оглядывайся, прислушивайся к
себе. А то не идет, а пьешь. Зачем?
   Элефантова смутила проницательность Старика, созвучная его  собствен-
ным мыслям. Он пожал плечами.
   - Это называется... Когда ориентируются на окружающих,  стремятся  не
отстать от них... Как же... Ведь читал, а забыл!
   - Конформизм.
   - Вот-вот! - обрадовался Старик. - Во дворе у нас десятка два пенсио-
неров. У каждого сад с домиком, фрукты-овощи, сто  пятьдесят  на  свежем
воздухе, интересы общие и всем понятные. Встретятся: удобрения, ядохими-
каты, посев, полив, плодожорка, медведка, опыление, подрезка.
   А я к ним подойду - и поговорить не о чем. Мне с ними неинтересно, им
- со мной. Агитируют: возьми участок, подберем в товариществе хороший  и
недорого - будешь как все... Вот ведь аргумент - "быть как все"! Отказы-
ваюсь - посмеиваются, чудаком считают. Что же ты делаешь, говорят, ты же
отдыхать должен, для себя ведь тоже пожить надо!
   "А я и живу для себя. Только так, как мне нравится!" Не верят.  Ниче-
го, говорят, еще надумаешь, мы  тебе  садик  полузаброшенный  придержим,
придешь - доволен будешь.
   Им так удобней - считать, что рано или поздно стану "как все".
   - А действительно, чем вы занимаетесь?
   Видя, что Старик резко сменил тему  разговора,  Элефантов  пошел  ему
навстречу.
   - Пенсионеры рыбу ловят, пчел разводят, огороды копают, а у вас,  на-
верное, даже удочки нет!
   - Точно нет! Я как списанный по старости охотничий  пес:  на  медведя
или на волка не гожусь, а перепелов поднять или утку в камышах  отыскать
- могу. Вот и шустрю по мелочам, помогаю ребятам чем могу...
   Старик говорил неправду. Последние пятнадцать лет службы  он  работал
по тяжелым делам, раскрывал особо опасные преступления. Выход на  пенсию
ничего не изменил: если к нему обращались за помощью, то речь шла  не  о
похищенном кошельке или пропавших курах. Сейчас Старик занимался  "Приз-
раками" - разбойным нападением на инкассаторскую машину.
   Преступление было столь же дерзким, сколь и необычным.
   Сберкасса N 6 являлась  последней  точкой  инкассаторского  маршрута,
после которой машина возвращалась в банк. Собирающий вошел  в  здание  и
занялся оформлением документов, как вдруг с улицы донесся дробный  звук,
напоминающий автоматную очередь, и грохнул пистолетный выстрел. Он выбе-
жал на крыльцо и успел несколько раз выстрелить в уходящую  машину,  два
раза - прицельно.
   Водитель лежал на земле напуганный, но живой и невредимый. В  наруше-
ние инструкции он ел пирожок, когда дверь распахнулась и в лицо  ткнулся
холодный предмет, он подавился, был выброшен на мостовую, получил  пинок
под дых и сделал вид, что потерял сознание.
   Старший инкассатор схватился за оружие и был сражен  автоматной  оче-
редью, но успел выстрелить и, по свидетельству очевидца, ранил одного из
нападающих в плечо.
   Преступников было трое, с нейлоновыми чулками на головах, в непримет-
ной, скрывающей фигуры одежде. Примет их никто не запомнил.
   Через пятнадцать часов на пустыре за городом нашли пропавшую машину с
трупом в багажнике. Убитый имел пулевое ранение правого  плеча  и  каса-
тельное ранение черепа, оба несмертельные, смертельным оказался  ножевой
удар в, сердце. Мешок с деньгами исчез.
   Бандиты, заплатив за тридцать четыре тысячи рублей двумя человечески-
ми жизнями, ухитрились не оставить следов. Кроме одного - трупа соучаст-
ника. Легкость, с которой на это пошли, подсказывала: тесной связи между
ними нет.
   Установить личность убитого по дактилоскопической картотеке  не  уда-
лось: очевидно, ранее не судим.
   Старик обратил внимание на татуировки: кошачья голова на левом предп-
лечье, кот в сапогах с котомкой - на бедре, кошачья лапа на  кисти  -  и
вспомнил своего старого знакомца с аналогичной  символизирующей  волю  и
удачу картинной галереей на теле.
