людей, которые  до  этой  счастливой  эпохи  не  имели  никакой  возможности
ознакомиться с хорошими книгами  и  обладать  достойными  руководствами  для
суждения о подобных книгах.
     V. Все эти обстоятельства, а равно и другие причины,  имевшие  место  в
царствование Филиппа V, подготовили интересный  переворот,  совершившийся  в
испанской литературе при Фердинанде VI. Как хорошо растущее дерево, хотя еще
слабое, она  на  глазах  у  всех  выросла,  приобрела  силы,  расширилась  и
расправила свои ветви с 1753 года, с эпохи, когда новый конкордат с  римской
курией особенно ослабил  принцип  юридических  уступок  в  пользу  церковной
власти,  предоставляя  монарху  распоряжение  всеми   церковными   доходами.
Благодаря  этому  многие  юрисконсульты  усвоили   учение,   противоположное
ультрамонтанским принципам  и  благоприятствующее  правам  монарха,  учение,
которое сто лет тому назад не поколебались  бы  назвать  еретическим.  Тогда
увидали, что в Риме поддерживается мнение Галилея [160], преданное вместе  с
его автором анафеме инквизицией столетием раньше, подобно тому,  как  теперь
можно увидеть, что сам св. Августин допускает существование антиподов  [161]
со времени открытия  Америки  без  боязни  нарушить  уважение  к  Священному
Писанию.
     VI. Эти счастливые  перемены  были  великим  благом  для  человечества,
потому что инквизиторы,  а  следовательно,  и  все  второстепенные  служащие
святого  трибунала  начали  замечать,  что  чрезмерная  ревность  к  чистоте
католической религии рискует  принять  ошибочные  мнения  за  истинные.  Уже
учение Маканаса перестало быть предметом соблазна  для  умов;  уже  спокойно
выслушивали все написанное по поводу жалоб на насилие, без опасения анафемы,
ежегодно выпускаемой папою в булле На вечери Господней ("In coena  Domini");
уже не устрашали толки о том, что скоро в Испании будут пользоваться  правом
апелляции  против  злоупотреблений,  правом,  которое,  как  было  известно,
действовало во Франции, потому что оно почти не отличалось  от  того  права,
которым пользовались испанцы против насилия посредством  действия  от  имени
церковных судей. Этот  быстрый  поворот,  запечатлевшийся  во  взглядах,  не
замедлил показать, как несправедливо и жестоко  было  осуждение  Мура,  Сесо
Себальоса,  Сальгадо,  Рамоса  дель  Мансано  и  стольких  других  испанских
юрисконсультов  прошлого  столетия,   и   внушил   больше   осмотрительности
инквизиторам  в  подобных  случаях,  если  бы  таковые  представились;   они
заставляли бы их опасаться немилости  двора,  который  назначал  пребенды  и
бенефиции. Я признаюсь, однако, что, несмотря на все это, на дона Бенито  де
Фейхоо поступил донос в святой трибунал как на подозреваемого в неверии, как
я рассказывал об этом в главе XXV, в статье об этом знаменитом испанце.
     VII. Действие новых идей и совершившихся  перемен  в  мнениях  особенно
дает себя знать  в  уменьшении  числа  процессов  по  делу  об  иудаизме  и,
следовательно, числа аутодафе, так как во все царствование Фердинанда VI  не
только не было ни одного общего аутодафе, но  и  частные  казни  этого  рода
стали очень редки. Большое количество евреев, которые были переданы  в  руки
светской власти или подверглись  епитимьям  при  Филиппе  V,  после  казней,
совершенных над представителями  этой  нации  в  царствования  Филиппа  III,
Филиппа IV, Карла II и Филиппа V, явилось причиной того, что впоследствии не
было открыто почти ни одного иудея. На протяжении пяти или  шести  лет  едва
справляли  одно  публичное  аутодафе,  да  и  на   нем   появлялись   только
богохульники, двоеженцы и мнимые чародеи.
