мехой
для выяснения истины.
     39)  Когда  инквизиторы  получат   важнейшие   сообщения   для   защиты
заключенного, они велят ему прийти в трибунал в сопровождении адвоката.  Они
объявляют  им,  что  доказательства  всех  обстоятельств,  смягчающие  вину,
получены и что они могут высказаться,  если  только  не  будет  какой-нибудь
новой просьбы с их стороны; в этом случае они делают  для  обвиняемого  все,
что им позволено. Если обвиняемый заявит,  что  ему  нечего  более  сказать,
фискал может  дать  свои  заключения;  однако  будет  лучше,  если  он  пока
подождет, чтобы выгадать себе  пользу  из  всех  инцидентов,  которые  могут
произойти.  Если  обвиняемый  попросит  оглашения  свидетельских  показаний,
выслушанных в его защиту, в этом ему откажут, потому что  оглашение  помогло
бы ему открыть лиц, показавших против него {Вот  несправедливость!  Если  бы
обвиняемый видел доказанные статьи защитительного допроса или  если  бы,  по
крайней мере, они были сообщены его защитнику, он часто мог  бы  извлечь  из
них  решительные  аргументы   против   показаний   свидетелей   со   стороны
прокурора.}.
     40)  Когда  процесс  будет  в  состоянии  стать  предметом  обсуждения,
инквизиторы  позовут  епископа  и  юрисконсультов.  Так  как  докладчик   не
предусмотрен, декан инквизиторов сам сделает доклад о  деле,  не  высказывая
своего мнения, а затем секретарь читает его  в  присутствии  инквизиторов  и
фискала, который  будет  сидеть  рядом  с  юрисконсультами  и  должен  будет
удалиться,  прежде  чем  судьи  станут  голосовать.   Юрисконсульты   первые
высказывают свои мнения, затем епископ; инквизиторы будут  голосовать  после
него, а последним голосует декан. Каждый голосующий свободен выражать  такие
соображения, какие он сочтет подходящими, и никто не может  обвинить  его  в
злонамеренности, прервать его или помешать ему. Если инквизиторы проголосуют
по-иному, они изложат свои мотивы, чтобы  доказать,  что  не  было  никакого
произвола в их поведении. Секретарь впишет каждое мнение  в  предназначенный
для этого реестр и присоединит их все к процессу.
     41) Когда обвиняемый признает  себя  виновным  и  его  признания  будут
надлежащим образом мотивированы, он будет допущен к примирению  с  Церковью,
если он не рецидивист. Его имущество должно быть конфисковано; его  заставят
надеть платье кающегося или санбенито (то есть нарамник из полотна или сукна
желтого цвета с двумя наискось расположенными крестами другого цвета), и  он
будет заключен в пожизненную тюрьму, называемую  Милосердием.  Что  касается
цвета платья, которое он должен носить, и  конфискации  его  имущества,  то,
принимая  во  внимание,  что  в  некоторых  провинциях  королевства  Арагона
существуют и действуют привилегии  (feuros)  [836],  а  также  регламенты  и
особые обычаи, следует с ними соотноситься и возвращать  свободу  и  обычное
платье осужденному,  сообразно  с  распоряжениями  судебного  решения.  Если
признают, что осужденный должен оставаться в тюрьме на неограниченный  срок,
в решении должно быть указано, что задержание  осужденного  продлится,  пока
главный  инквизитор  будет  считать  это  целесообразным.  Если   обвиняемый
действительно рецидивист, потому что ранее отрекся  от  определенной  ереси,
или лжекающийся, потому что отрекся  как  сильно  подозреваемый,  и  если  в
настоящем деле он изобличен в том, что впал в ту же ересь, то он будет выдан
светскому судье по предписанию закона. При этом не следует допускать,  чтобы
он мог избежать этой кары, хотя бы он  заявлял,  что  в  данном  случае  его
признания искренни и раскаяние действительно.
     42) Отречение должно быть написано  вслед  за  приговором  и  подписано
обвиняемым; если он не  в  состоянии  подписаться,  эта  формальность  будет
исполнена инквизитором и секретарем; если осужденный отрекается на публичном
аутодафе, отречение будет подписано на другой день в зале заседаний.