   Того разыскали, сравнили татуировки и, убедившись в их  идентичности,
допросили. Оказалось, что "кошачью" серию ему наколол дядя Коля  Соловей
во время совместной отсидки. Отыскали Соловья, который давно освободился
и, бросив старое, жил-поживал в небольшом уральском городке...
   Едва взглянув на фотографию убитого налетчика, дядя  Коля  опознал  в
нем своего бывшего соседа Вальку Макогонова, в тюрьме не  сидевшего,  но
стремившегося пустить пыль в глаза  и  выставиться  "авторитетом".  Ради
этого он не пожалел богатого угощения и претерпел болезненную процедуру,
зато потом очень гордился залихватскими картинками и хвастал, что у него
впереди большие "дела" и что все, в том числе и Соловей, о нем еще услы-
шат. В этом он оказался прав, хотя возможности убедиться в своей правоте
уже не имел.
   Заслуга в установлении личности Макогонова целиком принадлежала  Ста-
рику, благодаря ему розыск вышел на новую спираль, и руководство это от-
метило. Он даже получил возможность  определять  наиболее  перспективные
направления работы группы, выбирая для себя то, что больше  соответство-
вало его интересам. И через день-два Старик  рассчитывал  ухватиться  за
ниточку, ведущую к преступникам.
   Но рассказывать обо всем этом Элефантову Старик не мог, да и  не  хо-
тел, он не отличался болтливостью и никогда не говорил с посторонними  о
работе. Он вообще не любил откровенничать, на это были свои  причины,  и
сейчас немного досадовал на себя за то, что дал  возможность  Элефантову
догадаться о некоторых вещах.
   Впрочем, о самом главном он, конечно, не догадается, не  узнает,  что
для двадцатитрехлетнего Старика из далекого грозного года Гюрза была  не
просто товарищем по оружию - умелым, решительным и надежным, но  любимой
женщиной с нежным именем, волнующим голосом, пахучими шелковистыми воло-
сами и ласковыми руками. Старик вспомнил, как  поздравлял  ее  с  удачей
после выпускного экзамена, что самое страшное, она была такой, как всег-
да: так же мило щурилась, чуть-чуть  кокетничая,  смеялась  переливчатым
смехом, наклоняя голову к левому плечу. И  когда  выяснилась  история  с
подполковником, тоже держалась совершенно естественно, как ни в  чем  не
бывало, а на его первую реакцию - ужас и растерянность - холодно  броси-
ла: "Нечего распускать слюни - это война".
   И потом, когда он встретился с ней там,  у  немцев,  это  было  очень
трудно, почти невозможно, но он прошел сквозь все  заграждения  и  посты
охраны, как нож сквозь масло, не случайно послали именно его:  он  лучше
других знал повадки Гюрзы и, наверное, больше других хотел добраться  до
нее, потому, наверное, ему это и удалось. Когда он встретился с ней там,
она почти не выдала испуга, как будто пришел званый гость, и  вела  себя
приветливой хозяйкой, только чаю не предлагала - про  жизнь  спросила  и
про ребят и смотрела чистыми ясными глазами, так  что  он  растерялся  и
смущение некоторое ощутил, но это там, во второй своей половине, а  пер-
вая действовала автоматически и ошибки сделать не могла.
   А ведь сделал он все-таки ошибку, и не одну: в разговор с  ней  всту-
пать не следовало, ни к чему, слова ласковые, дурманящие слушать  нельзя
было, и хотя веры ей он не давал, обмяк, растекся, как толовая  шашка  в
костре, тут-то она пистолетик свой второй и вытащила.
   Старик машинально потер левый бок под сердцем, он часто так делал, со
стороны посмотришь - барах - лит моторчик, ан нет - рана там у него, са-
мая болезненная, всю жизнь не рубцуется.
   Не догадался обо всем этом Элефантов, да и никто не догадается,  если
не узнает, потому и откровенничать не следует: с женой своей  откровенно
поговорил, душу раскрыл, считал -  секретов  между  близкими  не  должно
быть, да и тяжело все внутри держать, а оно вон как обернулось...  Когда
не сжились они, покатилось дело к разводу, она небось решила, что он  на
жилплощадь позарился да имущество делить начнет, и упредила - явилась  к
замполиту да вывалила целый короб; дескать, допоздна где-то  шляется,  в
воскресенье, в праздники дома не сидит, ночами зубами скрипит и ругается
страшными словами, а то и немецкие фразы выкрикивает, боится она его,  и
недаром: он в войну невесту убил, рука не дрогнула, сам рассказывал... В
одну кучу все свалила, вот ведь дури!
