двесной системы.
   Теперь предстояло болтаться в ремнях до тех  пор,  пока  не  появится
подходящее место для приземления либо пока направление ветра  не  станет
неблагоприятным.
   Почему-то Васильев вспомнил, что Джек убрался с места взрыва  буровой
именно таким образом. Он пощупал нагрудный карман. Пленка была цела.
   Раскачиваясь на ремнях подвесной системы, капитан плыл в  двух  кило-
метрах над землей. Ветер мягко нес его на северо-восток.  Впереди  зани-
мался рассвет.


   Глава двадцать четвертая

   - Вот то, что вы просили. - Роберт Смит протянул пластиковый  квадра-
тик кредитной карточки Центрального банка США. - Конечно, были некоторые
вопросы - такая сумма наличными... Но я все уладил.
   - Спасибо. Я знал, что уладить такой вопрос по силам только журналис-
ту. - Асмодей улыбнулся.
   - О въездной визе мы поговорим позднее. - Смит тоже улыбнулся. - Ведь
обязательства должны быть взаимными... И не рассматривайте так карточку,
они не подделываются. А зайдя в любой филиал банка, вы можете ее  прове-
рить. Как поживает наш друг?
   - Ведет себя совершенно естественно, мне доверяет. Ему  позвонил  ка-
кой-то тип, назначил встречу. Хочет передать  дополнительные  материалы.
Говорит - очень интересные... Он звал меня с собой.
   Смит встрепенулся.
   - Когда и где?
   - В семь. На Пушкинской набережной, у Крымского моста.
   - Хорошо. Очень хорошо, Витя. - Разведчик ободряюще потрепал  Асмодея
по плечу. - Обратите внимание на следующее...
   В то самое время, когда офицер ЦРУ инструктировал гражданина  Клячки-
на, одиннадцатый отдел КГБ СССР готовил операцию передачи.
   На видеомониторе, улыбаясь, кривлялся Джек, возился с  буровой  уста-
новкой Чен. Калифорнийский номер "Доджа" и специфический пейзаж позволя-
ли судить, что дело происходит в одной  из  пустынь  Большого  Бассейна.
Следующий кадр прояснял дело: королевская змея водится только в  Мохаве.
Чен был известным любителем свежей змеиной крови и парного мяса, что уп-
рощало идентификацию личности. Оборванный кадр не вместил реакцию дубле-
ра на своеобразный продукт.
   - Еще раз. - Верлинов сделал знак рукой.
   Снова закрутилась доставленная спецрейсом лента. Она обошлась в  две-
надцать миллионов рублей, пятьсот тысяч долларов и  восемь  человеческих
жизней. Сидевший в углу майор Васильев смертельно устал. Он пролетел под
шаром самоспасателя семьдесят километров за три часа, из управления  на-
циональной безопасности Сурхандарьинской  области  по  сохранившейся  со
времен единой Системы специальной связи соединился с Верлиновым  и  впал
на три часа в болезненный тяжелый сон, не приносящий отдохновения.  Вер-
линов поднял на ноги органы безопасности трех среднеазиатских республик,
а также российские части, дислоцированные в некоторых из них.
   В результате к восьми утра лагерь был деблокирован. По словам  участ-
ников акции, моджахеды не имели шансов на успех, почти две  трети  их  к
моменту окружения оказались убитыми или ранеными.
   Васильев ничего этого не знал, потому что в том  же  тяжелом  забытьи
провел двенадцать часов в стальном,  гулко  трясущемся  чреве  огромного
транспортника, где он был единственным пассажиром, а пленка - единствен-
ным грузом.
   Итоги боя - восемь убитых и двенадцать раненых - он узнал уже в отде-
ле и подумал, что оптимизм освободителей вряд ли обоснован. Вырезали  бы
всех, опоздай подмога на час-полтора!
   Он мучительно вспоминал имя или фамилию старшего десятки "альфовцев",
но нельзя вспомнить то, чего не знаешь: они общались безлично. Да  и  от
знания никакого проку бы не было: пофамильные списки потерь не  поступи-
ли. Единственное, в чем он уверен, - в смерти Джека. Такие  предчувствия
обычно сбываются...
   На мониторе повторялись явно любительские кадры, снятые, если  верить
пробивающему время таймеру, 16 июля 1991 года в четыре  часа  пятнадцать
минут пополудни. Аналитики ЦРУ легко установят, что русские шпионы  про-
водили незапланированное бурение в районе точки инициирования,  залегаю-
щей в данном секторе Мохаве всего на сорока метрах.  Сопряженная  с  ней
точка проявления находилась в  разломе  Сан-Андреас,  простирающемся  от
Лос-Анджелеса до Сан-Франциско и  угрожающем  сейсмической  безопасности
обоих городов. Как говорили древние римляне: "Умному достаточно".
