ернул ногу и упал, ободрав о щебенку лицо и руки.
   Только этого мне недоставало! Мало того,  что  я  опаздывал  к  месту
сбора,  теперь  мне  предстояло  явиться  туда  грязным  и   ободранным.
Хорошенькое начало! Дебют клоуна в заштатном цирке: "Впервые  на  манеже
Юрий Гусаров! Музыка, туш!"
   Я готов был завыть от досады, но это ничего бы  не  изменило.  Ладно,
делать нечего. До озера недалеко, там приведу себя в  порядок.  Принятое
решение успокаивает, и я зашагал бодрее. Приключения  помогли  ненадолго
отвлечься, но сейчас ужасающая картина, которая открылась передо мной на
мирной и приветливой полянке два часа назад, вновь встала перед глазами.
Я никак не мог прогнать ее, и хотя уже несколько  раз  бывал  на  местах
происшествий, почувствовал подступающую  вновь  волну  дурноты.  Что  ни
говори, а это мой первый экзамен - первый поиск, первое серьезное дело.
   Подойдя к озеру, я зашел в воду, смыл  кровь  с  лица  и  рук,  вымыл
брюки, носки и сандалеты. Это озеро я знал очень хорошо. Мы  с  пацанами
приезжали  сюда  на   трескучих   мопедах,   немилосердно   загрязняющих
атмосферу, вытряхивающих  все  внутренности,  но  казавшихся  нам  самым
лучшим средством передвижения, и сразу же лезли в воду. Накупавшись,  мы
вновь обступали мопеды, дававшие нам свободу передвижения, независимость
от  маршрутных  автобусов,  создающие  иллюзию  самостоятельности.   Нам
нравилось возиться в моторах,  обсуждать  проблему  запчастей,  занимать
друг у друга масло или бензин. От этого технического отрочества  у  меня
осталась  своеобразная  память  -  шрам  на  икре  левой  ноги  -   след
раскаленного двигателя.
   Однажды на развалинах сносимого дома мы нашли большую дубовую дверь и
не поленились перетащить ее за несколько километров к озеру, превратив в
мощный дредноут. Плавать на нем было  интересно,  хотя,  как  оказалось,
небезопасно: однажды дверь перевернулась, и нас с Витькой Макухой спасло
то, что мы погрузились в  воду,  избежав  сокрушительного  удара,  после
которого, конечно, уже не выплыли бы. Я до  сих  пор  помню  свой  ужас,
когда, выныривая, натолкнулся головой на какое-то препятствие,  забился,
захлебываясь, но вдруг оказался на  поверхности  и  услышал  испуганный,
истошный  крик  Витьки:  "Гусь!  Ты  где,  Гусь!"  В  детстве  меня  все
сверстники звали Гусем, может, потому, что так короче, а  может  оттого,
что про гусаров в то время мы знали мало. Нынешнее прозвище  прилепилось
уже в университете.
   В те далекие годы мы боялись милиционеров, особенно инспекторов  ГАИ.
Они находили неполадки в наших транспортных средствах,  всегда  задавали
множество вопросов и немилосердно  придиралась  по  любому  поводу.  Нам
казалось, что в этом и состоит вся их работа. Да и вообще,  что  это  за
работа - гулять в форме по улицам да делать замечания водителям!  То  ли
дело - отчаянные сыщики, про которых мы читали в книжках  и  смотрели  в
кино!   Расследование   запутанных   преступлений,   погони,    схватки,
перестрелки.
   Совсем другая жизнь - увлекательная, красивая,  интересная...  И  уж,
конечно, в уголовном розыске служат необычные люди. Они, наверное,  даже
устроены по-другому: им нипочем  жестокие  драки,  они  легко  переносят
сокрушительные удары, ножевые и огнестрельные ранения. Они  всеведущи  и
всезнающи. Словом, люди особого сорта...
   И вот я без пяти минут инспектор розыска. А что  изменилось  во  мне?
Как будто бы ничего...
   Вымывшись, я пошел к роще и еще издали заметил наших. Они смотрели на
меня с  нескрываемым  интересом,  Крылов  не  стал  даже  показывать  на
циферблат часов, хотя и собирался это сделать.
   - Хорош, - проговорил он. - Где же это ты сподобился?
   - Вначале попал в болото, потом упал...
   - Так ты и болото  здесь  нашел?  Ты,  брат,  оказывается,  настоящий
сыщик! Ну а что с основным заданием? Или им было недосуг заняться?
   - Никого не встретил.
