И время выбрано удачно! - Подполковник говорил еще  спокойно,
но чувствовалось, что это удается ему с трудом.
   - Не понял... - Губы Старика сжались в жесткую линию.
   - Сейчас мне совершенно не нужны  осложнения.  А  тут  мышиная  возня
вокруг старых дел, поиски ошибок и упущений... Бывший  наставник  копает
под меня всерьез!
   - Вы сами копали под себя, хотя тогда об этом  не  думали,  -  устало
отмахнулся майор. - А сейчас старые факты выплыли и  от  них  никуда  не
деться.
   - Факты? Где же они? - зло спросил Мишу ев. -  Где  протокол  допроса
Батняцкого? Ах, официально он ничего  не  сказал?  И  не  скажет:  перед
воровским законом "ершом" выставляться? Черта с два - сразу уши отрежут!
   Досидит  убийцей!  Дальше  что?  Строева?  Противоречивые  показания,
жалобы  на  незаконные  методы  воздействия.  Пудреница?   Поговорит   с
адвокатом и заявит, что потеряла ее за неделю до убийства. Калмыков?  Он
жив  и  здоров,  испугался  невесть  чего,  об  убийстве   Федосова   не
осведомлен! И что остается? Только ваши документы!
   - Остаются Зубов и Ермак! Когда мы их возьмем,  даже  вы  не  сможете
назвать факты домыслами!
   Сизов прищурясь, в упор рассматривал  подполковника,  и  тот  на  миг
ощутил себя бестолковым, не знающим дела стажером, допустившим очередной
промах. На импортном пульте селекторной связи вспыхнула красная лампочка
и мелодично пропел сигнал вызова: "уа-уа-уа..."  Мишуев  поднял  трубку,
ткнул пальцем  в  клавишу  соединения  с  дежурной  частью  и  сразу  же
напряженно застыл.
   - Когда он это сообщил? Кто-нибудь знакомился с телефонограммой?  Как
нет, когда половина управления о ней знает!  -  закричал  Мишуев,  давая
волю раздражению, которое долгое время загонял внутрь. - Эти  фамилии  у
меня  на  столе!  Ни  черта  не  соблюдаете  режим  секретности!   Будем
наказывать!
   - Он с силой бросил трубку, резко развернулся к Сизову.  -  Два  часа
назад Веселовский сообщил по ВЧ, что отпечаток пальца в машине  оставлен
Зубовым! А Ермак - его ближайший друг и постоянный  подельник.  Если  вы
узнали об этом раньше меня,  дежурный  будет  наказан  за  халатность  и
ротозейство.
   Все  равно  непонятно,  к  чему  городить  огород   со   Строевой   и
Калмыковым?
   Неужели так велико желание закопать непосредственного начальника?
   Мишуев улыбнулся с нескрываемой издевкой.
   - Ай-ай-ай, бывший  наставник,  нехорошо!  Учили-то  вы  меня  совсем
другому...
   Сизов  некоторое  время  молчал,  с   прежним   прищуром   глядя   на
подполковника.
   - Жаль, так ничему и не научил. Порядочность и честность не привьешь,
но и элементарной оценке обстановки не выучил. Какая разница, кто  вышел
на "сицилийцев"? Главное, что они расскажут про  Яблоневую  дачу,  и  ты
провалишься в ту яму, которую сам для себя копал!
   Хотя Мишуев  не  обратил  внимания  на  сизовское  "ты",  он  уже  не
чувствовал себя стажером.
   - Если расскажут...
   Утром следующего дня Сизова вызвал Крутилин. В приемной он столкнулся
с Веселовским - тот уже выходил из кабинета полковника, и вид у него был
победный.
   - Как  живете-можете,  Игнат  Филиппович?  -  с  небрежной  легкостью
спросил он. - Скоро будем брать "сицилийцев", готовьтесь!
   Если это была шутка, то на серьезный лад.
   У Крутилина находился Мишуев,  сидел  за  приставным  столом,  нервно
вертя в пальцах красивую импортную ручку с электронными часами.
   Полковник просматривал  бумаги,  зажатые  в  скоросшивателе  с  синей
картонной обложкой. Подняв голову, кивнул  вошедшему,  указал  на  стул,
перевернул очередной лист. Сизов сел  напротив  Мишуева,  положил  перед
собой потертую  кожаную  папку,  на  которую  подполковник  покосился  с
некоторой тревогой. Несколько минут в кабинете  царила  тишина.  Наконец
Крутилин перевернул последнюю страницу досье.
