Я ее по пьяному делу ногой
ударил, так килограмм мяса из икры вырвала. Подходи, покажу!
   Он задрал штанину.
   "Нашел чем хвастать", - подумал Сергей, уверенный, что такими жуткими
историями можно только отпугнуть покупателей.
   Но небритого обступили люди, с интересом  разглядывали  изуродованную
ногу, с таким же интересом поворачивались к щенкам, поднимали их, распя-
ливая на весу, тыкали пальцами в крошечные ротики, разжимали слабые  че-
люсти, проверяя прикус.
   Черные пытались устрашающе щериться, издавали писк, похожий на  рыча-
ние, хватали острыми неопасными пока зубками грубые чужие руки и тем вы-
зывали смех и одобрительно реплики. Светлый щеночек добродушно переносил
малоприятные процедуры, очевидно, думая, что с ним так  играют,  и  даже
несколько раз лизнул малюсеньким круглым розовым язычком  вертевшие  его
пальцы.
   - Сейчас, надо его разозлить, - мужик поставил светлого на скамейку и
стал больно щелкать по головке, но щенок только пятился, растерянно  ты-
чась мордочкой то в одну, то в другую сторону.
   - Сейчас, сейчас... - приговаривал мужик, сам начиная свирепеть.
   - Брось, не видишь, что ли, - злости у него нет, - сказал кто-то. Лю-
ди стали расходиться.
   Черных щенков раскупили, светлый остался один, и охотников на него не
было, хотя, на взгляд Сергея, из всей пятерки  он  самый  симпатичный  и
совсем не заслужил разлуки с братьями, одиночества и ударов по голове.
   - Что смотришь, пацан, нравится? - обратился хозяин к Сергею и добро-
душно подмигнул. - Беги к мамке, бери деньги, за десятку отдам.
   Старая десятка, а впоследствии новый рубль, была по тем временам  для
шестилетнего пацана солидной суммой. Но он со всех ног  бросился  домой,
уверенный, что на такое благое дело деньги у матери найдутся.
   Ася Петровна выслушала его сбивчивый рассказ и поморщилась:
   - Что за глупости, не хватало еще псины в доме! И потом, они заразные
- глисты, блохи, чумка. Ты совсем с ума сошел!
   Сергей побежал обратно, опасаясь, что продавец ушел, но  тот  был  на
месте.
   - Ну что, принес? Нет? Эх ты, - мужик опять добродушно  подмигнул.  -
Ну ладно... Не тащить же его обратно.
   Он махнул рукой и стал собираться. У Сергея  мелькнула  надежда,  что
сейчас хозяин возьмет и отдаст ему щенка без всяких денег. А уж мать  он
сумеет уговорить, в конце концов, можно положить подстилку в коридоре, у
двери, он сам будет ухаживать, ведь держат же многие собак  и  ничем  не
болеют...
   Мужик посчитал деньги, засунул в карман, осмотрелся - не забыл ли че-
го, но не положил щенка в уютную, пахнущую собачьим теплом  корзинку,  а
взял двумя пальцами за задние ноги и коротким движением  ударил  о  край
скамейки, в третий  раз  добродушно  подмигнул  Сергею,  завернул  серое
тельце в смятую газету, которую постилал на лавку, и бросил в кучу мусо-
ра.
   Если бы не эти добродушные подмигивания, до Сергея тоже не  сразу  бы
дошел смысл совершившегося, настолько невероятно жестоким и вместе с тем
будничным оно было, но, по крайней мере, он не стал бы лезть в  мусор  и
разворачивать смятую газету в надежде, что это фокус, пусть и неудачная,
но шутка неплохого в общем мужика, оставившего ему таким образом  целого
и невредимого щенка...
   Потом он бился в истерике, ругал мать самыми жуткими словами, и испу-
ганные родители всерьез собирались купить ему собаку...
   Беспомощный Элефантов из далекого детства вернулся в настоящее.
   Вдруг вспомнилась тяжесть десятитысячной  пачки,  которую  он  весело
швырнул перед Семеном Федотовичем, и он с удивлением ощутил сожаление...
Да что это с ним! Через некоторое время подоспеет крупная сумма за внед-
рение в производство бесконтактного энцефалографа, и тогда...
   - Пока я не могу тебе ее купить... Но через годик...
   - Да ну тебя к черту! - раздраженно сказала Мария. - Что я, тебя про-
шу?
