Угроза была серьезной, но, как хорошо понимал сам Голубовский,  невы-
полнимой. Акция не санкционировалась на самом верху,  там  вообще  таких
санкций уже не дают, замнач ГРУ, конечно, одобрил, но устно... Так что в
случае осложнений отвечать Голубовскому, он самый крайний.  Значит,  ос-
ложнений необходимо избегать, следовательно, обижать никого нельзя. Раз-
ве что попугать на будущее...
   - Вы знаете, что в мире творится? Шум, гам из-за этого сраного  мыла:
газеты пишут, "голоса" всякие передают! И с  намеками:  военные  за  ним
стоят... А к Унылому солдатик заявился обиженный и вывалил кучу  всякого
дерьма! Франц его взял, сейчас занимается...
   Иностранными именами  награждали  в  оперативном  отделе  сотрудников
экстра-класса.
   - Так что с ним делать? - встрепенулся Плеско.
   Голубовский уставился на него свинцовым взглядом.
   - Посмотрите на календарь, майор! Какой сейчас год?  Можно  проводить
акцию за акцией на территории своей страны? Да еще если они проваливают-
ся?
   И, сделав паузу, добавил:
   - Но обстоятельства складываются  по-всякому,  поэтому  расслабляться
нельзя!
   Плеско, низкорослый и щуплый, с бледным морщинистым  лицом  -  полная
противоположность своим подчиненным, опасливо промолчал.
   Голубовский обвел присутствующих взглядом.
   - Вы не упустили Унылого?
   - Никак нет, товарищ подполковник, - браво отозвался пухлый,  похожий
на Колобка капитан Шевцов, начальник службы наружного  наблюдения.  -  У
него оказалось прикрытие, сейчас мы разбираемся, кто такие...
   - Да уж разберитесь хоть в чем-то, - холодно сказал подполковник.
   На селекторе зажглась нумерованная лампочка, и Голубовский снял труб-
ку.
   - Слушаю, Франц. Давай заходи.
   И, обращаясь ко всем присутствующим, приказал:
   - Разойдитесь по местам и ждите указаний.
   Группу выходящих людей рассекла мощная стремительная  фигура  Франца.
Он запер дверь кабинета и кивнул в сторону экранированного  угла.  Через
минуту, защищенные от любого прослушивания гудящим электромагнитным  по-
лем, Франц и Голубовский оживленно разговаривали. Вначале говорил Франц,
но Голубовский внезапно очень  развеселился,  задал  несколько  дополни-
тельных вопросов и долго хохотал,  раскачиваясь  на  жестком,  неудобном
стуле и вытирая выступившие слезы. Вот уже двадцать лет он так не  весе-
лился.
   Когда Франц ушел, подполковник дал всем отбой.
   - Почаще смотрите на календарь  и  лучше  готовьте  операции,  -  на-
путствовал он Плеско.
   А Шевцову скомандовал:
   - Всякие разбирательства вокруг Унылого прекратить, людей отозвать.
   - И бригаду наблюдения? - удивленно спросил Колобок.
   - Всех! - подтвердил Голубовский.
   Ударная группа одиннадцатого отдела прибыла к дому Верки Носовой пер-
вой. Микроавтобус цвета "хаки" резко затормозил у мусорных баков, из не-
го выпрыгнули пятеро модных молодых людей с одинаковыми "дипломатами"  в
руках, ни дать ни взять - удачливые брокеры или пронырливые дилеры с од-
ного из идиотских рекламных роликов. Впрочем, выражение лиц и  сноровка,
с которой они окружили серую "Волгу", вызывали сомнения в обоснованности
подобного сравнения.
   "Дипломаты" они держали очень странно: перед собой, причем левая рука
хватом сверху сжимала пластмассовую ручку, а  правая  раскрытой  ладонью
касалась торца чемоданчика. Но человеку, знающему, что при рывке за руч-
ку кейс отлетает в сторону, обнажая взведенный автомат "АКС-74 У", такая
хватка не показалась бы странной, ибо позволяла открывать огонь  практи-
чески мгновенно.
   Шестой человек был постарше и без "дипломата", руки он держал в  кар-
манах просторного пальто. Под тканью щелкнул выключаемый предохранитель.
   - Руки на панель, - спокойно сказал старший, и это спокойствие  выда-
вало в нем профессионала  высокого  класса,  у  которого  не  повышается
пульс, когда он жмет на спусковой крючок.
