щелястому облезлому полу. Бледные ягодицы играли, синяя мушка на  правой
расправляла крылья, будто собиралась взлететь. Высоченная, со  сводчатым
потолком, растрескавшаяся комната была почти пуста. Старый диван,  теле-
визор с видиком на обеденном столе - и все. Единственным украшением быв-
шей коммуналки являлась стройная Светкина фигурка.
   "Честная давалка", - всплыло в памяти определение из Кривулиной клас-
сификации, и он двинулся следом. Светка упруго журчала в туалете,  Алекс
пока стал умываться. Туалет и ванную разделяло нечто среднее между  сте-
ной и забором  из  необработанных  почерневших  досок,  которых  хватило
только на два метра, дальше объемы служб сливались и вытягивались к  пя-
тиметровому потолку гигантским, поставленным на попа пеналом.  Ремонт  и
перепланировка квартиры требовали больших вложений, не говоря о расходах
на мебель: при нынешней ситуации такие траты становились нереальными.
   Уныло излился проржавевший бачок, щелкнула задвижка.
   - От кого ты запираешься? - лениво поинтересовался он.
   - Привычка...
   Светкина манера расхаживать голой по квартире  возбуждала  Алекса,  и
сейчас он ощутил прилив мужской силы, еще не полный прилив, а так - пер-
вый толчок, обещающий, впрочем, быстрое восстановление.  Только  что  он
собирался зайти в туалет, но сейчас изменил намерение, тем более что пе-
реполненный мочевой пузырь усиливал сексуальные ощущения.
   Раковина была разбита, мыться приходилось над огромной, сильно обшар-
панной ванной. Выждав, пока Светка наклонилась чистить зубы, Алекс  при-
сел и стал рассматривать место, где упругие бедра соединялись,  переходя
в ягодицы и еще кое во что. Лицезрение густо заросших  волосами  складок
оправдало порыв первого толчка, он выпрямился и стал пристраиваться сза-
ди, она вертела задом и отбрыкивалась.
   - Хватит, хватит, сам говорил...
   Ухватив белое тело цепкими пальцами, он прекратил верчение  и  попал,
куда хотел. Светка сразу же замерла, привычно уперевшись руками  в  край
ванны. Уже с месяц под ней лежал принесенный Кривулей  тяжелый  сверток.
"Карданные валы", - объяснил тот. Но зачем прятать их у Алекса под  ван-
ной? И откуда у массажиста автомобильные запчасти? И почему у него  была
такая физиономия, будто на башку кирпич падает?
   - Ну ты чего?
   Мысли перешли в другое русло, и порыв пропал.
   - Давай, чего ты? - Светка добросовестно пыталась поправить  дело.  -
Хочешь, в рот возьму...
   - Чего, чего... Сама брыкается... Не хочешь, не надо!
   - Да брось! Пошли в кровать, я тебе все сделаю!
   - Некогда уже, - буркнул Алекс и вышел из ванной. С  виноватым  видом
Светка потащилась следом.
   Через час Алекс бегал по рынку, пытаясь пристроить товар, но выходило
даже хуже, чем он ожидал. Торговать надо было себе в убыток  и  приходи-
лось очень сильно изворачиваться, чтобы снизить уровень потерь.
   - Давай по два с полтиной, - уговаривал он горбоносого Томаза,  кото-
рый держал шесть палаток на рынке и две в городе. - В  следующий  раз  я
тебе ходовой товар со скидкой сдам... Клубника  пойдет,  груши,  абрико-
сы... Слово даю! Сам меньше наварю, но с тобой расквитаюсь!
   - Нэ могу, дарагой, - флегматично отвечал тот,  глядя  в  сторону.  -
Груш, клубнык, это харашо, у мэна в Гагре много  был.  Картошка  плохой,
да. Ее по два рубла торговать нада, а то сгныет весь...
   - Если по два, я треть потеряю, - убито проговорил Алекс.
   - Зачэм так дорога брал? - резонно спросил Томаз. - Цэн нэ знаэш?
   - Меня один гад за горло держит, - пожаловался Алекс.
   - Нэ работай с ным. Ко мнэ иди, два палатка возле вокзала скоро  ста-
выть буду...
   Томаз замолчал, глядя за спину Алекса. Тот обернулся и похолодел.
   - Гад, говоришь? - высокий импозантный мужик в белой рубашке,  желтой
замшевой курточке, тщательно отглаженных черных брюках, спадающих склад-
кой на черные, с квадратными носами туфли, иронически улыбался. - С  га-
дами работать нельзя. Придется тебе действительно к Томазу идти...