     VIII. Факты, о которых я только что говорил, совершившийся переворот  в
идеях,  который  постепенно  приобрел  новые  силы,  знания,   накоплявшиеся
вследствие  указанных  обстоятельств   людьми,   призванными   к   должности
инквизиторов,  имели  столь  любопытный  результат,  что  число  жертв   при
Фердинанде VI нисколько не соразмерно с числом людей, осужденных  в  течение
предшествующего царствования. Я не думаю, чтобы при этом государе было более
тридцати четырех  аутодафе,  более  десяти  сожженных  живьем  и  более  ста
семидесяти епитимийцев. Первые принадлежали к иудействующим рецидивистам,  а
остальные были подвергнуты епитимьям за проступки того свойства, о которых я
говорил несколько выше; среди этих жертв  я  не  нахожу  ни  одной,  история
которой могла бы заинтересовать читателя.
     IX. Янсенизм и  франкмасонство  занимали  инквизиторов  в  царствование
Фердинанда  VI,  иезуиты  обозначили  именем  янсенистов  тех,  которые   не
следовали мнению Молины относительно благодати  и  свободной  воли,  и  даже
канонистов, которые ставили каноны и соборы первых восьми веков Церкви  выше
папских булл. Между  тем  их  противники  дали  им  и  их  приверженцам  имя
пелагиан. Ненависть, которую питали друг к другу обе эти партии, доводила их
до взаимного обвинения в  защите  тезисов  ошибочных,  ложных,  неприличных,
ведущих к заблуждению,  благоприятствующих  ереси  и  даже  еретических.  Но
иезуитская партия торжествовала в Испании, потому что духовниками Филиппа  V
и Фердинанда VI были иезуиты и доверие к ним было очень велико у  этих  двух
монархов. Немногие испанцы осмелились бы принять  учение,  противное  учению
господствующей  партии,  потому  что  пришлось  бы  отказаться   от   всякой
общественной  должности  и  от  церковных  санов.  Это  сделало  доносы   на
молинистов крайне редкими, тогда как их противников было легко преследовать.
Однако  малое  число  последних  и  их   безупречное   поведение   устранили
преследование. Естественно, что иезуиты заставили осудить все книги,  учение
коих было  противно  учению  Молины.  Отсюда  те  скандальные  происшествия,
которые возникли в 1748 году и  в  следующих  годах  между  доминиканцами  и
верховным советом. Речь шла: 1) о  включении,  которое  иезуиты  Карраско  и
Касани сделали  украдкой  и  собственной  властью,  нескольких  католических
трудов  (как  отмеченных  янсенизмом)  в  Индекс,   опубликованный   главным
инквизитором Прадо  в  1747  году;  они  притом  злоупотребляли  поручением,
которое было им дано, а именно -  редактировать  каталог  книг,  запрещенных
предыдущими указами; 2) о запрещении трудов  кардинала  Нориса,  на  которое
августинские  монахи  жаловались  папе  Бенедикту  XIV  (последствия   этого
выступления см. в главе XIII); 3) о  такой  же  мере,  употребленной  против
сочинений достопочтенного Палафокса,  которую  инквизиторы  принуждены  были
отменить, когда папа объявил, что они - католические  и  не  должны  служить
препятствием к канонизации их автора.


       Статья вторая

О ФРАНКМАСОНСТВЕ