   Элефантов ошеломленно замолчал. Он никогда не думал, что корректная и
тихая Мария способна на грубость. Тем более что он ее не заслужил.
   Тут же всплыл в памяти давний разговор со Спирькой, когда тот утверж-
дал, что кроткий вид Нежинской обманчив, на самом деле ей пальца  в  рот
не клади.
   "Неужели он знает ее лучше, чем я?" - мелькнула горькая мысль.  А  на
втором плане проплыла другая, не менее неприятная: что кроется  за  этим
желанием уехать на север?
   ...Одно из двух: или она тяжело переживает разлуку с Астаховым и  хо-
чет убежать подальше, как раненое животное прячется в чащобе,  зализывая
раны, либо... Начальник шахты, о котором говорила Мария, - Петренко Петр
Григорьевич - уехал в Воркуту совсем недавно. Раньше Мария  не  называла
его родственником, считалось, что он хороший знакомый  их  семьи.  Сорок
лет, энергичный, перспективный. Как Астахов. И тезка... Может, и он  та-
кой же родственник?
   Любой из этих вариантов означал, что к нему, Сергею  Элефантову,  она
не испытывает никаких чувств, не связывает с ним свои планы на  будущее.
Но почему? Неужели он такой никчемный?
   "Да брось, Серега! Нечего цепляться к мелочам  и  превращать  муху  в
слона! Надо занять ее делом, заинтересовать, и она  перестанет  метаться
туда-сюда!" - одернул он себя, но неприятное ощущение  не  исчезло  пол-
ностью - какая-то крохотная пружинка закатилась в дальний закоулок души,
где уже накопилось изрядное количество других, точно таких же.
   Тему для Марииной диссертации Элефантов сформулировал в тот же  день:
"Физико-математический аппарат экстрасенсорной связи". Тут  же  составил
план, за неделю написал реферат.
   - Так быстро? - Мария удивилась не зря: у начинающего  аспиранта  или
соискателя на все это уходит обычно месяцев семь, а то и  десять.  -  Ты
молодец!
   Ему было приятно, тем более что похвалила она его только второй  раз.
Сдержанность Нежинской огорчала, полностью раскрывшись, он ожидал такого
же ответного чувства, но вместо теплой волны любви и нежности ощущал ис-
ходивший от нее холодок. Он убеждал себя, что это  ему  только  кажется,
заглядывал в васильковые глаза, надеясь увидеть то ласковое сияние,  ко-
торое появлялось иногда три года назад, но,  увы,  непроницаемые  шторки
скрывали происходящее в ее душе, и лицо всегда оставалось спокойным и до
равнодушия бесстрастным.
   Вскоре Элефантова вызвали в Москву, в министерство.  Он  доложил  ре-
зультаты своих исследований вначале сотруднику, курирующему их институт,
затем начальнику отдела. Те слушали внимательно, но, как  ему  казалось,
без заинтересованности и в конце задавали один и  тот  же  вопрос:  "Чем
подтверждаются ваши выкладки?"
   Он рассказывал о феномене Пореева, показывал таблицы, схемы и графики
контрольных измерений, чувствуя, что все это особенно не убеждает  собе-
седников.
   - А вы уверены, что биопотенциал вашего, гм, телепата, - слово "теле-
пат", непривычное и даже неуместное в строгой  обстановке  министерства,
прозвучало как ругательство, - действительно выше нормы?
   Начальник отдела внушительно возвышался над полированным, темного де-
рева столом. Массивная голова на толстой шее, аккуратный пробор в редею-
щих волосах. Красивые импортные очки с дымчатыми стеклами несколько ком-
пенсировали заурядность лица. И голос у него был  внушительный,  веский,
отбивающий всякую охоту спорить.
   - Но, Алексей Архипович, вот же результаты замеров, а вот, для  срав-
нения, данные контрольной группы.
   Элефантов держался уверенно, так как был убежден  в  неопровержимости
представленных материалов, но по безмолвной реакции куратора понял,  что
дерзость его поведения переходит всякие границы.
   Дымчатые стекла зловеще блеснули.
   - Графики и таблицы я видел. - Фразы получались рублеными и тяжелыми.
- Но это только цифры, не больше. Как они получены? Методика эксперимен-
тов? Оборудование, аппаратура? И вообще, как вы фиксируете биопотенциал?
И что это за единица измерения "мнеж"?