   Николай Иванович поправил дорогие очки с желтыми стеклами, машинально
провел ладонью по подстриженным "ежиком" седым волосам.
   - Только вначале со мной рассчитаешься. Я ведь не  люблю,  когда  мне
должны. И длинные языки не люблю.
   - Да я не про вас...
   Язык плохо слушался Алекса, в голове помутилось.
   - Знаю, про кого! Я все про вас, блядей, знаю... Помнишь, что ты Иго-
рю говорил? Дескать, этот кровосос выжимает нас насухо, все себе в  кар-
ман гребет!
   - Я не говорил, - уныло произнес Алекс. Он понимал, что произошла ка-
тастрофа, не знал только, какими будут ее размеры.
   - Не говорил? - импозантный мужчина удивленно развел руками. - А если
я Игорька приведу и тебе в жопу паяльник вставлю?
   Алекс молчал.
   - Заткнулся? То-то... Значит, понял, что дурак. Игорек поумней  тебя,
потому я ему твои палатки и отдам. Да еще посчитаем все... Сколько я те-
бе в кредит давал, сколько ты вернул, да сколько процентов набежало. Мо-
жет, придется у тебя и хату отобрать...
   Шеф повернулся и пошел вдоль овощного ряда.
   - А за картошку чтоб отчитался, как положено! - бросил он напоследок.
   На ватных ногах Алекс добрел до "штабной"  палатки,  где  в  подсобке
оборудовал себе что-то вроде кабинета. Опустившись на украденную из  мо-
лочных рядов скамейку, он привалился к стене и долго сидел, закрыв глаза
и дыша влажновато-гниющим духом мокрых овощей.
   Шеф как сказал, так и сделает. Куда пожалуешься? Ни партии, ни  проф-
союза, ни вышестоящего начальства... Выкинет с работы, отберет все,  что
есть...
   От волнения и нервотрепки разболелась голова, хотелось выпить пентал-
гина, а лучше засадить водки и забыться.
   - Чую, хозяин на месте, - услышал он знакомый голос. Вовчик  подоспел
вовремя, теперь обойдемся без пенталгина...
   - Можно в вашу хату? - дверь распахнулась, и в подсобку ввалился Кри-
вуля в своем обычном наряде: черной водолазке, короткой,  не  сходящейся
на животе курточке того же цвета, широких  мятых  штанах  и  разношенных
туфлях. На огромной башке криво сидела крохотная  кепочка,  через  плечо
висела неизменная сумка.
   - Ну, чего киснешь? Башка болит? - как всегда, безошибочно  определил
он, входя в подсобку и сразу вытягивая огромные корявые руки. От ладоней
исходило успокаивающее тепло, боль постепенно прошла, да и отчаяние отс-
тупило, он успокоился.
   - Спасибо, Вовчик, - расслабленно произнес Алекс.
   - Какие проблемы? - снова не ошибся приятель.
   - Хреновые дела, старик. Шеф ко мне докопался, сил  нет.  Вначале  на
башли подставлял - то три тонны, то пять своих  докладывал...  А  сейчас
вообще решил выгнать, ларьки отобрать...
   - Почему? - стокилограммовый, скособоченный на левую  сторону  Вовчик
сел на лавку. Дерево заскрипело.
   Алекс подумал:
   - Точно не знаю... Ребята болтали, что  он  педик,  ну  и  я,  может,
что-то ляпнул... Ему все передают. Потом еще... А сегодня  я  его  гадом
назвал, а он услышал. Он и вправду гад! Только теперь мне кранты. Расчет
сделает - знаешь, как они считают? Сказал, квартиру  отберет...  Короче,
сожрет с потрохами! Он все время кого-то жрет, чтоб другие боялись.  Те-
перь моя очередь...
   - Не подавится? - Кривуля презрительно прищурился,  окончательно  оп-
равдывая свое прозвище.
   - А чего ему сделается?
   - Чего, чего... Когда я на зоне чалился, то знаешь, какую вещь понял?
   - Ты там, похоже, вообще все за жизнь понял...
   Старший товарищ любил учить Алекса уму-разуму,  и  вся  его  мудрость
имела один источник: исправительно-трудовую колонию усиленного режима  в
Мордовии, где он на заре туманной юности провел почти восемь лет.
   - Верно. А где, ты думаешь, жизни учатся? В институтах? Там ненастоя-
щая жизнь...
   - И чего ты понял?
   Алекс насторожился: по ту сторону прилавка кто-то гортанно  закричал.
Но Светка молчала, значит, к ним это не имело отношения.
   Кривуля выпучил глаза.
