Рим, св. Пий V, его господин, уже  умер,  и
Григорий XIII, его преемник, получил эти документы и велел  приобщить  их  к
процессу.
     V. Имеются указания, которые, по-видимому,  дают  право  говорить,  что
смерть  папы  была  не  естественной,  но   вызванной   агентами   испанской
инквизиции, желавшими противодействовать приговору по делу  Каррансы.  Я  не
доверяю   догадкам,   но   существуют   письма,    содержащие    рискованные
предположения. Одно из них говорит: "Следует придавать мало важности  смерти
человека, который показывает такое расположение к монаху-доминиканцу, своему
собрату, и компрометирует своими  разговорами  честь  испанской  инквизиции.
Последняя много выиграла бы, если бы такой папа умер".


       Статья третья

НОВЫЕ ИНТРИГИ

     I. В это время Филипп II поздравил нового папу  с  его  вступлением  на
кафедру Св. Петра  и  воспользовался  этим  обстоятельством  для  просьбы  о
приостановке  решения  процесса  архиепископа  Толедского,  пока   папа   не
ознакомится с мнением четырех испанских богословов,  которых  он  собирается
послать  к  нему,  чтобы  дать  новое  освещение  этому  делу  квалификацией
некоторых неизданных сочинений Каррансы. Эти богословы были:  дон  Франсиско
Санчес, профессор богословия в Саламанке;  брат  Диего  де  Чавес,  духовник
короля; брат Хуан Очоа и брат Хуан де ла Фуэнте, магистры богословия.
     II. Приехав в Рим, четыре богослова квалифицировали 14 января 1573 года
Толкование на Послание к Галатам; 25 февраля - Толкование на Пророка  Исайю;
5 марта - Толкование на соборное Послание св. Иоанна и 6 марта -  Толкование
на Послание к  Филиппийцам.  Они  передали  папе  подлинник  квалификаций  и
послали копии в совет испанской инквизиции, который  велел  их  приобщить  к
процессу. Доктора Альпискуэта и Дельгадо говорили на суде  в  пользу  своего
клиента против этих цензур, но их авторы возразили, что не удовлетворены.
     III. Видя, какой оборот принимает  дело,  Филипп  II  сделал  последнее
усилие, а члены совета инквизиции привели в  действие  самые  могущественные
средства для получения отречения уважаемых богословов,  высказавших  мнение,
благоприятное катехизису, до ареста его автора.  Они  употребили  для  этого
террор и убеждение: террор заставлял богословов опасаться ареста в  качестве
заподозренных в  исповедании  заблуждений,  которые  они  одобрили,  а  путь
убеждения давал им благовидный  предлог,  для  того  чтобы  переменить  свое
первое суждение о Каррансе и как бы открыть в его  неизданных  произведениях
большее количество тезисов, которые можно понимать в лютеранском смысле.
     IV. Первым попавшим в  ловушку  был  человек,  действительно  достойный
уважения за свои познания, добродетели, происхождение  и  другие  выдающиеся
качества; преклонней возраст и страх очутиться в  тюрьме  святого  трибунала
извиняют его слабость, как и слабость достопочтенного Осии. 17 февраля  1574
года Альфонсо Дорига, секретарь совета инквизиции, вручил по приказу  короля
доктору Альфонсо Серрано, докладчику совета, пакет для дома  Педро  Герреро,
архиепископа Гранады, содержавший следующие произведения:
     1) печатный катехизис Каррансы;
     2) рукописные тетради под э 1, 2, 3,4, 5,6 и 7;
     3) толкования, помеченные в моем каталоге в главе XXXII под э 4, 5,6, 7
и 12;
     4) девять проповедей, означенных у меня под э 32, 33, 34, 35,  36,  37,
38, 39 и 40.
     V. 30 марта архиепископ Гранады объявил ложными семьдесят пять  тезисов
того самого печатного катехизиса, в котором раньше он не  нашел  ни  одного,
заслуживающего  богословской  цензуры.  Он   прибавил,   однако,   что   эти
погрешности произошли от редактирования труда по-испански; если  бы  он  был
опубликован по-латыни,  то,  по  его  заявлению,  следовало  бы  вычеркнуть,
исправить или объяснить тридцать один тезис. Этот прелат говорил также,  что
находит двести девяносто две погрешности в рукописных  тетрадях,  а  именно:
сто одиннадцать в третьей, восемьдесят шесть в шестой,  девяносто  девять  в
седьмой и шестьдесят шесть в толкованиях и проповедях. Отсюда  он  и  сделал
заключение, что автора можно заподозрить в ереси.