   Майор Синаев и водитель выполнили команду, но без  суетливой  поспеш-
ности, что тоже говорило о привычке к "горячим" ситуациям.
   - Поставь предохранитель на место, а то отстрелишь себе яйца, - посо-
ветовал Синаев и непринужденно пояснил водителю: - Это  наши  друзья  из
МБ.
   - Хоть из жопы, - хмуро отозвался тот. - Терпеть не могу, когда в ме-
ня целятся.
   - Предъявите документы, - потребовал старший.
   - Сейчас тебе все предъявят, - добродушно ответил Синаев,  глядя  ему
за спину.
   По узкой дорожке плавно подкатил "РАФ" темно-зеленого цвета с  зашто-
ренными окнами. Он еще не успел остановиться, как из  боковой  и  задней
дверей, позвякивая сталью о титан, катапультировались пять рослых парней
в темных, явно инвентарных драповых пальто на два  размера  больше,  чем
нужно. Каждый блокировал одного "брокера" и замер, глубоко засунув  руки
в карманы и выпирая что-то на уровне пояса.
   Шестой был постарше и в дубленке. Ударная группа одиннадцатого отдела
КГБ и первое (боевое) отделение оперативного отдела ГРУ  когда-то  комп-
лектовались по одним принципам, а потому совпадали по штатной численнос-
ти и структуре. Одежда, экипировка  и  оружие  подбирались  произвольно.
Различия в одежде практической роли не играли, соотношение  тактико-тех-
нических характеристик  всего  остального  определяло  исход  возможного
столкновения.
   Под драповые пальто из казенного гардероба были надеты титановые бро-
нежилеты четвертого уровня защиты, которые хотя и сковывали движения, но
надежно "держали" пули любого короткоствольного оружия, включая  "ТТ"  и
"парабеллум". Карманы в инвентарных пальто  имели  прорезь,  позволяющую
свободно управляться с автоматическим двадцатизарядным "стечкиным", дос-
таточно удобным и мощным для близкой дистанции, но неспособным прошибить
легкий кевларовый жилет третьего класса, в какие были  облачены  "броке-
ры", хотя тот же "ТТ" или "парабеллум" уверенно пробивали кевлар. Так же
уверенно "АКС-74 У" прошивал титановые пластины.
   Таким образом, первоначальный расклад был явно не  в  пользу  первого
отделения. Но об этом никто не знал. К тому же исход боя зачастую  опре-
деляется не средствами нападения и защиты, а крепостью нервов, быстротой
реакции, - выработанностью навыков, точностью  расчета...  Очень  многое
зависит от того, кто первым начнет...
   - Отойдите от спецмашины, - спокойно  приказал  человек  в  дубленке,
мгновенным, цепким взглядом сфотографировав обстановку и выделив  четыре
наиболее опасные цели. В кармане он сжимал четырехствольный "МСП",  пол-
ностью готовый к бою.
   - Вначале следует представиться, - назидательно сказал командир удар-
ной группы и повернулся к старшему первого отделения. - К тому же откуда
видно, что это спецмашина?
   Они стояли лицом к лицу -  одинаково  широкоплечие,  умеющие  отлично
владеть собой и стрелять, не вынимая руки из кармана. Два капитана  были
выпечены в одной духовке, так же, как их подчиненные, ни на миг не прек-
ращающие контролировать друг друга, как водители микроавтобусов,  наблю-
дающие за происходящим прищуренными глазами снайперов.
   Каждая группа уже поняла, что перед ними не наемные киллеры, не  бое-
вики преступных организаций, не террористы и не диверсанты, а коллеги из
другой спецслужбы. Еще не так давно они ходили  под  единым  всевластным
хозяином, выполняли одни задачи и не имели собственных интересов. Потому
их пути не пересекались, а если такое все же происходило, то недоразуме-
ние быстро улаживалось.
   Сейчас у руководителей каждой специальной  службы  существовали  свои
интересы, обусловленные ставками в большой политической игре,  и  потому
"волкодавы" КГБ и ГРУ стояли в боевой готовности друг против друга.  Со-
ответствующего ситуации куража ни у одной из сторон не было, как не было
желания проливать свою или чужую кровь за амбиции  высокого  начальства.
Но если заваруха начнется, отстояться в стороне не сможет никто, а  своя
кровь все-таки дороже. Потому в напряжении потели  пальцы  на  спусковых
крючках "стечкиных" и мерзли под холодным ветерком ладони на ручках мас-
кировочных "дипломатов". Все зависело от старших.
