ассир в сопровож-
дении двух безоружных активистов заходит в вестибюль, машина сопровожде-
ния уезжает.
   - А мы будем внутри и там их встретим! -  голосом  отличника,  хорошо
знающего предмет, доложил Рогалев. Он действительно учился в  медучилище
на "отлично". И в банде зарекомендовал себя тоже отлично.
   План был хороший, можно сказать, безупречный. Но он, как и любой  са-
мый лучший план, не учитывал случайностей. Их вообще никогда  невозможно
учесть, поэтому и не бывает верных на "все сто" преступлений.
   Жорик уже участвовал в налетах, он вошел  во  вкус  силы,  приносимой
оружием и вседозволенностью, ему доводилось стрелять, и тормоза, удержи-
вающие неподготовленного человека от того, чтобы нажать спуск в решающую
минуту, уже были сняты. Он сам принял участие в последнем  деле,  и  все
вначале шло как по маслу: патрульный автомобиль уехал, кассир  с  сопро-
вождающими поднимался на второй этаж, здоровенные мужики, пыхтя,  тащили
рюкзак с деньгами.
   Вовчик заблокировал лестницу снизу, Петукаев - сверху, Зименец со Шо-
ковым встретили процессию на промежуточной площадке и без особого  труда
отобрали рюкзак. Увидев оружие, профсоюзные активисты не стали  защищать
общественные деньги личными жизнями и сразу же отступили, тем более  что
за кассу они ответственности не несли: А вот  материально  ответственное
лицо - толстая тетенька в очках и дешевом платье с плачем и криками  по-
валилась на ступеньки.
   - Люди добрые, помогите! Да за что же мне такое... Я же  никогда  те-
перь не расплачусь...
   Не обращая внимания на причитания кассирши, Славка с напарником резво
рванули на улицу. В сорока метрах от входа в машине ждал Самохвал.  Надо
бы подъехать вплотную, но там не было места для разворота, а сдать  зад-
ним ходом он не догадался. Это мелкая неувязка, но  и  она,  плюсуясь  с
последующими накладками, сыграла роковую роль.
   Пропустив ребят, жорик двинул следом.  Тут  и  начались  случайности.
Во-первых, сыграло очко у Петукаева. Он должен был до последнего удержи-
вать в здании кассира и очевидцев ограбления. Но на вопли очкастой тетки
сбежалась половина института, а он, оставшись без поддержки, просто-нап-
росто струсил. И побежал вдогонку за друзьями. Следом  вывалила  возбуж-
денно кричащая толпа.
   - Деньги! Отдайте деньги! - голосила женщина, размазывая слезы по ме-
ловому лицу. Ее обгоняли решительно настроенные конструкторы, инженеры и
техники.
   - Ты что, сука! - заорал Вовчик, выдергивая изпод пиджака  "наган"  и
понимая, что незамеченными уйти не удастся. - Держи их!
   Поддержка соучастника приободрила труса.
   - Назад! - рявкнул он, наводя на преследователей автомат. Это охлади-
ло пыл потенциальных героев, толпа качнулась назад,  однако  внимание  к
происходящему уже было привлечено. Еще ничего не  пропало,  планом  было
предусмотрено такое осложнение, главное - удержать всех на расстоянии  и
добраться до машины.
   - Вы че, пацаны, кончайте дурковать!
   Изрядно выпивший мужик в план не вписывался, потому что любой прогноз
охватывает только штатные действия, а поведение пьяного человека неадек-
ватно и труднопредсказуемо. Он решил кончить дело миром и, догнав Щекова
и Сименца, вцепился в рюкзак.
   - Ребята, бросьте, зачем вам это надо? На бутылку не хватает?  Так  я
дам...
   Щеков направил на него пистолет.
   - Дергай отсюда, мозги выбью!
   - Да кончай, брат, я сам блатной...
   - Бах! - сухо ударил выстрел. Мужик отскочил в  сторону,  развернулся
на одной ноге и тяжело упал, вытянувшись на асфальте.
   Третьей случайностью явилось то, что патрульный автомобиль не  уехал,
а остановился за углом, старший наряда, офицер, зашел в магазин, а  сер-
жантводитель ожидал за рулем. Услышав выстрел, он  включил  двигатель  и
через полминуты оказался на месте. Один против  четверых,  с  пистолетом
против автоматов. Но как гласит грузинская пословица:  "Если  сердце  из
железа - и деревянный кинжал хорош".