   Элефантов смутился. Во-первых, потому, что Алексей Архипович  нащупал
самые уязвимые точки его теории, а во-вторых... "Мнеж"  расшифровывалось
очень просто: Мария Нежинская. Но об этом не знал еще ни один человек на
свете. Даже она сама.
   - Биопотенциал измерялся на приборе моей конструкции...
   - Он защищен авторским свидетельством?
   Безусловно, Алексей Архипович обладал железной хваткой и  беспощадным
ударом. Элефантов уже знал, что последует за этим.
   - Нет, заявка отклонена...
   - Наверняка в связи с недостаточным теоретическим обоснованием?
   - Да... Но прибор-то существует! А заявку я  доработаю  и  представлю
повторно!
   - Я вам, конечно, желаю успеха. Но пока получается, что все ваши  вы-
воды строятся на результатах измерений уровня биополя, а прибор, которым
это делается, официально не признан! Так?
   - Так.
   Эле фантов решил и проигрывая не терять достоинства.
   - А следовательно, научность и достоверность вашего исследования рав-
няется... Чему?
   - Вы хотите сказать - нулю? Ну а если через полгода, год заявку  при-
мут, биоэнергометр получит право гражданства, что тогда?
   - Не знаю. - Теперь дымчатые стекла блестели немного  снисходительно.
- Тогда будет видно.
   Куратор поднялся, всем своим видом давая понять, что недопустимо  за-
тянувшийся визит пора заканчивать.
   - Но такой подход приведет только к потере времени! Ведь  уже  сейчас
видно, что существует эффект экстрасенсорной связи! Разве можно  отказы-
ваться от исследований только по формальным соображениям?
   Элефантов почти кричал, куратор, втянув голову в  плечи,  делал  вид,
что его здесь нет, он не видит и не слышит происходящего. Наступила тре-
вожная пауза. В проблеске очков появился интерес.
   - Ну что ж... Если ваша правота пропорциональна убежденности... Пусть
головной НИИ даст свое заключение. Одобрят саму идею - мы не станем при-
дираться к формальностям.
   В головном институте Элефантов разговаривал с профессором Карпухиным.
Ранее они несколько раз встречались на конференциях, Карпухин доброжела-
тельно отзывался о его докладах, интересовался научными планами.  Сейчас
он тоже встретил его приветливо.
   - Мне лично твоя разработка нравится. Смело, ново, логично. Но, -  он
потрогал короткий седеющий "ежик". - Что скажет совет? С одной стороны -
это не по нашему профилю, с другой -  институтов  и  министерств  такого
профиля пока что вообще не существует. Да и все остальное -  чисто  оце-
ночные вопросы. Можно решить их так, можно - этак. И каждое решение  бу-
дет правильным. Даже не знаю, что получится...
   Ну да ладно, - он решительно взмахнул рукой. - Зачем попусту гадать и
распускать слюни раньше времени! Свои взгляды нужно отстаивать. Так  что
готовься убеждать членов совета!
   - Иван Егорович, у меня еще один вопрос. - Элефантов прикладывал уси-
лия, чтобы не показать смущения. - Наша сотрудница выбрала тему, смежную
с моей. Я хотел проконсультироваться - насколько она диссертабельна.
   Он протянул листок с планом.
   - Ну-ка, ну-ка...
   Карпухин читал, далеко отведя руку.
   - Это даже слишком широко. Тут замах на докторскую! Но весьма  толко-
во. Как ее фамилия?
   - Нежинская.
   - Никогда не слышал. Она публиковала что-нибудь?
   - Да нет, только начинает... Вы не согласитесь  взять  научное  руко-
водство?
   - Ну отчего же! Тема интересная, перспективная. Вот только  справится
ли она? Знаешь, сколько есть соискателей, неспособных довести  до  конца
то, за что они взялись?
   - Справится.
   - Тогда вопросов нет. Через месяц я  приеду  к  вам  на  конференцию,
пусть подготовят развернутый план, мы поговорим и будем решать.  Кстати,
а что ты думаешь?
   - У меня уже все на выходе.
   - Так выдавай побыстрее. А то талантливая молодежь, - Карпухин потряс
планом, - тебя обойдет.
   - Пусть обходит, я только порадуюсь.
   Распрощавшись с Карпухиным, Элефантов выскочил на улицу. Три  дня  он
работал на пределе. Бесконечные министерские  коридоры,  двери,  похожие
одна на другую, встречи на разных уровнях, беседы, от которых многое за-
висело, споры с теми, с кем удобнее соглашаться, обидное  чувство  нера-
венства, когда невольно ждешь, что собеседник противопоставит твоей  ар-
гументации административный окрик, сразу дающий понять,  кто  есть  кто.