     43)   Если   обвиняемый   будет   изобличен   в   преступлении   ереси,
недобросовестности и упорстве, он будет  передан  в  руки  светской  власти.
Однако инквизиторы не пренебрегут ничем для того, чтобы он обратился и  умер
в церковной вере.
     44) Если обвиняемый, уже осужденный и извещенный о  приговоре  накануне
аутодафе, обратится и признает свои заблуждения или часть их, так что  можно
быть уверенным, что он тронут искренним раскаянием, то эта казнь  ему  будет
отсрочена, так как нельзя допустить, чтобы он услыхал имена тех, кто  должен
умереть, и тех, кто не приговорен к смерти, ибо  эти  сведения  и  доклад  о
жалобах могли бы ему послужить  для  подготовки  судебного  признания.  Если
обвиняемый обратится на эшафоте аутодафе, еще не услыхав  своего  приговора,
инквизиторы должны предположить, что страх смерти больше участвовал в  таком
поступке, нежели истинное раскаяние в  преступлении.  И  все-таки,  если  по
обстоятельствам случившегося,  а  особенно  по  самой  исповеди  обвиняемого
инквизиторы  найдут  удобным  приостановить  казнь,  они  иногда  могут  это
сделать, принимая  во  внимание,  однако,  что  не  следует  слишком  верить
показаниям, сделанным в такую минуту подобными обвиняемыми, а особенно таким
показаниям, которые имеют целью скомпрометировать других лиц.
     45) Инквизиторы должны  зрело  взвесить  все  доводы  и  обстоятельства
прежде, чем назначить пытку; когда они решат прибегнуть к  ней,  они  должны
указать мотивы своего решения. Они объявят, должна ли пытка быть употреблена
in caput proprium (по собственному делу), потому что обвиняемый подвергается
ей как твердый в  своих  запирательствах  и  не  вполне  уличенный  в  своем
собственном деле; или он подвергнется ей in caput alienum (по  чужому  делу)
как свидетель, отрицающий в процессе другого обвиняемого факты,  которых  он
был свидетелем. Если он уличен в недобросовестности в своем собственном деле
и, следовательно, подлежит передаче в руки  светской  власти,  или  если  он
уличен в этом отношении в чужом деле, его можно подвергнуть пытке,  хотя  он
должен затем быть выдан светскому судье за то, что касается его лично.  Если
он ничего не откроет под пыткой, которой подвергнется как свидетель,  то  он
будет осужден как обвиняемый; но  если  пытка  заставит  его  признать  свое
преступление и разоблачить преступление другого и он будет ходатайствовать о
снисхождении судей, инквизиторы должны поступить в соответствии с  правилами
закона.
     46) Если существует только полуулика проступка  или  если  признаки  не
позволяют освободить обвиняемого, его заставляют  произнести  отречение  как
сильно или легко подозреваемого. Так как эта мера не является наказанием  за
происшедшее, а предупреждением на будущее, на него налагают денежный штраф и
уведомляют, что, если он впадет в преступление, по поводу которого  на  него
поступил донос, он будет рассматриваем  как  рецидивист  и  выдан  светскому
судье; для этого ему следует дать подписать акт отречения.
     47) В случае проступка,  в  котором  существуют  только  полуулика  или
заменяющие ее признаки, обвиняемому иногда дозволительно  оправдаться  перед
лицами,  предписанными  прежними  инструкциями.   Инквизиторы,   епископ   и
юрисконсульты могут определить эту каноническую меру,  если  они  сочтут  ее
подходящей.  Но  предупреждаем  их,   что   это   средство   очень   опасно,
малоупотребительно и должно быть употребляемо с большой осторожностью1.