   - Так. - Он поднял голову  и  перевел  тяжелый  взгляд  с  Сизова  на
Мишуева и обратно. - Подделка подписи - это полная... - он сдержался,  -
полная ерунда. Безрезультатная поездка - тоже.  Из  рапорта  видно,  что
определенная информация получена, хотя официальных показаний  этот,  как
там его, не дал. Жалоба парикмахерши... Ладно, об этом потом.  А  сейчас
скажите-ка мне,  майор,  на  каком  основании  вы  работаете  с  людьми,
проходящими по старым делам? Вызываете их, допрашиваете,  воспроизводите
показания на месте?
   Мишуев старательно закивал.
   -  Они  ведь  никак  не  подстегиваются  к  розыску  "сицилийцев"?  -
продолжал Крутилин. - Значит, ваши действия незаконны.
   Сизов распустил  разболтанную  "молнию",  порылся  под  настороженным
взглядом Мишуева в кожаном нутре папки, отыскал и извлек бланк областной
прокуратуры с отпечатанным текстом и размашистой  подписью  Трембицкого,
протянул полковнику.
   - Вот письменное задание следователя, которое я выполнял.
   Крутилин внимательно прочел документ, взглянул на Мишуева.
   - Почему я ничего не знаю? - раздраженно спросил  тот.  -  Я  никаких
заданий следователя не визировал!
   - В данном случае ваша виза не требуется, - спокойно пояснил Сизов. -
Я вхожу в оперативно-следственную группу, созданную  приказом  прокурора
области  и  генерала.  Трембицкий  -  руководитель  группы.  В  качестве
такового он напрямую дает задания всем членам бригады.
   Мишуев открыл  рот  и  снова  закрыл.  Крутилин  посмотрел  на  него,
усмехнулся и захлопнул досье.
   - Теперь по сути жалобы и о результатах вашей работы.
   Рука Сизова снова нырнула в папку, и  на  свет  появились  сразу  три
документа. Старик по одному выложил их перед Крутилиным.
   -   Рапорт.   Установочные   данные    фигурантов    розыска.    План
оперативно-розыскных мероприятий,  -  коротко  комментировал  майор,  не
глядя на начальника отдела особо тяжких. - А по жалобе чего говорить - и
так все понятно.
   На каменном  лице  Крутилина  промелькнула  тень  интереса.  Он  взял
бумаги, внимательно посмотрел на Сизова, потом не менее  внимательно  на
Мишуева. Тот не сводил глаз с авторучки, будто считал  выпрыгивающие  на
электронном циферблате секунды.
   Полковник погрузился в чтение. В кабинете наступила тишина.  Дочитав,
Крутилин задал  Старику  несколько  вопросов,  которые  выдавали  в  нем
профессионала, глубоко  знающего  сыскное  ремесло,  пометил  что-то  на
календаре, взвесил на ладони мишуевский скоросшиватель.
   - Хемингуэя читали? - неожиданно спросил он. - Про корриду?
   Подполковник ошарашенно пожевал губами.
   - Давно как-то... Студентом.
   - Что там главное? - Крутилин слегка  подбросил  синюю  папку,  будто
давая понять, что в ней и кроется ответ.
   Мишуев хмуро покачал головой.
   - Не помню. Когда это было...
   - Главное  -  последний  удар!  -  Выпуклые  льдистые  глаза  азартно
блестели. - Все остальное: танцы перед быком, пики  в  загривок,  взмахи
плаща - это подготовка.  Без  завершающего  выпада  -  обычный  балаган,
которому грош цена!
   Мишуев недовольно дернул подбородком.
   - При чем здесь коррида?
   - А при том! - Полковник еще несколько раз подбросил  скоросшиватель,
уронил на стол и прихлопнул ладонью. - Можно  планировать,  докладывать,
отчитываться,  заверять,  и  хрен  всему  этому  цена!  Надо   задержать
преступника, и тогда становится ясно: кто прав, кто виноват, кто  умный,
кто дурак,  кто  правильно  работал,  кто  нарушал,  кто  пахал,  а  кто
болтал... Вот здесь, - полковник так же небрежно ткнул пальцем  в  синюю
обложку, - нет ничего про то, как взять "сицилийцев". А здесь все именно
про это. - Он за уголок поднял схваченные скрепкой листки Старика.  -  В
связи с этим возникает вопрос о двух подходах, двух  методах  работы,  -
продолжал Крутилин.
   Мишуев вновь считал секунды.
   - Кстати, вы не изменили мнения о дальнейшей организации  розыска?  -
Голос полковника приобрел опасную мягкость.
