х, и от двухсот  тысяч
дукатов, если бы он обещал приостановить  действие  этого  закона  на  время
своего царствования. Столько бесполезных  усилий  для  того,  чтобы  умерить
рвение,  обнаруживаемое  государем  к  инквизиции,  заставили  прозвать  его
донкихотом веры, странствующим рыцарем,  занятым  восстановлением  попранных
прав и отмщением за обиды, нанесенные разбойниками-еретиками святой  религии
Бога.
     XX. Это поведение Карла V должно  тем  более  изумлять,  что  ему  была
доказана жадность должностных лиц святого трибунала, которая  была  причиной
множества  несправедливостей.   Это   видно   из   краткого   обзора   булл,
составленного секретарем доном Доминго де ла Кантольей для  архивов  городов
Мадрида и Симанкас  (отдел  12,  N  63).  Несколько  раз  рисовали  государю
печальную картину несчастий, причиненных  инквизиционным  судопроизводством.
Среди документов находится один,  заслуживающий  особого  упоминания  -  это
представление, или предостережение, которое затем было украдкою напечатано в
Германии в 1559 году без имени автора, но которое  было  известно  испанским
беглецам в Женеве [762] и Фландрии. Я окончу главу дословной передачей этого
документа.
     XXI. "В Испании трибунал, называемый инквизицией, свиреп  и  жесток  до
последней степени, неуступчив и беспощаден, так что  на  нем  ничего  нельзя
выдвинуть в поддержку и на пользу истины. Выслушивание свидетелей происходит
с вопиющей и варварской  несправедливостью.  Все  это  тем  более  опасно  и
противоречит разуму и человечности, что инквизиторы -  люди  невежественные,
кровожадные, скупые, лишенные истинного познания Бога, христианской  религии
и ее основателя, Иисуса Христа, и что они, подобно ястребам, живут продуктом
их хищений. Конечно, является  делом  неотложной  необходимости  для  Вашего
Величества выставить посредником в этом положении вашу  власть,  потому  что
ваша большая опытность позволила узнать множество вещей, плод  которых  было
бы несправедливо погубить. Напротив, все, что Бог дал вам  узнать  по  этому
вопросу, вы должны отдать на служение благу вашего народа, со  свойственными
вам человечностью и добротою. Вы должны также хорошо знать,  что,  если  это
поведение полезно и благотворно для Германии, оно будет не менее  необходимо
и выгодно не только государствам и владениям вашего величества, но  и  всему
миру.
     XXII. Мотив, приведший вашего деда,  короля  Фердинанда,  к  учреждению
инквизиции в  Испании,  очень  известен.  Так  как  эти  причины  больше  не
существуют, трибунал  следовало  бы  упразднить...  Поэтому,  если  бы  Ваше
Величество могли сделать, чтобы инквизиция подчинилась реформе  и  приведена
была к невозможности совершать новые  несправедливости,  эта  мера  дала  бы
торжество имени Иисуса Христа и доставила бы спасение множеству людей.  Если
же  то,  что  она  представляет  в   своем   уставе   порочного,   вредного,
развращенного, не будет отстранено, она останется замаранной таким ужасным и
чрезмерным пороком, что никогда  ничего  подобного  не  увидят  ни  в  какой
истории, ни на памяти людей" {Аноним. Две очень полезные докладные  записки,
из которых одна адресована Е. В. императору  Карлу  V,  а  другая  имперским
штатам и теперь представлены католическому королю дону Филиппу, его сыну. Т.
в 12", напечатанный в 1559 году. С. 25, из  докладной  записки  императору.}
[763].


