шить, что с ним делать. Там находились деньги, много  денег.  Когда-то
они принадлежали партии, а теперь - никому. Это было странно и непривыч-
но. Он взвесил чемоданчик на руке: около восьми  килограммов.  Восемьсот
тысяч долларов. Мысль заглянуть внутрь даже не появлялась: курьеру стро-
жайше запрещено открывать кейс, это приравнивалось к измене. Надо  посо-
ветоваться с Алексеем Ивановичем...
   Макс набрал номер.
   - Доброе утро, Алексей Иванович!
   - А! Куда ты пропал?
   - Я у себя. Сейчас приеду. Надо о многом поговорить.
   В ста метрах от дома стоял микроавтобус, луч лазерного звукоснимателя
упирался в окно квартиры Карданова.
   - Сейчас он выходит, - доложили Куракину, едва  Макс  успел  положить
трубку.
   Тот переглянулся с помощником. Оба,  не  сговариваясь,  посмотрели  в
сторону черной "Волги". Степан и Хохол мрачными глыбами опирались на ка-
пот и багажник - Тимохин направлялся к микроавтобусу.
   - Пусть пока работают с нами, - высказался Куракин. -  Решить  вопрос
никогда не поздно. Только выбрать время и место...
   Тимохин был уже совсем близко. Куракин двинулся навстречу, улыбнулся,
протянул руку.
   - Чего такой хмурый? Не выспались? Наши тоже всю ночь на ногах...
   Тимохин вяло ответил на рукопожатие.
   - Только что звонил в Тиходонск. Юмашев умер.
   - Как?! - искренне изумился Куракин. - От чего?
   - Тромб в сердце. Мгновенная смерть.
   - Хорошо хоть мгновенно... Но об этом потом, сейчас наш клиент  выхо-
дит.
   - Дать моих людей?
   - Нет. Его просто так не возьмешь. У нас одна хитрость приготовлена.
   ...Макс оделся, взял "дипломат". Вспомнил  раннее  утро  21  августа,
танки на улицах, владеющее всеми  напряжение  и  собственную  отстранен-
ность: он улетал, его ждала Борсхана, каннибал с треугольными зубами. Он
почему-то больше думал о Майре - первобытные инстинкты рвались из глубин
его существа, хотя не были облачены в какую-нибудь определенную форму.
   Строгий и задумчивый Евсеев передал чемоданчик, высказал обычное  на-
путствие и глянул с какимто странным выражением. Так же смотрел на  него
человек из ПГУ, с которым он встретился  после  визита  к  Генеральному.
Бывший коллега расспросил о подробностях: из какого материала дворец Му-
лай Джубы, какого размера комната приемов, как тот открывает  посылку  и
пересчитывает деньги... Макс так и не понял, зачем это нужно...
   Открывая наружную дверь, Макс подумал, что он вторично отправляется в
одно и то же путешествие. И еще подумал: если бы самолет тогда  не  вер-
нулся, вся его жизнь могла сложиться совсем по-другому. И наверное, луч-
ше...
   Он не стал вызывать лифт и пошел пешком, чемоданчик он держал в левой
руке, а "стрелку" - в опущенной в карман правой. Когда  переносишь  отп-
равление, надо соблюдать максимальную осторожность. Вывернув  на  нижнюю
площадку, он сразу увидел молодую женщину, явно пристраивавшуюся в углу,
чтобы оправиться. Задранная одежда, спущенные до колен колготки и трусы,
густо заросший лобок.
   - Ой, извините, живот схватило! - заученно сказала она.
   Макс отвернулся, проходя мимо. Что-то в этой сцене было ненатуральным
и странным. Справа зашипело, будто лопнул паропровод высокого  давления,
желтый пар окутал его голову. Макс резко повернулся - зажав нос, женщина
направляла на него струю из ярко-красного баллончика. На миг показалось,
что это Майра, но он тут же потерял сознание.
