. Мне кажется излишним упоминать их здесь, чтобы уверить моих
читателей в том, что инквизиция после реставрации  ничем  не  отличалась  от
инквизиции до  упразднения.  Так,  если  та  инквизиция  разрешала  хождение
сочинений, допускающих цареубийство, признающих за папой косвенные, а  также
и  прямые  полномочия  лишать  престола  королей  и   распоряжаться   в   их
государствах, в то же время запрещая и осуждая  книги,  поддерживающие  идею
приоритета королевской и  мирской  судебной  власти  над  внешней  церковной
властью в имущественных делах, касающихся Церкви, клириков и  их  судов,  то
новая инквизиция  начала  с  осуждения  теории,  в  которой  говорится,  что
подданные - это не рабы и  не  стадо  животных  для  продажи,  но  граждане,
составляющие тело нации, глава которой - король. Сама же она  распространяла
следующие вредоносные идеи:
     XXIV. Первое. Любого француза, находящегося в Испании, будь  то  солдат
или гражданское лицо, разрешено убить независимо от  обстоятельств  и  любым
способом, ибо все они враги родины, защита которой должна быть превыше  всех
соображений.
     Второе. Следуя  тому  же  принципу,  разрешено  убить  любого  испанца,
принадлежащего партии подчинения власти захватчиков, заклейменного прозвищем
офранцуженный.
     Третье. Также дозволено отбирать у таких  испанцев  деньги,  имущество,
плоды их земли и даже поджигать их хлеба, виноградники, оливковые  и  другие
деревья.
     Четвертое. Разрешается нарушать клятву верности, данную  в  присутствии
Святых  Даров  безо  всяких  мысленных  оговорок,  а  лишь  по   внутреннему
убеждению, что это единственное средство уберечь Испанию от раздробления  на
отдельные государства, от  поджогов  селений,  грабежей  домов  и  разорения
семей, что ожидало ее в случае, если власть захватчиков выполнит свои угрозы
согласно всеобщим законам военного времени.
     Пятое. Клирики  и  монахи  могли  на  законных  основаниях  забывать  о
кротости, подобающей их  сословию,  и  вступать  в  армию  с  целью  убивать
французов и подчиняющихся им  испанцев.  Эта  идея  имела  наибольшее  число
последователей, хотя опыт показал, что такие клирики  и  монахи  становились
главарями воровских  шаек  и,  к  всеобщему  стыду,  всюду  водили  с  собой
сожительниц, облагая к тому же разные селения налогами, незаконными  как  по
размеру, так и по методам их сбора.
     Шестое. Война против Франции - война религиозная, поэтому все  погибшие
в ней должны почитаться как святые мученики. Этот пункт учения имел  столько
доверчивых последователей, что все погибшие в Мадриде 2 мая 1808  года  были
записаны как святые мученики в церковном  служебнике  епископата  Куэнки  за
1811 год, я видел это собственными глазами, и  там  было  указание,  что  во
время общих служб в память  святых  мучеников  римской  католической  Церкви
следовало  праздновать  память  и  этих  новомучеников  вместе  со  святыми,
предначинательная молитва к которым начиналась со слова Intret, а в  порядке
богослужения предписывалось придерживаться Communi  plurimorum  martirum,  в
бревиарии. Можно ли измерить тот ущерб, который нанесли  подобное  учение  и
пример почитанию памяти древних святых мучеников нашей Церкви!
     Седьмое. Исповедникам разрешено (и даже похвально) не давать  отпущения
грехов кающемуся, который на  вопрос  о  своей  политической  принадлежности
отвечал, что он сторонник партии  высшей  силы,  если  только  он  не  давал
обещания выйти из нее и  способствовать,  по  мере  сил  и  возможностей  ее
падению.
     Восьмое. Лучше было, или, по крайней мере, не так плохо, есть  мясо  по
пятницам и в другие дни, когда предписывается воздержание, безо  всякого  на
то  разрешения,  чем  получать  его  от  главного   папского   представителя
Сайта-Крусады {Santa Cruzada  (святой  крестовый  поход)  -  папская  булла,
дающая многие послабления в следовании предписаниям Церкви.  Называется  так
потому,  что  подобные  послабления  и  привилегии   раздавались   в   эпоху
средневековья участникам крестовых походов. (Примеч. перев.)} в Мадриде.
