к  которому  он  до  сих  пор  имел  особое
пристрастие и которого даже защищал на собрании ученых, бывшем в  Мадриде  в
1527 году для рассмотрения его трудов.
     X. Эразма считали в Испании  опорой  католической  веры  против  учения
Лютера,  и  его  врагами  являлось  меньшинство  схоластических  богословов,
которые не знали  ни  еврейского,  ни  греческого  языков,  хорошо  знакомых
Эразму. Испанские богословы, письменно выступившие против него, были:  Диего
Лопес де Суньига и Санчо де Карранса, профессора богословия в университете в
Алькала-де-Энаресе; брат Луис де Карбахал, францисканский монах; Эдуард  Ли,
посол английского короля, и Педро Витториа, богослов из Саламанки.
     XI. В результате первого нападения на Эразма Великим постом  1527  года
два доминиканских монаха донесли, как на еретические, на несколько  тезисов,
почерпнутых из книг Эразма. Альфонсо Манрике (друг  голландского  богослова)
не мог избавиться от представления тезисов  на  суд  квалификаторов,  но  он
назначил судьями самых просвещенных богословов королевства.
     XII. Будучи по праву председателем собрания, он заместил себя епископом
Канарских островов, который  был  тогда  в  Испании,  и  написал  14  апреля
множеству богословов из разных частей  полуострова,  чтобы  они  приехали  в
Мадрид в день Вознесения для присутствия  на  конференциях.  Сандовал  [499]
уверяет, что их прибыло тридцать два человека. Я нахожу только  одиннадцать,
заслуживающих упоминания: Альфонсо Кордуанский, августинский  монах,  доктор
Сорбонны [500], помощник профессора  в  Саламанке;  Франсиско  де  Витториа,
профессор в том же городе (брат Педро де  Витториа,  одного  из  противников
Эразма); Альфонсо де Оропеса, профессор того же университета,  бывший  потом
инквизитором; Хуан Мартинес Силисео,  знаменитый  богослов  Саламанки,  член
великой коллегии св. Варфоломея (он был  потом  кардиналом  и  архиепископом
Толедо); Педро де Лерма, также доктор Сорбонны, первый канцлер  университета
Алькалы, впоследствии ставший  профессором  в  Париже,  после  того  как  он
покинул родину, чтобы избежать  тюрьмы  святого  трибунала  и  преследований
некоторых школьных богословов, которые его не  понимали;  Педро  Сируэло  из
Сорбонны, член королевской коллегии св. Ильдефонса [501] в  Алькале,  первый
каноник-богослов Сеговии и каноник-преподаватель Саламанки; Альфонса Вирусе,
бенедиктинский монах, который потом стал епископом Канарских островов и  был
жестоко преследуем инквизицией за то, что мужественно  восстал  против  нее,
как мы увидим это в статье о его процессе; Денис Васкез, августинский монах,
доктор Сорбонны, профессор в университете Алькалы и папский проповедник (его
смирение было так велико, что он отказался от сана  архиепископа  Мексики  и
епископа  Паленсии);  Николас  Кастилъо,  монах-францисканец;  Луис   Нуньес
Коронель, учившийся в Париже, в коллегии  Монтегю  [502],  доктор  Сорбонны,
проповедник Карла V, великий богослов, по суждению Эразма, который говорит о
нем в своем Пересказе  Евангелия  от  Матфея,  опубликованном  раньше  этого
времени; Мигуэль Карраско,  доктор  Алькалы,  из  королевской  коллегии  Св.
Ильдефонса, духовник архиепископа Толедо;  Луис  Кавеса  де  Бака,  один  из
учителей Карла V,  тогда  епископ  Канарских  островов  и  вице-председатель
комиссии. Этот прелат был последовательно епископом  Саламанки  и  Паленсии;
последнюю кафедру он занимал, когда отказался от архиепископства в Сант-Яго.
Все эти богословы были авторами разных произведений.