   Четвертой случайностью было то, что сержант  недавно  демобилизовался
из погранвойск, где его два года натаскивали не  раздумывая  стрелять  в
нарушителей границы. Упустить нарушителя означало верный трибунал. Неиз-
вестно, было ли у милиционера железное сердце, но дисциплинированность и
решительность  замполиты  погранвойск  воспитали  в  нем   действительно
стальную. Он с ходу открыл огонь, отсекая бандитов от машины.
   - Бах! Бах! Бах!
   С криками и визгом бросились врассыпную прохожие.  Раненный  в  бедро
Петукаев упал на колено и поднял автомат.
   - Тра-та-тах!
   В доме напротив вылетело стекло, истошно закричала женщина.
   - Бах! Бах! Бах!
   Петукаев выронил автомат и опрокинулся на спину. Схватился за  голову
и ничком рухнул на асфальт Зименец. Скрючился, держась за бок. Самохвал.
   В отличие от пехотных частей, где стрельбы проводятся дважды  в  год,
пограничников тренируют каждый день. И сейчас это давало результаты.
   Вовчик бросил револьвер и побежал к машине, побледневший  Щеков  ждал
его, не трогаясь с места, нетерпеливо взревывал движок.
   - Бах! Бах!
   Пуля ударила жорика в спину, и он шмякнулся на землю, вторая  пробила
заднее и лобовое стекла. Паутина трещин искажала обзор, Щеков стал выби-
вать поврежденное стекло, но не успел -  сержант  с  перекошенным  лицом
подбежал сбоку, рывком распахнул дверь и дико заорал:
   - Руки вверх, убью!
   Пистолет смотрел Щекову в лицо, и хотя патроны  кончились,  а  затвор
застрял в заднем положении, нелепо обнажив ствол, ни сержант, ни  задер-
живаемый этого не замечали. Беспощадный Щеков, как  перепуганный  щенок,
послушно поднял руки... Банда "Призраков" перестала существовать.
   У Рогалева было много времени, чтобы анализировать причины провала  и
делать выводы. А они напрашивались сами собой. Одни и те же люди, интен-
сивно совершая дерзкие преступления, привыкают к риску и утрачивают  ос-
торожность. Планировать нападение средь бела дня, в самом центре  города
было подобно самоубийству. Петукаев нормально действовал в  группе,  но,
оставшись один на один с толпой, не  выдержал.  "В  следующий  раз  надо
действовать умнее. И осторожнее", - решил он, хотя еще не знал, наступит
ли этот "следующий раз".
   К моменту освобождения мать умерла, так и не дождавшись сноса, он по-
селился в том же домишке на Лысой горе, но через семь лет передняя стена
отвалилась, жильцов отселили в так  называемый  "переселенческий  фонд",
который был еще хуже прежнего жилья, но, как понял Вовчик,  -  столь  же
постоянным. Он переехал к тетке, старая мегера терпела его  потому,  что
он снимал ломоту в суставах, хотя совместное  существование  было  почти
непереносимым. Потом грянули новые времена -  каждый  за  себя,  у  кого
деньги - тот и пан. Стало ясно, что без "следующего раза" не обойтись...
   Колдун вылез из ванны и, обмотав бедра полотенцем, вышел в  гостиную.
Тихо играла музыка, Виолетта лежала на кожаном,  застеленном  простынкой
диване, болтала ногами, пила шампанское из огромного бокала и  ела  ана-
нас.
   - Ты меня всю разодрал своими дурацкими "спутниками", -  пожаловалась
она, отрезая очередной ломтик некогда экзотического, а нынче  привычного
для дам ее круга фрукта. Колдун польщенно улыбнулся и потрепал по  упру-
гой попке с дразнящим цветным ротиком. Виолетта действовала на него  как
широко рекламируемый экстракт иохимбе.
   - Ну-ка, перевернись...
   Колдун стал умнее. Тщательно отбирал новых членов, каждому  устраивал
"кандидатский стаж" с обязательным экзаменом. Поэтому и придумал  Алексу
"заказ", потому и привлек Каратиста... Хотел проверить сразу двоих, при-
чем сами они и не подозревали, что проходят испытание... И никто из про-
шедших в организацию не подозревал о  роли  скромного  массажиста,  хотя
каждый в той или иной степени имел с ним дело.
   Он сам не участвовал в акциях, хотя нередко наблюдал со стороны, про-
водил хронометраж и устраивал "разбор полетов". Причем заочно,  так  что
члены организации его не видели, но знали, что главарь  в  любой  момент
может наблюдать за ними - на то он и Колдун.