     Девятое. Испанцы, служащие  высшей  силе  по  политическому  убеждению,
справедливо заслуживают  вечной  ненависти  и  непреклонной  суровости.  Это
убеждение господствовало не только в течение войны, но и в мирное время, ибо
его   распространяли   и   пропагандировали   в   листовках   постыдного   и
антихристианского содержания Аталайа и  ему  подобные  варвары,  недостойные
жить  даже  среди  караибов  [211],  но,   несмотря   на   это,   ободренные
безнаказанностью своих деяний и даже в каком-то смысле поощряемые властью.
     Сравнятся ли эти идеи с теми, о  которых  говорится:  новые  и  опасные
учения, заразившие Испанию, причина погибели, как  необоснованно  считается,
большей части  Европы.  Разве  когда-либо  найдется  нечто  более  противное
христианству,  Евангелию  и  духу  Иисуса  Христа,  чем   девять   указанных
принципов? Пусть судьями будут христиане всех наций.
     XXV.  Эдикт  содержит   одну   статью,   которая,   кажется,   осуждает
непреклонность, с которой апостолы просили дождя огненного на  самарян,  ибо
те не приняли Иисуса, заметив, что он шел поклониться Богу  в  Иерусалимский
храм, а не в самарянский. Конечно, любой добрый христианин также  осудил  бы
чрезмерное рвение апостолов, зная, что Иисус в Евангелии не только  отклонил
это предложение, но и, обращаясь к ним, строго сказал: Не знаете, какого  вы
духа. Не знаю и я, достаточно ли поразмыслил великий инквизитор, прежде  чем
включить в эдикт эту статью,  потому  что  если  вчитаться  глубже  в  текст
Евангелия св. Луки (в котором об этом повествуется), станет  ясно,  что  это
одна из  самых  убедительных  его  глав,  доказывающая,  что  инквизиционный
трибунал противен самому духу учения Иисуса Христа. В  особенности  противны
ему законы испанского трибунала, не только разрешающие, но  и  приказывающие
доносить. По  этим  законам  доносчику  обещаются  награды,  а  оклеветанный
жестоко наказывается, будучи лишен всех средств защиты, хотя во всем мире  и
менее развитые народы не отнимали у осужденного этого  естественного  права.
Оклеветанного помещают в  тюрьму  и  держат  в  заключении  без  какого-либо
общения, не только до предъявления обвинения и начала допросов, но и до  тех
пор, пока не будет вынесен и не приведен в исполнение определенный приговор.
В этом суде обвиняемому невозможно узнать, кто против него  свидетельствует,
от него  скрывают  подлинные  показания,  чтобы  он  не  мог  их  как-нибудь
сопоставить и найти доводы в свою пользу; и, наконец, в этом суде  отвергают
всеобщие нормы  права  и  скрупулезно  следуют  нелепому  и  несправедливому
уставу, придуманному монахами, ничего не смыслящими в юриспруденции.
     XXVI. Кто были те самаряне, о которых повествует св. Лука? Не более чем
отошедшие от  иудейской  Церкви  израильтяне,  приверженцы  того  же  закона
Моисеева, что и их собратья из Иерусалима.
     XXVII. В чем состоял их раскол? Суть его была ни много ни мало  в  том,
что  самаряне,  отказываясь   признать   единство   израильской   Церкви   и
иерусалимского первосвященника как ее главу, сочли себя вправе  построить  в
своей столице, Самарии, другой храм, для возношения даров Богу по  истинному
своему закону и независимо от иерусалимского синедриона [212].
     XXVIII. Чем же согрешили эти люди, по мнению апостолов Иакова и Иоанна?
Да  тем,  что  они  не  только  отделились  от  Иерусалима,  но  и  косвенно
преследовали правоверных иудеев, отказывая в приюте тем, кто, по их  мнению,
нес дары Богу в Храм, стоящий на месте Соломонова, минуя построенный ими  на
горе Гаризим [213].
     XXIX. Какую роль тогда  взяли  на  себя  апостолы?  Роль  доносчиков  и
прокуроров инквизиции.