   - Ну ладно. -  Крылов  еще  раз  оглядел  меня  с  головы  до  ног  и
неожиданно рассмеялся. - Везучий ты парень. Гусар!
   -  Это  почему  же?  -  Зная  саркастический  характер   Крылова,   я
приготовился к подвоху.
   - Да потому, что,  попадись  ты  на  другой  патруль  в  таком  виде,
задержали бы тебя как подозрительную личность. Ссадины -  следы  борьбы,
брюки и обувь мокрые - замывал кровь. Все  логично!  -  обратился  он  к
Волошину.
   - Логично, - кивнул тот. - Прославиться ты  мог  на  всю  жизнь.  Это
какой Гусаров?
   Тот, которого задержали по ориентировке?
   - Ладно, хватит, - сказал Крылов, вставая. - Теперь за дело.
   И мы пошли через рощу.
 
2. БЕРЕЗНЯК 
 
13 часов 10 минут 
Температура воздуха в тени +31С 
 
   Крылов Александр Семенович.  30  лет,  старший  инспектор  уголовного
розыска, капитан милиции. В органах внутренних дел работает 8 лет,  в  у
головном розыске - 8 лет. Холост.
   Итак, мы с трех направлений прочесали полосу, прилегающую к  железной
дороге, огородные участки и территорию вокруг озера. Теперь перед нами -
квадрат три на три километра. Березовая роща и пляж. Зона отдыха.
   Ресторан, две шашлычные,  семь  кафе,  двенадцать  цистерн  с  пивом,
двадцать три базы отдыха, бесчисленное количество  ларьков,  павильонов,
буфетов и других  точек  торговли  и  общепита,  пять  тысяч  отдыхающих
ежедневно в выходные дни, полторы-две тысячи - в будни. Сегодня четверг,
нам повезло.
   Роща была молодой, березки совсем тоненькие, но  с  густыми  кронами.
Местами они росли так тесно, что  приходилось  буквально  протискиваться
между стволами, а то и обходить особенно  густые  переплетения,  поэтому
маршрут рыскал из стороны  в  сторону.  От  пестроты  стволов  рябило  в
глазах, и надо было  время  от  времени  осматриваться  -  соблюдают  ли
спутники уговор держаться в поле взаимной видимости.
   Мне  повстречались  две  девушки,  несколько  не   первой   молодости
физкультурников и тех, которые бегают от инфаркта, дедушка,  гуляющий  с
внуком в "настоящем лесу", невесть как оказавшаяся здесь старушка. Потом
встречи стали чаще: женщина с собакой,  супружеская  пара  средних  лет,
мужчина с транзистором, компания школьников с гитарами, стайка  девушек,
играющих в мяч, несколько молоденьких парочек...
   Роща поредела, и на прогалинах стали появляться  палатки,  большие  и
маленькие, различных конструкций и цветов, стоящие поодиночке, по две  и
целыми городками.
   Некоторые  обитатели   брезентовых   домиков   скрашивали   суровость
туристского быта доступным комфортом, и  тогда  рядом  с  палатками  под
ярким тентом стояли складные столы и стулья, а  иногда  и  газобаллонные
плитки, но большинство отдыхающих предпочитали  спартанскую  простоту  и
довольствовались расстеленным на траве брезентом, заменяющим  и  стол  и
стулья, да небольшим костерком, на котором можно сварить нехитрый суп, в
золе испечь картошку.
   Здесь располагались  люди  разных  возрастов,  компаниями,  парами  и
семьями, многие были с детьми, но  общим  для  всех  было  то  радостное
чувство беззаботного отдыха на  природе,  которое  легко  читается  и  в
разговоре, и в движениях, и в смехе.
   Приподнятое  настроение  от  хорошей  погоды,   легкой,   пронизанной
солнечными лучами белоствольной рощи, чистого, непохожего  на  городской
воздуха передавалось и ребятишкам, которые радостно резвились на зеленом
приволье, громко смеялись, весело кричали что-то друг другу.
   И в этой светлой радостной атмосфере, свободной даже от  повседневных
обыденных  забот,  я,  со  своим  пистолетом  и  тягостными  раздумьями,
чувствовал себя инородным телом. И я  позавидовал  этим  людям,  живущим
вдали от того недоброго, жестокого и страшного мира, в который ежедневно
погружаемся я и мои товарищи. Они даже  не  представляют  с  достаточной
степенью реальности, что такой мир существует, ибо  книги  и  кинофильмы
про преступников и преступность - это не более чем условность, и до  тех
пор, пока в силу случайного стечения обстоятельств перед  кем-нибудь  из
них не приоткроется  разделяющая  наши  миры  завеса,  они  могут  и  не
подозревать,  что  такое  настоящее,   не   книжное   и   не   киношное,
преступление.