       Глава XIX

ПРОЦЕССЫ, ВОЗБУЖДЕННЫЕ ПРОТИВ КАРЛА V И  ФИЛИППА  II  КАК  ПОКРОВИТЕЛЕЙ
ЕРЕТИКОВ  И  СХИЗМАТИКОВ.  ПРЕУСПЕЯНИЕ  ИНКВИЗИЦШ  ПРИ  ПОСЛЕДНЕМ  ИЗ   ЭТИХ
ГОСУДАРЕЙ. ПОСЛЕДСТВИЯ ЕГО ОСОБЕННОЙ БЛАГОСКЛОННОСТИ К НЕЙ


       Статья первая

ПРОЦЕССЫ КАРЛА V, ФИЛИППА II И ГЕРЦОГА АЛЬБЫ

     I. Я говорил в предыдущей главе  о  судопроизводстве,  которое  римская
курия велела начать против Карла V и Филиппа II, обвиняя их  в  схизме  и  в
покровительстве ереси.  Это  обязывает  меня  ввести  в  историю  инквизиции
событие,  которое  должно  было  бы  просветить  монархов  насчет  множества
несправедливостей, совершавшихся  в  сумрачной  ограде  I  трибунала  против
людей, не бывших ни государями, ни повелителями могущественных армий,  чтобы
было возможно противиться им.  Как  могли  не  пасть  жертвы  преследования,
начатого недоброжелательством и как бы освященного суеверием  и  фанатизмом?
Насилие, опирающееся на власть и поддерживаемое самой ненарушимой  тайной  в
отношении доносчика и свидетелей, находило еще новые силы в жестоких  указах
и произвольных приговорах, вынесенных предубежденными  служителями,  которых
ожесточило беспрерывно возобновляемое зрелище  толпы  людей,  осужденных  на
смерть и погибающих в пожирающем пламени костров.
     II. В 1555 году  Джованни  Пьетро  Караффа,  благородный  неаполитанец,
подданный Карла V и его сына Филиппа II, возвысился до святого престола  под
именем Павла IV, в семидесятидевятилетнем возрасте. Карл V отрекся тогда  от
короны Сицилии в пользу принца Филиппа, которому  сан  короля,  по-видимому,
был нужен, чтобы жениться на его тетке Марии, королеве Англии  [764].  Новый
папа смертельно ненавидел Карла V не только  потому,  что  не  мог  выносить
своего подданства австрийскому дому, но еще потому, что этот государь и  его
сын покровительствовали фамилиям Колонна и Сфорца, личным врагом которых  он
был и  на  которых  смотрел  как  на  соперников  его  фамилии.  Королевство
Неаполитанское слыло тогда леном [765] святого  престола.  Павел  IV  взялся
лишить Карла V императорского пурпура, а его сына - короны Обеих  Сицилий  и
при помощи французского короля располагать этой короной в пользу  одного  из
своих   племянников   или   дать   инвеституру   королевства   какому-нибудь
французскому принцу. Он велел начать по  долгу  службы  процесс  Карла  V  и
Филиппа предварительным следствием, чтобы установить, что они  были  врагами
святого   престола   и   неоднократно   доказали   это,    особенно    через
покровительство, оказываемое  двум  домам  -  Колонна  и  Сфорца,  ненависть
которых к верховному первосвященнику была известна всем.
     III. Чтобы выставить Карла V более виновным, к этим  мотивам  следовало
прибавить, что он был пособником еретиков и подозреваемым в  лютеранстве  со
времени императорских декретов, опубликованных в предшествующем  1554  году,
во время  Аугсбургского  сейма.  Когда  бумаги  об  этом  деле  поступили  к
прокурору  апостольской  камеры,  тот  потребовал,  чтобы  Его  Святейшество
объявил Карла V лишенным императорской короны и королевской короны Испании с
ее владениями, а Филиппа II - неаполитанского  трона,  чтобы  были  выпущены
буллы отлучения против отца и сына и чтобы народы Германии, Испании, Италии,
и в частности неаполитанцы, были освобождены от присяги  на  верность  и  от
должного повиновения. Павел IV велел приостановить  судопроизводство  в  том
состоянии, в каком мы только что его видели, чтобы продолжить, когда  сочтет
удобным.  В  то  же  время  он   отменил   все   буллы,   составленные   его
предшественниками в пользу  испанских  монархов,  для  получения  ежегодного
налога на духовенство и фондов, назначенных на святой крестовый поход.  Папа
не ограничился этим действительно враждебным актом, но связался  с  Генрихом
II, королем Франции [766], чтобы воевать с австрийским  домом  до  тех  пор,
пока государи не будут лишены своих верховных прав.