Все на нервах, с постоянным напряжением.
   Болела голова, хотелось есть, но усталости он не  чувствовал,  наобо-
рот, ощущал эмоциональный подъем. Даже  не  от  того,  что  командировка
прошла в общем-то успешно; хотя значимость этого была чрезвычайно  высо-
ка, она отходила на второй план по сравнению с тем, что являлось для не-
го СЕЙЧАС более важным. Мария! Они договорились: если  он  окончит  дела
раньше срока, то прилетит к ней и ночь они проведут вместе. Шансов спра-
виться с делами до окончания командировки было  совсем  немного.  Но  он
приложил все силы, и ему это удалось. Уже опаздывая в аэропорт,  Элефан-
тов забежал в несколько магазинов. Французских духов, которые он  мечтал
подарить Марии, в продаже не оказалось, но зато  ухитрился  без  очереди
купить шикарный бельевой гарнитур в яркой, красочной коробочке.
   Таксист гнал вовсю, но, когда они приехали, уже  началась  посадка  в
самолет, и билет ему продали на следующий рейс, вылетающий через два ча-
са. Отсрочка огорчила Элефантова, он подошел к  секции  и,  когда  поток
пассажиров иссяк, спросил у красивой, сильно  накрашенной  дежурной,  не
сможет ли она отправить его немедленно.  Дежурная  окинула  внимательным
взглядом, и, видимо, он ей понравился, потому что спросила она  любезным
тоном:
   - А зачем вам спешить? Через два часа спокойно  вылетите  без  лишних
хлопот!
   - Дело в том, что меня ждет любимая женщина. И хочется увидеть ее как
можно скорей.
   Элефантов сам удивлялся, что спокойно говорит такие слова посторонне-
му человеку и не испытывает при этом ни малейшего смущения.
   Дежурная посмотрела на него с новым выражением, сделала исправление в
билете и пропустила к автобусу. Когда садились в самолет, она прошептала
что-то на ухо стюардессе, та удивленно воскликнула: "Разве в наше  время
такое бывает?!" - и во время полета смотрела на Элефантова с  нескрывае-
мым интересом. От этих взглядов он чувствовал себя неловко  и  отворачи-
вался к иллюминатору, хотя там ничего, кроме угольной черноты, видно  не
было.
   На стоянке такси толпилась очередь, но расторопный дядя с лицом прой-
дохи, заломив невероятную цену, посадил его в оранжевую "Ладу" и,  чтобы
сделать поездку приятней, включил магнитофон. Стереоколонки создавали  в
замкнутом пространстве исключительный эффект, музыка обволакивала созна-
ние, Элефантов расслабился и закрыл глаза.
   Мария! Она была его путеводной звездой, маяком, к которому  он  стре-
мился через время и расстояния, преодолевая все препятствия, встающие на
пути. Сейчас они увидятся. Скучала ли она по нему? Ждет ли его  с  таким
же нетерпением?
   В окнах Нежинской света не было. Может, устала и  рано  легла  спать?
Ведь уже почти одиннадцать! Поднимаясь пешком  по  лестнице,  он  ощутил
сильное волнение, когда звонил в дверь, волнение усилилось. Никакого от-
вета. Нет дома? Но они же договорились! Или наоборот - дома, но не одна?
Его бросило в жар.
   К будке телефона-автомата он подошел с  ужасным  настроением.  Сейчас
все выяснится. Если ее нет у матери... Уже заранее  он  чувствовал  себя
обманутым и обокраденным.
   - Алло, - родной голос Марии мгновенно стер мрачные мысли,  Элефантов
ощутил острую радость, прилив сил и угрызения совести за то, что мог ду-
мать о всяких глупостях.
   - Здравствуй, Машенька!
   - Здравствуй.
   Печаль в ее голосе вновь заронила в душу тревогу.
   - Как дела, родная?
   - Не очень хорошо. Неприятности...
   - Что случилось?
   - Потом расскажу.
   - Так ты будешь ночевать у мамы?
   - Наверное...
   В голосе он уловил неуверенность.
   - Или все-таки подъедешь?
   - Ну хорошо... - произнесла она после чуть заметной паузы.
   - Жду тебя, дорогая, целую!