   Куракин с помощником и двое "торпед" медленно шли к подъезду. Внезап-
но дверь резко распахнулась, и Элка, жадно хватая ртом воздух,  выбежала
на улицу. Ее шатало, из-под пальто выглядывали спущенные колготки.
   - Туз, Сопло, вперед! - приказал Куракин. - Осторожно, задержите  ды-
хание!
   Боевики, грохоча башмаками, бросились вперед. Прохожие оборачивались.
Сейчас соберется толпа.
   - Где Иван? - не разжимая губ, спросил Куракин.
   - Да вот он, - отозвался Бачурин.
   Человек в милицейской форме шел вдоль дома.  Это  всегда  успокаивает
обывателя. Элка пришла в себя, засунула руки под пальто и  сделала  нес-
колько извивающихся движений, будто натягивала сброшенную для маскировки
змеиную кожу. К подъезду подкатила черная "Волга". Опасной пружиной вып-
рыгнул наружу Хохол.
   - Э-э-э, так не пойдет! - Куракин крутанул на пальце перстень и быст-
ро двинулся к эпицентру событий. Помощник шел справа, отставая  на  шаг.
Так работает слаженная боевая пара.
   "Торпеды" выволокли бесчувственное тело Макса. Делали они это грамот-
но: руки на плечах, ноги вроде немного двигаются - обычное дело,  друзья
ведут пьяного приятеля. Туз нес черный "дипломат". Зрачки Куракина  рас-
ширились. То, что он высчитал умозрительным  путем,  обрело  вполне  ре-
альную форму.
   - Теперь ты понял, откуда я взял чемодан? - чуть обернувшись,  бросил
он на ходу. - Понял, какая это пустышка?
   - Понял, шеф, - покаянно отозвался Бачурин. - Я и вправду не верил!
   - Теперь страхуй меня все время! Глаз не спускай!
   Куракин выхватил из мощной кисти Туза увесистый кейс. Макса запихива-
ли в "Волгу", внезапно он открыл глаза и встретился взглядом  с  остроу-
хим.
   - Ты?! - Дернувшись, он освободил руку и сунул ее в пальто.
   - Бац! - прямой правой пришелся в скулу, откинув голову назад.  Кура-
кин сноровисто проверил карман и вытащил "стрелку". "Вовремя", - подумал
он.
   - Что это? - спросил подоспевший Тимохин.
   - Ручка, - ответил остроухий. - Думал, у него там оружие...
   - А чемодан? Там есть и наша доля!
   Степан вылез из машины и расстегнул куртку. Хохол отошел чуть в  сто-
рону и сделал то же самое.
   - Какие проблемы? - Куракин ласково поглаживал "стрелку". - Пойдем  в
автобус, глянем, что внутри! Может, там и делить нечего! Только надо  за
ним присмотреть, Макс парень шустрый...
   - Я останусь, - вызвался Ходаков. Он сидел за рулем и никак не вмеши-
вался в ход событий.
   - Давай, - кивнул Тимохин, а Степан протянул наручники:
   - Наденьте, пока не очухался...
   Куракин с "дипломатом" в руках направился к микроавтобусу. Чуть  отс-
тав, двигался Бачурин, щупая глазами Тимохина, который следил за  каждым
движением человека со звериными ушами. Сопло и Степан шли следом, наблю-
дая за хозяевами и контролируя друг друга. За ними важно шагал  лжемили-
ционер. Замыкали процессию Хохол и Туз, настороженные и агрессивные.
   Москва, 5 июня 1991 года, 15 часов 20 минут - 15 часов 25  минут,  ЦК
КПСС, кабинет Генерального секретаря.
   После ухода спецкурьера Генеральный некоторое время сидел молча.
   - А, гм... Как над ним надругались? - неожиданно спросил он.