     Что просили они для самарян? Кары  огнем,  как  и  в  инквизиции,  где,
только  не  произнося  этих  слов,  обвиняемого  передают  светскому  судье,
который, без сомнения, вынесет смертный приговор, боясь, как бы  его  самого
не уличили в ереси или  нарушении  папских  булл,  предписывающих  оказывать
инквизиции всяческое содействие.
     XXX. Какой же урок преподнес  тогда  Иисус  Христос?  Он  показал,  что
желание обвинителей было  противно  духу  мира,  любви,  кротости,  доброты,
терпения, незлобивости и увещевания, который он непрестанно старался внушить
апостолам своими поучениями и личным примером; тем более  оно  противоречило
тому духу, который они получат позднее,  когда  он  уже  будет  на  небе,  и
снизойдет на них Дух Святой, сделав их новыми людьми.
     XXXI. Мне кажется, не имеет смысла тратить время на конкретные примеры.
Любой непредубежденный читатель поймет, что Иисус  Христос  открыто  осуждал
доносы, обвинения  и  наказание  огнем  еретиков  и  других  заблудших  овец
мистического стада римской католической Церкви, независимо от наличия у  них
своих храмов и своих служителей, преемники они апостола Петра или нет.
     XXXII. Если бы во время цитирования  в  эдикте  этого  отрывка  великий
инквизитор произвел подобные размышления, то, думаю, он  воздержался  бы  от
привлечения  такого  внимания  к  текстам,  наводящим  верующих   на   мысль
упразднить это ведомство,  пророчески  осужденное  самим  основателем  нашей
святой апостольской римской католической Церкви, который хотел видеть в  ней
не лицемерие, порожденное страхом перед инквизицией, но искреннюю  любовь  к
Богу как следствие глубокого убеждения.
     XXXIII. Однако, как было бы хорошо (раз уж редактору пришел на ум  этот
евангельский текст), если бы он внушил тому, кто его должен  был  подписать,
достойное христианина намерение сказать  королю  Фердинанду  VII  следующее:
"Государь, раз уж случай  распорядился  так,  что  по  Вашем  возвращении  в
Испании не оказалось иных судей веры, кроме епископов,  так  воспользуйтесь,
Ваше Величество, этой возможностью, чтобы вернуть  им  ту  судебную  власть,
которая была в их руках до XIII века. Иисус  Христос  им  вверил  управление
своею Церковью, как сказал апостол Павел: Иисус Христос даровал им от себя в
этом всякую власть, поставив их единственными исполнителями его воли  именем
апостола Петра. Это единовластие впоследствии, через тысячу двести лет, было
утеряно,  но  не  потому,  что  этого  пожелал  Христос,  ни  по  соглашению
двенадцати апостолов, единственных епископов двух Иерусалимских соборов,  ни
по личному желанию апостола Петра, когда он один управлял всей Церковью,  но
по воле одного из его преемников, о полномочиях которого (касательно  нашего
дела) можно поспорить: кто был этот преемник? Он был не из тех,  кто  только
судил  других  людей,  отлучая   упорствующих   еретиков   после   множества
увещеваний, доводов и доказательств их заблуждений; а также не из  тех,  кто
(будучи под покровительством христианских императоров и королей) осмеливался
судить епископов способом, неизвестным доселе  их  предшественникам,  и  тем
более не из тех, кто (считая себя уж слишком могущественным) дерзал посылать
королям и императорам указы об их свержении с  трона.  Нет,  этот  преемник,
свидетель укрепления вековых владений столь беспредельной власти, был  одним
из самых сведущих правоведов своего времени, тонкий политик,  с  которым  не
сравнятся многие умы  и  XIX  века,  более  искусный  в  интригах,  чем  сам
основатель инквизиции Кастилии. Это, наконец, был Иннокентий III {Иннокентий
III (Innocentius; 1160 или 1161 - 1216) - Римский Папа с 1198 г. Боролся  за
верховенство  пап  над  светской  властью;  заставил  английского  короля  и
некоторых других  монархов  признать  себя  его  вассалами.  Инициатор  4-го
крестового похода и похода против альбигойцев.  (Примеч.  перев.)},  который
угадал последнюю возможность подчинить себе напрямую не только  императоров,
королей и епископов, но и всех простых католиков, и дело веры  стало  отныне
зависеть от  папского  престола:  доносы,  обличения,  наказания  не  щадили
никого, теперь все становились его рабами, не прекословящими, даже когда  он
посягал на права  государей.  Такое  влияние  папы  могло  по  меньшей  мере
способствовать еще  большему  обогащению  папского  двора,  потому  что  все
естественно предпочитали приносить свои деньги  тому,  кто  обладал  большим
могуществом,  внушал  больший  страх  и,  соответственно,  мог  предоставить
большие милости.