     XIII. Собрание этих докторов длилось  два  месяца.  Чума,  опустошившая
тогда часть королевства, принудила их разъехаться раньше, чем они  пришли  к
соглашению относительно приговора. Из многих писем видно, что Эразм писал  в
это время, что он надеется счастливо выпутаться из этого дела {Эразм. Письма
884,907 и 910.}. Но вышло не так. Верховный совет велел квалифицировать  его
Беседы, его Похвалу Глупости и его Пересказ, а затем было  запрещено  читать
эти  произведения.  Во  времена,  более   близкие   к   нашему,   запрещение
распространилось на многие другие книги того же автора, и  инквизиция  сочла
долгом рекомендовать в своих указах читать в  общем  произведения  Эразма  с
осторожностью, что предполагает, что они благоприятны для лютеранства,  хотя
он часто нападает на это учение с большой силой. "Как печальна моя судьба, -
восклицает Эразм, -  лютеране  нападают  на  меня  как  на  изобличенного  в
папизме, а католики как на сторонника Лютера. Вследствие  какой  фатальности
нельзя жить спокойно,  хладнокровно  пристав  к  истине,  которая  находится
посреди двух крайностей и которую бойцы  двух  лагерей  не  могут  отыскать,
будучи ослеплены ненавистью и взаимным  раздражением?  Я  ищу  истину,  и  я
нахожу ее то в тезисах католиков, то в тезисах лютеран. Возможно  ли,  чтобы
еретик постоянно ошибался?" "Какое безумие этому  верить!"  -  говорил  Хуан
Луис Вивес [503] из Валенсии, друг Эразма.
     XIV. Император Карл V  поручил  университету  Лувена  составить  список
опасных книг; в 1539 году он получил папскую  буллу,  одобрявшую  эту  меру.
Доктора  Лувена  окончили  свой  труд,  и  Индекс  [504]  в  1546  году  был
опубликован университетом во всех штатах Фландрии, шесть  лет  спустя  после
декрета государя, запрещавшего под страхом смерти иметь или читать сочинения
Лютера {Сандовал. История  Карла  V.  Кн.  24.  23.}.  Эта  мера  никому  на
понравилась как слишком суровая.
     XV. Германские князья, открыто жаловавшиеся на  это,  предложили  Карлу
присоединиться к нему в войне, которую он собирался начать против  турок,  и
помочь ему овладеть Константинополем, если он позволит народам  пользоваться
свободой мысли в деле религии.  Карл  V  не  обратил  никакого  внимания  на
протесты мелких германских государей. Эта дурная политика придала новые силы
лютеранству, которое быстро распространилось. Князья, бывшие  протестантами,
подняли   оружие   против   императора.   Желание   сбросить   иго   римских
первосвященников, которое Карл V пытался удержать, заставило  большую  часть
Германии принять учение Лютера.
     XVI. В 1549 году главный инквизитор,  с  одобрения  верховного  совета,
прибавил несколько новых произведений к списку запрещенных книг и послал  27
августа провинциальным инквизиторам два указа. Первый из них предписывал  не
разрешать никому иметь запрещенные книги;  второй  указ  формально  запрещал
юрисконсультам святого трибунала хранить или читать книги даже в том случае,
если при исполнении предписанных мер некоторые из этих книг попадутся  им  в
руки.
     XVII. В 1546 году император предписал университету Лувена  опубликовать
вторично, с дополнениями, список запрещенных  книг,  способных  поддерживать
вредные учения.
     Этот труд появился в 1550 году. Император велел передать  его  главному
инквизитору, и  список  был  напечатан,  по  приказу  верховного  совета,  с
дополнением, состоявшим из некоторых других  книг,  запрещенных  в  Испании.
Несколько времени спустя совет составил другой индекс,  рукописный,  который
был удостоверен секретарем.
     XVIII. Все инквизиции получили копию с него, а также с буллы  Юлия  III
[505], которая возобновляла все запрещения и отменяла разрешения,  противные
новой булле. Папа поручал инквизиторам арестовывать как  можно  больше  книг
этого  рода,  публиковать  указы  о  запрещении,   сопровождаемые   угрозами
церковных наказаний, преследовать ослушников как  подозреваемых  в  ереси  и
посылать в совет выметку книг, которые они читали и держали у себя.
     XIX. Папа прибавлял, что он узнал, будто большое число книг находится в
руках  книгопродавцев  и  частных  лиц,  между  прочим   испанские   Библии,
отмеченные в Индексе, а также служебник и Часослов, помещенные в дополнении.