   - Заставили лизать промежность телохранительнице, - помолчав, ответил
Евсеев. Завотделом никогда не думал, что станет  разговаривать  с  Гене-
ральным секретарем на столь щекотливую тему.  -  Он  очень  боялся,  что
подхватил какую-нибудь болезнь, обращался к  врачам.  Но  все  обошлось.
Кстати, он не указал об этом в рапорте. Мы сами узнали.
   - Гм... Как это дурно. Такое не может быть терпимо! И мы  этого  тер-
петь не станем!! - Голос Генерального постепенно усиливался, и последнюю
фразу он прокричал. - Хотя я и не сторонник подобных методов, но тут без
них не обойтись!
   Он вынул из подставки чистый лист бумаги и черными чернилами написал:
   "Совершенно секретно. Экз, единственный.
   Особая папка. Без протокола.
   Решение Политбюро.
   1. Учитывая, что президент Борсханы Мулай Джуба  занимается  канниба-
лизмом, с особой жестокостью убил трех советников, направленных  к  нему
Центральным  Комитетом,  с  особым  цинизмом  обошелся  со   специальным
курьером ЦК и таким образом дискредитирует идею борьбы  против  империа-
лизма и колониализма, подрывает авторитет лидеров  национально-освободи-
тельного движения и компрометирует дружбу Советского  Союза  с  народами
Африки, согласиться с предложением Международного отдела о замене  Мулай
Джубы на посту президента его братом Тилай Джубой без официальных объяв-
лений о произведенной перестановке.
   2. Исполнение пункта первого настоящего постановления осуществить си-
лами второй Экспедиции с привлечением технических возможностей  ПГУ  КГБ
СССР..."
   Размашисто подписавшись. Генеральный отложил бумагу.
   - Это мы проведем на ближайшем заседании, а вы пока готовьте все  не-
обходимое, - ясные глаза остановились на лице Евсеева. - В  политическом
плане ничего делать не придется: для всех Тилай Джуба и есть Мулай  Джу-
ба. Продумайте техническую сторону, посоветуйтесь с Рябиненко, не  вводя
его полностью в курс дела. Надо обезопасить Тилая...
   Евсеев кивнул.
   - Мы его предупредим, у нас есть канал.
   - А... - Генеральный кивнул на дверь.
   Евсеев покачал головой.
   - Вряд ли. В любом случае Тилай не сможет его отпустить.
   - Жаль... Но вы все-таки подумайте. И, конечно, позаботьтесь о семье.
   - Хорошо.
   Евсеев не стал говорить, что у Карданова нет семьи. Это мало кого ин-
тересовало и не имело никакого значения. Наоборот - только облегчало де-
ло.
   Макс застонал, приходя в себя. Он был распластан  на  заднем  сиденье
"Волги", сильно болела голова, поташнивало. Ходаков сидел  впереди,  на-
ручники лежали рядом. Карданов недоуменно посмотрел на  свободные  руки,
пошевелил кистями.
   - Что это за газ? - поинтересовался он и, всмотревшись в сторожившего
его человека, узнал тиходонского знакомого. - А вы-то чего сюда притащи-
лись? У вас какой интерес?
   - Ты из наших? - спросил тот.
   - Из каких "ваших"? Я сам из своих! - Мощный организм быстро  восста-
навливался, и он чувствовал себя все увереннее.
   - Я всю жизнь прослужил в Конторе. Потому и спрашиваю.
   - А-а-а... Тогда ты угадал.
   - А почему памяти не было? Сейчас ты какой-то другой стал...
   - Про блокировку сознания слыхал? Так вот меня только вчера разблоки-
ровали.
   - Вот суки! Так я и думал...
   Хотя Макс Карданов не был похож на забитого  жизнью  Лапина,  Ходаков
продолжал испытывать к нему острую жалость.
   - В Тиходонск не возвращайся. Там у тебя большие проблемы. Точнее, не
у тебя, а у того, другого. Но это один черт.