   - Нет. Пусть Веселовский заканчивает свою работу, - не  отрываясь  от
электронного циферблата, сказал Мишуев. Он знал, на что идет,  и  ожидал
вспышки, но неожиданно в глазах Крутилина появилось новое выражение.
   - Что ж, это даже интересно...
   Полковник откинулся на спинку кресла, тональность  голоса  изменилась
на обычную.
   -  Проведем  эксперимент:  какой  подход  правильней...   И   сделаем
соответствующие выводы... Чтобы никто не упрекнул нас в субъективизме, -
вслух размышлял Крутилин. - Действуйте, товарищ подполковник, руководите
перспективными сотрудниками, товарищами Веселовским и Фоменко.
   Мишуев понял, что Крутилин издевается, хотя ни в его  голосе,  ни  во
взгляде это не проявилось.
   - А вы, майор, работайте по своему плану,  -  повернулся  Крутилин  к
Старику. - Докладывайте лично мне. Возникнут проблемы - ко мне. Короче -
замыкайтесь   непосредственно   на   меня.   Такое,   значит,    устроим
соревнование...
   Полковник улыбнулся Мишуеву, приглашая того к ответной улыбке.
   - Кто первый прищемит хвост  этим  гадам...  А  задержанием  в  любом
случае руковожу я. Договорились?
   Улыбка мгновенно исчезла.
   - Вопросы есть? Нет? Работайте! Когда разыскиваемые известны, их рано
или поздно находят. Принято считать: чем раньше, тем лучше. Но в  данном
случае Мишуев придерживался противоположного мнения.
   С его подачи Силантьев доложил на  оперативном  совещании  о  крупном
успехе отдела особо тяжких: личности "сицилийцев" установлены, при  этом
отличился Веселовский ну  и,  конечно,  начальник  отдела.  Само  собой,
отблеск славы падал и  на  руководство  уголовного  розыска,  поэтому  и
Силантьев удостоился похвалы генерала.
   По имеющимся данным. Зубов и Ермак находились в городе, несколько раз
их видели то в одном, то  в  другом  притоне.  "Сицилийцев"  объявили  в
местный розыск.  Все  органы  и  подразделения  внутренних  дел  области
получили их фотографии и соответствующие ориентировки.  В  любой  момент
инспектор  ГАИ  или  участковый,  оперативный  работник  или   постовой,
сотрудник патрульно-постовой службы или  младший  инспектор  из  "взвода
карманных краж" мог обнаружить и опознать преступников.  Для  областного
уголовного розыска дело было практически окончено. Мишуев с достоинством
принимал поздравления коллег  и  ждал  приказа  об  откомандировании  на
учебу.
   И хотя логическим завершением операции могло стать только  задержание
"сицилийцев", Мишуев не торопил этот  момент,  напротив,  надеялся,  что
"последний удар" будет нанесен уже в его отсутствие: спокойней, если эти
псы начнут болтать про Яблоневку...  Не  попадешь  под  горячую  руку  -
вполне можешь и уцелеть, а за несколько  лет  все  забудется...  Правда,
Москва не на другой планете, если захотят -  достанут  и  там...  Другое
дело - захотят ли доставать...  По-настоящему  захотят  ли?  Ведь  проще
простого посотрясать воздух, метнуть пару молний в отсутствующего и этим
ограничиться. Формально  комар  носа  не  подточит...  Силантьев  так  и
сделает. Да и Павлицкий мужик не  кровожадный,  к  тому  же  скандальные
разоблачения в областном аппарате ему совсем  ни  к  чему.  А  вот  этот
Бульдог да чертова Сыскная машина...
   В  действительности  отдел  особо  тяжких  будто  трещина   рассекла.
Веселовский и Фоменко не заходили в семьдесят восьмой кабинет,  Сизов  и
Губарев  обходили  их  восемьдесят  третий.  При  встречах   Веселовский
здоровался холодно и несколько свысока, а Фоменко  буквально  корежился,
выдавливая слова приветствия, при этом лицо его страдальчески  кривилось
и глаза убегали в сторону.
   Обмена  информацией  между  парами  сыщиков  практически   не   было.
Веселовский докладывал собранные данные Мишуеву, тот,  исполняя  приказ,
представлял их Крутилину, полковник доводил до Старика. В свою  очередь,
Сизов вначале знакомил  с  добытой  информацией  Крутилина,  после  чего
представлял начальнику отдела.
   Обзорную  справку  по  личностям  "сицилийцев"  майор   тоже   принес
Крутилину.