     48) Третий способ действия в случае, о котором идет речь, -  прибегнуть
к пытке. Это средство слывет за опасное и малодостоверное,  потому  что  его
действие зависит от больших или меньших  физических  сил  субъекта.  Поэтому
нельзя предписать правила на этот счет, но надо положиться на благоразумие и
справедливость судей. Во всяком случае, пытка может быть  определена  только
на собрании епископа, юрисконсультов и инквизиторов и применена  лишь  в  их
присутствии, потому что могут явиться обстоятельства, когда  их  присутствие
будет необходимо {Оно было малоупотребительно,  потому  что  инквизиторы  не
любили выставлять напоказ тайны своих незаконных средств;  они  считали  его
очень опасным, потому  что  оно  было  благоприятно  для  обвиняемых  в  том
небольшом  числе  случаев,  когда  его  употребляли.  Они  хотят,  чтобы  им
пользовались с величайшей сдержанностью, потому что хорошо понимают, что  не
инквизиторы  будут   вести   себя   как   судьи.   Каноническое   испытание,
происходившее в присутствии двенадцати человек, заявлявших под присягой, что
они верят, что обвиняемый сказал правду, отрицая преступление, в котором  он
подозревается и не вполне уличен, или что он солгал, в то время  как  у  них
были перед глазами признаки и полуулика, - представляло род  жюри,  которому
инквизиторы были обязаны показать подлинный процесс,  по  крайней  мере  под
секретом, и тогда обвиняемый зависел более от двенадцати присяжных,  чем  от
инквизиторов. Вот вся тайна.
     Я не читал процесса, который доказывал  бы,  что  присутствовало  более
одного инквизитора при этой экзекуции; на ней никогда не было  ни  епископа,
ни юрисконсультов; дело происходило в присутствии секретаря,  инквизитора  и
палачей.}.
     49) Когда понадобится определить пытку, обвиняемого уведомят о мотивах,
обязывающих  ее  употребить,  и  о  пунктах,  по  которым   он   должен   ей
подвергнуться. Но во время пытки  его  не  должны  спрашивать  ни  об  одном
частном факте, а,  напротив,  должны  дать  свободу  говорить  все,  что  он
захочет. Опыт доказывает, что если задают вопросы, то обвиняемый  в  минуту,
когда боль довела его до последней крайности, показывает все, чего  от  него
хотят;  это  может  повредить  другим  лицам,  а  также  произвести   другие
неудобства.
     50)  Пытку  следует  определять  только  после  окончания  процесса   и
заслушивания  защиты  обвиняемого.  Так  как  приговор  о  применении  пытки
допускает апелляцию, когда инквизиторы будут  иметь  некоторое  сомнение  на
этот счет, то они должны запросить  совет;  если  обвиняемый  выставит  свою
апелляцию, она будет принята. Но если вопрос ясен, инквизиторы не обязаны ни
запрашивать верховный совет, ни принимать обжалование обвиняемого. Они могут
рассматривать эту меру как недействительную и приступать без  промедления  к
исполнению приговора {Это последнее распоряжение страшно. Инквизиторы скажут
почти всегда, что пункт закона ясен и апелляция не  мотивирована.  Но  какое
неудобство может произойти от отсрочки применения пытки, как просит об  этом
обвиняемый из глубины своей тюрьмы! При запросе совета совесть  инквизиторов
была  бы  спокойна,  если  только  можно  верить   в   спокойствие   совести
инквизитора, который приказывает пытать и сам является  очевидцем-свидетелем
последствий своей жестокости}.
     51) Если инквизиторы признают, что апелляция должна быть  принята,  они
отправят документы процесса в верховный совет, ничего  не  говоря  сторонам,
потому что,  если  совет  сочтет  нужным,  чтобы  они  были  уведомлены,  он
распорядится на этот счет.
     52) Если один инквизитор отведен и если есть другой в трибунале, первый
воздерживается от исполнения  возложенных  на  него  обязанностей  и  второй
заступает на его место после того, как совет будет об этом уведомлен. Если в
трибунале только один инквизитор, судопроизводство будет  приостановлено  до
решения верховного совета; так  же  будут  поступать,  если  есть  несколько
инквизиторов и все они отведены.
     53) Через двадцать четыре часа после пытки  у  обвиняемого  спрашивают,
настаивает ли он на своих показаниях и подтвердит ли их. Секретарь трибунала
определяет час, когда эта i формальность должна быть исполнена, так  же  как
время, 1 когда заключенный должен подвергнуться пытке. Если во  время  пытки
обвиняемый сделал признание в своих преступлениях и если он  утвердит  затем
свою исповедь таким образом, что инквизиторы могут считать  его  обращенным,
раскаивающимся и искренним в своих признаниях, они  могут  допустить  его  к
примирению, несмотря на пятнадцатую статью севильского указа 1484 года. Если
обвиняемый возьмет назад  свои  показания,  инквизиторы  поступят  сообразно
предписанию закона.