Библии, о которых здесь  упомянуто,  находятся  в  большом  числе  в  списке
запрещенных книг, который 20 мая 1583 года  главный  инквизитор  дом  Гаспар
Кирога [506] велел напечатать в Мадриде у Альфонсо Гомеса и опубликовать.
     XX. В то время как  испанская  инквизиция  употребляла  самую  активную
бдительность против вторжения лютеранства, Тридентский собор [507],  признав
необходимость  борьбы  против  еретических  сочинений,  поручил  знаменитому
Каррансе [508]  заботу  составить  их  список.  Рассмотрев  множество  книг,
собранных по приказу собора, он отправил в  доминиканский  монастырь  города
Триента [509] те, учение коих не заслуживало порицания, и велел сжечь другие
или бросить их разорванные листы в волны реки Эч {Саласар де Мендоса.  Жизнь
дом Бартоломео Каррансы. Гл. 7.}. Карранса вскоре уехал в Англию с  Филиппом
II, который был тогда уже королем Неаполя, и не только обратил там множество
лютеран, но и велел сжечь несколько Библий, переведенных на народный язык.
     XXI. Испанией управлял тогда, во время  отсутствия  Карла  V,  его  сын
Филипп  Австрийский.  Этот  государь  велел  рассмотреть  несколько  Библий,
ввезенных в королевство и не находившихся в  списке  запрещенных  книг  1551
года. Некоторые были  признаны  опасными  и  запрещены  15  сентября  особым
декретом главного инквизитора,  по  соглашению  с  верховным  советом.  Было
приказано  провинциальным  инквизиторам   опубликовать   новое   запрещение,
захватить все экземпляры этих произведений и  употребить  все  строгие  меры
против  ослушников  нового  декрета,  даже  если  эти  лица  принадлежат   к
университетам, коллегиям, монастырям. Указы совета Кастилии, составленные по
приказу короля и одобренные его величеством, появились в том  же  году.  Они
давали совету право разрешать печатание книг при условии их предварительного
просмотра, если содержание их важно. Инквизиторы впутали свои интриги в  это
дело, и печать подчинена была самым суровым законам.
     XXII. Римская курия, недовольная Филиппом II, отменила несколько  булл,
благоприятствовавших видам этого государя, между прочим и буллу об испанском
крестовом походе.
     Король решил посоветоваться  с  домом  Мельхиором  Кано,  доминиканцем,
епископом Канарских островов. Кано составил тогда и послал  15  ноября  1555
года Филиппу II докладную записку, в которой он принял на  себя  обязанность
доказать между прочим, что папа не имел права отменять  буллы  без  согласия
государя, по изложенным им доводам. Павел IV, узнав об этом, приказал в 1556
году главному инквизитору Испании  преследовать  авторов  этого  учения  как
очевидно  еретического  и  раскольнического.  Филипп  II  запретил  главному
инквизитору использовать бреве. Тогда папа постановил, что Карл V и его  сын
Филипп II будут преданы суду и отлучены; что интердикт будет наложен  на  их
государства и что будет принято решение, которое их  образ  действия  делает
неотложным. Карл V уже отрекся от короны. Филипп II, бывший тогда в  Англии,
писал 10 июля 1556 года принцессе Хуанне, которой было  поручено  управление
государством, жалуясь на поведение папы. Тон письма,  полный  достоинства  и
энергии, так противоречит лицемерному и суеверному характеру  государя,  что
это обстоятельство было бы невероятно, если бы само письмо Филиппа не делало
этого факта неоспоримым {Кабрера. Жизнь Филиппа II. Кн.  1.  Гл.  8  и  9.}.
Таков был результат предприятия папы,  что  учение  Мельхиора  Кано  избегло
анафем римской курии.
     XXIII. Карл V и Филипп  II  приняли  различные  меры  для  упорядочения
обращения книг в своих государствах в Америке. 29 сентября  1543  года  было
приказано вице-королям, судам и губернаторам препятствовать печатанию, ввозу
и чтению рассказов и романов.
     XXTV. 5 сентября 1550 года новый декрет обязал  председателя  и  членов
торгового суда  Севильи  зарегистрировать  все  книги,  предназначенные  для
колоний, составить подробный перечень и удостоверить, что они не запрещены.