   - Спецмашина - она спецмашина и есть, видно это или не видно...
   - Надо предъявлять документы, тогда и будет ясно...
   Старшие лениво пререкались, внимательно разглядывая друг друга.  Было
Понятно, что они просто тянут время, подыскивая подходящий выход из  си-
туации.
   Внезапно человек в дубленке замолчал, на каменном  лице  обозначилась
тень узнавания.
   - Я тебя вспомнил. Ангола. Восемьдесят седьмой.
   Его собеседник чуть помедлил.
   - Да, точно... Ты был во втором отряде.
   Почувствовав изменение в тональности разговора, "брокеры" и  казенные
пальто насторожились.
   - Ну, здорово!
   Щелкнули включаемые предохранители, и оторвавшиеся от рифленых рукоя-
тей ладони сошлись в крепком рукопожатии. Десять  "волкодавов"  перевели
дух.
   В квартире Каймакова по-прежнему было тихо, но сидящий на полу  чело-
век не спал. Когда щелкнул входной замок, он поднял холодный пистолет  и
навел на дверной проем. Оставалась самая малость, и тогда неделю, а то и
больше можно будет не думать, где достать следующую дозу.
   Громоздкая фигура заполнила проем, и пистолет оглушительно выстрелил,
изрыгнув сноп огня и тупоносую пулю, угодившую вошедшему почти в середи-
ну груди. Он отшатнулся и с шумом опрокинулся навзничь.
   Человек встал, чтобы, прижав ствол к виску упавшего,  выстрелить  еще
раз, как было приказано. Но когда его силуэт нарисовался на  фоне  осве-
щенного окна, стальной цилиндрик бесшумно пересек комнату, пробил  груд-
ную клетку между шестым и седьмым ребрами, раскрылся четырьмя лепестками
и, наматывая мягкие ткани и  внутренности,  проделал  короткий  кровавый
путь, рыская из стороны в сторону.
   Это всегда вызывало обильное внутреннее кровотечение и  болевой  шок.
Нынешний раз не стал исключением, несмотря на то,  что  пораженное  тело
было сильно насыщено наркотиком. Неудачливый убийца кулем  повалился  на
пол, а вскочивший на ноги Карл мгновенно всадил  ему  в  голову  вторую,
столь же страшную пулю.
   Потом он ощупал грудь и выругался. Кевлар задержал шестиграммовый ку-
сочек свинца в плакированной оболочке, но полутонный удар вмял  защитную
ткань в тело и наверняка сломал кость. По животу ползло что-то теплое  и
липкое.
   - Рот-перерот, так я обратно не дойду, - гулко раскатился выкрик  ра-
неного.
   И выстрел, и крик были зафиксированы микрофонами,  вмонтированными  в
стену за старым шифоньером и в телефонную трубку, которые  исправно  до-
несли их до центров прослушивания.
   - Тревога на объекте "О", - отреагировал дежурный в одиннадцатом  от-
деле.
   - Это Карл, черт бы его подрал! - выругался оператор в комнате  прос-
лушивания ГРУ.
   "Брокеры" и казенные пальто мирно перекуривали, их командиры негромко
беседовали в стороне.
   - Мы должны установить личности тех, кто в "Волге", и убрать их отсю-
да, - сказал старший ударного отряда.
   - А у нас такая же задача по вашей "шестерке",  -  кивнул  человек  в
дубленке. - Стравливают, сволочи! В свои игры играются, а мы должны  от-
дуваться!
   Зеленый "РАФ" коротко просигналил, водитель махнул рукой, и  командир
первого отделения подошел к радиотелефону. После непродолжительного раз-
говора он вернулся и скомандовал своим людям:
   - В машину!
   А коллеге из одиннадцатого отдела пояснил:
   - Черт их разберет! Неожиданно дали отбой!
   И усмехнулся:
   - Можешь отчитаться, что ты свою задачу выполнил.
   Потом нагнулся к окошку "Волги" и сказал Синаеву:
   - Вам приказано возвращаться на базу, наблюдение снято.
   - Мы уже приняли. А что там за переполох?
   - Подстрелили нашего парня, сейчас едем забирать. Хорошо, здесь обош-
лось. Ведь могли перемочить друг друга.
   - Запросто, - ответил Синаев.
   Через несколько минут у дома Верки Носовой осталась лишь видавшая ви-
ды "шестерка" одиннадцатого отдела.