     54) Когда инквизиторы, епископ и юрисконсульты определяют пытку, они не
постановляют ничего о том, что следует делать после  ее  применения,  потому
что при неизвестности результата нельзя ничего постановлять  на  этот  счет.
Если обвиняемый перенесет пытку, судьи обдумают свойство, форму  и  характер
мучений,   которые   его   заставили   претерпеть,   большую   или   меньшую
напряженность, с которой они действовали, возраст, силы, здоровье и крепость
узника. Они сравнят все эти обстоятельства с числом и  важностью  признаков,
заставляющих предполагать его  виновность,  и  решат,  оправдался  ли  он  в
подозрениях тем, что  вынес;  при  утвердительном  ответе  они  объявят  его
свободным от суда, в противном случае он  произнесет  отречение,  сообразное
более или менее тяжелому подозрению.
     55) Только судьи, секретарь  и  исполнители  будут  присутствовать  при
пытке; когда она прекратится, инквизиторы должны быстро и подходящим образом
лечить обвиняемого, если он будет ранен, не  допуская  приближаться  к  нему
подозрительных лиц до утверждения его показаний.
     56) Инквизиторы с большим старанием  должны  наблюдать  за  тем,  чтобы
тюремный смотритель не внушал ничего обвиняемому  относительно  его  защиты,
чтобы обвиняемый во  всем,  что  он  скажет,  следовал  только  собственному
побуждению. Эта мера  не  позволяет,  чтобы  тюремный  смотритель  исправлял
обязанности куратора или защитника заключенного, или заместителя фискала; он
может, однако, служить писцом обвиняемому, если последний не умеет писать; в
этом  случае  ему   воспрещается   заменять   собственными   мыслями   мысли
обвиняемого, которыми единственно он должен быть занят.
     57) Когда дело во второй раз  станет  предметом  обсуждения,  состоится
новое заседание инквизиторов, епископа, юрисконсультов, фискала и секретаря.
Фискал выслушает доклад о последних событиях, чтобы знать,  не  содержат  ли
они чего-либо важного, относящегося к его службе; после чтения он  удалится,
чтобы судьи могли голосовать одни.
     58) Когда инквизиторы выпустят обвиняемого из тайной тюрьмы,  он  будет
приведен в залу заседаний. Они спросят у него, хорошо или плохо обращался  с
ним, а также и с другими заключенными тюремный смотритель, говорил ли  он  с
ним или с другими лицами о делах, посторонних его процессу, видел ли он  или
узнал, что другие заключенные беседовали друг с другом или  с  лицами  извне
или что тюремный смотритель давал им советы. Они прикажут  ему  сохранять  в
тайне эти подробности и все, что произошло во время его задержания, и  велят
ему подписать обещание, если он умеет писать, чтобы он боялся нарушить его.
     59) Если  заключенный  умрет,  когда  процесс  будет  закончен,  и  его
показания  не  смягчат  обвинения  свидетелей,  так  что   можно   было   бы
мотивировать его примирение с Церковью, инквизиторы уведомят  о  его  смерти
детей, наследников или других  лиц,  кому  принадлежит  право  защищать  его
память и имущество, и, если следует продолжать дело умершего,  им  передадут
копию показаний и обвинительного акта {Почему не дать также копии признаний?
Как они могут  его  защищать,  если  они  не  знают  фактов,  относящихся  к
умершему, с объяснениями, данными этим  фактам?  Разве  их  читают  адвокату
живого обвиняемого?} и получат  все,  что  будет  ими  выставлено  в  защиту
обвиняемого.