   - Никого обижать нельзя! Раз сойдет, два, три, сорок три,  а  в  один
прекрасный день - бац! И ты на заточке Повис,  только  лапами  дрыгаешь,
как таракан раздавленный... И неважно, что ты авторитет, а  пришил  тебя
петух проткнутый - за этой чертой все сравнивается...
   - Берите картошку, дама, берите, - пронзительно закричала  Светка.  -
Ну и что, что грязная, зато без радиации!
   Алекс усмехнулся: молодец, девка, не только передком,  но  и  головой
хорошо работает!
   - Ну а шефу чего сделается-то? К чему ты это начал?
   Кривуля огляделся и перешел на шепот:
   - Чего? А того! Нельзя человека в угол загонять, лишать  всего.  Тебе
сейчас куда деваться?
   Алекс пожал плечами.
   - То-то и оно, что некуда. Он думает, что разорит тебя, а у него  все
хорошо будет. А о том, что мы его "заказать" можем, не  думает.  Если  б
думал, так бы не сделал. Значит, упорол косяк. Дело-то  простое:  "зака-
жем" - и дело с концом... Он тебя всю жизнь доить будет,  знаю  я  таких
волчар! Лучше один раз деньги заплатить и все навсегда уладить. Ни клят,
ни мят, никому не должен, работай на себя. Никто хату не отбирает, никто
не душит...
   - Ну ты даешь, - присвистнул Алекс. - Замочить его, что ли, хочешь? Я
думал, ты только по массажу спец...
   - Не сами же, не сами, - лихорадочно шептал Кривуля. Глубоко посажен-
ные рачьи глаза сошлись к переносице. - А как ты по-другому от него  об-
мажешься? Да никак!
   Алекс закрыл дверь в подсобку. Гомон рынка сразу  стал  тише.  Теперь
Светка ничего не услышит, даже если специально навострит уши. А она, су-
чонка, любит подслушивать...
   - А где нужных людей найти? - прицельно спросил  он.  Разговор  пошел
всерьез.
   - Подумаешь, - зевнул Кривуля. - У меня есть приятель, он многих зна-
ет. Можно переговорить.
   Алекс задумался. С большим трудом ему удалось влезть в бизнес, но шеф
умышленно не давал развернуться. А теперь вообще -  разорит,  вышвырнет,
как бездомного котенка. И что тогда? А Кривуля предлагает дельный  вари-
ант. Дал деньги - и все. Ничего своими руками не делаешь, ничего не  ви-
дишь. Все очень просто.
   - Давай переговорим. Он кто такой?
   - Из спортсменов. Карате, айкидо. У него и кликуха - Каратист. Я  его
лечил, так и познакомились. А потом то на массаж ходил,  то  с  травмами
обращался. Дела кой-какие делали. С полгода кентуемся.
   - Надежный?
   - А ты посмотришь. Здоровый лось, метра под два, вот такие плечи...
   - Не это главное.
   - Не скажи. Снаружи крепкий, значит, внутри тоже каменный. А  что  до
остального - он сам не мокрушник, но болтнул как-то; - что людей  нужных
знает. Вроде уже приходилось такие дела устраивать.
   - Так он сам, без нас все сделает?
   - Конечно. Твое дело - деньги заплатить!
   В овощной палатке наступила тишина. Только где-то в углу  шебуршились
мыши. Другого выхода, пожалуй, не было...
   - Ладно, - решился Алекс. - Давай попробуем.
   - Тогда заходи ко мне на работу вечерком. Я уже в новое помещение пе-
решел, посмотришь... Обмоем новоселье, вмажем, расслабимся... Там я  вас
и познакомлю. Могу тебе наконец и "спутника" вставить! Не передумал еще?
   Кривуля добродушно захохотал:
   - Тогда тебя в "угадайке" и в "ромашке" тоже сразу узнавать станут!
   Смех внезапно оборвался, и добродушие из Кривулиного облика мгновенно
исчезло.
   - Можно устроить, чтобы этого твоего козла притащили, и ты его  отпе-
тушишь по полной программе! Чтобы знал, падла!
   - А кто притащит? - поинтересовался Алекс, чтобы что-нибудь  сказать.
Петушить кого бы то ни было не входило в его планы.
   - Найдутся люди...
   Кривуля туманно рассказывал о причинах своей  отсидки,  глухие  слухи
связывали его имя с опасной бандой, действовавшей в Тиходонске  в  конце
семидесятых, Алекс слухам не верил, но бывали минуты, когда неверие  ус-
тупало место убеждению, что так и было.
   - Жрать охота, - вновь сменил тему Кривуля. - Пойдем к Илье мяса  по-
хаваем!
   - Дорого...