   Снова вспомнилась Лиса, вспомнился молодой  Кедр,  резким  жестом  он
смахнул наручники на пол.
   - Не заковал меня? Почему? Думаешь, и так справишься?
   - Я не собираюсь с тобой справляться. Сейчас дам по газам,  пока  они
там копаются, успею оторваться. Высажу тебя где захочешь,  а  сам  -  по
своей программе.
   - Вот так, да? - Макс внимательней всмотрелся в собеседника. - А  по-
чему?
   - Надоело. И эти надоели, и вообще...
   Тем временем Куракин выгнал из микроавтобуса двух "слухачей"  и  зах-
лопнул дверцу.
   - Шакалы, - сплюнул под ноги Ходаков. - Никак не нажрутся.
   - А человек никогда не нажирается, - усмехнулся Макс. - Тем он и  от-
личается от зверей. Пушка есть? Пойдем их перемочим и заберем бабки. Там
штук восемьсот, "зелеными".
   Было непонятно, говорит он всерьез или шутит.
   Ходаков покачал головой.
   - Это не для меня. Я таким куском подавлюсь.
   - Может, и они подавятся... Но чаще глотают.
   Москва, 19 августа 1991 года, 4 часа утра, кабинет Евсеева.
   Леонид Васильевич озабоченно ходил по  кабинету.  Наглухо  задернутые
шторы, разобранная кровать в комнате отдыха и ночлег на работе  говорили
о приближении исключительных событий. В  платяном  шкафу  стоял  тяжелый
черный "дипломат" специального курьера.
   - К вам специалист от Рябиненко, - доложил по интерфону  переведенный
на круглосуточный режим секретарь. В таком режиме работал  сегодня  весь
аппарат, хотя мало кто знал, чем это вызвано. Евсеев относился  к  числу
осведомленных.
   - Черт, совсем забыл! - хлопнул себя по лбу завотделом.  -  Очень  не
вовремя!
   - Мы выдержали срок. Это исключительно надежная и совершенно безопас-
ная вещь. - Специалист положил на стол черный кейс-атташе,  точно  такой
же, как тот, что стоял в шкафу. - Ее можно бросать на пол,  бить  молот-
ком, даже класть в костер ненадолго - ничего не  произойдет.  Она  может
лежать десять, пятнадцать, может быть, двадцать лет, -  все  будет  нор-
мально. Сработка происходит только при открытии крышки. Радиус сплошного
поражения - два метра, выборочного - шесть-семь метров.
   - Спасибо, - сказал Евсеев. - Только при открытии?
   - Сто процентов. Можете ничего не опасаться.
   - Спасибо, - еще раз поблагодарил завотделом и пожал специалисту  ру-
ку.
   Макс и Ходаков смотрели на микроавтобус и увидели, как внутри  вспых-
нуло пламя, выгнулись и расплавились стекла, лопнули борта, взлетела вы-
соко вверх деформированная крыша, разлетелись какие-то страшные  бесфор-
менные куски, отскочила, пришибая "слухачей", дверь... Чудовищный грохот
ударил по барабанным перепонкам, взрывная волна качнула "Волгу" и  повы-
бивала окна в нижних этажах.
   - Вот так штука! - У Макса отвисла челюсть. Странные взгляды, которые
бросали на него много лет назад Евсеев и коллега из ПГУ, получили неожи-
данное и страшное объяснение. Если бы самолет не  вернули,  его  бы  уже
шесть лет не было в живых!
   - Петр Алексеевич!
   Бледный как смерть Ходаков  наполовину  выскочил  из  машины,  вперив
омертвевший взгляд в пылающий покореженный остов.
   - Подавились все-таки! - с трудом вымолвил он и  плюхнулся  на  води-
тельское сиденье. Трясущиеся руки не могли вставить ключ в замок зажига-
ния. Наконец двигатель мощно заурчал.
   - Надо сматываться, - Ходаков включил передачу.