     IV.  Королевство  Испании  управлялось  тогда  вдовствующей  принцессой
Португалии, Хуанной Австрийской,  дочерью  Карла  V,  который  был  занят  в
Брюсселе [767] передачей Германской империи своему брату Фердинанду,  королю
Венгрии и Чехии [768], а королевства Испании с графством Фландрским - своему
сыну Филиппу II, королю Неаполя и Англии. Политика Карла V была ему  полезна
тем, что избавляла от затруднений, приготовляемых  римской  курией,  тяжесть
которых начинала падать на Филиппа. Этот  государь  вернулся  из  Лондона  в
Брюссель для получения от  отца  наставлений,  в  которых  он  нуждался  для
царствования в Испании. Они были тем более важны, что являлись плодом сорока
лет  управления.  Обстоятельства  отношений  к   римской   курии   требовали
благоразумных  действий,  ибо   внушали   опасения   не   только   возможные
злоупотребления властью  папы  как  наместника  Иисуса  Христа  на  земле  и
могуществом светского государя, но  надо  было  еще  предвидеть  последствия
союзного договора, только  что  подписанного  верховным  первосвященником  с
королем Франции и герцогом Феррарским [769].
     V. Кроме государственного совета (указаниями  которого  Карл  и  Филипп
постоянно пользовались прежде, чем что-либо решить) эти два  государя  сочли
приличным иметь суд совести,  чтобы  уравновесить  власть  верховного  главы
Церкви над католиками. 15 ноября 1555 года была редактирована в  Вальядолиде
знаменитая консультация брата Мельхиора Кано, которую я напечатал в  Мадриде
в 1809 году в моей Дипломатической коллекции разных бумаг, древних и  новых,
о брачных льготах и о других пунктах церковного изъятия из  общего  правила.
Из  этого  решения  Кано  вытекает,  что  в  случаях,  подобных  настоящему,
единственное и действительное средство, которое следует употребить,  это  не
только не дать светскому государю Рима возможности вредить,  но  и  вынудить
его внимать разумным предложениям и вести себя  с  большей  осторожностью  в
будущем. Другие богословы решили,  что  уступки,  сделанные  римской  курией
относительно церковного налога, а  также  и  другие  дарованные  ею  милости
неотменяемы и охраняемы  силою  действительного  договора,  составленного  в
пользу империи или королевства.
     VI. Папа, узнав об этих решениях, послал  главному  инквизитору  приказ
наказать авторов, утверждая, что подобное учение есть явно еретическое [770]
и что он не может его терпеть, особенно в эпоху, когда  ересь,  по-видимому,
растет и ширится во все стороны. Папа желал также преследования соучастников
и приверженцев этих богословов. Система римской курии была  живо  поддержана
большинством прелатов королевства, во главе которых стоял кардинал  Силисео,
архиепископ  Толедский,  бывший  наставником  короля.  Между  ними  и  папой
установилась переписка, от которой можно было бы чего-либо ожидать, если  бы
честолюбивый и необузданный нрав Павла IV не привел к крушению  его  планов.
Тогда Филипп II, который был королем Испании с января 1556 года, написал  из
Лондона в июле своей сестре, правительнице королевства, письмо, помещенное в
мою Дипломатическую коллекцию и воспроизводимое здесь.
     VII. "С тех пор, как я известил вас, - писал государь,  -  о  поведении
папы и о сообщении, полученном мною из Рима, до  меня  еще  дошло,  что  Его
Святейшество предполагает отлучить от Церкви  императора  и  меня,  поразить
интердиктом мои государства и прекратить в них божественную службу.  Снесясь
об этом деле с серьезными и учеными людьми, я увидал,  что  это  предприятие
было бы не только злоупотреблением силою, которую  верховный  первосвященник
имеет в своих руках, единственно основанным на страсти и ненависти,  которых
наше поведение, конечно, не вызывало, но и то, что мы не обязаны подчиняться
приказам относительно нашей особы, по причине скандала, который  произойдет,
если мы признаем себя виновными, когда мы  не  виновны,  и  великого  греха,