   Ролик закончился.
   - Очень хорошо, - сказал Верлинов. - Итак, эту пленку снял Джек, что-
бы успокоить семью. Я, мол, жив и здоров. Своеобразный видеопривет - де-
ло обычное для нелегалов, долго находящихся "на холоде".
   - Очень важно правильно передать ее. Здесь не должно быть ни малейших
натяжек. Доложите ваш план.
   Межуев откашлялся.
   - Легенда такая. Капитан Резцов  изображает  уволенного  за  пьянство
сослуживца Джека и его старого друга. Обозленный на руководство, он  ре-
шает разоблачить происки КГБ в США. Тем более Джека уже нет, и он счита-
ет, что таким образом выполняет свой долг и мстит за  него.  Он  достает
кассету, присланную Джеком для своей семьи еще в девяносто первом. К ней
прикладывает отчет Джека. Чтобы предать документы гласности, он  выходит
на автора скандальных статей о планах подземной войны - известного соци-
олога Каймакова.
   - Все ли тут достоверно? - поморщился генерал.
   - В момент передачи Резцова убивают, - продолжил Межуев. - Это  повы-
сит достоверность.
   - Да, пожалуй... А кто убивает?
   Человек с расплющенным носом боксера вскочил со стула.
   - Старший прапорщик Григорьев! - доложился он. - Я убиваю!
   - У вас должно получиться убедительно, - одобрил Верлинов.
   - При передаче присутствует Асмодей, - продолжил Межуев. - Он  завла-
девает кассетой и передает ее Роберту Смиту. Асмодей  предполагает,  что
Смит будет наблюдать момент передачи, значит, степень достоверности ока-
жется чрезвычайно высокой.
   - Что ж, план неплохой, - задумчиво проговорил Верлинов. - Надо  тща-
тельно проработать детали. Прокалываются всегда на мелочах. А где отчет?
   Межуев положил на стол лист бумаги. Все  внешние  атрибуты  документа
были на месте - гриф "Совершенно секретно", красная полоса по диагонали.
Так оформлялись все отчеты нелегалов.
   "... В период с 10 по 21 июля 1991 года мною  совместно  с  подсобным
агентом Ченом проведено бурение в пустыне Мохаве,  координаты:  тридцать
пять градусов северной широты, сто пятнадцать градусов западной долготы.
В соответствии с планом "Сдвиг" достигнута глубина сорок метров и  зало-
жен фугасный заряд расчетной мощности. Скважина  зарыта,  следы  бурения
уничтожены. Инициация возможна в любой момент. Джек. 25.07.91".
   - Хорошо. - Верлинов отложил отчет. - Про "Сдвиг" они наверняка  слы-
шали, так что аргументация вполне достоверна. План утверждается.
   Он поставил черными чернилами размашистую подпись  в  правом  верхнем
углу плана операции "Передача".
   - Еще раз обращаю внимание: тщательно проработайте все мелочи.
   Детали отрабатывали втроем: Межуев, Резцов и Григорьев.
   - Видно, мне судьба влезть в эту операцию, - сказал Резцов. - Я  дол-
жен был ему другой документ притащить, но явился инициативник, и  вопрос
отпал. И вот опять!
   - Судьба есть судьба, - хмыкнул Григорьев, блеснув золотым зубом. - Я
засажу в тебя два или три раза, все в грудь...
   - Получить защитный жилет с цветоимитационной прокладкой?
   - Зачем усложнять? Шмальну холостыми. - Григорьев покопался в кармане
и вынул три "макаровских"  патрона  с  пластиковыми  полусферами  вместо
пуль. - Дело-то мгновенное: выстрелы, ты падаешь, все разбежались.  Про-
верять никто не будет. Только упади естественно.
   - Не впервой. Смотри, не ближе двух метров! А  то  можно  морду  опа-
лить...
   - Все будет нормально!
   - Остальные участники операции об имитации знают?
   - Нет. Ни Кислый, ни Асмодей не в курсе.
   - Кстати, - вмешался Межуев. - Надо на время операции у Асмодея газо-
вую игрушку отобрать. На всякий случай.
   - Отберу, - кивнул Семен.
   - Теперь давайте прогоним по этапам: подход, передача, отход...
   Морковин тоже инструктировал Каймакова, и тоже довольно подробно.