   - Я никуда не еду, - сказал Макс, открывая дверцу. - Прощай.
   - Как знаешь.
   Ходаков протянул руку, и Макс ее пожал. "Волга"  уехала.  Эхо  взрыва
рассеялось, и стали слышны другие звуки: треск пожирающего  микроавтобус
пламени, женские крики, шелест падающих  сверху  осколков.  Остро  пахло
гарью и копотью. На снегу лежало что-то страшное и обугленное. Неведомая
сила заставила Макса наклониться и всмотреться. Он увидел  остроконечное
звериное ухо.
   Раздвигая толпу любопытных,  Макс  пошел  к  длинному  ряду  киосков.
Навстречу попались трое пьяных. "С утра нажрались, скоты!"  -  мелькнула
брезгливая мысль.
   - Брат, что там? - Один заступил дорогу. - В натуре, ничего понять не
могу...
   Макс ударил, пьяный отлетел на два метра и распластался без признаков
жизни. Макс повернулся к остальным. Те попятились. Тот, что стоял ближе,
неуклюже заслонился ладонью.
   - За что, брат?
   - Мулай Джуба тебе брат! - Макс ударил еще раз.  Выставленная  ладонь
не помогла, второе тело тяжело опрокинулось в сугроб.  Третье  бросилось
бежать. Макс пошел дальше.
   "Джека Колсона" не было, он купил "Джонни. Уокер -  черная  марка"  и
закуску. Вернулся домой и, стоя у окна и глядя на скопление людей, мили-
цейских и медицинских машин, выпил половину бутылки. Мир постепенно ста-
новился на место.
   Позвонил Веретнев:
   - Ты что, еще и не вышел? А мы уже давно ждем!
   - Вчерашние ребята взорвались у меня под окнами, - сказал Макс.  -  Я
цел, но пока побуду дома. Что-то нервишки шалят.
   - Давай! - Опытный Алексей Иванович не стал лезть с идиотскими, ниче-
го не стоящими словами утешения.
   Макс прошел в ванную, долго смотрел в черную дыру, где шесть лет жда-
ла его смерть, потом механически заложил проем кирпичами. Осталось восс-
тановить отделку, и ничего не напомнит о тайнике. И о прошлой жизни. Ни-
чего? Но ведь и никакого будущего у него не было. Хотя...
   Он быстро подошел к телефону, заглянул в книжку, набрал номер.
   - Алло, - послышался сонный голос. Он его сразу узнал, потому что они
много раз просыпались вместе.
   - Маша, это я...
   Трубка молчала.
   - Маша!
   - Макс? Откуда ты взялся? Ко мне приходили какие-то люди,  спрашивали
про тебя, толклись под окнами. Ты где?
   - Маша, ты одна?
   - Где ты был столько времени?
   - Ты одна, я спрашиваю?!
   Она помедлила.
   - Одна.
   - Я сейчас приеду.
   Она снова задержалась с ответом. Чуть-чуть, самую малость. Не  каждый
ведь день возвращаются из прошлого. Он именно так  истолковал  крохотную
заминку.
   - Приезжай.
   Волна радости смыла стресс сегодняшнего дня. А может,  и  всех  пред-
шествовавших. Макс заметался по комнате. Надо бы переодеться, но  он  не
успел обновить гардероб. Ладно! Подскочив к зеркалу, он причесался, при-
жег спиртом оставленную Куракиным ссадину. Быстро накинул пальто, выско-
чил за дверь и, прыгая через пять ступенек, понесся вниз. Он был  счаст-
лив. Такое состояние редко сопутствует человеку. Но когда оно есть,  не-
важно, сколько оно продлится - десять минут, всю жизнь или три дня.
   Ростов - на - Дону,
   1997год



   Данил Корецкий.
   Подставная фигура. (Оперативный псевдоним - 2).


