языке,  доставившей
огромное удовольствие папе и кардиналам. Король  подарил  это  издание  всем
христианским государям. Оно называется Королевской Библией, потому что  было
исполнено по приказанию короля; иногда также Филиппикой,  по  имени  Филиппа
II; Антверпенской, потому  что  оно  вышло  из  печатных  станков  Плантина;
Полиглоттой  (многоязычной),  потому  что  оно  на  нескольких   языках;   и
Монтановской, потому что  руководил  работой  Монтанус,  хотя  ему  помогали
несколько  очень  искусных  ученых  из  университетов   Парижа,   Лувена   и
Алькала-де-Энареса.
     II. Когда Ариас Монтанус вернулся в Испанию, приобретенное им  уважение
вызвало зависть, особенно среди  иезуитов,  потому  что  он  не  пользовался
советами и не взял в сотрудники ни Диего  Лайнеса,  ни  Альфонсо  Сальмерона
[60], ни других богословов-иезуитов Тридентского собора. У него  появился  и
другой враг - в лице Леона де Кастро;  то  был  белый  священник,  профессор
восточных языков в Саламан-ке;  он  был  против  Монтануса,  потому  что  не
принимал никакого участия в этой работе и  потому  что  Монтанус  не  считал
нужным советоваться с первым университетом Испании. Заступничество иезуитов,
в котором он был уверен, побудило его донести на  доктора  Ариаса  Монтануса
главной инквизиции Рима. Этот донос  был  на  латинском  языке;  другой,  на
испанском языке, он направил в верховный  совет  Мадрида.  Доносчик  обвинял
Монтануса в том, что он дал еврейский текст, сходный с рукописью  евреев,  и
сделал  к  нему  толкование  согласно  мнениям  раввинов,  не   принимая   в
соображение мнений Отцов  Церкви,  что  оставляло  бездоказательном  большое
число догматов христианской веры. Он  обвинил  автора  в  злонамеренности  и
назвал его заподозренным в иудействе, присваивающим себе звание раввина,  то
есть учителя. Это обвинение было простой клеветой, так  как  в  тексте  этой
Библии, которую я видел, в конце  каждого  тома  стоит  подпись  -  "талмуд"
{Здесь либо ошибка Льоренте, либо опечатка. Вместо "талмуд"  следует  читать
"талмид",  слово,  обозначающее  "ученика".  (Примеч.  ред)},   что   значит
"ученик". Выдвигались против него и другие более или менее обидные упреки  и
ложные обвинения иезуитов. Говорили, что он пытался вставлять  в  текст  как
существенную  часть  толкования  нескольких  еретиков,  знание  которых   он
безмерно расхваливал в своих предисловиях и  труды  которых,  использованные
без разбора, помогли ему при выполнении  этой  работы.  Леон  де  Кастро,  с
нетерпением ожидавший ареста и  заключения  Монтануса  в  секретную  тюрьму,
написал 9 ноября 1576 года дону  Фернандо  де  ла  Веге  де  Фонсеке,  члену
верховного совета, письмо, достойное стать известным, однако его размеры  не
позволяют мне поместить его здесь. В письме он возобновляет  свой  донос  на
Монтануса и ясно доказывает, что в нем преобладала досада  на  то,  что  его
мнимое  усердие  так  плохо  вознаграждено.  Ему  покровительствовали  люди,
сильные при дворе, в особенности Родриго  Васкес,  председатель  финансового
совета. Почти нельзя сомневаться в том, что Ариас был бы заключен  в  тюрьму
святой инквизиции, если бы не имел покровителем самого короля и если бы папа
не одобрил его труда  особым  бреве.  Столь  сильные  причины  все  же  были
недостаточны для его спокойствия, и  он  счел  себя  обязанным  поехать  для
оправдания в Рим.
     III. Леон де Кастро распространял экземпляры своих доносов,  а  иезуиты
не преминули со свойственной им скрытностью делать то  же.  Такое  поведение
возмутило  брата  Луиса  Эстраду,  цистерцианского  монаха,  человека  очень
сведущего  в  восточных  языках  и  основавшего  коллегию  своего  ордена  в
Алькала-де-Энаресе. В 1574 году он обратился к Монтанусу с письменной речью,
в которой он восставал против доноса Кастро и предсказывал его опалу.  Педро
Чакон, испанский ученый того времени, опроверг в своем сочинении этот донос.