   - Твоя задача проста: выйти из дела живым и здоровым. Делай  то,  что
от тебя хотят, но помни - у тебя свой интерес, у них - свой.  И  они  не
совпадают! Поэтому если можно чего-то не сделать или сделать наоборот  -
тебе это на руку. Меньше риска для твоей шкуры. Имей в виду, очень часто
"слепого" агента выводят из игры. Насовсем. Понимаешь?
   Каймаков поежился и потрогал теменную кость.
   - Чего же не понять...
   Вовчик, как и обещал, купил патроны. Маленькая  квадратная  картонная
коробочка с тяжелыми желтыми желудями. Один ряд не заполнен.
   - Восемь тысяч за штуку, сволочи! - возбужденно пояснял  он.  -  Взял
двенадцать - откуда деньги? И так придется дверь варить одному жлобу...
   Каймаков снарядил магазин, дослал патрон в ствол. Материальную  часть
он изучал в институте, на военной  кафедре,  в  течение  шести  месяцев.
Стрелял один раз - пять патронов: два пробных, три зачетных. Вряд ли  он
был готов к лихой перестрелке. Но тяжесть оружия придавала  уверенность.
Покрутив пистолет в руках, он засунул его за пояс, подпрыгнул. Может вы-
пасть. Затянул ремень потуже. Теперь  держится  надежно,  но  невозможно
сесть. Попробовал с одного боку, с другого. Наконец пристроил. Нормально
и доставать удобно.
   Каймакова одолевали дурные предчувствия, он нервничал,  руки  заметно
дрожали. Странный звонок, странный сбивчивый разговор. Клячкин намекнул,
что надо бы пойти и предложить себя в спутники. Морковин тоже  советовал
сходить: мол, дело прояснится. Советовать легко. И легко "прояснять  де-
ло" чужой головой и потрохами. А если по ходу неведомого ему сценария он
должен превратиться в труп?
   - Давай выпьем? - сказал проницательный Вовчик. - У меня осталось.
   - Неси, - с облегчением сказал Каймаков.
   После первой порции страх если и не отпустил, то ушел куда-то вглубь.
   - Знаешь, какое у меня самое сильное воспоминание детства?  -  прищу-
рился Вовчик. - Убежали с товарищем из детдома - и на север. В  товарня-
ках, на крышах, как придется... Он говорил - родня там есть...
   Вовчик разлил по стаканам остатки водки.
   - На одном перегоне уцепились за поручни пассажирского вагона,  стоим
на ступеньках, а внутрь войти не можем.  Ладно,  думаем,  на  полустанке
сойдем. А поезд курьерский, не останавливается, прет и прет, да скорость
такая - не спрыгнешь. Мороз, ветер свистит, руки-ноги окоченели, на беду
ссать охота, мочи нет... И вдруг чувствую...
   Вовчик расплылся в улыбке.
   - Запах яблок! Сильный, свежий такой... Откуда? Ну, думать особо  не-
когда, не до того, вот-вот упаду - и всмятку, мочевой пузырь  разрывает-
ся... Короче, заревел, мне лет девять, Вовка - тезка постарше -  тринад-
цать, что ли. Успокаивает: "Терпи, терпи, сейчас  остановится,  уже  ход
сбавляет". А какой там сбавляет... Не знаю, сколько длилось, но и вправ-
ду - стали на красный свет. Я перво-наперво отлил, а  потом  сунулись  с
Вовкой в собачий ящик, в нем вдвоем хорошо: ветра нет, лежишь валетом  -
греешь друг друга...
   А поезд трогается! Открыли крышку - занято - мешок, огромный чувал  с
яблоками, вот откуда запах. Что делать? Выбросить к чертям и ехать или с
яблоками остаться?
   Поезд идет, пока медленно, мы чувал тянем, тяжелый, Вовка  споткнулся
о шпалу, упал... "Тяни, - кричит. - Не бросай!" А тут  дверь  настежь  и
проводник - он эти яблоки с юга везет, а шпана под носом увести хочет...
Матерится, ногой машет, но не достает, а спрыгнуть боится.
   Вцепился я в угол руками, зубами, дергаю, а сам чувствую, ноги не ус-
певают, ход все больше, а проводник кочергой машет, по  плечу  достал...
Упал я, волокусь по шпалам, а мешок не отпускаю... И вытянул все же!  Эх
ма!
   Вовчик махнул рукой.
   - Голодные... Наелись этих яблок - неделю понос мучил. Решили к теплу
возвращаться. Вовка говорит: "Может, и нет никакой там родни,  померзнем
зазря - и все!"
   И знаешь, до сих пор отчетливо так помню: мороз, руки-ноги отмерзают,
ветер ледяной насквозь прохватывает, уссыкаюсь - и запах свежих яблок на
морозе! Эх, жизнь-жестянка! Давай допивай!