   - Ничего, дядя платит, - подмигнул толстяк.
   Время шло к обеду, и настроение у Алекса улучшилось, потому он согла-
сился и скомандовал Светке закрываться. Через несколько минут троица вы-
валилась на главную аллею Центрального рынка: грузный мужик  лет  сорока
во всем черном, с сумкой через плечо, двадцатишестилетний  светловолосый
парень в спортивном костюме и симпатичная вертлявая девчонка в джинсах и
свитере.
   Они прошли мимо овощных рядов. Кривуля пару раз останавливался,  при-
дирчиво рассматривал восково-неживые тепличные помидоры и длинные, слов-
но фаллоимитаторы, только изогнутые, огурцы,  пробовал  резкую  квашеную
капусту, злую корейскую морковку, но купил в конце концов тугие, с терп-
ким запахом, моченые яблоки и гордо нес их в прозрачном  кульке,  напол-
ненном мутноватым рассолом. Пестрая базарная толпа обтекала их  со  всех
сторон, и наметанный взгляд легко отличал обычных  покупателей  от  всех
тех, кто кормится с рынка: чиновников дирекции,  карманников,  контроле-
ров, санитарных инспекторов, проституток, охранников, сдатчиков подвалов
под товар и квартир для торгующих.
   Постоянные обитатели рынка из тех, кто помельче, здоровались с  Алек-
сом, а он здоровался с ними, крупные акулы не обращали на него  внимания
и на приветствия не отвечали. Парня это задевало, хотя виду он не  пода-
вал и тешил себя мыслью, что через год-два положение изменится.  В  этом
плане Алекс завидовал Кривуле, которого знали многие блатные, - с тем он
чалился в следственном изоляторе, с тем ехал по этапу, с тем сидел в пе-
ресылке, с тем топтал зону... Да еще их друзья  и  знакомые...  Казалось
бы, когда это было, ан нет, не забывается... Впрочем, тюремным универси-
тетам старшего товарища Алекс не завидовал и обзаводиться нужными связя-
ми таким путем не собирался.
   После овощных начались пахнущие солью, тиной и копчением рыбные ряды,
здесь гроздьями висели под навесами и аккуратными кучками лежали на при-
лавках исходящие янтарным жиром знаменитые донские рыбцы,  кинжалообраз-
ные чехони, огромные лоснящиеся лещи, известная только знатокам невзрач-
ная с виду шемая, сухая серебристая таранка, ошибочно именуемая  воблой,
и настоящая вобла, - совсем маленькая, сухая и изогнутая, как пропеллер.
За вяленой шли прилавки со свежей рыбой, тут царила  майская  селедка  -
непревзойденный донской деликатес, живое серебро, превращаемое на шквор-
чащей чугунной сковороде, залитой  раскаленным  растительным  маслом,  в
нежнейшее, хрустящее золотистой корочкой и очень быстро преходящее  блю-
до: его не отведаешь ни в апреле, ни в июне, ни в каком-либо другом  ме-
сяце.
   Здесь Кривуля оживился еще больше: подходил,  приценивался,  принюхи-
вался, подкатывал глаза и цокал языком - так ведут себя в  рыбных  рядах
только коренные тиходонцы. Алекс, например, никакого интереса  к  товару
не проявлял. Выбрав связку крупной твердой тарани, Кривуля с  удовлетво-
рением забросил ее в сумку и довольно подмигнул Алексу.
   У выхода из рынка стояла маленькая кафешка, здесь  конопатый  армянин
Илья жарил на решетке отменные стейки из свежайшей свинины. Запивали их,
как правило, водкой. Водка тоже была хорошей, что компенсировало высокие
цены, из-за которых в заведение не ходил пестрый и вечно голодный рыноч-
ный люд - только завсегдатаи, знающие толк в хорошей пище.
   Несколько сгрудившихся за угловым столиком делового вида парней  нас-
тороженно обернулись к вошедшим, но узнали Кривулю и расслабились. Шуст-
рый подросток привычно принял заказ и вскоре принес тарелку с дымящимися
ломтями мяса - каждый размером с ладонь, прожарен чуть сильнее обычного:
Илья знал вкус постоянных посетителей. Рядом опустилась причудливой фор-
мы бутылка столового вина номер четыре -  до  революции  так  называлась
чистейшая водка, и местный спиртзавод недавно возобновил выпуск забытого
напитка.