   Для людей Верлинова эта ночь оказалась беспокойной и хлопотной.  Одна
бригада имитировала задержание милицией пьяного бездельника,  выстрелив-
шего от нечего делать в подъезде из стартового пистолета. Сцена была ра-
зыграна убедительно, а диалоги и реплики дали не  открывшим  дверей,  но
внимательно слушающим соседям исчерпывающую информацию о происшедшем.
   Уже под утро, когда все успокоилось и дом крепко уснул, вторая брига-
да тихо погрузила в санитарный фургон тело неизвестного наркомана и  вы-
везла за город, закопав в голой, продуваемой ветрами лесополосе.
   Третья бригада навела порядок в квартире.
   Александр Каймаков, он же Унылый, он же Кислый, не подозревал о  раз-
ворачивающихся вокруг него событиях. Когда "брокеры" и  казенные  пальто
стояли друг против друга с оружием на изготовку, он  лежал  на  спине  и
блаженно улыбался, а исправившаяся Верка сидела на нем верхом и добросо-
вестно трудилась с полной отдачей душевных и физических сил.
   Когда в его квартире вспыхнула быстротечная, но кровавая перестрелка,
он стучал на машинке, расположившись в маленькой неухоженной кухне.
   Позднее, когда вторая и третья бригады уничтожали следы происшедшего,
Каймаков обрабатывал Верку в позиции паровоз с  вагончиком,  которая  на
широком диване и без одежды выглядела куда более привлекательной, чем  в
секторе статистики. Правда, не все шло гладко и силы порой покидали Кай-
макова, но Верка быстро разворачивалась и поправляла  дело,  после  чего
столь же быстро возвращалась в исходное положение.
   Потом он снова стучал  на  машинке,  и  потом  Верка  опять  "снимала
стресс", и хотя ни стресса, ни сил он не ощущал, он послушно следовал по
предложенному пути, пока в окне не забрезжил серый безрадостный рассвет.
Как ни странно, свет наступающего дня оказал стимулирующее  воздействие,
и он, резко опрокинув повизгивающую и забывшую о несворачиваемости крови
Верку, завершил дело, как и подобает победителю. Затем  обнаженные  тела
обессиленно распростерлись на свежей, но уже изрядно  измятой  простыне,
забывшись тяжелым сном до полудня и  проявив  наплевательское  отношение
как к трудовой дисциплине, так и ко всем другим обязательствам перед ок-
ружающим миром.
   "Шестерка" одиннадцатого отдела бессменно стояла у подъезда дома.
   Шок, который испытал Клячкин в кабинке платного туалета,  был,  пожа-
луй, самым сильным ощущением в его жизни. И в лучшие  времена  удачливый
фарцовщик по прозвищу Фарт никогда не держал в руках сопоставимых  экви-
валентов подобной суммы.
   Бомжу, которому ему подобные дали кличку Таракан, она даже  не  могла
присниться. Сейчас вонючая оболочка  Таракана  треснула,  появился  шанс
навсегда ее стряхнуть. Клячкин понял, что сможет не только подняться  со
дна, но и достигнуть непредставимых ранее вершин... Если, конечно, суме-
ет удержать деньги в руках и остаться в живых.
   Переложив десяток купюр в карман, он вышел из кабинки и встретил вни-
мательный взгляд туалетного контролера.
   - Понос, что ли?
   Мужику было за сорок, испитое  лицо,  вытатуированный  на  безымянном
пальце перстень с четырьмя отходящими лучами.
   - Четыре года на баланде, а сегодня сала нажрался...
   Мужик понимающе улыбнулся.
   - Когда откинулся?
   - С неделю. Только приехал. Кого-нибудь из общины знаешь?
   Контролер покачал головой.
   - Я давно отошел.
   - Ну ладно...
   Клячкин направился к выходу, но вдруг  остановился,  будто  осененный
внезапной мыслью.
   - Слушай, кореш, не в падлу, двинь мне свои шмотки... С такой картин-
кой меня в ментярню вмиг заметут...
   Мужик оторопело молчал.
   - Бабки есть, я полный расчет получил...
   Клячкин вынул и веером развернул пятидесятитысячные купюры.
   Контролер заинтересованно дернулся, но тут же нехорошо осклабился.
   - Сам рисовал? Ну, мне фуфло не впаришь...
   Он осторожно вытащил из веера одну бумажку, внимательно осмотрел  ее,
понюхал, глянул на просвет. Потом отгрыз уголок, поднес спичку.
   - Ладно, давай...