     XXXIV. Так не сочтите за труд, Ваше  Величество,  распорядиться,  чтобы
между епископами распространили уведомление, предписывающее ревностно блюсти
чистоту веры. А если же станет известно, что кто-то из верующих епархии впал
в заблуждение, вере противное, то прикажите увещевать его  в  первый,  и  во
второй, и в третий раз, убедительно доказывая  ему  истинность  католической
веры и оставляя некоторые промежутки времени между тремя внушениями. Но если
даже и так не удастся обратить еретика, то прикажите отлучить его от  Церкви
как язычника и мытаря, согласно Евангелию,  и  более  ничего  не  делать,  а
только взывать к милости Божией со слезами и молитвами,  дабы  он  просветил
несчастного, поскольку это единственное, что Церковь может для него сделать,
ее последнее оружие, как  говорил  Блаженный  Августин.  Если  же  заблудший
начнет  повсюду  распространять  свое  ложное  вероучение  (с   чем   нельзя
примириться в Испании), Ваше Величество сможет выслать его из  страны,  дабы
он не вводил в соблазн соотечественников.  Так  Вы  будете  править  в  духе
Святого Евангелия, как  это  делалось  в  первые  века  Церкви,  когда  было
наибольшее количество святых и  отмечалось  самое  ревностное  стремление  к
вере. Звание католического короля не накладывает  на  Ваше  Величество  иных
обязательств. Этот титул носил сам великий Рекаредо,  позволивший  евреям  и
арианам жить в Испании. Св. Фердинанд также проявлял терпимость к  евреям  и
магометанам. Даже папа согласен видеть евреев среди населения своей вотчины.
Ваше Величество, терпимость принесет вам счастье,  а  вашему  государству  -
благополучие, которое есть прямая дорога к вечному блаженству, ибо сам Иисус
Христос  проявлял  терпимость  к   отколовшимся   самарянам,   материалистам
саддукеям [214] и суеверным фарисеям.  И,  будучи  главным  инквизитором,  я
говорю вам об этом, Ваше Величество, говорю вам прямо,  дабы  показать,  что
занимаемая должность не лишила меня слова истины".
     XXXV. Если бы г-н Мьер Кампильо сказал так  королю  Испании  Фердинанду
VII, то его имя было бы увековечено в истории.  Со  мною  не  согласятся  ни
инквизиторы вообще, ни, в особенности, озабоченные тем,  что  большая  часть
Европы погублена новыми и опасными учениями, заразившими Испанию; однако я и
не ищу их одобрения, но надеюсь заручиться  поддержкой  добрых  просвещенных
католиков, которые в состоянии  отличить  истину  от  заблуждения,  веру  от
фанатизма, осуществление полномочий от злоупотребления ими.
     XXXVI. Однако я вовсе не настаиваю  на  том,  что  епископ  Альмерии  и
другие  инквизиторы,  исполняющие  свои  обязанности  в   настоящее   время,
злоупотребляют  своими  полномочиями.  В  целом   эдикт   вызывает   желание
предпочесть мягкие принципы - жестким, и сдается мне, что на сегодня они  на
этом не остановились, поэтому я  не  слишком  поверил  некоторым  рассказам,
слышанным мною в Париже, и сведениям, опубликованным в Acta latomorum в 1815
году. Сообщая о восстановлении инквизиции Фердинандом VII, автор  добавляет,
что король запретил масонские ложи под страхом высшей меры наказания как  за
государственное преступление первого порядка. Среди прочих  фактов,  имевших
место в 1814 году, читаем следующее: "25 сентября в Мадриде было  арестовано
25 человек по подозрению во франкмасонстве и за приверженность  Кортесам;  в
их числе были маркиз де Толоса; каноник Марина,  выдающийся  ученый  и  член
академии; доктор Луке, придворный врач, и  некоторые  иностранцы:  французы,
итальянцы и немцы, проживающие в Испании. А отважный генерал Алава (которого
герцог Веллингтон [215] за боевые заслуги  назначил  своим  адъютантом)  был
заключен в тайные тюрьмы инквизиции как франкмасон". Я считаю  вымыслом  все
эти россказни, так как из достоверных источников и даже из правительственных
газет стало известно,  что  король  приказал  генералу  Алаве  удалиться  из
Мадрида, но что очень скоро Его Величество отозвал этот указ, сославшись  на
ложные сведения, полученные ранее;  и  совершенно  точно,  что  впоследствии
Фердинанд VII назначил его своим послом при дворе голландского короля. А что
касается господина Марины, известно, - что он  был  судим  за  книгу  Теория
кортесов; но также доподлинно известно, что он  живет  у  себя  дома  и  при
случае сумеет за себя постоять, ибо истина на его стороне и он знает как это
доказать.