который мы совершим подобным поведением. Вследствие этого было решено:  если
мне что-либо будет запрещено, я  не  должен  буду  лишаться  этого,  подобно
отлученному, невзирая на цензуру, которая может прийти в отношении  меня  из
Рима, в соответствии с  настроением  Его  Святейшества.  Уничтожив  секты  в
Англии, приведя эту страну в послушание Церкви, неослабно и всегда  с  новой
энергией наказывая еретиков и достигнув успеха, которому  ничто  никогда  не
могло мешать, я вижу, что Его Святейшество хочет,  очевидно,  гибели  нашего
королевства, не принимая во внимание того, чем оно обязано его же сану. Я не
сомневаюсь, что Его Святейшество добьется успеха в своем  предприятии,  если
мы  согласимся  на  его   требование,   так   как   он   уже   отозвал   все
представительства, полученные кардиналом Поло в этом королевстве и принесшие
величайшие блага.  Эти  и  другие  столь  же  важные  соображения,  а  также
необходимость подготовиться к  событиям  и  охранить  наши  народы  от  всех
неожиданностей, вынудили нас составить от имени Его Величества и  от  нашего
имени формальный акт отвода, копию которого я сначала думал послать вам.  Но
так как документ очень длинен, а курьер отправляется во Францию, то дело  на
этот раз не может состояться, и я оставляю его для морского курьера, который
отправится немедленно. Когда  вы  получите  эту  копию,  напишите  прелатам,
грандам  королевства,  городам,  университетам  и  начальникам   орденов   и
просветите их насчет происходящего. Вы предпишите им смотреть на  цензуры  и
интердикт [771], присланные из Рима, как на недействительные, потому что они
не имеют силы и значения, несправедливы  и  необоснованны.  Я  посоветовался
относительно того, что мне  позволительно  и  рекомендовано  делать  в  этом
случае. Если в это время придет от папы какой-либо акт, относящийся к  этому
предмету, нужно будет воспрепятствовать его получению, принятию и приведению
в исполнение. Однако, чтобы не быть обязанным  прибегать  к  этому  и  чтобы
сообразоваться с написанным  мною,  вы  постараетесь  принять  строгие  меры
надзора в  портах  и  на  границах,  как  было  это  сделано  в  королевстве
Английском, чтобы ни один из таких документов не был объявлен или передан  и
чтобы весьма сурово наказывали всякого,  кто  осмелится  раздавать  подобные
документы, потому что нам нельзя дольше скрывать. Если нельзя помешать ввозу
и если кто-нибудь начнет придавать им цену, вы воспротивитесь их исполнению,
потому что  мы  имеем  серьезные  поводы  так  приказывать.  Это  запрещение
распространяется  одинаково  и  на  королевство  Арагонское,  куда   следует
написать об этом для его рекомендации, если это  необходимо.  После  уже  мы
узнали, что в булле, опубликованной в Великий четверг,  папа  отлучает  всех
тех, которые захватили или захватят церковное имущество, будут ли это короли
или императоры, и что в Великую пятницу  он  приказал  отменить  и  опустить
молитву за Его Величество, хотя в  этот  день  молятся  за  евреев,  мавров,
еретиков и схизматиков. Это обстоятельство не позволяет сомневаться, что зло
становится серьезнее и приводит нас к  тому,  чтобы  особенно  рекомендовать
исполнение только что  предписанных  мер,  в  которых  мы  дадим  отчет  Его
Величеству императору" {Кабрера. История короля Филиппа II. Кн. 2. Гл.  6.}.
Изумительно, что монарх, способный проникнуться этими  истинами  и  написать
подобное письмо, потом стал вести себя согласно диаметрально противоположным
принципам, как мы это увидим, к великому ущербу для интересов своей короны и
своего народа. Филипп воспротивился на время тому, чтобы главный  инквизитор
Вальдес возбудил процесс против кого-нибудь из отмеченных как явно  виновных
в ереси, среди которых находились не только богословы и канонисты, бывшие на
консультации, но и много членов государственного совета, подтверждавших свое
учение против решения кардинала Силисео [772] и его сторонников {Там же. Кн.