В статье он обращался к Леону де Кастро; он не ограничился уничтожением  его
доводов,  но  еще  доказывал  ему  значительный  вред,  который  нанесли  бы
христианской вере в случае признания, что все еврейские рукописи  подделаны.
Доносчик увидел себя обязанным издать сочинение под названием Апологетик. Он
напечатал его, преодолев много затруднений, о которых говорит в предисловии,
озаглавленном Острейший конфликт ("Conflictus acerrimus").
     IV. Доктор  Ариас  Монтанус  вернулся  из  Рима,  и,  так  как  он  мог
рассчитывать на благоволение короля, его не посмели арестовать  и  заставить
перенести  то  же  обхождение,  какое  перенес  архиепископ  Толедский.  Ему
определили в качестве тюрьмы город Мадрид; совет затем постановил,  что  ему
вручат копию с доносов, сделанных против него, -  ничто  не  может  извинить
инквизиторов, что они не приняли этой меры по отношению  к  Каррансе.  Ариас
Монтанус ответил на все, опроверг доводы  своего  противника  и  дал  понять
обиняками, что нападки на него  были  лишь  результатом  заговора  иезуитов.
Между прочим он  сказал:  "Леон  де  Кастро  опирается  на  совет  и  защиту
некоторых лиц, считающих себя единственно  образованными  и  уверенных,  что
одни они живут честно и  что  никто  в  такой  степени,  как  они,  не  ищет
сближения с иезуитским орденом и не подражает ему; они хвастаются тем, что в
своем исповедании разразились ненавистью против меня, ничего не  сделавшего,
чтобы заслужить ее; я  ведь  только  самый  малый  и  самый  бесполезный  из
учеников Иисуса. Они злоупотребляют средствами и именем тех, которыми  тайно
управляют по собственному желанию, чтобы добиться  своей  цели.  Я  знаю  их
коварство; между тем я не могу сказать, к какой категории  они  принадлежат;
воздержусь также называть их. В поведении и управлении делами они  поступают
весьма скрытно и тайно, хотя те, кто действует откровенно и искренне,  легко
обнаруживают их.  Незамедлительно  становится  явной  добродетель  сумевшего
выявить то, что скрыто в глубине  сердца  и  окутано  мраком.  Тогда  каждый
найдет должную награду за свои дела" {Объяснение различных способов читать и
писать у евреев, напечатанное в Антверпене в 1584  году.  Можно  просмотреть
также уже названных авторов, где найдутся  письма,  собрание  коих  было  бы
очень полезно издать.}.
     V.  Главный  инквизитор  в  согласии  с  верховным   советом   назначил
квалификаторами по делу Ариаса различных богословов, которым  вручили  донос
Кастро и его апологию, ответ обвиняемого и два сочинения Эстрады  и  Чакона.
Главным цензором был Хуан де Мариана, иезуит, слывший за очень  сведущего  в
восточных языках и в богословии. Этот выбор  (в  котором  иезуиты  принимали
большое участие) заставил их думать, что Ариас не устоит. Мариана сознается,
что до своего назначения квалификатором он старательно прочел  труд  Ариаса,
чтобы быть в состоянии судить о нем.  Тем  не  менее  этот  иезуит  (твердый
характер которого никогда не изменял ему) не оправдал надежд своего  ордена.
Он заявил, что антверпенская  многоязычная  Библия  содержит  погрешности  и
неточности, и указал их самым подробным образом, но не мог все же удержаться
от признания, что они имеют мало значения  и  что  ни  одна  не  заслуживает
богословской отметки; ввиду этого он  не  находит  достаточной  причины  для
запрещения этого труда; наоборот, есть основание надеяться, что  чтение  его
принесет большую пользу. Это суждение Марианы было причиной того, что  совет
инквизиции высказался в пользу Ариаса,  который  скоро  узнал,  что  выиграл
процесс и в Риме. Филипп II имел настолько благоприятное мнение о Монтанусе,
что в тот момент, когда его дело находилось в руках инквизиторов (1577  г.),
поручил ему пересмотреть и  привести  в  порядок  королевскую  библиотеку  в
Эскуриале, а также возобновить эту работу через два года,  когда  библиотека
сделает  новые  приобретения.  Иезуиты  не  простили  своему   собрату   его
непокорности и твердости, проявленных им  против  духа  своего  общества.  В
дальнейшем мы увидим, что они сделали его жертвой инквизиции.