   - "Зубов Анатолий, тридцать один год, две судимости, квартирная кража
и хулиганство, отбыл четыре года, злостно нарушал  режим  содержания,  к
представителям администрации относился враждебно, на путь исправления не
встал, - вслух читал  полковник.  -  После  освобождения  несколько  раз
проходил по уголовным делам,  прекращенным  за  недоказанностью...  Вину
никогда не признает, при задержаниях  оказывает  сопротивление.  Дерзок,
агрессивен... Склонен к побегам при конвоировании".
   Крутилин поднял от бумаг тяжелый взгляд.
   - Не подарок! И продолжил чтение:
   - "Ермак, тридцать лет, преступления совершал  совместно  с  Зубовым,
отбыл три года. Лжив, поддается чужому влиянию,  истеричен...  Во  время
развода на работу в  ИТК-7  демонстративно  вскрыл  себе  вены.  Дерзок,
злобен, мстителен,  кличка  Псих.  Поведение  труднопредсказуемое..."  -
Полковник выпятил подбородок, провел ладонью, будто проверяя,  не  зарос
ли за день. - Один другого стоит... А ведь они,  пожалуй,  не  сдадутся.
Как думаете, Игнат Филиппович?
   - Смотря кто брать  будет,  -  криво  улыбнулся  Старик,  и  Крутилин
ответил точно такой же понимающей улыбкой.
   - А ведь Старик и Бульдог схавают их вместе с костями. Как думаешь?
   Сизов впервые услышал  свое  прозвище  в  официальной  обстановке.  И
впервые полковник проявил осведомленность о том, как называют  за  глаза
его самого.
   - Конечно, схаваем, - дернув щекой, подтвердил майор.
   - Значит, вдвоем и пойдем, - раздумчиво проговорил Крутилин. -  Разве
что Лескова в прикрытие поставим, на всякий  случай...  Он  тоже  крутой
парень!
   Полковник оживился.
   - Знаешь, что он выкинул? Вместо политзанятий проводил метание ножей!
   Конечно, схлопотал выговор...
   Крутилин засмеялся.  Впервые  Старик  видел,  как  полковник  смеется
искренне и от души.
 
Глава тринадцатая 
 
   Следующая  неделя  началась  с   неожиданностей.   Произошло   ЧП   с
Крутилиным. Поздно вечером он возвращался домой,  в  троллейбусе  сделал
замечание  троице  пьяных  хулиганов,  те,  как  водится,  вышли  следом
"проучить мужика".
   Полковник сшиб одного с ног, закрутил руку второму, а  третий  пырнул
его ножом в бок. Обычная история, за исключением того, что потерпевшим в
ней оказался замнач УВД. Впрочем,  должность,  даже  самая  высокая,  не
способна защитить того, кто без служебной машины и привычного  окружения
рискнул путешествовать по ночному городу. Но холодный клинок воткнулся в
тело не просто кабинетного руководителя, а матерого сыщика, который ввел
для всего оперначсостава постоянное ношение оружия,  в  свободное  время
для души ловил карманников и за личностные качества был удостоен  клички
Бульдог. Это и определило исход происшествия.
   Рывком сломав захваченную руку, Крутилин бросил  бесчувственное  тело
на  землю,  не  нарушая  инструкции,   расчетливо   выстрелил   в   ногу
вооруженному, раздробив вдребезги коленный сустав, навалился на первого,
который начал уже приходить в себя, и, уперев еще горячий ствол ему  под
челюсть, втолковывал что-то сквозь зубы  до  самого  приезда  патрульной
машины. Что именно он говорил хулигану, осталось тайной, но то, что  тот
обмочился, - достоверный факт, подтвержденный сержантами патруля.
   Зажимая пульсирующую рану,  Крутилин  отдал  несколько  распоряжений,
поставил на предохранитель и сдал старшему патрульной группы пистолет  и
продержался в сознании до самой операционной.
   Операция прошла нормально, и прогноз врачи  давали  благоприятный,  с
обычными,  впрочем,  оговорками  насчет  возможных  осложнений.  Но   на
полтора-два месяца полковник выбыл из строя.
   В устранении Бульдога Мишуев увидел руку судьбы. Обязанности  замнача
переходили к Силантьеву, а тот был доволен отделом особо  тяжких  и  его
руководителем,  следовательно,  развитие   событий   вновь   становилось
планируемым и предсказуемым.
   Но грянула вторая неожиданность: звонок в дежурную часть по "02".
   - Зуб с Психом у сестры, на  Октябрьской,  47,  -  быстро  проговорил
мужской голос. - У них красная "шестерка", сейчас свалят, быстрее...