   Обуреваемый сложными чувствами, Элефантов сел на скамейку чуть в сто-
роне от дома. Раз Мария ради него идет через ночной город,  значит,  она
любит! Между ними уже существует незримая связь,  и  ее  сдержанность  и
немногословие он напрасно принимает за холодность. От этих мыслей  стало
хорошо и спокойно. Но что за неприятности? Ведь ему почти ничего не  из-
вестно о ее жизни. Как она проводит время без  него,  чем  интересуется,
что ее радует и печалит... Он не решался расспрашивать,  боясь  спугнуть
преждевременным любопытством то тонкое, едва ощутимое, что их  объединя-
ло. Но, с другой стороны, она-то  должна  испытывать  потребность  поде-
литься с ним своими заботами? А если нет, значит, она ему не доверяет...
Но почему?
   Как бывало почти всегда, размышления о взаимоотношениях с Марией  вы-
зывали у него горький осадок своей шаткостью и неопределенностью. Ночной
ветерок продувал насквозь, и Элефантов поежился.
   Вдали показалась пара, Элефантов не обратил на нее внимания, но, ког-
да они подошли ближе, в девушке он узнал Марию.
   Вот тебе на! С кем это она? С Эдиком? Или с кемлибо еще,  неизвестным
ему, Элефантову, но имеющим на нее достаточные права? Откуда он  взялся?
Находился в гостях у Варвары Петровны и пошел ее проводить? А у Марии не
было повода отказать?
   У него опять стало муторно на душе. Ситуация складывалась  совершенно
нелепая. Если сейчас они как ни в чем не  бывало  поднимутся  к  Нежинс-
кой... Да нет, она этого не допустит, она  же  знает,  что  он  здесь  и
ждет... Но она тоже может быть связана обстоятельствами, возможно, пото-
му у нее и был такой грустный голос. Элефантов сжал  зубы.  Еще  никогда
неопределенность его положения по отношению к Марии  не  проявляла  себя
так наглядно.
   Пара подошла поближе, и Мария протянула парню руку,  но  тот  покачал
головой и пошел с ней дальше. Свет фонаря высветил его лицо - Элефантову
оно было незнакомо. Кто же это?
   Они подошли к дому, Мария снова попыталась распрощаться, и  вновь  ее
спутник не захотел этого сделать, а указал на дверь подъезда. Мария воз-
ражала и осматривалась по сторонам, и вдруг Элефантов понял, что это со-
вершенно посторонний человек, который скорее всего увязался за ней в по-
исках легкого приключения. У него будто гора с плеч свалилась.  Ситуация
упростилась до предела. Он устал, перенервничал, замерз, ему  совершенно
не хотелось драться, да и настроение было  совсем  не  боевое,  но  этот
расклад был стократ лучше любого другого...
   - Мария!
   Он вышел из тени и направился к ней. Мария пошла навстречу.
   - Это что - уличные приставания?
   Он крепко взял Марию за руку, высоко, ощутив тепло ее подмышки.
   - Да, - она засмеялась. - А я ищу тебя, ищу.
   Они подошли к подъезду. Парень стоял на месте. Года двадцать два, до-
вольно нахальное лицо, кажется, нетрезв. Надо было  отдать  Марии  порт-
фель, но теперь этот жест мог излишне обострить обстановку.
   - Он тебе ничего не сделал?
   - Нет, что ты, - она весело улыбалась.
   Элефантов предпочел бы обойтись без драки, но был готов в любую мину-
ту бросить портфель и выполнить отработанную серию: раз, два, три!
   - Ну, вот вы меня и проводили, - весело обратилась Мария к  парню.  -
Как и договаривались. До свидания.
   Она протянула руку, тот попрощался и молча ушел. Элефантов расслабил-
ся. Ему не понравилось, что Мария слишком приветлива с  каким-то  пьяным
уличным приставалой.
   - Почему ты его сразу не отшила?
   - Ну а как? Он привязался в трамвае - провожу и провожу...
   - Существует много способов отбить охоту к подобным провожаниям!
   - Ну я же не грубиянка... Я не могу рычать на человека...
   "Странное рассуждение", - подумал Элефантов.
   - К тому же на свету такая публика не опасна. Вот в темном  месте  им
лучше не попадаться. Тогда они уже ничего не слушают.
   От такой осведомленности Элефантова несколько покоробило, но,  погла-
живая сквозь мягкую ткань тонкую руку, он чувствовал, как все его  печа-
ли, тревоги и сомнения улетучиваются без следа.
   Лифт не работал, о