     VI.   Доктор   дон    Диего    Собаньос,    ректор    университета    в
Алькала-де-Энаресе,  богослов  третьего  созыва  Тридентского   собора,   не
удовольствовался подачей благоприятного мнения о катехизисе Каррансы:  своим
влиянием на богословов этого университета  он  способствовал  одобрению  ими
этого труда. Его процесс начался перед  инквизицией  Вальядолида;  выставили
его суждение о катехизисе, суждение богословов и письмо, которое он  написал
архиепископу 23 марта  1559  года,  найденное  в  бумагах  прелата.  Он  был
присужден к денежному штрафу с предупреждением  и  освобожден  от  церковных
наказаний, которые навлек на себя  (как  говорили)  одобрением  погрешностей
катехизиса.
     VII. Диего Лайнес, родом из  местечка  Альмасан,  в  епархии  Сигуэнсы,
второй генерал иезуитского ордена с 1556 года, года  смерти  его  основателя
св.  Игнатия,  до  1565  года,  когда  он  сам  умер,  был  оговорен   перед
инквизицией, как заподозренный в лютеранстве и в ереси,  иллюминатов.  Педро
де Рибаденейра писал из  Рима  1  августа  1560  года  отцу  Араосу,  своему
товарищу,  и  жаловался  на  то,  что  "некоторые  члены  испанской   святой
инквизиции, только что приехавшие в Рим  и  посланные  главным  инквизитором
Вальдесом по делу архиепископа Толедского, говорили с меньшей осторожностью,
чем подобает лицам, связанным клятвой,  распуская  слух,  будто  их  генерал
поражен свирепствовавшей тогда заразой; если  бы  даже  это  обвинение  было
обосновано, то осторожность ведь налагает долг  молчания,  потому  что  речь
идет о человеке, который в значительной степени участвовал в работах собора,
притом о человеке, которого папа особенно выделял и к которому  относился  с
большим  уважением".  Далее  Рибаденейра  указывал,  что  для   архиепископа
Вальдеса не могло быть ни почетным, ни полезным,  чтобы  его  подчиненные  и
эмиссары говорили о таком человеке с легкомыслием, поскольку все должны были
думать, что они только повторяют слышанное ими от своего начальника. Иезуиты
не простили Вальдесу преследования их генерала  и  способствовали  отрешению
его от должности в 1566 году. Диего Лайнесу, пребывавшему постоянно в  Риме,
удалось отклонить юрисдикцию инквизиторов Испании.
     VIII. Брат  Хуан  де  Регла,  иеронимит,  бывший  духовником  Карла  V,
провинциалом своего ордена в Испании и соборным богословом во время  второго
созыва Тридентского собора, был арестован по приказу инквизиции Сарагосы, по
оговору  иезуитов,  как  подозреваемый  в   лютеранстве.   Он   отрекся   от
восемнадцати тезисов, был оправдан и подвергся епитимье. Вследствие этого он
питал непримиримую  ненависть  к  иезуитам  и  распространял  копии  письма,
которое ему написал из Саламанки епископ  Мельхиор  Кано  21  сентября  1557
года. В нем было сказано, что "иезуиты -  иллюминаты  и  гностики  [61]  XVI
века; что Карл V хорошо их знал и что Филипп  II  узнает  их  позднее".  Это
последнее  обстоятельство   заставило   брата   Габриэля   Паласио,   монаха
реформированного цистерцианского ордена, в письме, которое он писал 16 марта
1558 года доктору Торресу, профессору в Сигуэнсе,  бывшему  затем  епископом
Канарских  островов,  сказать,  как  он  был  удивлен  тому,  что   человек,
присужденный инквизицией к наказанию и принужденный отречься от восемнадцати
тезисов {Письмо Кано поместил Сьенфуэго в Жизни св. Франсиска Борхи. Кн.  4.
Гл. 15; письма  Паласио  и  брата  Луиса  Эстрады  в  неизданном  сочинении,
составленном иезуитом  Педро  Рибаденейрой,  озаглавленном  Слава  и  триумф
общества Иисуса, полученные в гонениях на него ("Glorias У  Triumfos  de  la
Compagnia  de  Jesus,  conseguidos  ensus  persecuciones");  оно   сделалось
собственностью  дома  Рамона  Кабреры,  испанского  священника,   столь   же
достойного  уважения   своими   большими   познаниями,   сколь   враждебного
предрассудкам.}, злоупотребляет влиянием духовника Его Величества.