     VI. Докладчик Серрано с торжеством вернулся  в  Мадрид,  и  из  письма,
адресованного советом королю 8 августа,  видно,  как  он  был  доволен  этим
достижением. "Следует неотложно послать эту квалификацию в Рим,  потому  что
активность, с которой ведут дело Каррансы,  заставляет  опасаться,  что  оно
будет скоро решено; эта мера особенно важна, поскольку там  придают  большое
значение мнению архиепископа Гранады".
     VII. Это письмо  сопроводили  кратким  содержанием  цензур,  в  котором
говорилось, что Герреро осудил триста тридцать тезисов  как  ложные,  в  том
числе семьдесят два как еретические. В этом подсчете  заключается  ошибка  и
коварство. Ошибка потому, что, подводя итог, мы находим  четыреста  тридцать
три тезиса; коварство потому, что двести  девяносто  два  тезиса  рукописных
тетрадей не должны браться в расчет, так как эти  тетради  только  черновики
печатного катехизиса, в котором найдено  семьдесят  два  тезиса.  Итак,  был
только сто тридцать один тезис, осужденный, но не как еретический. Я не могу
не сделать этого замечания, потому что  оно  показывает  ожесточение  совета
против Каррансы и упорное желание выставить его еретиком.
     VIII. Серрано  отправился  затем  к  дому  Франсиско  Бланке,  епископу
Малаги. Этот прелат 29 апреля взял назад свое  мнение,  высказанное  в  1558
году, когда он был епископом Оренсе. Он  осудил  шестьдесят  восемь  тезисов
катехизиса, хотя раньше хвалил эту книгу. Серрано тотчас  уведомил  об  этом
совет  и  известил  его,  что   епископ   квалифицировал   Каррансу   сильно
заподозренным в ереси. В это время стало вакантным архиепископство Сант-Яго,
и король назначил туда этого прелата.
     IX. Дом Франсиско Дельгадо,  епископ  Хаэна,  одобривший  в  1558  году
катехизис, уступил соображениям,  высказанным  его  коллегами;  он  оказался
послушным воле короля. 8 июня 1574 года он осудил триста пятнадцать тезисов,
говоря, как и другие, что это сделано из повиновения приказу короля, который
велел  передать  ему  неизданные  произведения  архиепископа   через   брата
Франсиско д'Орантеса, провинциала францисканцев, и брата Хуана де ла Фуэнте,
уже  вернувшегося  из  Рима.   Дом   Франсиско   Дельгадо   вскоре   получил
архиепископство Сант-Яго по смерти Бланке, но не намного пережил  его  и  не
мог даже вступить в управление своей новой епархией.
     X. Брат Хуан де ла Фуэнте доложил королю  извлечение  из  квалификаций,
сделанных им и тремя его товарищами в Риме. Этот документ  был  подписан  12
мая братом  Диего  де  Чавесом.  В  августе  постарались  получить  подобные
отречения  и   новые   осуждения   от   доктора   Фернандо   де   Бариоверо,
каноника-учителя и профессора богословия в Толедо, а 11 сентября - от  брата
Мансио дель Корпуса, доминиканца, профессора в Алькале. Король не  послал  в
Рим (вопреки настояниям совета инквизиции) квалификаций  этих  прелатов.  Он
счел более подходящим написать папе, будто он осведомлен,  что  архиепископы
Гранады и Сант-Яго могут сделать важные разоблачения относительно Каррансы и
что он надеется получить распоряжения Его Святейшества о  том,  как  следует
поступить при подобных обстоятельствах.