   - За добро для друзей и зло для врагов, -  многозначительно  произнес
Кривуля и, подмигнув Алексу, залпом выпил свой стакан. Его  лунообразное
вогнутое лицо сразу же раскраснелось, сплющенный  нос  покрылся  каплями
пота. Обрамленный пухлыми розовыми губами рот раскрылся так, что  захва-
тил сразу половину моченого яблока и сразу же - огромный  кусман  поджа-
ренной свинины. Алекс со Светкой тоже жадно рвали зубами сочное  горячее
мясо.
   - У нас как раз пошла мода на "спутники"...
   Расслабившись, Кривуля, как обычно, предался  воспоминаниям  о  своей
школе жизни, причем под влиянием недавнего разговора с Алексом эти  вос-
поминания приняли своеобразное направление.
   - Дело простое: берешь, например, зубную щетку,  режешь  на  кусочки,
каждый отшлифовываешь, чтобы гладкий со всех сторон, - и  загоняешь  под
шкуру...
   - Один? Или сколько? - заинтересовалась Светка.
   - Кто один вставлял, кто два, кто шесть - "виноградная гроздь"  назы-
вается. Тогда болт вообще как кукурузина становится, смотреть страшно...
   Светка слушала с большим вниманием. Алекс знал, что будет дальше,  но
все равно болтовня приятеля его забавляла.
   - "Хозяин" сначала ничего не знал, но потом к одному жена приехала на
длительную свиданку, а он ее так продрал, что она враскорячку  за  вахту
вылетела и такой шум подняла... Ну и начался шухер:  опера  землю  роют,
штаны со всех стаскивают и прессуют, чтобы в медчасть шли  выпарываться.
Иначе ни свиданок, ни передач, ни УДО...
   Кривуля выпил еще водки, похрустел яблоком, запил рассолом и принялся
догладывать обугленное ребрышко. Но говорить ему это не мешало.
   - Кто выпарывался, кто отказывался. Я с одним земелей кентовался, так
он говорит: "Чего они мне сделают? Пайка мне ихним ментовским  министром
положена, ее не отберешь, на свиданки ко мне никто не ездит, не буду вы-
парывать!" Я подумал-подумал - и тоже отказался...
   - А зачем он вшивал, если к нему никто не ездит? - спросила Светка. -
К чему ему тогда такой хер?
   Кривуля задумался, но ненадолго.
   - Из принципа. Почему они должны ему указывать?
   - А ты зачем вшивал?
   - Зачем, зачем... Когда сидишь, по-другому думаешь... Делать-то нече-
го, занять себя чем-то надо... А тут все увлеклись. И я как  все...  Се-
годня, кстати, и Апексу загоню.
   - Давно пора, - разулыбалась Светка. - Мне нравится!
   - А раз нравится, то сейчас я тебя и сделаю.
   Алекс раздраженно отодвинул стакан. В конце  концов,  это  он  держит
Светку, а не Кривуля!
   - Ты сколько картошки продала? - грубо спросил он. Правота  его  была
для всех очевидной.
   - Ведра два. Грязная она сильно. И мелковата, - виноватым голосом от-
ветила Светка.
   - Мы тебя сделаем, - поправился Кривуля, признавая допущенную ошибку.
   Они вернулись в палатку и, не открывая торгового окна, прошли в  под-
собку.
   - Мне как? - деловито поинтересовалась девушка. - Штаны  снимать  или
так? Лучше так, а то по срокам я сегодня уже залететь могу.
   - На групповухе не залетишь, - уверенно сказал Кривуля. -  Когда  две
спермы мешаются - ничего не будет.
   - Здорово! - обрадовалась она, расстегивая джинсы. - Если  бы  еще  и
подхватить ничего нельзя было!
   - Тут уж извини...
   Технология была отработана. Светка спустила брюки до  колен,  стащила
розовые шелковые, "на каждый день", трусы и наклонилась, уперевшись  ру-
ками в деревянную лавку. Кривуля  лихорадочно  шарил  в  ширинке,  жадно
рассматривая белые девичьи ягодицы. На правой синела татуированная муха.
   Алекс уступил очередь другу, а сам внимательно наблюдал, как  Кривуля
извлек свою корягу с торчащим вбок вздутием "спутника", как,  подсев,  с
усилием насадил замычавшую Светку, как взял ее в работу, дергая на  себя
массивный таз, будто тугие весла на короткой дистанции, как девка  стала
заводиться,  стонать,  всхлипывать,  визжать,   дергаться   всем   телом
взад-вперед уже не по обязанности, а по потребности...
   Это называлось "ловить сеанс". "Сеансы"  его  возбуждали.  Настолько,
что он не дождался смены, а обошел девчонку спереди и поднес к  ее  лицу
напряженную плоть, которую тут же всосал умелый  и  жадный  рот.  Светка
мгновенно перестроилась и стала двигать г