     Не могу разделять удивления Габриэля Паласио при виде доносов,  которые
брат Хуан де Регла сделал добровольно, не будучи вызван на  суд  инквизицией
Вальядолида, 9 и 23 декабря 1558 года против архиепископа  Каррансы,  потому
что эти доносы достаточно ясно доказывают, что Хуан де Регла был завистлив и
не желал разбираться в истинности фактов. С другой  стороны,  известно,  что
Регла был человек большого таланта, но с характером, склонным к  интриге,  и
со времени своей опалы вдался в лицемерие и ханжество. Этим он достиг  того,
что стал духовником Карла V и даже Филиппа II (по крайней мере, по жалованью
и почестям) после того, как был наказан по подозрению в лютеранстве.
     IX. Брат Франсиско де  Вильальба,  иеронимит  из  Монтамарты,  уроженец
Саморы, был  одним  из  богословов  второго  созыва  Тридентского  собора  и
проповедником двух государей, Карла V и  Филиппа  II.  Толедская  инквизиция
привлекла его к суду как заподозренного в лютеранстве; ему приписывали также
происхождение от евреев. Он напутствовал императора в последние минуты жизни
и произнес нагробную речь. Некоторые из его слушателей заявили,  что  у  них
волосы встали дыбом от его  слов.  Филипп  II  часто  советовался  с  ним  и
изъявлял почтение к его советам, выраженным  письменно.  Другие  монахи  его
ордена не могли без зависти видеть расположение, которым  он  пользовался  у
короля. Они прибегали к клевете,  верному  средству  доносчиков,  представив
несколько тезисов, которые казались лютеранскими, и приписав их Вильальбе. С
другой стороны, среди монахов его ордена пустили слух, будто он  принадлежит
к еврейской расе, по крайней мере по  материнской  линии.  Собрался  капитул
ордена; был  поднят  вопрос  о  лишении  его  некоторых  льгот,  присвоенных
королевским проповедникам, и эта мера была бы предпринята, если'  бы  Филипп
(предуведомленный  об  этом)  не  воспретил  ее.  Генерал  и  член  капитула
предприняли исследование генеалогии Вильальбы и открыли, что  он  происходит
от старинных христиан, без примеси крови еврейской или мавританской или лиц,
наказанных инквизицией. Протекция,  публично  оказанная  Вильальбе  королем,
привела к тому, что его враги не  смогли  так  быстро,  как  желали,  добыть
свидетелей, в которых они нуждались  для  установления  достоверности  факта
ереси, что  не  позволило  инквизиторам  арестовать  его  до  более  полного
осведомления. Между тем Вильальба умер в монастыре Экскуриала  [62]  в  1575
году, сохранив за собой среди  добросовестных  испанцев  репутацию  хорошего
монаха и безупречного католика {См.: Франсиско Сантос. История Св. Иеронима.
Ч. IV. Кн. 3. Гл. 42.}.
     X. Брат Мигуэль де  Медина,  францисканец,  был  приглашен  в  качестве
богослова на третий созыв Тридентского собора. Уроженец Беналькасара, он был
членом коллегии Св. Петра и Павла  в  университете  в  Алькала-де-Энаресе  и
настоятелем францисканского монастыря в Толедо. Он умер 1 мая  1578  года  в
секретной тюрьме инквизиции этого города до рассмотрения дела по  подозрению
его в исповедании учения  Лютера.  Это  обвинение  возникло  из-за  большого
уважения, которое Медина оказывал богословским трудам монаха  своего  ордена
Джованни де Феро. Некоторые из этих работ он напечатал в Алькала-де-Энаресе,
приложив к ним примечания  и  поправки.  В  их  числе  были:  Толкование  на
Евангелие от Иоанна и на его соборное Послание, Толкование на  Послание  св.
Павла к Римлянам, которое уже было  напечатано  вне  Испании  со  множеством
ошибок, и Проблемы Священного Писания, опубликованные Франческо  Джордже  из
Венеции. На эти труды поступил донос в инквизицию. Верховный совет  выпустил
30 октября 1567 года циркуляр,  предписывавший  всем  трибуналам  инквизиции
позаботиться об их аресте в подведомственных округах. 16 августа  1568  года
он  издал  новый  циркуляр,  предписывавший  аналогичную  меру  относительно
Толкования на Екклезиаст того же  автора.  Брат  Мигуэль  де  Медина  взялся
защищать его учение и опубликовал Апологию трудов брата  Джованни  де  Феро.