   Как не подозревали этого  молодые  туристы,  облюбовавшие  небольшую,
огороженную с трех сторон кустами полянку для того, чтобы разбить на ней
палатку, и с ужасом обнаружившие, что поляна эта уже  выбрана  какими-то
мерзавцами для кровавого, гнусного и дикого злодеяния... Немудрено,  что
они впали в шоковое состояние - звонивший в управление едва  выговаривал
слова, а девушек  пришлось  отпаивать  валерьянкой,  -  даже  для  меня,
видавшего виды, это зрелище было непереносимым.
   Так всегда  бывает,  когда  явной  беззащитности  жертвы  сопутствует
особая жестокость преступника... А контраст  между  хрупкой  стройностью
девичьей фигуры и  тем,  что  с  ней  сделали,  больно  ударял  даже  по
тренированным нервам... Зверье!
   Если бы нам удалось каким-то чудом  выйти  на  них  да  если  бы  они
попробовали сопротивляться... Конечно,  мы  должны  быть  бесстрастными,
объективными и строго блюсти закон, но, по-моему,  тому,  кто  сохраняет
бесстрастность в подобных ситуациях, нечего делать в  органах  борьбы  с
преступностью. И я был бы рад встретить вооруженное  сопротивление  этой
сволочи, посмотрим тогда, кто кого!
   Но такие подонки трусливы, все,  что  у  них  есть,  -  это  животная
похоть, жестокость - для слабого, шумливость - для беззащитного да страх
перед теми, кто может с них спросить... Так что  моим  надеждам,  скорее
всего, не суждено осуществиться, сопротивления они не окажут...  к  тому
же найти их сегодня у нас один шанс из тысячи.  Вообще-то  их,  конечно,
задержат, никуда не денутся, но пройдет какое-то  время,  да  и,  скорее
всего, делать это  придется  не  нам,  ведь  по  делу  работают  десятки
людей...
   С линии, прочесываемой Гусаровым, послышалась лихая блатная песня под
отрывистое бряцанье гитары. Я направился туда. Волошин пошел следом.
   Так я и думал!  В  двух  палатках  обреталось  восемь  расхристанных,
красных от алкоголя юнцов. Когда мы подошли,  Гусар  уже  начал  с  ними
разговор, но чувствовалось, что настроены они довольно агрессивно.
   - Кому мы мешаем? Ну скажите, кому?  -  надрывался  самый  старший  -
низенький нечесаный толстяк,  который,  очевидно,  был  за  главного.  -
Люди-то не жалуются! - Он обвел рукой вокруг. - Какие песни хотим, те  и
поем.  И  выпить  имеем  право!  -  Он  посмотрел  на  остальных,  и  те
одобрительно загалдели.
   Гусар вступил с ними в дискуссию, и это в такой ситуации было неверно
- подвыпившим молодчикам, которые уверены, что они умнее всех и во  всем
правы, ничего  не  докажешь.  Завидев  нас,  компания  немного  затихла,
толстяк выжидательно уставился на меня возбужденно блестевшими  глазами,
но я не стал ввязываться в разговор и не торопясь осмотрел всех. Двоих я
знал, и причиной этому, конечно, была не их отличная  учеба  в  школе  и
примерное поведение. Остальные, судя по всему, того же пошиба. Почти все
несовершеннолетние. Сейчас они находились в легком подпитии, но в  тени,
за палаткой, поблескивали еще горлышки водочных бутылок.  К  вечеру  они
доведут себя до кондиции и потом не лягут  спать,  я  достаточно  хорошо
знаю  такую  публику,  а  отправятся   искать   приключений,   сами   не
предполагая, в какую форму выльется  пьяное  стремление  "повеселиться".
Может, пойдут пугать прохожих или затевать ссоры с  туристами,  а  могут
сотворить и что-нибудь похуже. В любом  случае  для  отдыхающих  в  роще
людей будет лучше, если они уберутся отсюда.
   Ободренный нашим молчанием толстяк хотел продолжить свою речь, но  я,
отстранив его в сторону, подсел к своим знакомцам.
   - Ну-ка, Коля, принеси сюда водку. Да нет, не одну бутылку, все тащи.
Помоги ему, Витек, а то он не донесет.
   Коля и Витек меня тоже помнили,  поэтому  беспрекословно  принесли  с
полдюжины бутылок и так же беспрекословно вылили водку в костер.