     XXXVII. Более правдоподобно выглядит история, опубликованная мадридским
правительственным вестником от 14 мая 1816  года,  рассказывающая  об  одном
аутодафе, проведенном инквизицией Мехико 27 декабря 1815 года, с  жертвой  в
лице священника дона Хосе Марии Морельоса. Этот несчастный  встал  во  главе
нескольких своих соотечественников, которые задумали  освободить  страну  от
владычества испанской короны. Святая инквизиция  начала  разбирательство  по
делу веры, а одновременно с этим  вице-король,  исполняя  свои  обязанности,
предъявил ему обвинение  как  зачинщику  мятежа.  Было  отдано  предпочтение
тайным тюрьмам инквизиции, и даже нашлись свидетели событий,  в  достаточной
мере  доказывающих  (по  мнению  мексиканских  судей),  что  он   безбожник,
материалист и еретик. Одним из доказательств, мои  читатели  оценят  его  по
достоинству, было то, что Морельос имел  двоих  детей.  В  конце  концов  он
произнес отречение  и  был  освобожден  от  цензур  на  аутодафе,  процедура
которого может сравниться только с процессами эпохи Филиппа П. Но  все  было
продумано, ибо вице-король уготовил ему смерть  через  повешение,  для  чего
сначала на торжественной мессе епископ  Антекеры  в  Америке  по  церковному
уставу лишил его священнического сана. Месса несколько  раз  прерывалась,  в
первый раз зачитывался процесс веры, произносилось отречение и  освобождение
от цензур, в другой раз мессу прервали для снятия духовного сана. В  прежние
века эти церемонии еще могли нагнать религиозного страху на простых неученых
католиков, но сейчас они производят  совсем  противоположное  действие,  ибо
исторические и философские науки ушли далеко вперед,  и  мы  знаем,  где  на
самом деле берут  начало  эти  обряды,  которые  уже  не  в  силах  поразить
воображение своей внешней помпезностью.
     XXXVIII. Что касается Пиренейского  полуострова,  не  скажу  наверняка,
производились  ли  у  нас   аутодафе   после   реставрации   каким-либо   из
инквизиционных трибуналов. Но отмечу, что если судьи инквизиции желают более
приблизиться к духу Евангелия, они должны воздержаться от  их  проведения  и
учиться умеренности у своего главы, святейшего отца Пия VII {Пий VII (1740 -
1823) - Римский Папа с 1800  года.  Короновал  Наполеона  Бонапарта  (1804);
после присоединения Папской области к Франции (1809) был  до  1814  года  во
французском плену.  (Примеч.  перев.)}.  Газеты  писали  о  предложенных  им
изменениях, принесших ему славу, нам  же  в  Испании  следует  применять  их
повсеместно.
     XXXIX.  Письмо  из  Рима  от  31  марта  1816  года  гласит,  что   Его
Святейшество запретил в инквизиционных трибуналах пытки и приказал уведомить
об этом решении послов Испании и Португалии {Gazette de France, от 14 апреля
1816 г., N 105.}.
     XL. Другое письмо, от 17 апреля, было не столь кратким, но тем не менее
заслуживает,  чтобы  его  здесь   процитировали:   "Реформа   инквизиционных
трибуналов с успехом продолжается и будет распространяться  на  все  страны,
где есть инквизиция. Все  ее  судопроизводство  уподобится  судопроизводству
других  судов.  Будут  приниматься  только  свидетельства,   основанн