     I. Франкмасонство явилось объектом  совершенно  новым  для  инквизиции.
Папа Климент XII [162] издал в 4-е календы мая, то есть 28 апреля 1738 года,
буллу В высоком, в которой он отлучал  франкмасонов.  Вследствие  этой  меры
Филипп  V  велел  обнародовать  в  1740   году   королевский   указ   против
франкмасонов, довольно большое число которых было арестовано и приговорено к
галерам. Инквизиторы воспользовались этим примером для  такого  же  сурового
обращения с членами ложи, открытой в Мадриде. Несомненно, это страшная  кара
- служить в оковах на галерах, исправлять там службу  гребцов  безо  всякого
вознаграждения, употреблять самую плохую пищу, часто получать палочные удары
и другие столь же суровые наказания. Однако это положение менее страшно, чем
смертная казнь, которая была  декретирована  указом  1739  года  кардиналом,
наместником Рима от имени первосвященника Бога мира и  милосердия.  Бенедикт
XIV возобновил буллу Климента XII в 5-е число июньских календ (18 мая)  1751
года,  дополнив  ее  другою,  которая  начиналась  словами:  Заботы  римских
первосвященников. Брат Хосе Торрувиа, занимавшийся разбором книг для святого
трибунала, донес о существовании франкмасонов.  Король  Фердинанд  VI  велел
обнародовать против них новый указ 2 июля того же года. В нем было  сказано,
что все, кто не  сообразуется  с  его  распоряжениями,  будут  наказаны  как
важнейшие  государственные  преступники.  Брат  этого  государя   Карл   III
Испанский, тогда король Неаполя, в тот же день запретил масонские  собрания,
называя их опасными и подозрительными. Я  дам  сведения  об  одном  процессе
этого рода, разбиравшемся в Мадриде в 1757 году.
     II. Господин Турнон, француз, родившийся в Париже, поселился в Мадриде.
Он был приглашен в Испанию правительством  и  награжден  пенсией.  Ему  было
поручено организовать  фабрику  медных  пряжек  и  научить  их  производству
испанских рабочих. В 1757 году на него поступил в святой трибунал донос  как
на подозреваемого в ереси от одного из его учеников, который в  этом  случае
только повиновался обязательству, наложенному  на  него  его  духовником  во
время пасхального причащения.
     III. Донос, сделанный 30 апреля, гласил: 1) г.  Турнон  призывал  своих
учеников вступать в общество франкмасонов,  обещая,  что  парижский  Великий
Восток пришлет ему полномочие для принятия их в число братьев  ордена,  если
они пожелают подчиниться  испытаниям,  которые  он  на  них  наложит,  чтобы
удостовериться в мужестве и спокойствии их души; дипломы об их приеме  будут
высланы из Парижа; 2)  некоторые  из  этих  молодых  рабочих  изъявили  свое
согласие вступить в число франкмасонов, но только после того, как г.  Турнон
ознакомит их с целью этой организации;  для  удовлетворения  их  желания  г.
Турнон беседовал с ними о многих сверхъестественных явлениях  и  показал  им
рисунок,  изображавший  архитектурные  и  астрономические  инструменты;  они
вообразили, что эти фигуры имеют отношение к магии; в этой  мысли  утвердили
их слова г. Турнона о проклятиях, сопровождающих клятву, которую они  должны
будут дать в том,  что  сохранят  в  глубочайшей  тайне  все  увиденное  или
услышанное в ложах их братьев, франкмасонов.
     IV.  Вследствие  тайной  информации  были   получены   показания   трех
свидетелей о том, что г. Турнон - франкмасон.  20  мая  он  был  заключен  в
секретную тюрьму.  В  протоколе  первого  из  трех  увещательных  заседаний,
которое происходило  в  самый  момент  заключения  подсудимого,  мы  находим
следующий небезынтересный диалог.
     Инквизитор. Клянетесь ли  вы  Богом  и  этим  святым  крестом  говорить
правду?
     Г. Турнон. Да, я клянусь.
     Инквизитор. Как вас зовут?
     Турнон. Пьер Турнон.
     Вопрос. Откуда вы приехали?
     Ответ. Из Парижа.
     В. По какому поводу вы прибыли в Испанию?
     О. Я приехал сюда для устройства фабрики медных пряжек.
     В. С какого времени вы живете в Мадриде?
     О. Я живу уже три года.
     В. Знаете ли вы, почему вы арестованы и препровождены в тюрьму  святого
трибунала?
     О. Нет, но предполагаю: это произошло  потому,  что  сказали,  будто  я
франкмасон.