   - А теперь, ребятки, - я обращался уже ко всем, - собирайтесь - и  по
домам.
   - Это еще почему? - начал было толстяк. - По какому  праву?  Что,  вы
нам гулять запретите?
   - На сборы даю вам час. - Я не обратил  внимания  на  эту  тираду.  -
Через час проверим это место. А ты зайдешь ко мне  завтра,  -  сказал  я
толстяку. - Витек дорогу покажет.
   - Зачем это? - Он сразу потерял свой апломб.
   - Поговорим о правах и обязанностях. Мне кажется, что у тебя  перекос
в понимании этого вопроса.
   - Да нет, я ничего, зачем же сразу в милицию... - Толстяк  уже  и  не
скрывал испуга.
   - В одиннадцать часов, и  не  вздумай  опаздывать!  -  Раз  он  начал
сбивать вокруг себя  компанию  с  выпивкой,  надо  познакомиться  с  ним
поближе и отбить охоту к подобному времяпрепровождению.
   Когда мы отошли, Гусар весело сказал:
   - Хорошо, что мы их прогнали. А то вечером не дали бы людям покоя.
   - Что, приятно ощущать себя ангелом-хранителем? - Я похлопал  его  по
спине. - Вот это-то и приносит удовлетворение в нашей проклятой работе.
   Волошин Алексей Максимович, 28  лет,  инспектор  уголовного  розыска,
старший лейтенант милиции. В органах внутренних дел работает  5  лет,  в
уголовном розыске - 4 года. Женат. Сын пяти лет.
   Три толстяка... целующаяся парочка... еще одна... мужчина средних лет
с полной дамой... группа туристов с рюкзаками... куча детишек на полянке
- детский  сад  выехал  на  природу...  четыре  девушки,  загорающие  на
прогалинке... здесь, конечно, никого не будет: завалы  сушняка,  влажная
почва, лужи - выход почвенных  вод...  ага,  охотники  идут  к  знакомой
сторожке, "ТОЗ-34"  -  "бокфлинт",  с  вентилируемой  планкой,  отличное
ружье... а  это  спортсмены  -  ориентирование  на  местности...  ватага
студентов... женщина с мальчиком.
   С точки зрения логики и  здравого  смысла,  наш  поиск  -  совершенно
безнадежная затея. Действительно, преступление совершено несколько часов
назад - время вполне достаточное, чтобы виновные были уже далеко отсюда.
К тому же мы толком не знаем, кого искать: кто преступники, сколько  их,
как они выглядят... ' Все  это  правильно.  Но  только  с  точки  зрения
человека,  не  знакомого  с  практикой  работы  уголовного   розыска   и
психологией правонарушителей.
   Человек, совершающий преступление - поступок противоестественный,  но
для него самого как бы оправданный теми или  иными  обстоятельствами,  -
живет по своим нормам и  правилам,  по  своим  убеждениям  о  хорошем  и
плохом, похвальном и постыдном, допустимом и запретном. На этой  системе
взглядов основываются  его  действия  и  поступки,  и  хотя  они  самому
нарушителю  кажутся  логичными,  с  позиций  нормального  человека   они
бессмысленны. Разве  логично  напиваться  до  полусмерти  в  только  что
обворованном магазине? Или после удачного грабежа устраивать  скандал  в
закрывающемся ресторане, требуя продать бутылку коньяка? Или, оставив  в
залог свой паспорт, взять напрокат холодильник,  чтобы  тут  же  продать
его?  Как  говорится,  ни  логика,  ни  здравый  смысл  рядом  с  такими
поступками и не ночевали.
   А между тем перечень можно продолжить, для этого  достаточно  открыть
наугад два-три уголовных дела...
   Впрочем,  это  понятно:  преступление  само  по   себе   противоречит
логике...
   Конечно, вполне вероятно, преступников уже давно нет  в  зоне  нашего
поиска, но это тоже предусмотрено, и розыскная работа ведется по  многим
линиям, задействованы различные  каналы,  по  которым  рано  или  поздно
удастся выйти на убийц... А мы должны делать свое дело.
   Розыск  "по  горячим  следам"  всегда  затрудняется   ограниченностью
информации.