   Отложив ананас, Виолетта охотно перевернулась на спину. Он провел  по
ней рукой сверху вниз, от шеи до  щиколоток,  задерживаясь  на  наиболее
чувствительных местах. Баба всем хороша, и все же что-то в ней  настора-
живало. С первого появления. И само это появление было странным...
   Крупная ладонь проехалась по атласному животу - раз,  другой,  внима-
тельно описала полукруг между пупком и короной волос на лобке.
   - Светка говорила, что ты беременна. А у тебя там ничего нет!
   И еще он стал очень осторожным.
   Виолетта беспечно улыбнулась:
   - На этот раз обошлось... Ноги парила, чуть  не  обварила,  и  сорва-
ла....
   - А ну, покажи! - он нагнулся к ступням, но никаких  признаков  ожога
не обнаружил.
   - Ничего ты не парила! И вообще ты мне про беременность не  говорила!
Светке сказала, а мне - нет! А ведь вроде для этого шла знакомиться! Или
для чего-то другого?
   Облик Кривули изменился. Лицо стало сумрачным, глаза злыми  и  беспо-
щадными. Как у Щекова. Или у Смотрящего зоны, когда он проводил  очеред-
ной "разбор".
   - Да чего ты привязался! - Мальвина попыталась перевести все в шутку.
- Беременна, не беременна... Ты что, муж мне, что ли? Иногда и  мужу  не
говорят...
   Она подняла ногу и хотела погладить пальцами по волосатой  груди,  но
Колдун больно ударил ее по щиколотке.
   - Менты подослали... Выследили, суки...
   Вопросительные интонации в голосе исчезли,  и  Мальвина  поняла,  что
шутки кончились. Светка говорила, что он умеет читать мысли, Лис уверил,
что так не бывает. А похоже, и вправду читает...
   - Какие менты, милый? Ты что, плана обкурился? Или переширялся? - Ви-
олетта перешла на развязный босяцкий тон, который иногда  помогал  выпу-
таться из передряги. Но сейчас прием не сработал.
   - Я сразу понял, что тебе нет интереса к нам идти. А ты пришла и  за-
цепилась... Ради чего? Даже ни разу денег Не попросила! Или влюбилась?
   Он скверно улыбался. Мальвина поняла, что пора уносить ноги. Хоть го-
лой прыгай в окно..."
   - Милок, откуда у; тебя деньги? Шишка хорошая, это  да,  ради  нее  и
приходила. А в этот дом ты меня только сегодня привел, если твой - тогда
ты крутыш! Теперь и о бабках поговорить можно. Давай штуку в месяц, и  я
работу бросаю!
   - Знаешь, что с такими блядями, как ты, делают? -  Кривуля  раздвинул
ей ноги, вставил два толстых пальца в скользкое, прилично  разработанное
отверстие и резко согнул. Виолетта вскрикнула от боли.
   - Ты что, совсем долбанулся!
   - Я тебе сейчас сюда скипидара налью! - пухлые красные губы оттопыри-
лись в предвкушении предстоящего удовольствия. - И ты все расскажешь!
   Он резко дернул руку вверх, словно пытаясь оторвать попавшую на  крю-
чок девушку от дивана. Виолетта закричала.
   - Заткнись, сука! - не вынимая левой руки, правой он дал ей  сокруши-
тельную оплеуху. В голове у Мальвины помутилось. Нож, которым она резала
ананас, лежал рядом, на столе. Пластмассовая рукоятка удобно легла в ла-
донь.
   - Ты! - Бешеные глаза выкатились из орбит, но выкрик тут же  оборвал-
ся.
   Блестящая сталь вонзилась в волосатую грудь под левый сосок  и  очень
легко, словно в пустоту, вошла по самую рукоятку. Смертельно  побледнев,
Колдун опрокинулся с дивана и с грохотом упал на пол. Виолетта  вскочила
и принялась быстро одеваться. Мальвина сообразила протереть  бокал,  бу-
тылку и, преодолевая брезгливость, вытерла упруго-податливую ручку ножа.
Потом расчетливо осмотрелась, сунула в сумочку выпавший тюбик  помады  и
исчезла. В богато обставленной комнате продолжала играть тихая музыка.

                                 * * *

   Подъехав к зданию РУОПа, Лис сразу обратил внимание на маленькую  фи-
гурку у КПП. Что-то в облике показалось  знакомым,  но,  только  подойдя
вплотную, он узнал сержанта Трофимова.