   Часть первая
   ОДИН И БЕЗ ПРИКРЫТИЯ

   Глава 1
   ВЗРЫВ
   Москва давно переплюнула  и  Ростов-папу  и  Одессу-маму.  Провинциальные
родители криминала могли похвастать только Беней Криком  с  его  подержанным
"вессоном" и претензиями на уголовное джентльменство да бандой Фантомасов  с
кустарными автоматами и теми же претензиями. Смех один, да и только.
   Москва - настоящий город  гангстеров.  Здесь  крутятся  огромные  деньги,
здесь в  одночасье  сколачиваются  фантастические  капиталы,  здесь  бандиты
договариваются с политиками, а политики заключают сделки с бандитами,  здесь
особенно наглядно стирается граница между криминалом и властью, здесь  самые
дорогие  рестораны  и  проститутки...   Каменные   джунгли.   Клоака.   Зона
повышенного риска.
   Уже лет десять кипит здесь мутное нехорошее варево, то и  дело  всплывают
из  потаенных  глубин  на  поверхность  изуродованные  трупы,   смертельными
пузырьками прорываются автоматные очереди, лопаются огненные пузыри  тротила
и разлетается в стороны разваренная человеческая лапша.
   Кажется, что все привыкли к стрельбе и взрывам, но на самом деле  это  не
так. Привыкли к сообщениям: там-то взорвался автомобиль, столько-то  человек
погибли... Но когда в родном твоем дворе вдруг раздается  грохот  фугаса,  И
взрывная волна вгоняет в кухню осколки окна, и битое  стекло  оказывается  в
кофе и яичнице - какое тут может быть привыкание?
   Утром  четырнадцатого  февраля  прогремело  на  Ломоносовском  проспекте,
неподалеку от метро "Университет". Еще не успели осыпаться лопнувшие  стекла
в магазине "Океан" и близлежащих  многоэтажках,  а  вокруг  огромной  черной
кляксы  с  дымящимся  посередине  скелетом   микроавтобуса   уже   толпились
любопытные. Испуганно пиликали сигнализации  потревоженных  взрывной  волной
автомашин, стелился по земле ядовитый серо-черный дым.
   А в толпе работали локти, вытягивались испуганные лица, шаркали  ботинки,
вполголоса шел обмен малосодержательной информацией:
   - Во блин! Нет, ты видел? А если б мы мимо шли?!
   - А я, значит, сына  проводил  в  школу,  иду  обратно,  и  тут  по  ушам
"бабах!". Смотрю: автобус - в куски, дым, огонь...
   - Петюнчик, в натуре, это  тот  волчара  сделал!  Я  ему  культурно:  что
случилось? А он - в морду! И когти рвать!..
   - И я то ж! За что, брат? А он: тебе  какая-то  труба,  брат!  И  тоже  с
правой...
   Но никто не торопился подойти поближе к месту  происшествия,  переступить
невидимую черту. Там ведь не коммунистический митинг и не  парад  активисток
движения "Чем в мехах, так лучше  голой".  Там  опасность.  Угроза.  И  ужас
несмягченной объективами смерти.
   Растаявший снег, смятый, искореженный металл, крошево стекла, едкий запах
взрывчатки... А главное - бесформенные обугленные куски человеческой плоти в
тлеющих лоскутах измазанной кровью одежды - посмотришь, сердце проваливается
в желудок, а содержимое желудка наоборот - рвется наружу.
   Черный мусор кругом, островки огня, обрывки, осколки, обломки - или  поди
угадай, что там такое.
   - Мама родная, - побледнев, выдохнула женщина с хозяйственной  сумкой,  -
так это же чья-то рука...
   - А ты чего думала? - сплюнул зажимающий ворот пальто нетрезвый  мужик  в
застарелой щетине, но со свежеподбитым глазом. - Видала, как рвануло! Всех в
крошево...
   - Гля, Петюнчик,  чего  на  пальце...  Рыжье?  Как  бы  подобраться