   Сейчас  следователь  прокуратуры   и   эксперты   осматривают   место
происшествия,  эта  процедура  продлится  до  вечера  -  надо  тщательно
обследовать труп, одежду, землю, траву: любая веточка, сучок или былинка
может стать ценнейшим свидетелем. К  концу  осмотра  в  руках  следствия
появятся улики, они будут  множиться  по  мере  поступления  результатов
экспертиз и постепенно  образуют  кольцо,  из  которого  преступнику  не
вырваться, несмотря на всю свою хитрость и изворотливость. Но для  того,
чтобы  собранные  улики  начали  "работать",  надо  как  минимум   иметь
подозреваемых, а найти их - наша задача. Причем найти сейчас, когда  еще
не окончен осмотр и  не  собраны  доказательства.  Получается  замкнутый
круг, и ищем мы почти вслепую, ничего не зная о разыскиваемых.
   Впрочем, кое-что знаем: это двуногие  волки,  буквально  растерзавшие
свою жертву.
   Надругавшись над  молодой  девушкой  и  убив  ее,  они  проявили  всю
мерзость своей натуры.  Одним  словом,  выродки,  ублюдки.  Правда,  эти
понятия не юридические и вряд ли могут помочь в розыске: каиновой печати
на лбу у них нет... Но они наверняка пьяны,  такие  преступления  всегда
совершают, предварительно нажравшись  водки.  Вот  и  вырисовался  пусть
смутный, расплывчатый, но все же  контур  поиска:  из  массы  отдыхающих
выбрать группу  нетрезвых  мужчин,  которые  могли  бы  сделать  ЭТО,  и
пропустить их сквозь сито тщательной  проверки.  Оставалось  немногое  -
определить, кто из  многочисленных  встреченных  нам  в  подпитии  людей
способен на ТАКОЕ. И это уже дело опыта и интуиции.
   Правда, на интуицию не очень-то  полагаются,  поэтому  сегодня  будут
задерживаться все пьяные и подозрительные лица в этом  районе.  В  любом
случае порядочные люди от этого только выиграют.
   Узенькая тропинка, по  которой  я  шел,  вывела  на  большую  поляну,
поросшую высокой травой. В одном месте трава  шевелилась,  и  я,  сделав
знак товарищам, направился туда. Картина, открывшаяся передо мной, могла
поразить  кого  угодно.  Четыре   дюжих   мужика   напоминали   актеров,
снимающихся в фильме об уркаганах двадцатых годов: обильные  татуировки,
косые челки, приклеенные к  губе  сигареты,  недобрые  взгляды  и  лица,
которые могли бы служить блестящим подтверждением теории Ломброзо. Когда
в  толпе  обычных  людей  встречаешь  одного  такого  типа,  он  на  миг
привлекает внимание и особого впечатления не производит.  Но  собравшись
вчетвером...
   Они полулежали на земле, по кругу  ходил  стакан  с  ядовитого  цвета
жидкостью, валялся надкусанный плавленый сырок, в руках у одного  зажата
колода карт, "заряженная" на очко. Н-да, картинка не  для  слабонервных.
Откуда   мог   взяться    подобный    анахронизм    в    наших    краях?
Профессионалы-гастролеры? Впрочем, раздумывать  некогда  -  все  четверо
уставились на меня в упор, надо срочно брать инициативу в свои руки.
   -  Граждане,  я  работник  милиции,   -   левой   рукой   я   показал
удостоверение. - Попрошу предъявить документы.
   Все четверо продолжали молча рассматривать меня,  а  банкир  спокойно
раздал всем по карте.
   - Документы! - резко повторил я.
   - Послушай, начальник, ну что ты к нам привязался? -  сипло  вымолвил
банкир. - Выпей с  нами  стаканчик  и  иди  своей  дорогой.  Ты  нас  не
трогаешь, мы тебя не тронем. - Фраза была нарочно двусмысленной,  в  ней
чувствовалась скрытая угроза.
   Подошли Крылов с Гусаром и замкнули живописную четверку в кольцо.
   - Да с ними дружинники, - протянул банкир и мгновенно собрал колоду.
   - Ну ладно, уходим, оно, конечно,  нехорошо  распивать  и  картишками
баловаться.
   Его приятели стали приподниматься, и мне не понравилось выражение  их
лиц - видно было, что они попытаются уйти любой ценой.
   - Ни с места! - я всегда удивлялся, откуда в  голосе  Крылова  иногда
появляется металлическая властность. - Сидеть и не двигаться!
   Он тоже понял, с кем  мы  имеем  дело,  и,  демонстративно  распахнув
рубашку, положил руку на темно-красную рукоятку  пистолета.  Этого  было
вполне достаточно, но к  Гусару  чувство  меры  еще  не  пришло,  и  он,
лихорадочно повозившись за пазухой, извлек свой "ПМ".
   Задержанные  были  бывалыми  людьми  и   быстро   ориентировались   в
обстановке. Они тут