливый  женский  голос  с
приятным тембром.
   Пауза затянулась.
   - Дмитрий Павлович уехал к мэру города, - наконец вновь  возник  знакомый
голос. С прежней  строгостью.  Очевидно,  следователь  Петровский  по  более
пристальному  рассмотрению  был  все-таки  отнесен  к  категории  бесправной
мелочи. " - Вы можете связаться с ним через Владимира Ивановича Степанцова.
   Денис подавил накатывающую волну гнева.
   - Простите, как вас зовут?
   - Меня? А при чем... Лариса Ивановна...
   - Очень приятно. Лариса  Ивановна,  сейчас  я  позвоню  мэру  и  попробую
отыскать Дмитрия Павловича. На всякий случай запишите мой  телефон,  если  я
его не найду - пусть мне позвонит. А посредники для связи мне не  нужны.  Не
может же прокурор города отыскивать всех  с