I. Гл. 8 и 9.}.
     VIII. Папа был упрям в решениях  и  неспособен  к  гибкости  характера,
которая  в  менее  преклонном  возрасте,  может  быть,  заставила   бы   его
предпочесть умеренное решение принятой им системе. Он  был  обманут  видимым
спокойствием,  которым  Филипп  II  позволял  ему  наслаждаться  в  Риме,  и
устремился  к  краю  пропасти.  Герцог  Альба,   дон   Фернандо   Толедский,
вице-король Неаполя (имевший,  по  крайней  мере,  столько  же  твердости  в
характере, сколько и Павел IV), вышел из  своего  вице-королевства  и  занял
Папскую область до самых ворот города Рима в сентябре 1556 года. Может быть,
повторилась бы сцена, происшедшая в 1527 году  при  Клименте  VII,  если  бы
Павел IV, увидавши себя покинутым Венецианской республикой  (на  которую  он
рассчитывал) и  теснимым  кардиналами  и  народом,  не  попросил  перемирия,
которое было ему дано. Вместо заключения мира  на  разумных  условиях  папа,
сердце которого было уязвлено, не  сумел  воспользоваться  предложенной  ему
милостью вице-короля. Он укрепил союз с Генрихом II  и  вызвал  войну  между
этим  монархом  и  испанским  королем,  несмотря  на  пятилетнее  перемирие,
подписанное с этим государем в 1555 году Карлом V в качестве короля  Испании
и соединенных королевств, а также германского императора. Когда  10  августа
1557 года Генрих II проиграл знаменитую битву при Сен-Кантене, Павел IV  был
так подавлен этим, что поспешил просить мира в то время,  как  герцог  Альба
делал приготовления ко входу в Рим во главе своей армии. Вице-король  тотчас
отказался от своего намерения, но имел смелость приказать передать папе, что
согласится заключить с ним мир, лишь когда он попросит  прощения  у  короля,
его господина, за то, что недостаточно осторожно обращался с его августейшим
отцом, его подданными и его друзьями. Это заявление герцога Альбы  увеличило
опасения  престарелого  первосвященника,  который  прибег  к  посредничеству
венецианцев через посланника Наваджьеро. Папа  написал  ему,  что  не  будет
вести переговоров с вице-королем неаполитанским, но что готов согласиться на
все предложения испанского короля, будучи убежден,  что  Его  Величество  не
предложит никакого условия,  противного  его  чести  и  достоинству  святого
престола.
     IX. Герцог Альба, характер которого имел много  сходства  с  характером
папы Павла IV, написал Филиппу II,  чтобы  убедить  его  обнаружить  в  этом
случае  твердость,  необходимую  для  предупреждения  новых  несогласий.  Но
государь (написавший 10 июля 1556 года превосходное письмо, только что  нами
приведенное) в сентябре следующего года не имел никого, кто  внушил  бы  ему
энергию, которая была нужна для исполнения совета  вице-короля.  Он  написал
вице-королю, что, "когда он родился, Рим подвергался  величайшим  бедствиям;
было бы несправедливо в  начале  царствования  причинить  Риму  подобные  же
бедствия; поэтому он предписывает  быстро  заключить  мир  на  условиях,  не
имеющих ничего унизительного для Его Святейшества,  -  ибо  он  предпочитает
потерять права своей короны, чем коснуться даже самым  легким  образом  прав
святого престола".
     X. Это решение,  продиктованное  фанатизмом,  особенно  не  понравилось
герцогу Альбе. Однако он исполнил приказ государя и вложил  в  него  столько
рвения и точности, что впал в противоположную крайность. Летописи дипломатии
не представляют ни одного примера мира, заключенного столь своеобразно,  где
побежденный всецело занял бы место победителя, как это  произошло  в  мирном
договоре, который был подписан 14 сентября 1557 года между герцогом Альбой и
кардиналом Караффой, племянником и уполномоченным папы. Посол  папы  не  дал
никакого удовлетворения Филиппу II от имени  главы  Церкви,  но  еще  больше
удивляет следующая статья мирного трактата:  "Его  Святейшество  получит  от
католического короля, через посредство его уполномоченного,  герцога  Альбы,
все подчинения, необходимые для снискания  прощения  обид,  без  ущерба  для
обязательства,  которое  король  берет  на  себя,   прислать   чрезвычайного
посланника  по  частному  вопросу  об  испрашиваемой  милости,  принимая  во
внимание, что Его Святейшество дарует ему свою милость как сыну, покорному и
достойному  принять  участие  в  льготах,  которые  святой   престол   имеет
обыкновение раздавать своим детям и всем другим государям христианства".
     XI. Надменный первосвященник заметил и признал, что он получил  больше,
чем надеялся. Он захотел  засвидетельствовать  свое  удовлетворение  герцогу
Альбе, принимая его в Ватиканском дворце, где ему было отведено великолепное
помещение. Для того чтоб