   - Уже гуляешь? - спросил Лис, стараясь скрыть удивление. Он  не  ожи-
дал, что вмешательство Чекулдаева скажется столь быстро и наглядно.
   - Поблагодарить пришел, - милиционер долго тряс руку Лиса. - Враз все
переменилось... Подписку  дали,  говорят,  и  статью  изменят...  Вместо
убийства превышение самообороны...
   - Отлично, поздравляю! А чего такой озабоченный, невеселый?
   Трофимов замешкался с ответом. Первое, что он сделал, выйдя из изоля-
тора - вызвал на переговоры жену. Валюшка не очень обрадовалась освобож-
дению мужа, во всяком случае, тон у нее был растерянным.
   - У меня все нормально, - сообщила она. - Я сейчас у Михайлыча  рабо-
таю. Секретарем.
   Его будто жаром обдало.
   - У меня подписка, домой ехать не могу, -  выдавил  он.  -  Приезжай,
свидимся.
   - Как же я приеду! - затараторила Валюшка. - Только на работу  вышла,
кто же меня отпустит...
   Трофимов понял, что у жены новые дела, новые заботы, новая жизнь.  Но
всего этого он своему благодетелю говорить не стал.
   - Домой съездить хотел, следователь  разрешил  ненадолго...  А  денег
нет...
   Лис вытащил бумажник, извлек три сотенные купюры.
   - Держи. Разбогатеешь - отдашь!
   Он хлопнул сержанта по плечу и, не слушая слов благодарности,  прошел
через КПП. Только он зашел в кабинет, как по внутреннему  позвонил  Ныр-
ков.
   - Зайди ко мне, хорошие новости...
   Хорошие новости у ментов бывают гораздо реже, чем плохие, поэтому че-
рез несколько минут Лис уже сидел у начальника.
   - Опять позвонил Крамской, - удивленно рассказывал Жук. - И дает зад-
ний ход по всем статьям, дескать, служебная проверка закончена,  претен-
зий к Кореневу нет, пусть работает спокойно! Как будто это я спокойствию
мешал...
   Генерал внимательно рассматривал Лиса. Но прочитать  отгадку  на  его
лице не мог, ибо тот сам ничего не понимал.
   - Странно все это... То так, то эдак... Я позвонил в УСБ, Зимину,  он
тоже удивлен: Говорит, поступила команда проверку свернуть. Но ваш Коре-
нев, сказал, так обставился, что его и зацепить не за что... Чист, слов-
но младенец!
   - В этом он прав, - не стал спорить Лис.
   - А что с Колдуном? - Колорадский Жук понял, что ничего не вытянет из
своего хитроумного подчиненного.
   - Сегодня буду знать, где он, - ответил Лис.
   - Ладно, докладывай! - эта фраза означала, что разговор окончен.
   В середине дня из больницы доставили  Ужаха  Исмаилова.  Перевязанная
голова, ссадина на переносице, бледное лицо  свидетельствовали,  что  он
еще не оправился после аварии. Но вел себя чрезвычайно дерзко и враждеб-
но, ни на один вопрос не отвечал.
   - Ты кто такой? - спросил он у остолбеневшего от такой наглости Лиса.
- Ты прокурор, судья, начальник? Ты - никто! И сделать мне ничего не мо-
жешь! Потому и говорить с тобой я не буду!
   - Вот так, да? - кротко спросил Лис. - Ну и ладно.
   И, обращаясь к конвоирам, сказал:
   - Отведите его в ИВС, в "тройку". Я позвоню дежурному, предупрежу...
   В третьей камере изолированно от  других  задержанных  сидел  Джафар.
Направляя к нему Ужаха, Лис никаких нарушений не допустил. Закон предпи-
сывает содержать раздельно мужчин и женщин, взрослых и  несовершеннолет-
них, ранее отбывавших срок и попавших за решетку впервые. Помещать в од-
ну камеру лиц, состоящих между собой в неприязненных отношениях или даже
кровных врагов, закон не запрещает. Может быть, это дело морали, но соб-
людение этических норм - дело хотя и желательное,  но  вовсе  не  обяза-
тельное. К тому же представления о том, что морально, а что нет,  стано-
вятся с каждым годом все более размытыми.
   Лис действительно не был ни прокурором, ни судьей - обычный оператив-
ный работник, в его функции не входило карать и миловать, выносить  при-
говоры и освобождать условно-досрочно, обвинять и оправдывать. Распреде-
ление задержанных и арестованных по камерам не имеет никакого  отношения
к правосудию, это просто организационно-технический акт.
