ю ин-
формацию до Павла Сергеевича Пастрякова.
   - Это некто Коренев, подполковник из РУОПа,  -  почтительно  произнес
Каргаполов, приблизившись к огромному, почти свободному от бумаг  столу,
- Именно он прикрывает "Золотой круг". У них это называется "крыша".
   - Но ведь это незаконно, - заместитель губернатора  слушал  отстране-
ние, полуприкрыв глаза и незаметно поглаживая  правое  подреберье.  Сего
печенью пить запрещено, но на его должности запрещено  не  пить.  Еще  в
давние застойные времена приехавший  из  Москвы  высокопоставленный  чин
презрительно скривился в сауне на попытку объяснить воздержание:
   - Если вы такой больной, что не можете пить, то как вы можете руково-
дить?
   После этого Павел Сергеевич залпом огрел стакан коньяка и  с  разгону
прыгнул в бассейн, а потом сидел в парилке на самой верхней полке,  отс-
таивая право на руководящую работу. Право он отстоял, хотя потом  неделю
отлеживался под капельницами и пригоршнями глотал  сверхдефицитный  "эс-
сенциале-форте".
   - Конечно, незаконно! - возмущенно подтвердил бывший комитетчик. -  Я
организовал ему звонок с предупреждением не лезть в это дело...
   - Это правильно. Пусть занимается своей работой. Вон сколько бандитов
и хулиганов развелось, по улице не пройдешь!
   - Но он не послушался! Стал давить на людей из  налоговой  полиции  и
ОБЭП, которые проверяли этого Хондачева! Угрожал написать в Москву!
   - Да кто он такой, собственно говоря? - Пастряков открыл глаза. - По-
чему позволяет такое?
   - Я тут собрал все данные на этого подполковника,  -  румяный  крепыш
положил на полированный стол прозрачную папочку  с  аккуратно  подшитыми
страницами, но Павел Сергеевич брезгливо отодвинул ее пальцем. Он считал
ниже своего достоинства вникать в частности. Каргаполов понял,  что  до-
пустил ошибку, и принялся озвучивать содержание подшитых страниц.
   - Его обвиняли в убийстве, он сидел в тюрьме, но потом реабилитирова-
ли. Когда Воронцов пытался взять "Золотой круг" под себя, у  него  вроде
бы получалось, пока Хондачев не нанял Коренева.  Все  сразу  изменилось:
дело затормозилось, многие люди Воронцова поменяли свои позиции, а потом
он сам скоропостижно скончался. Можно было бы считать  это  совпадением,
но Хондачев еще до его смерти знал, что больше у него проблем не будет.
   - Что же, по-твоему, он его убил?
   Каргаполов пожал плечами:
   - Очень странная история. Прямо никто ничего не говорит... Больше то-
го, стараются избежать любых оценок. Так всегда бывает, если дело нечис-
то... И вообще... В городе его боятся!
   - Кто боится?
   Холодный взгляд белесых рыбьих глаз уперся Каргаполову в переносицу.
   У Пастрякова имелась уйма неотложных и действительно важных дел. Вто-
рую неделю городские коммунальщики не могли провести теплотрассу и газ к
строящемуся новому дому Павла Сергеевича. А там всего-то семьсот метров!
Заканчивался срок пластиковой карточки в "Лионском кредите",  продлевать
надо самому, лично, для французских банкиров он  никакая  не  фигура,  а
обычный вкладчик. Так оно и лучше: чем больше порядка, тем  меньше  шан-
сов, что твои денежки пропадут, но надо срочно ехать,  значит,  придется
сдвигать визит дружбы в город-побратим Лион. И в Москву надо  заскочить,
потому что без подогрева дружба с высокими людьми охлаждается, да и люди
эти тасуются в последнее время, как карты в колоде, только с  одним  со-
шелся - глядь, надо уже к другому подходы искать... Хорошо - они не  чи-
нятся: если ты знаешь таксу, никаких проблем не возникает. И потом, про-
шел слушок, что у хозяина, товарища Лыкова,  зашаталось  вдруг  губерна-
торское кресло, и это надо обязательно выяснить, причем заблаговременно,
а не тогда, когда поезд уйдет... Да и зятек лыковский  наседает,  просит
насчет своего родственника, или кто он там,  какого-то  Киршева.  Совсем
чувство меры потеряли: того к высшей мере присудили, а он за него хлопо-
чет. Ну да какая разница! Главное - вызнать судьбу хозяина. Если  никуда
он не денется, придется и Андрюшке угождать...