     XI. 7 августа того же года Григорий XIII издал бреве,  которым  поручал
Дому Гаспару де Кироге главному  инквизитору  (потом  он  был  кардиналом  и
преемником Каррансы на толедской кафедре),  принять  перед  нотариусом  и  в
присутствии  свидетелей  подкрепленные  присягою   показания   архиепископов
Гранады и Сант-Яго и послать их в Рим запечатанными. 17 октября святой  отец
велел послать подобное же бреве епископу Хаэна, канонику-учителю  Толедо,  и
профессору Мансио. Главный инквизитор назначил  для  этой  цели  комиссаров,
которым  он  вручил  письменные  инструкции.  Комиссарам   было   предписано
потребовать от них присягу говорить  правду  и  хранить  тайну;  обязать  их
заявить, что мотив, по  которому  они  одобрили  катехизис  в  1558  году  и
переменили мнение впоследствии, был  основан  на  более  серьезном  и  более
глубоком изучении этого труда, а также на знакомстве с  другими  сочинениями
автора; заставить их изложить в отдельном документе, как они судят теперь  о
произведениях и вере Каррансы, остерегаясь говорить, будто они делают это по
приказу короля, как они сообщали в первый раз, но,  наоборот,  заявляя,  что
действуют в силу папского бреве.
     XII. Комиссары  исполнили  поручение  в  течение  сентября,  октября  и
ноября, и труд их был послан в Рим в декабре. Я замечу,  что  дом  Франсиско
Бланке, осудивший 29 апреля шестьдесят восемь тезисов катехизиса, 29 октября
признал ложными двести семьдесят три тезиса,  как  в  катехизисе,  так  и  в
других  сочинениях,  и  шестьдесят  три  тезиса  из   этого   числа   назвал
еретическими.
     XIII. Эта необычайная перемена взглядов пяти лиц,  теперь  утверждавших
то, что  ими  раньше  не  признавалось,  объяснялась  в  их  заявлениях  как
продиктованная справедливостью, совестью, ревностью к  католической  вере  и
намерением угодить Богу. Именно эти чувства будто  бы  заставили  богословов
объявить, что они считают себя обязанными, чтобы быть верными закону  Божию,
обнаружить свои убеждения и тем обеспечить торжество  истины  и  правосудия.
Интрига не преминула произвести в Риме результат, горячо  желаемый  королем,
членами совета и всеми  агентами  святого  трибунала,  в  которых  ненависть
будила желание гибели архиепископа.


       Статья четвертая

ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ПРИГОВОР И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

     I.  Показания  пяти  новых  значительных  свидетелей,   приобщенные   к
процессу, переведенные на латинский язык,  с  осуждениями,  рассматриваемыми
как их составная часть, совершенно изменили процесс. Они доставили прокурору
инквизиции, испанским юрисконсультам и некоторым подкупленным юрисконсультам
Рима оружие тем  более  страшное,  что  имена  Герреро,  Бланке  и  Дельгадо
пользовались бесконечным уважением  со  времени  Тридентского  собора  и  их
показания были подкреплены довольно большим числом доводов, убеждающих,  что
мотивы для перемены их мнения были искренни и законны.
     II. Григорий XIII попал в западню,  которой  ему  действительно  трудно
было избежать, так как интрига имела  своим  главою  такого  могущественного
государя, как  Филипп,  а  агентами  -  членов  такой  искусной  и  страшной
корпорации, как испанская инквизиция. Григорий хорошо  распознал  в  Мадриде
пружины, приводимые в действие для гибели Кар-рансы, и  уверил  Пия  V,  что
нельзя справедливо решить этот процесс,  если  бы  даже  это  было  поручено
иностранным судьям. Но он был далек от мысли, что в Риме недоброжелательство
против Каррансы проявится, быть может, еще более активно.
     III. Папа любил справедливость. Он думал,  что  поступает  согласно  ее
требованиям, когда он  приказал  14  апреля  1576  года,  накануне  Вербного
воскресения, дому Бартоломео Каррансе, архиепископу Толедскому, отречься  от
всех ересей вообще и в  частности  от  шестнадцати  лютеранских  тезисов,  в
которых его объявили заподозренным. В наказание за проступки, подавшие повод
к этому приговору, ему было запрещено  на  пять  лет  отправление  должности
архиепископа; он был присужден к заключению на  этот  срок  в  доминиканском
монастыре в городе Орвието в  Тоскане,  а  пока  в  доминиканском  монастыре
Минервы в Риме, где на него наложили  в  виде  духовной  епитимьи  некоторые
благочестивые упражнения, между прочим посещение в один день  семи  церквей:
Св. Петра, Св. Павла, Св. Иоанна Латеранского, Св. Креста в Иерусалиме,  Св.
Севастиана, Св. Марии Великой и Св. Лаврентия. Запрещение инквизиции  чтения
его катехизиса на испанском языке было удержано.