   Через день задержанный Арцатов зарезал половинкой бритвенного  лезвия
задержанного Исмаилова. Крохотный кусочек  заточенной  стали  перехватил
сонную артерию, и вся камера была забрызгана кровью. Каким образом Арца-
тов раздобыл лезвие, установить так и не удалось: сам он никаких показа-
ний не давал, а сотрудники ИВС, естественно, клялись, что обыск был про-
веден тщательно и по всей форме.
   Лису позвонил Чекулдаев. Ему не терпелось выслушать благодарность  за
Трофимова, и он ее выслушал.
   - Скажите откровенно, Филипп Михайлович, - пророкотал в трубку  адво-
кат. - Какой у вас интерес в этом парне? Я думал, у вас совместные дела,
а он обычный затурканный работяга... Но молодец, держался стойко, как  я
ни выпытывал, говорил, что вообще вас не знает, случайная встреча...
   - Так и есть. Я видел его два раза. Точнее,  три,  но  последний  уже
после освобождения... Просто за него некому было заступиться,  я  это  и
сделал...
   Адвокат озадаченно помолчал. До него начинал доходить смысл происшед-
шего: Лис просто заставил его бесплатно сработать на  совершенно  посто-
роннего человека. Если бы сержант как-то был связан с  подполковником  -
сват, брат, шурин, партнер по криминальному бизнесу, можно было бы расс-
читывать на ответную благодарность. А так получилась ничего  не  стоящая
услуга, которая очень быстро забудется...
   Неловкая пауза затягивалась.
   - Получается, что и вам случается быть защитником? - принужденно зас-
меялся Чекулдаев.
   - Да. Но, как правило, бесплатно. И я предпочитаю отстаивать интересы
действительно невиновных. - Лиса разговор утомлял, и он бы уже давно по-
ложил трубку, но, в конце концов, любезная беседа не очень большой гоно-
рар за то, что адвокат сделал. Хотя и меньший, чем тот,  на  который  он
рассчитывал.
   - Кстати, я принял поручение на защиту Арцатова.  Не  знаю,  как  его
можно держать под стражей! Никаких доказательств виновности нет,  а  те-
перь его и вовсе пытались убить, он оборонялся и сейчас очень переживает
случившееся...
   Лис опять удержался от резких оценок:
   - Вряд ли на него удастся  напялить  овечью  шкуру.  Слишком  матерый
волк, хвост и клыки не спрячешь...
   - Пусть суд решает, - лицемерно вздохнул Чекулдаев. - Мы хорошо  под-
готовимся к заседанию... Но необязательно же во время следствия сидеть в
тюрьме!
   - Наверное... - уклончиво ответил Лис.
   Закончив наконец разговор, он позвонил в СИЗО.
   - Приветствую, Иван Никанорович, Коренев.
   - Привет, привет, - прогудел в ответ Стариков. -  Что  хорошего  ска-
жешь? Позовешь водку пить или будешь свои вопросы ставить?
   Они никогда не пили вместе водку, только собирались. Но Цербер никог-
да не забывал напомнить о том, что все опера  ему  должны.  В  известной
степени это соответствовало действительности.
   - К вам перевезут Джафара Арцатова...
   - Знаю. Который сокамерника бритвой распластал! Я его в одиночку  за-
суну! Там только себя загрызть сможет...
   - Не надо. В большой хате ему тоже не дадут разгуляться.
   - Ах вот оно что! - Старков по-своему истолковал его фразу. - Значит,
так и сделаем...
   Джафара поместили в камеру на шестьдесят человек. На вторую ночь  его
обнаружили повешенным на жгуте из разорванной простыни. Вскрытие обнару-
жило следы жестоких побоев, да и длина жгута  оказалась  коротковатой  -
покойному надо было впрыгивать в петлю, либо ему  кто-то  помогал...  Но
смерть заключенного обычно стремятся объяснять естественными  причинами,
и следствие приняло версию о самоубийстве. Все  знали,  что  Джафар  был
борзым и сам затевал драки, а не добившись победы над численно превосхо-
дящими сокамерниками, вполне мог покончить с собой. А длина жгута... Мо-
жет, измерили неправильно, может, когда снимали  тело,  отрезали  лишний
кусок. Кто обращает внимание на такие мелочи!
   В Тиходонске стало на двух опасных преступников меньше.  Лис  считал,
что это правильно, и угрызения совести его не мучили.

                                 * * *

   Спецавтозак группы "Финал" уже не был закамуфлирован под хлебный фур-
гон. Времена изменились,