   Вовчик смахнул слезу. Такое случалось с ним крайне редко.
   - Ты вроде тоже как беспризорник. Родители рано  ушли,  намыкался.  А
тут эти сволочи! Не бойсь, Вовчик всегда прикроет! А если припрет  -  не
жди: стреляй, жми на гашетку, пока патронов хватит, а потом  рви  когти!
Машинку лучше в воду бросить, чтоб отпечатки смыло, или в канализацию  -
люки везде есть...
   Каймаков взглянул на часы и стал собираться.
   На другом конце Москвы готовились к операции Семен Григорьев и  капи-
тан Резцов. Кассету с пленкой и отчет Джека упаковали в плотный  конверт
и крест-накрест перетянули скотчем.
   - Сойдет! - Резцов сунул пакет в потрепанный портфель.
   - Давай я тебя подброшу, - предложил Семен.
   Красная "девятка" без номеров довезла капитана до Крымского вала.
   - Время есть, садись на троллейбус или пешочком. Счастливо!
   Семен хлопнул коллегу по плечу.
   - Морду не опали, - озабоченно сказал тот.
   В условленном месте Семена ждал Асмодей.
   - Где вы встречаетесь? - спросил прапорщик.
   - У Парка культуры.
   - Я высажу тебя на Зубовском. А сейчас слушай...
   За прошедшее время они подружились, несколько раз совместно  отдыхали
с Ирочкой и Наташей, между ними даже возникло чувство взаимной симпатии.
   Когда машина остановилась, Семен протянул руку.
   - Давай свою игрушку, снимай кобуру.
   Асмодей отодвинулся.
   - Почему вдруг?
   - Приказ руководства. На операции должны быть исключены  любые  слож-
ности. А вдруг у метро к тебе привяжется милиция?
   - Есть же разрешение...
   Семен пожал плечами.
   - Мало ли... Попадутся скоты - захотят себе  забрать  или  просто  из
вредности отвезут в отделение. И все насмарку. Снимай!
   Асмодей медлил.
   - Время идет! - Семен обхватил его за плечи, прижал к  себе  и  сунул
руку под пальто. - Повернись, неудобно...
   Асмодей дернулся, но безуспешно.
   Прапорщик вытащил пистолет.
   - Сунь его сюда! - Агент открыл вещевой ящик. - И не трогай.  Вернусь
- сразу заберу.
   Григорьев так и сделал. Выпутавшись из плечевой кобуры, Асмодей сунул
ее туда же, захлопнул крышку. Если бы он мог, то явно запер  бы  ящик  и
ключ унес с собой.
   - Не жадничай, никуда не денется! - Семен засмеялся и тем же  жестом,
что недавно Резцова, хлопнул по плечу Асмодея. - Давай  вечером  позовем
девчонок и оттянемся как следует!
   - Давай. - Асмодей немного напряженно улыбнулся в ответ.
   - Ни пуха!
   Семен рванул с места.
   Встреча состоялась ровно в семь. Стемнело. Кислый и Асмодей стояли на
набережной под вторым фонарем и, опираясь на парапет, смотрели на черную
воду. В руках они держали тлеющие сигареты. Резцов подошел от  Крымского
моста, они немного поговорили и двинулись вдоль  реки.  Слева  шелестели
голые деревья парка Горького. Прошли одинокий прохожий и парень с девуш-
кой. Набережная была пустынной.
   Семен наблюдал за троицей в бинокль. Скоро его выход.  Он  извлек  из
кармана холостые патроны, потянулся под мышку.  Душа  противилась  тому,
что он должен был сделать. Гарантией выживаемости являлось умение  мгно-
венно выстрелить в нападающего. Зарядив в пистолет три холостых, он  ут-
рачивал эту способность.
   Семен присвистнул. В голову пришла блестящая мысль.
   Он ссыпал холостые обратно в карман и открыл  вещевой  ящик.  Игрушка
Асмодея отлично подойдет для имитации. Недавно она  выполнила  прекрасно
подобную функцию.
   Кислый, Асмодей и Резцов приближались. Капитан выразительно  жестику-
лировал.
   Семен достал "вальтер". Недавно он собственноручно заряжал его,  пер-
выми шли шумовые патроны, один дослан в ствол. Вряд ли  Асмодей  нарушил
порядок... Прапорщик слегка оттянул затвор и увидел, как зацеп  выбрасы-
вателя вытаскивает из патронника блестящий латунный цилиндр. Все  в  по-
рядке. Пружина мягко вернула затвор на место.