   С таким грузом забот вникать во всякую мелочевку не  хотелось,  да  и
сил на это никаких не было. Тем более  сильно  болела  печень,  хотелось
нажраться обезболивающего и лечь в постель. Но сегодня Лыков возвращает-
ся из Англии, если бы знать, что слух точный, можно было бы  заболеть  и
не встретить, но раз такой уверенности нет, придется ехать.
   - Боятся, - неловко пожимая плечами, повторил Каргаполов. - Я у Чеба-
няна спросил, еще у двух-трех человек... С ним, говорят,  лучше  не  вя-
заться...
   - Кто такой Чебанян? - Пастряков уже не скрывал раздражения.
   Бывший комитетчик молчал. Он понял, что  допустил  очередную  ошибку.
Смешивать уровни компетентности нельзя. Тут должна быть строгая суборди-
нация. Нижестоящим можно приводить в пример тех, кто стоит выше, но нао-
борот - никогда.
   - Сергей Николаевич, - строго официальным тоном заговорил зам. губер-
натора. - Я вас не понимаю. Я, например, не боюсь  этого  вашего...  как
там его? Судимого милиционера. И не понимаю, зачем вы так долго  расска-
зывали мне о его сомнительных делишках. Кто он такой? Он даже не руково-
дитель самостоятельного подразделения! Почему мы должны с ним  возиться?
Доложите Ивану Васильевичу Крамскому - это его епархия, пусть разбирает-
ся. И сообщите генералу мое мнение: таким людям не место в органах!
   Павел Сергеевич сделал паузу, чтобы сказанное отложилось у  подчинен-
ного в голове.
   - Вы меня поняли?
   - Так точно! - по давней офицерской привычке  отчеканил  тот.  Не  то
чтобы уставной оборот так въелся в плоть и кровь, просто он заметил, что
военные фразы нравятся гражданским начальникам. Причем тем  больше,  чем
более далеки они от жестких и тяжких реалий воинской службы и чем меньше
к ней приспособлены.
   Пастрякову четкий ответ понравился. Он смягчился.
   - А что с этим... За которого просит Андрюша Хорошилов?
   Каргаполов потупился:
   - Тут, Павел Сергеевич, шансов практически нет никаких.  Это  же  тот
Киршев, который на женщин нападал. В черных колготках,  помните?  Восемь
убийств и три покушения. С изнасилованиями... К расстрелу приговорили...
Теперь не исполняют, значит, будет двадцать лет сидеть. Что с ним сдела-
ешь?
   - Андрюша помочь просит. Говорит, не он это... Оговорил  будто  себя,
потому что били...
   Пастряков отвел глаза в сторону. Разговор был ему  крайне  неприятен.
Но если Лыков когда-то полезет в эту историю, пусть знает, что его  вер-
ный зам и близкий друг старался, не боясь испачкаться в дерьме.
   - Как помочь... Психом признать? Тогда в особую психушку переведут да
тяжелыми препаратами заколют. И все равно лет десять должен просидеть...
Только столько там и не проживешь... Не знаю...
   - Ладно! - подвел итог Пастряков. - Крамской это знать должен. Будешь
с ним про милиционера говорить и этот вопрос задай.
   Румянец на щеках Каргаполова приобрел нездоровый багровый оттенок, на
лбу выступил пот.
   - Извините, Павел Сергеевич, но я с генералом об этом говорить не мо-
гу. Не мой уровень. Я даже намекать на это права не имею. Это  же  такое
дело, такое дело...
   Вскочив, он заходил по кабинету. Пастряков никогда не видел  исполни-
тельнейшего крепыша-боровичка в таком волнении. И никогда не слышал  от.
него столь категорического отказа. Заподозрить Каргаполова в  неисполни-
тельности он не мог - тот был многократно и всесторонне проверен.  Чело-
векинструмент. Что скажешь, то и сделает. Видно, действительно тут  воп-
рос особый... К тому же он не руководитель...
   - Хорошо, Сергей Николаевич, успокойтесь. Я сам переговорю  с  Иваном
Васильевичем. Можете быть свободным.