   Через несколько минут Клячкин вышел на улицу  в  ношеном,  но  вполне
приличном пальто и почти новой шапке. На выбритом лице  появилось  почти
забытое выражение уверенности и превосходства.
   И то, что в универсаме у метро он первым делом купил французский оде-
колон, бритву "Жиллетт" и английский крем для бритья,  свидетельствовало
о возвращении прежних привычек. Потом он купил рубашку и галстук, белье,
несколько пар носков и сапожки на меху, большую дорожную сумку,  которая
после нехитрых манипуляций увеличивала объем вдвое.
   В той, прежней жизни невозможно было вот так, без всякого блата, зай-
ти в магазин и приобрести все, что душа пожелает. Теперь приходилось се-
бя сдерживать, чтобы не слишком бросаться в глаза.
   Выбрав средний по стоимости  костюм,  Клячкин  зашел  в  примерочную.
Здесь он переложил деньги из чемодана на дно сумки, сверху разложил куп-
ленные вещи, через несколько минут туда же лег новый костюм...
   Пустой чемодан был брошен в подвал, а Клячкин с  сумкой  через  плечо
нырнул в метро. Последними его покупками стали маникюрные ножницы,  рас-
ческа и тюбик шампуня. Все это пригодилось через час, когда в  отдельном
номере Центральных бань он приводил себя в порядок.
   Вначале он долго стоял под душем, непрестанно намыливаясь и наблюдая,
как светлеют струи стекающей воды, потом блаженно лежал в ванне,  благо-
даря судьбу за то, что не подхватил вшей, чесотку  или  другую  подобную
гадость, неизбежно сопутствующую унылому существованию бомжа.  Потом  он
ощутил голод и давно не посещавшее его сексуальное желание, что дало по-
вод к меланхоличному философствованию о несовершенстве человеческой  на-
туры, никогда не бывающей полностью удовлетворенной.
   Возбужденная плоть островком вытарчивала  из  мыльной  пены.  Клячкин
вспомнил зоновскую штучку "мухарик", и, если бы сейчас под руку попалась
муха, он бы попробовал оторвать ей крылья и запустить на  чувствительную
розовую полусферу, хотя никогда не верил в действенность такого  способа
и считал рассказы о нем обычной зековской  парашей.  Но  мух  в  моечном
"люксе" среди зимы не было, и Адвокат  привычно  сомкнул  ладонь  вокруг
напряженного упругого столбика. Он брезговал "петухами" и потому все че-
тыре года занимался самоудовлетворением, используя ходившие  по  баракам
открытки, воспоминания об охочей до всевозможных извращений жене и  мно-
гочисленных подругах.
   Сейчас зрительные образы не понадобились: горячая вода, расслабленное
состояние и душевный комфорт позволили быстро добиться результата.  Одна
из проблем легко разрешилась, и Клячкин  вспомнил  античного  мыслителя,
говаривавшего: "Как славно, если бы простым поглаживанием  живота  можно
было удовлетворять голод..."
   Спрыснув распаренное тело одеколоном, Клячкин  надел  новое  белье  и
одежду и окончательно почувствовал, что возвращается к нормальной жизни.
Тараканье тряпье на кафельном полу вызывало отвращение, он хотел бросить
его прямо здесь, в урну, но осторожность победила: нельзя допускать пос-
тупков, привлекающих внимание и западающих в память окружающим.
   Не надевая пальто, Клячкин вышел в длинный коридор и попросил  у  де-
журной - разбитной бабенки с крашенными перекисью волосами - газету  или
какой-нибудь пакет. Рядом с дежурной сидела молодая девица вполне  опре-
деленного вида, короткая юбка почти полностью открывала обтянутые  поно-
шенными колготками ноги.
   - Долго купались, - улыбнулась блондинка. - Мы уже думали - надо пой-
ти спинку потереть. Я так Гале и говорю: "Пойди, помоги человеку". А она
стесняется: "Если позовет, тогда пойду". Правда, Галочка?
   Галя смотрела предельно откровенно.
   - Ох, девчонки, я сейчас никакой - только из рейса, - улыбнулся Кляч-
кин, забирая кусок оберточной бумаги, полиэтиленовый пакет и нашаривая в
кармане мелочь. - Но раз вы такие симпатичные - обязательно зайду еще.
   "Про муху подумал, а про бабу - нет, - озабоченно размышлял  Клячкин,
запаковывая тряпье. - А ведь многие по привычке от дуньки Кулаковой  от-
казаться не могут..."
   С большим трудом он заставил себя