   Резцов полез в портфель. Пора! Григорьев повернул ключ зажигания. Пе-
редача состоялась. Пакет взял Кислый. Асмодей знает, что должен им  зав-
ладеть. Когда начнется сумятица, он ею воспользуется. Если  не  обалдеет
от неожиданности... Прапорщик опустил стекло.
   Резцов пожал спутникам руки и быстро пошел навстречу машине. Кислый и
Асмодей повернули обратно. Григорьев дал газ. Он нарочно разогнался, ре-
вя двигателем, и со скрипом затормозил. Кислый и Асмодей повернулись.
   До Резцова было два с половиной метра, как он и просил. Семен высунул
в окно руку с пистолетом. Капитан подмигнул. Григорьев дважды  нажал  на
спуск.
   И мир перевернулся.
   Уловить разницу между газовым калибром восемь  миллиметров  и  боевым
семь шестьдесят пять или ощутить лишние сорок граммов,  приходящиеся  на
пули, практически невозможно. Но стрельба расставляет все по местам.
   Рывки отдачи и ощутимые удары в грудь Резцова, отбросившие его к  ог-
раде, до абсурда естественная поза убитого человека  чудовищно  изменили
все вокруг Семена Григорьева.
   "Подставили", - мелькнула первая мысль. Он сам проводил много  опера-
тивных комбинаций и знал, как ничего не  подозревающий  гражданин  вдруг
совершает то, о чем и не помышлял и что мгновенно и навсегда ломает при-
вычную жизнь.
   Какой-то чудовищный план мог теперь использовать его самого в качест-
ве пешки. Убитый товарищ изломанной куклой лежал на мокром  грязном  ас-
фальте. Набережная вставала дыбом, левой рукой он вцепился в руль,  пра-
вую поднес к глазам. В ней был зажат безобидный газовый пистолет,  став-
ший по чьей-то злой воле смертоносным оружием.
   Желтые пятна  фонарей  увеличивались  в  размерах,  вращаясь  вокруг.
Дзинь, дзинь... В лобовом стекле появились круглые пробоины,  окруженные
густой сеткой круговых и радиальных трещин. В пяти метрах  Кислый  двумя
руками, как в кино, наводил на него пистолет.
   Реальная опасность включила рефлексы боевой машины одиннадцатого  от-
дела Семена Григорьева. Набережная легла на место, и он дал  газ,  стре-
мясь сбить противника раньше, чем тот  успеет  выстрелить  еще  раз.  Но
третья дырочка возникла прямо напротив лица, и пуля  вошла  точно  между
глаз.
   Каймаков продолжал стрелять по врезавшейся в бордюр машине. Пакет ва-
лялся на земле. Асмодей инстинктивно подхватил его и бросился бежать.  В
ограде парка он заметил дыру и юркнул туда.
   - Что случилось? - растерянно спросил стоявший  за  забором  человек.
Асмодей оттолкнул его и рванул по талым сугробам через кусты.
   Когда затвор застопорился в заднем положении, Кислый бросил  пистолет
в воду и побежал к мосту. Навстречу мчалась "Волга" с зажженными фарами.
Черт! Он резко повернулся. "Волга" притормозила, распахнулась дверца.
   - Прыгай, быстро!
   "Морковин", - подумал Каймаков и повалился на сиденье. "Волга" набра-
ла скорость. Вместо сыщика "Инсека" рядом сидел крупный,  коротко  стри-
женный мужчина с малоподвижным, будто каменным лицом.
   - Военная разведка, - представился он.  -  Меня  зовут  Карл,  а  это
Франц.
   Человек за рулем походил на него, как братблизнец.
   - У нас задание охранять вас...
   Еще недавно Карл хотел убить Каймакова, выполнил все, что  для  этого
требовалось, и думал, будто достиг цели. Приказ все изменил. Он не  пом-
нил прежнего желания и был готов любой ценой защищать Унылого.
   Морковин с Сергеевым находились в "Фольксвагене", следующем за  "Вол-
гой".
   - Кто ж это нас опередил? - Морковин висел на хвосте у Франца.
   - Это наши, - как всегда, нехотя сказал Сергеев. - У них приказ охра-
нять, вот они и охраняют.
   Человек, стоявший за забором парка, осторожно  вышел  на  набережную.
Резидент ЦРУ в Москве обозначал его в своих документах псевдонимом Каза-
нова. В миру он звался Вадиком Кирсановым, а постоянные  посетители  ва-
лютного бара гостиницы "Славянская" знали его под прозвищем Красавчик.
   Казанова осторожно прошел мимо  изрешеченной  машины,  осмотрел  труп
Резцова и мед