   Выйдя в приемную, Каргаполов как подкошенный упал  в  кресло.  Где-то
глубоко в нем еще сидела крохотная частица офицера контрразведки, и  эта
частица вопила сейчас во весь голос:
   "Совсем охренели! Никаких краев не видят! Маньяка-убийцу  освобождать
затеялись... И я об этом должен начальнику УВД сказать! Так, мол, и так,
вы своего Коренева из милиции выгоните, а смертника Киршева  освободите,
вас об этом сам Павел Сергеевич Пастряков просит! Ну  педерасты!  Зажра-
лись до сала в мозгах, оборзели от безнаказанности!"
   - Вам плохо, Сергей Николаевич? Может, врача? - участливо наклонилась
к нему Софья Павловна, секретарь заместителя губернатора.
   - Сердце прихватило, - голос звучал хрипло и слабо.
   - Сейчас я вам валидольчика... Или сразу нитроглицерин?
   - Спасибо, валидола достаточно...
   Прохладный вкус мяты под языком привел его в чувство.
   - Сейчас я доложу Павлу Сергеевичу, пусть вас на машине  отвезут  до-
мой...
   - Ни в коем случае! - испуганно вскочил Каргаполов. - Все уже прошло,
а у меня много работы!
   Софья Павловна недоуменно наклонила голову. Она  хотела  сделать  как
лучше, но чуть все не испортила.
   Свои чувства и ощущения надо сохранять внутри - иначе можешь в  мгно-
венье ока вылететь из команды, брезгливость и свободомыслие здесь не по-
ощряются. А вылетев, утратишь все возможности, и что тогда?  Остаток  не
то чекистского менталитета, не то простой порядочности вряд  ли  поможет
сохранить тот уровень жизни, к которому привык, вряд ли  сможет  обеспе-
чить семью...
   - Я вас прошу: ничего не говорите Павлу Сергеевичу. Пожалуйста, Софья
Павловна!
   - Хорошо, хорошо, - женщина кивнула. Вряд ли она поняла, что происхо-
дит.
   Каргаполов пошел к своему кабинету.  Постепенно  он  успокаивался.  В
конце концов, делать нечто вопиющее, вызывающее бурный протест крохотной
частицы прежнего Каргаполова,  заставляют  нечасто.  Можно  перетерпеть.
Сейчас он даже гордился своим порывом. У Пастрякова небось ни одна самая
гнусная мерзость не вызовет подобных чувств.
   Но он ошибался. Павел Сергеевич тоже был вне себя.
   "Дожили! Ни партийной, ни простой, человеческой совести не  осталось!
Да где это видано - душегуба из тюрьмы спасать! Раньше партбилет на стол
за такого родственника да с должности поганой метлой...  А  теперь?  Кто
меня поймет? Крамской поймет? Вчера я его за убийства  в  центре  города
распекал, а сегодня убийце прошу снисхождение сделать! Потому  что  так,
видите ли, губернатор хочет! Даже не губернатор, а зятек его...  Но  те-
перь они семья, значит, заодно! Пригрел какого-то босяка, дочку за  него
отдал, а я должен в этих мерзостях ковыряться! Какими глазами  на  людей
смотреть? Какой мы им пример подаем?"
   Но и Павел Сергеевич в конце концов успокоился. Есть вещи, с которыми
он, как порядочный человек, согласиться не может. Но  если  вынуждают  -
куда деваться? Есть дисциплина, есть субординация, есть, наконец, корпо-
ративность! Если руководители области друг друга не  поддерживают,  дело
кончается плохо. Поэтому стоит ему заартачиться, и Лыков  сразу  выкинет
из команды, и повод найдет солидный, не подкопаешься, не оспоришь. И по-
том, спорить хорошо, пока ты у власти, как только власть отобрали - под-
жимай хвост и дуй куда подальше. Иначе вообще все отберут, да  еще  и  в
тюрьму упекут! Мало, что ли, примеров... Но все от губернатора  зависит,
а не от зама. Он - человек Системы и против нее  идти  никак  не  может.
Значит, он ни в чем и не виноват!
   Дав выход своему гневу и успокоив сам себя, Пастряков вернулся к  те-
кущим делам. Придвинув телефон, он стал набирать номер мэра  города.  За
две недели не проложить семьсот метров теплотрассы - это просто безобра-
зие!


                             Глава шестая
                       СУРОВАЯ БАНДИТСКАЯ ПЕХОТА

                                   Мы - "Боинги", нас так зовет молва,
                                   Пусть называет, если ей охота.
                                   Мы ж просто - уголовная братва,
                                   Суровая бандитская пехота.