Это  произведение  возбудило  много  толков.   Мигуэль,   считавший   нужным
разъяснить свои взгляды, высказал много подозрительного и был арестован.  Он
умер  в  тюрьме   святого   трибунала   после   четырехлетнего   заключения.
Произведения его и брата Джованни де Феро были запрещены до исправления  их.
Эта мера побудила кардинала Кирогу, главного  инквизитора,  внести  Апологию
Медины в Индекс, опубликованный им в 1583 году. Николас Антонио  поместил  в
своей Испанской библиотеке заметку о некоторых других трудах Медины, уверяя,
что Медине удалось оправдаться по тезисам  своего  учения.  Это  утверждение
неточно, так как Медина  был  объявлен  заподозренным.  Его  виновность  или
невиновность являются спорными:  его  произведения  были  осуждены,  он  сам
подпал бы под отречение и получил  бы  предупреждение,  если  бы  смерть  не
прервала начатого процесса.
     XI. Брат Педро де Сото, доминиканец, духовник Карла V и первый богослов
папы Пия IV на третьем созыве  Триде  нт-ского  собора,  в  1560  году,  был
привлечен к суду инквизиторами Вальядолида как заподозренный в  лютеранстве.
Это подозрение было основано на показаниях,  данных  некоторыми  сообщниками
Касальи, в частности брата Доминика де  Рохаса;  на  благосклонном  суждении
брата Педро о катехизисе Каррансы в 1558 году; на  письмах,  писанных  им  к
этому архиепископу 9 марта и 23 апреля 1553 года; на его  попытках  побудить
брата Доминика де Сото взять назад его первое мнение о катехизисе и одобрить
его; оно было основано также на защите этой книги и на том, что он говорил и
думал на соборных комиссиях, которым было поручено рассмотрение дела.  Педро
де Сото не был арестован, потому что он умер в Триенте в 1563 году, во время
первых формальностей по его процессу. Он был уроженцем  Кордовы.  Филипп  II
возил его в Англию для улаживания церковных дел. Николас Антонио дал заметку
о его трудах.
     XII.  Брат  Доминик  де  Сото,  доминиканец,  профессор  в   Саламанке,
присутствовал в качестве  богослова  на  двух  первых  созывах  Тридентского
собора. Он имел большие познания в богословии, но история может осудить  его
за лживый характер и  за  отсутствие  мужества;  желая  угодить  сразу  двум
враждебным сторонам, он потерял  уважение  обеих.  Я  уже  рассказал  о  его
поведении в Севилье по отношению к  доктору  Эгидию,  канонику-учителю  этой
церкви, избранному епископом Тортосы. Не более откровенно он поступил в деле
его товарища по  учению,  архиепископа  Толедского.  Иквизиторы  Вальядолида
поручили ему рассмотреть и оценить катехизис Каррансы. Он отметил в качестве
еретических, непристойных или  благоприятствующих  еретикам  двести  тезисов
этой книги. Архиепископ, узнав об этом, написал в сентябре  брату  Педро  де
Сото, жалуясь на брата Доминика, и просил стать на его  сторону  и  защитить
его. Отсюда возникла переписка. Когда Карранса был арестован, в его  бумагах
нашли черновики писем Доминику и Педро де Сото; были еще найдены  письмо  по
тому же делу к Луису де ла Крусу, мнение брата Доминика в пользу  катехизиса
и разные письма этого богослова от 14 и 30 октября, 8 и 20 ноября 1558 года,
от 25 февраля и 23 июля  1559  года.  Одно  из  них  заслуживает  особенного
внимания - именно письмо от  20  ноября.  В  нем  брат  Доминик  говорит  об
испытаниях,  которые  он  претерпел  от  вальядолидских  инквизиторов,  и  о
насилии, учиненном над ним, чтобы принудить дать дурной отзыв  о  катехизисе
Каррансы, хотя он признал его хорошим и согласным  с  здравым  учением.  Эти
факты дали повод к его процессу; достоверно,  что  он  был  бы  арестован  и
посажен в секретную тюрьму, но он умер 17 декабря 1560 года, когда его  дело
принимало серьезный оборот. Он догадывался об ожидавшей его  участи,  потому
что его уже не приглашали в качестве квалификатора в процессах обвиняемых.
     XIII. Брат Хуа