     IV. Лютеранские тезисы, от которых Карранса отрекся  и  в  которых  его
объявили заподозренным, были следующие:
     1) Дела, совершенные без духа любви, какого бы свойства  они  ни  были,
суть грехи и оскорбляют Бога.
     2) Вера есть первое и главное средство обеспечить свое оправдание.
     3)  Человек  безусловно  оправдан  правосудием  Иисуса   Христа;   этим
правосудием Иисус Христос проявил заслуги для нас.
     4) Никто не получает правосудия Иисуса Христа, если он не верит  твердо
и положительно, что он получил его.
     5) Находящиеся в состоянии смертного греха не могут  понять  Священного
Писания и рассуждать о предметах веры.
     6) Естественный разум противоречит вере в том, что  имеет  отношение  к
религии.
     7) Зародыш греха существует в крещеных с качеством греха.
     8) Истинная вера не существует более в грешнике,  утратившем  благодать
через грех.
     9) Покаяние равно крещению и есть не что иное, как новая жизнь.
     10) Господь наш Иисус Христос искупил наши грехи так действенно  и  так
полно, что от нас не требуется никакого искупления.
     11) Вера без дел достаточна для того, чтобы быть спасенным.
     12) Иисус Христос не был законодателем, и в его  намерение  не  входило
создание законов.
     13) Поступки и подвиги святых служат нам  только  примером,  но  святые
никоим образом не могут нам помогать.
     14) Употребление святых  икон  и  почитание  мощей  святых  суть  чисто
человеческие обычаи.
     15) Теперешняя церковь не имеет ни  озарения,  ни  авторитета  в  такой
степени, в какой это было в первобытной церкви.
     16) Положение апостолов и монахов ничем не отличается от  обыкновенного
положения христиан.
     V. Из показаний девяноста  шести  свидетелей  нельзя  заключить,  чтобы
архиепископ Толедский когда-либо высказал какой-нибудь из  этих  шестнадцати
тезисов. Однако все эти свидетели в судебном порядке, без посредства и  даже
без  ведома  подсудимого,  были  допрошены  людьми,  привыкшими   заставлять
свидетелей говорить больше, чем они хотят. Я не читал произведений,  которые
послужили материалом для процесса, но я знаю  их  квалификации.  Из  них  не
видно, чтобы Карранса утверждал хотя бы один из этих шестнадцати тезисов; но
текст некоторых из них заставил цензоров поверить, что он исповедовал  их  и
многие другие, так как его не обязали отрекаться ни от многих сотен тезисов,
которые сочли нужным  осудить,  ни  от  семидесяти  двух,  квалифицированных
еретическими. С другой стороны, нельзя утверждать, что он  высказывал  устно
или выражал в письменной форме какой-либо из  шестнадцати  тезисов,  которые
были сочтены лютеранскими, и я без колебания говорю, что  этот  приговор  не
может заслуживать одобрения добросовестных людей.
     VI. Архиепископ выслушал свой приговор со смирением и  был  оправдан  с
предостережением (ad  cautelam).  Он  служил  обедню  в  четыре  первых  дня
Страстной недели и в  понедельник  на  Пасхе  23  апреля  посетил  все  семь
церквей. Он отказался от носилок, которые предложил ему папа, как  публичное
доказательство своего уважения и участия. На другой день он служил обедню  в
церкви Св. Иоанна Латеранского - в последний раз  в  своей  жизни.  Задержав
мочу, он потом не мог уже ее выделить. Он умер 2  мая  в  три  часа  утра  в
семидесятидвухлетнем возрасте, проведя восемнадцать лет в полном заключении.
     VII. Узнав 30 апреля о серьезности положения архиепископа, папа  послал
ему полное отпущение грехов и освобождение от наложенной на  него  епитимьи.
Святой отец действовал по своей доброй воле для утешения  больного  и,  если
возможно, для восстановления его здоровья. Это  известие  дало  архиепископу
большое удовлетворение, вследствие чего он принял спокойно и  даже  радостно
три таинства - исповедь, причащение и соборование.