   В трубке щелкнуло, раздались короткие гудки.
   Дежурный немедленно передал информацию Силантьеву, тот  по  селектору
доложил генералу, одновременно вдавив клавишу связи с кабинетом Мишуева,
чтобы разговор был слышен и  ему.  Ухватив  суть  происходящего,  Мишуев
трижды нажал клавишу с цифрой 83. Это был условный сигнал: срочный сбор.
   Силантьев еще не договорил первую фразу, когда в  кабинет  начальника
отдела  особо  тяжких  вбежал  Веселовский,  а  через  несколько  секунд
неуклюже ввалился Фоменко, озабоченно  устраивающий  под  мышкой  что-то
тяжелое.  Оба  напряженно  застыли,  вслушиваясь  в  глуховатый   голос,
доносящийся из-под декоративной решетки пульта связи.
   - Там действительно живет сестра Зубова...
   Адрес Силантьев назвал раньше, поэтому Мишуев написал его  на  листке
бумаги. Лицо Веселовского выражало готовность к  решительным  действиям,
Фоменко ежился и уныло шмыгал носом.
   Подполковник протянул листок Веселовскому.
   - Берите мою машину. Песцов внизу, во дворе. И это... Оружие  держать
наготове и применять смело!
   Оперативники выскочили в коридор.
   -  ...прервал  разговор,  поэтому  личность   его   неизвестна...   -
Заканчивая доклад, осторожный Силантьев добавил:
   - Так же, как и достоверность сообщенной им информации.
   - План действий? - резко спросил Павлицкий.
   Силантьев замешкался с ответом.
   - Мишуев в курсе? - так же резко спросил генерал.
   Начальник отдела особо тяжких включился в разговор.
   - Я уже послал группу, товарищ генерал, - ровным голосом сообщил он.
   - О результатах сообщу немедленно.
   Генерал любил краткость и деловитость.
   - Кто выехал? - Голос Павлицкого стал мягче.
   - Веселовский, Фоменко, Песцов. Старший - Веселовский.
   - Справятся? - с сомнением спросил генерал.
   - Обязательно! - без запинки ответил Мишуев. Он знал, что генерал  не
терпит сомнений, неуверенности и колебаний.
   - А где Сизов? Почему его не задействовали? Теперь замешкался Мишуев,
но только на мгновение.
   - Веселовский успешно провел этот розыск, пусть он его и заканчивает,
товарищ генерал. У Сизова возраст  и  вообще...  Должна  же  быть  смена
ветеранам...
   Павлицкий недовольно крякнул.
   - Имейте в виду, за исход операции спрошу персонально с вас! Чтобы не
наломать дров, самым тесным образом привлеките к задержанию Сизова! Он и
в своем возрасте заменит... - Генерал бормотнул что-то  неразборчивое  и
отключился.
   - Не боись, - подал голос Силантьев. - Веселовский парень толковый.
   Да и мы с тобой обмозгуем, если что...
   Он помолчал.
   - А Сизова  задействуй...  Опыт-то  у  него,  сам  знаешь.  И  вперед
видит... Тем более генерал приказал... Он ведь чуть что не так  -  сразу
тебе голову оторвет...
   Силантьев тоже отключился.  Мишуев  распустил  узел  галстука,  вытер
вспотевший лоб.
   Крутилина нет, начальник УУР ушел в сторону, оставив  его  на  острие
атаки. С одной стороны, это хорошо: не надо будет делиться славой... А с
другой - не с кем делить ответственность. К победе все равно  примажутся
многие, а в случае  неудачи  придется  ответить  полной  мерой.  Неудачу
генерал  подаст  как  провал  линии  Крутилина.  Погнался   за   дешевым
авторитетом, ездил в троллейбусах, ловил карманников, нарвался на нож. А
уголовным  розыском  не  руководил,  развалил  работу,  сбил   с   толку
подчиненных неверным тезисом об игнорировании опытных кадров в целях так
называемого "омоложения". И результат налицо. Надо  делать  оргвыводы...
Большая голова одна не падает,  надо  для  компании  отрубить  несколько
маленьких. И Силантьев дал понять, кто в эту компанию попадет...
   Мишуев  встряхнулся.  Рано  раскисать!   Скорей   всего   Веселовский
прихлопнет этих типов как мух. Руки у него развязаны: будут дергаться  -
перестреляет, и дело с концом. Кстати, самый лучший выход из той  давней
истории с Яблоневкой... А  подстраховаться  не  мешает,  поэтому  Сизова
пригласим поучаствовать, отче