   И лицо исказилось гневом, будто он ей ужасное горе причинил, у Гюрзы,
кстати, тоже, когда стреляла, можно подумать, это он товарищей предал  и
к врагу перешел. Вообще, палачи и предатели люто ненавидят тех, кого они
казнят и предают, очевидно, в том есть своя логика, так им легче жить...
   Но когда Старик сказал, что на жилплощадь и вещи не претендует,  про-
шел гнев, сразу прошел, она даже вроде как в оправдание его  промямлила,
дескать, жертва войны, а что она знает о войне, девчонка, на молодой же-
нился, бес попутал, хотя и разница не особо - десять лет, да вся жизнь В
этих годах. Потом встречались на улице, здоровались,  она  про  здоровье
спрашивала, вежливая.
   Но откровенничать с кем-либо Старик зарекся, хотя, бывало, прямо рас-
пирали воспоминания, видно, к  старости...  Только  с  Крыловым  говорил
иногда о прошлом, да сейчас вот с Элефантовым, хороший парень, а  неуст-
роенный - тоска в глазах, сидит ночью в чужом доме, хотя к водке интере-
са нет, слушает жадно, чтото жжет его изнутри, мучает...
   Старик допил водку, Элефантову уже не наливал, чему тот явно радовал-
ся, потом они пили крепкий чай, потом Элефантов ушел,  задаваясь  вопро-
сом, какая же невидимая субстанция отличает Старика от других  людей,  в
чем секрет его силы, уверенности и спокойствия, а Старик сидел в  пустой
кухне, глядя остановившимися глазами в черное блестящее стекло  окна,  о
чем-то крепко думал и, наверное, не считал себя самым сильным, уверенным
и спокойным.
   Утром Старик вышел во двор, как всегда, бодрым, собранным и  энергич-
ным. Возле подъезда он столкнулся с Семеновым -  председателем  садовод-
ческого товарищества. Тот был в форме, на кителе звенели четыре медали и
десятка полтора юбилейных значков.
   - Иду выступать перед школьниками, - пояснил он в ответ на молчаливый
вопрос Старика. - Надо рассказывать молодому поколению, как мы воевали и
на фронте, и потом...
   Старик хорошо знал, что Семенов всю жизнь служил в паспортном  отделе
и участия в боевых действиях не принимал, но сам Семенов об этом забыл и
часто удивлял окружающих подробностями своего героического прошлого.
   - А ты зря самоустранился, - сурово  выговорил  он  Старику,  -  тебе
ведь, как и мне, есть что вспомнить! И награды у тебя тоже имеются,  по-
казать их молодым - не грех... А ты все в стороне, в  стороне...  Сейчас
куда идешь? В кино?! - В его голосе было такое возмущение, будто  Старик
признался, что направляется в вертеп разврата. - Эх! - Он печально  мах-
нул рукой. - Не хотят люди пользу обществу приносить, совсем  не  хотят!
Сидят на всем готовом, пенсии получают да в кино ходят. Стыдно!
   Глядя в обиженную спину уходящего Семенова, Старик  почему-то  вспом-
нил, что работником тот был нерадивым и частенько получал нагоняй от на-
чальства. А в отставке у него проснулась инициатива, ключом  забила  ак-
тивная деятельность, соответственно изменилась самооценка. Вон даже  по-
ходка стала куда уверенней!
   Старик покрутил головой, взглянул на часы, отметив, что встреча с Се-
меновым отняла у него семь минут и грозила выбить из намеченного  графи-
ка, и ускорил шаг.
   К проходной завода он подошел, как и рассчитывал,  предъявил  вахтеру
удостоверение - не внештатного сотрудника, а старшего инспектора по осо-
бо важным делам, оставленное ему по особому распоряжению генерала,  -  и
беспрепятственно прошел на территорию.
   Завод числился на хорошем счету - хищений здесь почти не было, в выт-
резвитель и милицейские протоколы рабочие не попадали, ЧП не  происходи-
ло.