                                   Нас грузят, словно "Боинг", до краев:
                                   Хавиры, башли, цепуры с крестами,
                                   Крутые тачки, шмары и рыжье -
                                   Чтоб веселее в небеса взлетали.
                                   Идем за строем строй, за рядом ряд,
                                   Наводит жуткий страх стальная стая...
                                   Но, как известно, "Боинги" горят -
                                   Они обычно долго не летают...

                                                      Александр Сидоров.
                                                          Марш "Боингов"

   На похороны Ермолая Север отстегнул три тысячи баксов. Он не говорил,
на что именно, просто дал деньги, вроде как долю бригады Шакала. Но  Ша-
кал решил, что надо устроить красивые бандитские похороны, чтобы все ви-
дели, какая у них в бригаде дружба и как чтут погибших. Боксер и  Погон-
щик, у которых тоже убили пацанов, поступили по-другому: мертвых погреб-
ли как обычно, а живых собрали на базе отдыха с сауной, набрали  жратвы,
водки, привезли девчонок и три дня оттягивались на полную катушку.
   Пример приятелей не изменил намерений Шакала, возможно,  потому,  что
ему нравились гангстерские фильмы, в которых элегантные, в черных фраках
и крахмальных сорочках друзья погибшего с суровой молчаливостью исполня-
ли последний обряд, и всем было ясно, что месть врагам еще впереди.
   На лакированный ореховый гроб денег не хватило, зато наняли настоящий
похоронный "Кадиллак" - точь-в-точь, как в кинушке "Однажды в  Америке".
Правда, на этом сходство и кончилось: роскошный катафалк катил  впереди,
за ним две старые, будто со свалки "бэшки", Чича с Реготуном на мотоцик-
ле без номеров и раздолбанный желтый ритуальный автобус, набитый в доску
пьяными родственниками и соседями из Рыбнинского района. Ни одного фрака
или даже приличного костюма: голь да нищета, крестьянские рожи  родни  и
дебильные лица друзей, наглядно подтверждающие тезис о вреде пьяного за-
чатия.
   Сам Шакал надел джинсы, тесный, еще школьный пиджак, не  очень  мятую
клетчатую рубаху и одолженный у соседа широченный галстук. Дома ему  на-
ряд понравился, но сейчас, на фоне общего убожества, он почувствовал се-
бя клоуном, с дурацкой марлевой нашлепкой на  зашитой  щеке.  Его  затея
провалилась, красивым обряд не получился и получиться не мог: даже  если
купить гроб за десять тонн "зеленых" и пристроить  в  хвост  "Кадиллаку"
десяток крутых тачек, то где взять людей с мужественными лицами  чикагс-
ких гангстеров? И куда деть расхристанную деревенскую родню?  Шакал  уже
жалел о своей непрактичности и злился, думая, что умнее  было  поступить
так, как Боксер и Погонщик.
   Процессия миновала ворота кладбища. Слева, у центральной аллеи, сгру-
дилась толпа отблескивающих лаком иномарок: Север отправлял в  последний
путь Силка. Для Ермолая места в престижном районе не  нашлось,  пришлось
ехать в глубину разрастающегося с каждым днем города мертвых.
   Вопреки песне, которую молодые бандиты с удовольствием  горланили  на
каждой пьянке, никто не грузил "пехотинцев" бабками, квартирами и круты-
ми тачками. Когда ты только пришел - ты никто, рядовой "бык",  "солдат",
"торпеда". К тебе присматриваются и прикидывают - чего ты стоишь.  Проя-
вил себя в деле: не струсил на разборке, лихо  махался,  завалил  чужого
"быка" - тогда тебя заметят, выделят, поддержат... Отдадут чью-то старую
тачку или отобранную за долги, деньжат подбросят. И старайся дальше, те-
перь ты весь на виду, и поручения тебе дают посерьезней.  И  порискован-
ней.
   Если все складывается удачно, останешься жив и провернешь пару-тройку
важных дел, тогда и машину поменяют, и заработок увеличат, а то и  вклю-
чат в долю какой-то "подкрышной" конторы. А  дослужишься  до  бригадира,
тогда и сотовый телефон, и новенький "мере", и право голоса  на  сходня-
ках, и квартира. Не опалишься да не словишь "маслину"  или  пику,  тогда
через пару лет можно свой дом строить, это теперь модно. Только до тако-
го уровня мало кто доживает. Вот Ермолай сразу сыграл в ящик...