     XXV.  В  1556  году  правительство   запретило   публикование   всякого
произведения, касающегося дел Америки, без разрешения совета Индий и продажу
напечатанных, если они не были рассмотрены и одобрены, что  обязывало  всех,
кто имел эти произведения, представить их в совет.
     XXVI. 9 октября служащие в таможнях Америки  были  обязаны  принять  на
себя просмотр всех ввозимых книг, арестовывать запрещенные и  передавать  их
архиепископам и  епископам,  которые  в  этом  отношении  обладали  теми  же
полномочиями, что и инквизиторы Испании.
     XXVII. Наконец, 14 августа 1560  года  Филипп  II  принял  новые  меры.
Вследствие этого система надзора была поддерживаема в колониях Нового  Света
с такою же суровостью, как на полуострове.
     XXVIII. Хотя правительство Карла V и Филиппа II ничем  не  пренебрегало
для воспрепятствования ввозу запрещенных книг в Испанское королевство,  туда
проникали тем не менее многие из них, благоприятствовавшие лютеранам. В 1558
году указ главного инквизитора, более  суровый,  чем  предыдущие,  установил
новые наказания жителям, которые  не  сообразовались  с  указом  1551  года.
Инквизитор в согласии с верховным  советом  составил  новую  инструкцию  для
инквизиторов.
     XXIX. Там было сказано, что все книги,  внесенные  в  печатный  список,
должны быть арестованы; еретические поступят на  аутодафе,  а  другие  можно
будет сохранить; схолии [510] и примечания, приписываемые Меланхтону,  будут
вычеркнуты  во  всех  трактатах  грамматики,  где  они  существуют;  Библии,
отмеченные  как   подозрительные,   будут   подвергнуты   просмотру;   можно
арестовывать только книги, занесенные в список; все  книги,  напечатанные  в
Германии с 1519 года без обозначения автора, года  и  места  печати,  должны
быть  тщательно   просмотрены;   перевод   Феофилакта   [511],   исполненный
Эколампадием, должен быть арестован везде, где его найдут; та же мера должна
быть принята для некоторых томов творений св. Иоанна Златоуста, переведенных
этим ересиархом и Вольфгангом Нускулом; комментарии еретиков, приложенные ко
многим произведениям  католиков,  должны  быть  изъяты;  медицинская  книга,
озаглавленная: Парадоксы Фукса [512], должна быть конфискована, хотя  она  и
не находится в Индексе.
     XXX. Когда был опубликован указ, Франсиско Санчес, профессор богословия
в университете Саламанки, написал верховному совету, что с  давнего  времени
имеет поручение разыскивать  и  рассматривать  опасные  книги  и,  когда  он
ознакомился с новым указом, у него возникли некоторые сомнения, в которых он
счел нужным дать отчет. Санчес выставил девять пунктов и изложил свое мнение
относительно решения, которое следовало принять.
     XXXI.   Верховный   совет   тогда   нашел   нужным   приказать,   чтобы
университетские  преподаватели  богословия,   изучавшие   восточные   языки,
подчинились, как и другие  лица,  декрету,  который  обязывал,  под  угрозою
отлучения, выдать комиссарам святого трибунала еврейские и греческие Библии,
которые  находились  у  них  на  руках;  относительно  книгопродавцев  можно
ограничиться мерою секвестра, чтобы воспрепятствовать их продаже; не следует
тревожить владельцев еврейских, греческих и арабских книг,  не  внесенных  в
список; статья,  касающаяся  книг,  напечатанных  без  имени  автора  и  без
обозначения  года  и  места  печати,  должна  иметь  свое  действие   только
относительно нестаринных книг и только в том случае, если они подозрительны.
Не следует обращать никакого внимания на просьбу некоторых  лиц  о  хранении
Помпония Мелы [513] с комментариями Вадикано и некоторых других  трудов  под
предлогом, что там нет ничего достойного порицания, и  с  обещанием  вырвать
все места, которые заставляли запретить эти книги;  эти  книги  следует  все
изъять и отправить в совет, который их рассмотрит; что приказ о захвате всех
книг, содержащих заблуждения, относится только  к  современным  книгам;  что
свободно могут обращаться следующие книги: Закрепленный итог (Summa  armata)
Дюрана [514], сочинения Кайетана [515], Петра Ломбардского  [516],  Оригена,
Феофилакта, Тертулиана, Лактанция [517], Лукиана  [518],  Аристотеля  [519],
Платона [520], Сенеки [521] и других авторов  этого  рода.  Совет,  узнав  о
существовании нескольких списков запрещенных книг, между прочим, изданных  в
Лувене и в Португалии и  присланных  святым  трибуналом,  а  также  римского
списка, составленного  по  приказу  его  святейшества,  в  непродолжительном
времени соединит их вместе, чтобы составить из них один общий каталог.