   Побродив по двору минут двадцать.  Старик  убедился,  что  дисциплина
здесь поддерживается на высоком уровне: никто не болтался без  дела,  не
ходил из цеха в цех, его самого трижды  остановили  и  поинтересовались,
кто он такой и кого ищет. Не дожидаясь четвертого вопроса, Старик напра-
вился в дирекцию.
   Его принял главный инженер, уже осведомленный, что по территории  за-
вода ходит майор милиции. Старик коротко изложил суть дела,  точнее,  ту
часть сути дела, обойтись без которой было нельзя, потом его  провели  в
инструментальный цех, а затем в отдел кадров.
   Через два часа Старик вышел из проходной, имея  в  нагрудном  кармане
список рабочих инструментального цеха и схему расположения их станков, а
в боковом - два десятка пронумерованных  полуторасантиметровых  отрезков
бронзы диаметром шесть миллиметров.
   Вряд ли кто-то из помогавших Старику работников завода догадался, что
именно он ищет. Понять это мог человек, знающий, что инкассатор был убит
из самодельного автомата самодельными пулями калибра 5,6 мм, изготовлен-
ными из бронзового стержня. И что прутки  бронзы  соответствующей  марки
поступали только на один завод в городе.
   Физико-техническая  экспертиза  подтвердила  идентичность  отобранных
Стариком образцов бронзы составу пуль. И если бы трассологи сумели "при-
вязать" пули к конкретному станку, на что старик,  хорошо  знающий  цену
подобным удачам, не очень-то надеялся, дело было бы наполовину  сделано.
Но в данном случае наука оказалась бессильной.
   Старик считал, что ничего страшного не произошло, круг поисков доста-
точно сужен и дальнейшая работа в этом же направлении является  перспек-
тивной. Однако руководивший розыском подполковник  Мишуев  на  ближайшем
оперативном совещании высказал другое мнение.  Дескать,  подобрать  нес-
колько прутков бронзы мог бы кто угодно: грузчик, сторож или совсем пос-
торонний еще до того, как они попали на завод, поэтому ковыряться там  -
только время терять, на что штатные сотрудники не имеют права.
   В его словах был известный резон, к тому же он не препятствовал  Ста-
рику ковыряться на заводе, теряя пенсионерское время, но фраза прозвуча-
ла обидно, Старика покоробило.
   Когда-то Мишуев стажировался у Старика, и тот считал,  что  толку  из
него не выйдет, но ошибся. Мишуев активно брал на вооружение тактические
новинки, постоянно использовал научно-технические  средства,  охотно,  с
жаром выступал на совещаниях, писал блестящие отчеты,  из  которых  было
видно, что он не щадит себя в работе и делает все  необходимое,  и  если
положительный результат все-таки не достигнут, то не  по  его  вине.  Он
оказался неплохим организатором и,  хотя  хорошей  работы  у  него  было
больше, чем раскрытых преступлений, стал двигаться по служебной  лестни-
це, окончил академию, и последние два года Старик прослужил под его  ру-
ководством.
   Мишуев был хорошим администратором, но Старик, считавший, что руково-
дить сыском должен классный сыщик, относился к нему довольно скептически
и не скрывал этого, что приводило к конфликтам и в конце концов послужи-
ло одной из причин его отставки.
   Надо сказать, что Мишуев не был безразличен к мнению Старика о  себе:
зародившееся еще во времена стажерства желание  завоевать  у  наставника
авторитет не исчезло, переродившись в скрытое состязание, в котором под-
полковник стремился превзойти Старика, да так, чтобы это  было  наглядно
не только для окружающих, но в первую очередь для самого Старика.
   Однако добиться превосходства Мишуеву не удавалось, наоборот, выигры-
вал пока Старик - Сыскная машина, как называли его в управлении друзья и
недоброжелатели, вкладывавшие в это прозвище различные оттенки.
   Для установления личности убитого налетчика Мишуев  использовал  воз-
можности информационнопоисковых систем почти всей страны, его сотрудники
безрезультатно перебирали тысячи карточек подходящих по возрасту уголов-
ников с кошачьей символикой на теле, а Старик, покопавшись  в  памяти  и
поговорив с двумя людьми, безошибочно вышел на жителя далекого уральско-
го городка Валентина Макогонова, ранее не судимого  и,  естественно,  не
попавшего в картотеки информационных центров.