     VIII. Он составил завещание в присутствии одного из секретарей процесса
и назначил душеприказчиками своего верного друга  дома  Антонио  Толедского,
великого приора ордена св. Иоанна и шталмейстера короля; докторов Мартина де
Альпискуэта Наварро и  Альфонсо  Дельгадо,  своих  защитников,  которые  его
никогда не покидали; дома Хуана де Навар-ра-и-Мендосу,  регента  и  каноника
Толедского собора (он  был  сыном  графа  Лодосы  и  происходил  по  мужской
побочной линии от королей Наварры);  брата  Фернандо  де  Сан-Амбросио,  его
попечителя, который был предан  ему  со  времени  получения  архиепископских
булл, и брата Антонио д'Утрилью, являвшегося истинным  образцом  верности  и
преданности    и    добровольно    разделявшего    с    архиепископом    его
восемнадцатилетнее пленение. Он не получил разрешения, в  котором  нуждаются
епископы для составления  завещания;  но  так  как  папы  располагали  тогда
доходами  с  экономии,  Григорий  XIII  одобрил  и  приказал  исполнить  все
благочестивые распоряжения архиепископа.
     IX. 30 апреля, после того  как  прелат  получил  отпущение  грехов,  до
молитвы перед принятием напутствия он сделал по-латыни, в  присутствии  трех
секретарей его процесса, многих испанцев и нескольких итальянцев,  следующее
заявление, которое произнес медленно и отчетливо, чтобы могли слышать все:
     X. "Принимая во внимание,  что  я  был  заподозрен  в  приписанных  мне
заблуждениях, считаю своим долгом обнаружить свои убеждения на этот  счет  в
том состоянии, в котором я нахожусь. С этим намерением  я  велел  пригласить
четырех секретарей моего процесса. Итак, я беру в свидетели небесный суд и в
судьи владыку Господа, который пришел  ко  мне  в  принятом  мною  таинстве,
ангелов,  которые  его  сопровождают  и   которых   я   избрал   постоянными
заступниками моими перед ним. Я клянусь всемогущим Богом, последней  минутой
моей жизни, отчетом, который скоро я должен буду дать Богу, что в то  время,
когда я преподавал богословие  в  моем  ордене,  а  потом  писал,  поучал  и
проповедовал в Испании, Германии, Италии  и  Англии,  я  всегда  имел  целью
торжество веры в Господа нашего Иисуса Христа  и  борьбу  с  еретиками.  Его
божественное величие соблаговолило прийти мне на помощь в этом  предприятии,
так как я обратил  в  Англии  действием  его  благодати  многих  еретиков  в
католическую веру,  когда  я  прибыл  в  это  королевство  с  королем,  моим
господином. Я велел с его согласия вырыть  трупы  величайших  еретиков  того
времени и сжечь их для удостоверения могущества инквизиции. Католики, как  и
еретики, постоянно называли меня первым защитником  веры.  Я  могу  поистине
удостоверить, что постоянно был одним из первых, работавших на благо святого
дела, поступая по приказанию короля, нашего  государя.  Его  Величество  был
свидетелем части моих поступков. Я  любил  его  и  действительно  люблю  еще
теперь; ни один сын не  имел  и  никогда  не  будет  иметь  к  нему  большей
преданности, чем я.
     Я  удостоверяю  также,  что  в  течение  моей  жизни  мне  никогда   не
приходилось  излагать,  проповедовать  и  поддерживать  ересь  или  что-либо
противоположное истинному верованию римской Церкви. Никогда я  не  впадал  в
заблуждение, в котором меня объявили  заподозренным,  придавая  моим  словам
смысл, совершенно отличный от того, который я давал им сам. Я  клянусь  всем
сказанным и самим Господом, которого беру  в  судьи,  что  -мне  никогда  не
приходила в голову ни одна из вышеупомянутых мыслей и из тех,  которые  были
показаны в возбужденном против меня процессе;  что  я  никогда  не  имел  ни
малейшего сомнения ни в одном из пунктов вероучения; наоборот, учил,  писал,
наставлял и проповедовал святую веру с такой же твердостью, как исповедую ее
теперь, в минуту моей смерти.
     Я не перестаю признавать справедливым вынесенный мне  приговор,  потому
что он произнесен наместником Иисуса Христа. Я принял его и считаю законным,
поскольку он вынесен человеком, соединяющим  со  званием  наместника  Иисуса
Христа звание судьи, одаренного мудростью и истинным прямодушием. Я прощаю в
минуту своей смерти, как я делал это  всегда,  все  оскорбления,  нанесенные
мне,