     XXXII. Главный инквизитор напоминал в  своем  указе  буллу  Павла  III,
который запрещал читать и держать у себя книги, которые содержали ереси  или
авторы  коих  были  заподозрены  в  ереси,  безо  всякого  исключения,  даже
архиепископам и епископам. 21 декабря 1558 года явилась новая запретительная
булла Павла IV, которую  Райнальди  поместил  в  свое  продолжение  Летописи
кардинала Барония.
     XXXIII. Я отмечу  1558  год  как  эпоху  страшного  закона  Филиппа  II
относительно предмета этой части  моей  Истории.  Он  датирован  7-м  числом
сентября. Государь постановляет смертную казнь и конфискацию  имущества  для
тех, кто будет продавать, покупать, хранить или  читать  книги,  запрещенные
святым трибуналом. Для того чтобы сделать более совершенным исполнение этого
закона и отнять у народа  всякий  предлог  неведения,  он  велит  напечатать
каталог, составленный главным  инквизитором  и  верховным  советом.  В  этом
законе находятся и другие распоряжения, предмет коих один и тот же и  размер
коих не позволяет мне поместить их здесь{Кастильский сборник.  Кн.  1.  Отд.
VII. 24-й закон.}.
     XXXIV.  Я  нахожу  другую  папскую  буллу,  от  6  января  1559   года,
направленную против тех, кто держит у себя или читает запрещенные  книги.  В
ней предписано духовникам тщательно выспрашивать кающихся по этому  предмету
и напоминать им обязательство доносить на виновных, под  угрозою  отлучения,
разрешить которое может только главный инквизитор. Особая статья  подвергает
тому же наказанию  духовников,  которые  не  исполнили  бы  этого  долга  по
отношению к кающемуся, причем их не может извинить  звание  кающегося,  будь
это епископ, архиепископ, патриарх, легат, кардинал,  барон,  маркиз,  граф,
герцог, принц и даже король или император, потому что другая  булла,  от  15
февраля предшествующего года, всех их включила как подвергающихся  наказанию
по обвинению в ереси.
     XXXV. Однако я замечу, что не замедлили внести  некоторое  смягчение  в
столь жестокий закон, так как кардинал Алессандрии  [522]  Микеле  Гислерио,
доминиканец, главный инквизитор Рима (впоследствии канонизованный, как папа,
под именем св. Пия V) [523],  опубликовал  14  июня  1561  года  бреве,  или
декрет, который, по приказанию римской курии, был сообщен мадридскому  двору
для приведения в исполнение буллы. В этом декрете он объявил от  имени  папы
Пия  IV  об  упразднениях,  которые  должны  быть  произведены  в   каталоге
запрещенных книг. Другим распоряжением,  изложенным  в  декрете,  было  дано
разрешение держать  и  читать  некоторые  запрещенные  книги,  особенно  те,
которые не содержали никакого еретического принципа и были запрещены  только
по их авторам, которые были еретиками, анонимные книги, Библии  на  народном
языке, книги по медицине, физике, грамматике или на другие подобные темы.
     XXXVI.  Главный  инквизитор  Вальдес  тотчас  предписал  провинциальным
инквизиторам приостановить публикацию указа до тех пор, пока  будет  получен
приказ от короля, запрошенного на этот счет; он представил королю  опасность
меры, аннулирующей от  имени  папы  отлучение  в  пользу  виновных,  которых
прежние буллы подвергали этой угрозе.  Но  политика  Вальдеса  имела  другое
побуждение.
     XXXVII. Этот инквизитор  опубликовал  17  августа  1559  года  печатный
каталог запрещенных книг, гораздо обширнее списка 1558 года,  в  котором  он
поместил, по совету Франсиско Санчеса, цензора Саламанки, все  произведения,
отмеченные в каталогах Рима, Лиссабона, Лувена и