   Но сейчас Старик шел долгой кружной дорогой, шел  к  анализу  данных,
полученных на родине Макогонова. Убитому было двадцать семь лет, по про-
фессии шофер, последний  год  работал  слесарем  автобазы,  так  как  за
пьянство его лишили водительских прав.  Болтун,  враль,  любил  хвастать
уголовным прошлым, особенно когда выпьет. Попадал в  вытрезвитель,  дос-
тавлялся в милицию за распитие спиртного в общественных местах,  за  не-
цензурную брань на улице, штрафы платил исправно и обещал впредь  ничего
подобного не допускать. Серьезных правонарушений  за  ним  не  водилось,
контактов с уголовными элементами не поддерживал.
   Жил с престарелой матерью, соседями характеризуется положительно,  по
работе в целом тоже, хотя отмечается пристрастие к алкоголю.
   Знавшие его люди обращали внимание,  что  он  хочет  казаться  значи-
тельнее, чем есть на самом деле, отсюда бахвальство связями с преступным
миром. Лишившись водительских прав, он потерял возможность "калымить"  и
в последнее время жаловался на нехватку денег.
   За месяц до нападения на инкассаторов Макогонов уволился с работы  и,
объяснив матери, что поехал на заработки, отбыл в неизвестном  направле-
нии. Больше в родном городе его не видели.
   Дядя Коля Соловей, опознавший Макогонова по фотографии, на  повторном
допросе вспомнил многозначительную подробность: летом тот отдыхал на мо-
ре, в Новом Афоне, и, вернувшись, поставил магарыч в знак  благодарности
за хорошие татуировки. Дядя Коля удивился, так как Валька уже рассчитал-
ся с ним сразу же по выполнении работы, но  Макогонов,  размякнув  после
двух стаканов, пояснил причину повторного угощения: "Молодец,  постарал-
ся, от души сделал. Большие люди за своего принимают".
   Соловей попытался расспрашивать, что за люди и за  кого  они  приняли
Вальку, но тот только довольно щурился и повторял: "Большие люди,  авто-
ритетные. И меня за своего посчитали".
   - Какие "большие и авторитетные люди"  могли  принять  Макогонова  за
"своего"? - поднял палец Мишуев. - Министры, начальники главков,  дирек-
тора заводов? Ясное дело - он имел в виду каких-нибудь рецидивистов!  Те
увидели на пляже татуировки, подумали: крупная птица, вор  в  законе,  -
пошли на контакт, а потом привлекли к участию в нападении. Резонно?
   - Нет, - сказал Старик.
   Мишуев был настолько уверен в логичности своих рассуждении, что  даже
поперхнулся от неожиданности.
   - Почему нет? - растерянно переспросил он, превратившись на миг в  не
очень толкового стажера, понимающего свою несостоятельность в премудрос-
тях сыска.
   - Так серьезные дела не делаются. Солидные блатные случайного  знако-
мого в долю никогда не возьмут. И потом, какой он вор в законе? Жаргоном
не владеет, обычаев не знает, авторитетов лагерных назвать не  может,  о
распорядке дня в зоне - и то представления не имеет! Любой  вор  его  за
минуту раскусит!
   - Во-первых, лагерей и зон у нас нет, а  есть  исправительно-трудовые
учреждения, поэтому не нужно таким образом демонстрировать знание терми-
нологии преступников. - Мишуев опять превратился в начальника отдела  по
раскрытию особо тяжких преступлений и досадовал на себя за минутную рас-
терянность, проклиная гипнотизирующее влияние Старика. -  Во-вторых,  не
следует перебивать начальника...
   Он выдержал паузу, давая Старику возможность в полной  мере  ощутить,
что роли давно и безвозвратно переменились.
   - А в-третьих. Макогонов познакомился на отдыхе с  какими-то  людьми,
вскоре принял участие в вооруженном ограблении, и этот факт перевешивает
наши рассуждения о том, что серьезные преступники не взяли бы его в  де-
ло! Резонно?
   В кабинете воцарилась тишина. Старик сказал дело, но его слова  опро-
вергались происшедшими событиями, всем  присутствующим  было  ясно,  что
прав Мишуев.
   - Вот так, - удовлетворенно проговорил подполковник и командным голо-
сом подвел итог: - Кранкин и Гортуев завтра выезжают в Новый Афон  уста-
навливать "авторитетных" друзей Макогонова, мы тут пойдем пока по  линии
оружия, прове