   Когда доехали до места и стали разгружать  "Кадиллак",  далеко  сзади
раздался резкий удар, потом другой, потом неожиданные и неуместные здесь
хлопки, будто кто-то мочил из автомата в несколько стволов. Все  оберну-
лись, хотя разглядеть ничего за деревьями было нельзя, и вдруг  выстрелы
раздались совсем рядом - одна очередь,  вторая,  третья...  Ошеломленный
Шакал увидел, как слетели с мотоцикла Чича и Реготун, разлетелось стекло
на одной из "бэшек" и упал стоящий рядом пацан, потом сноп огня рванулся
из земли рядом с пестрой толпой пьяной родни, уши  рванул  гром,  крики,
визги и плач. Испуганные люди разбегались в разные стороны, кое-кто  па-
дал, пытаясь спрятаться от пуль, но все уже кончилось.
   - Вон они, вон, падлы! - заорал  Ушастый,  тыча  куда-то  пальцем.  -
Двое, уходят! Уходят! Держи их!
   Но никто не бросился в погоню, и сам Ушастый  не  трогался  с  места.
Когда Шакал наконец вышел из ступора, нападавшие скрылись.

                                 * * *

   Расстрел на кладбище вызвал в городе волну возмущения.  Такого  здесь
еще не случалось. Во время похорон традиционно  наступает  перемирие,  и
даже месть справляется, когда пройдут сороковины. Случившееся стало гру-
бым нарушением всех общечеловеческих норм и правил. У Шакала погибли три
человека, у Севера - два, не считая многочисленных раненых. Каждому иди-
оту стало понятно, что это месть Джафара. Криминальный  Тиходонск  встал
на дыбы. Воры, "спортсмены", неорганизованные  "отморозки"  объединились
единой целью и использовали все свои возможности для поисков дагестанца.
   Железнодорожный и речной  вокзалы,  автостанции,  аэропорт  перекрыли
патрули крепких парней с угрюмыми недобрыми лицами -  словно  дружинники
приснопамятных времен, только  без  красных  повязок,  надевать  которые
братве западло. Они с холодной вежливостью проверяли документы у кавказ-
цев, некоторых забирали на разбор или приводили  в  милицию,  которая  в
принципе должна поддерживать подобную активность граждан. Такие же  пат-
рули стояли на ведущих из города трассах возле постов ГАИ, усиливая инс-
пекторский состав и иногда дублируя их при проверке автомобилей.
   Такое уже было, когда застрелили Тахира. Чтобы не обострять обстанов-
ку, милиция получила указание не препятствовать правоохранительной само-
деятельности. Тем более что количество краж, разбоев и других преступле-
ний в патрулируемых добровольцами местах резко пошло на убыль.
   Систематическим проверкам подвергались рестораны, ночные бары, казино
и другие злачные места, причем в отличие от вокзалов здесь кавказцам бы-
ло лучше не  попадаться  суровым  самодеятельным  патрулям.  Информаторы
братвы вынюхивали обстановку в гостиницах, ночлежках, притонах и  "мали-
нах". Рано или поздно тиходонский криминалитет выйдет на  след  Джафара,
потому что тому просто некуда было деться.
   Искала Джафара и милиция, но шансов у нее было поменьше,  потому  что
этот розыск велся параллельно с выполнением других многочисленных  зада-
ний, а у братвы задание было единственным. Лис и Литвинов,  как  всегда,
работали нестандартно. Они попросились на встречу с Крестом и  были  не-
медленно приняты. Во избежание кривотолков  и  неправильного  толкования
смысла их разговора Крест пригласил Севера принять участие в "стрелке".
   Встреча произошла в офисе "Движения", но милиционеры предложили пере-
нести ее из уютного, обставленного кожаной мебелью и возможными микрофо-
нами кабинета на площадку пожарной лестницы. Предложение было  встречено
с полным пониманием, и высокие договаривающиеся стороны переместились на
кафельный прямоугольник между этажами, на котором, как  ни  странно,  не
валялось ни одного окурка.
   Здесь было тихо и пахло свежей побелкой. Лис в своем обычном наряде и
Литвинов в джинсах и короткой куртке из кожзаменителя стали с одной сто-
роны, Крест и Север в строгих костюмах и при галстуках - с другой.
   - Чисто у вас здесь, - осмотрелся Литвинов. - Наши