     60) Если ранее заключения процесса обвиняемый  впадет  в  сумасшествие,
ему будет назначен попечитель или защитник. Если при  излечении  обвиняемого
всеми своими моральными способностями его дети или его родственники направят
в трибунал  какое-нибудь  средство  защиты  в  его  пользу,  инквизиторы  не
позволят, чтобы эти бумаги были присоединены к  тем,  что  образуют  предмет
процесса, потому что  ни  дети,  ни  родственники  обвиняемого  не  являются
законной  стороной.  Однако  в  особом  и  отдельном  документе  они   могут
определить, что покажется им справедливым, и принять  меры,  приличествующие
открытию истины, не сообщая ничего об этом ни  обвиняемому,  ни  лицам,  его
представляющим.
     61) Если будет  существовать  состав  улик,  достаточный  для  вчинения
процесса против памяти и имущества умершего по прежней инструкции, обвинение
фискала будет предъявлено детям,  наследникам  или  заинтересованным  лицам,
каждое из которых получит копию оповещения. Если  никто  не  явится  ни  для
защиты памяти обвиняемого, ни для протеста против конфискации его имущества,
инквизиторы назначат защитника и продолжат процесс,  рассматривая  защитника
как сторону процесса. Если кто-нибудь явится как заинтересованный в деле, то
он будет допущен к объявлению своих прав, -  хотя  бы  он  был  в  то  время
заключенным святого трибунала, но он будет обязан  избрать  себе  доверенное
лицо из числа  свободных  людей.  Во  все  время  продолжения  дела  изъятие
имущества не может происходить, потому что оно перешло в другие руки; однако
владельцы будут лишены его, если умерший будет признан виновным.
     62) Если кто-нибудь будет освобожден от суда (extra  in-stantiam),  это
решение трибунала будет объявлено на аутодафе публичным актом таким образом,
какой будет подходить заинтересованной стороне. В нем  не  будут  обозначены
заблуждения, в которых он обвинялся, если обвинение не было доказано. Всякий
раз, когда идет речь об умершем и его память объявляется непричастной к делу
(extra causam), решение суда будет опубликовано формально, потому  что  дело
против умершего было публичным и явным.
     63) В случае, если будет назначен  защитник  памяти  лица,  обвиненного
после смерти, за неимением заинтересованных сторон, которые  приняли  бы  на
себя защиту, выбор  не  может  пасть  на  человека,  постороннего  трибуналу
инквизиции.  Ему   будет   предъявлено   требование   хранить   тайну   всех
обстоятельств процесса и сообщать показания  и  обвинение  только  адвокатам
узников, заинтересованных в этом деле, за исключением решения  инквизиторов,
которое позволит ему сообщить об этом другим лицам.
     64) Когда пойдет речь о привлечении к суду отсутствующих лиц, их  будут
вызывать к явке в суд тремя публичными актами вызова через более  или  менее
продолжительные  промежутки,   согласно   известному   или   предполагаемому
расстоянию их пребывания. Прокурор-фискал будет доносить о неявке  в  суд  в
конце каждого срока повестки.
     65)  Инквизиторы  расследуют   многие   проступки,   которые   вызывают
подозрение в ереси, хотя и не смотрят на обвиняемого как на еретика  в  ряде
обстоятельств,  каковы  суть:   двоеженство,   формальные   богохульства   и
неблагозвучные выражения. В подобных случаях применение наказаний зависит от
благоразумия судей, которые должны  следовать  правилам  закона  и  обращать
внимание на более или менее тяжелое свойство  проступка.  Однако,  если  они
присудят обвиняемого к телесным наказаниям, каковы кнут или галеры,  то  эти
наказания не могут быть заменены денежными штрафами, ибо эта  мера  была  бы
вымогательством и наносила бы ущерб суду.
     66)   Когда   инквизиторы   и   епископ   соберутся   для   голосования
окончательного  приговора,  то,  если  они  разойдутся  в  мнениях,  процесс
направляется  в  совет;  но  если  разделение  мнений  произошло  вследствие
голосования  юрисконсультов,  то,  хотя  они  и  находятся  в   большинстве,
инквизиторы могут не считаться с этим, постановляя окончательный приговор по
своим голосам и  по  голосу  епископа,  если  только  важность  процесса  не
обязывает  их  прибегнуть  к  совету,  хотя  бы  и  было  единодушие   между
инквизиторами, епископом  и  юрисконсультами  {Позднее  было  приказано  так
поступать при всех окончательных приговорах без различия.}.
     67)