     В. Почему вы это предполагаете?
     О. Потому что я говорил своим ученикам, что я франкмасон,  и  опасаюсь,
что они на меня донесли. С некоторого времени я заметил в их  разговорах  со
мной какую-то таинственность, и их вопросы заставляют меня думать,  что  они
смотрят на меня как на еретика.
     В. Вы сказали им правду?
     О. Да.
     В. Итак, вы франкмасон?
     О. Да.
     В. С каких пор?
     О. С двадцати лет.
     В. Присутствовали вы на собраниях франкмасонов?
     О. Да, когда жил в Париже.
     В. Вы встречались с ними в Испании?
     О. Нет, я даже не знаю, есть ли здесь ложи франкмасонов.
     В. Если бы они были, вы присутствовали бы на них?
     О. Да.
     В. Вы христианин, римский католик?
     О. Да. Я был крещен в церкви Св. Павла в Париже, в приходе моих отца  и
матери.
     В. Каким  образом,  являясь  христианином,  дерзаете  вы  находиться  в
масонских собраниях, когда вы знаете или  должны  знать,  что  они  противны
религии?
     О. Я никогда этого не знал. Я даже теперь не знаю, так ли  это,  потому
что я там не слышал и не видел ничего противного религии.
     В. Как вы можете  это  отрицать,  раз  вы  знаете,  что  франкмасонство
исповедует безразличие в деле  религии,  которое  противоречит  члену  веры,
научающему нас,  что  люди  могут  спастись,  лишь  исповедуя  католическую,
апостольскую и римскую религию?
     О. Среди франкмасонов вовсе не  исповедуют  этого  безразличия.  Правда
лишь то, что для  приема  в  число  франкмасонов  безразлично,  является  ли
принимаемый католиком.
     В. Итак, франкмасонство есть антирелигиозная корпорация?
     О. Это тем более не так. Цель его учреждения состоит не  в  оспариваний
или отрицании необходимости и пользы религии, но  в  практике  благотворения
относительно несчастного ближнего, к какой бы религии он ни  принадлежал,  а
особенно если он - член общества.
     В. Доказательство, что индифферентизм составляет  религиозный  характер
франкмасонства, заключается в том,  что  франкмасоны  не  исповедуют  Святую
Троицу, Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого, три отличные лица  Единого
Истинного Бога, но  признают  только  одного  Бога,  которого  они  называют
Великим Зодчим вселенной. Это все равно, что сказать вместе  с  еретическими
философами-натуралистами,   что   нет   другой   истинной   религии,   кроме
естественной религии, в которой верят в существование  одного  Бога  Творца,
как создателя природы, смотря на все остальное, как  на  чисто  человеческую
выдумку. Так как г. Турнон заявил, что он исповедует  католическую  религию,
то мы требуем, во имя почтения, которое он должен  иметь  к  господу  нашему
Иисусу Христу, истинному Богочеловеку, и к Его Святейшей матери, Деве Марии,
Богородице, сказать и объявить истину, согласно обещанию, которое он дал под
присягой. Таким образом, он очистит  свою  совесть,  и  будет  позволительно
употребить по отношению к нему  милосердие  и  сострадание,  которое  всегда
проявляет святой трибунал к грешникам, раскаивающимся в своих  прегрешениях;
в противном случае, при запирательстве,  с  ним  будет  поступлено  по  всей
строгости правосудия, сообразно со святыми канонами и законами королевства.
     О. В масонских ложах не занимаются  ни  утверждением,  ни  оспариванием
тайны Святой Троицы, ни одобрением  или  опровержением  религиозной  системы
философов-натуралистов. Бог обозначается там  под  именем  Великого  Зодчего
вселенной по одной из тех  многочисленных  аллегорий,  которые  представляют
масонские названия и которые имеют отношение к архитектуре.  Таким  образом,
для исполнения данного мною обещания  говорить  правду  я  не  могу  сделать
ничего лучшего, как повторить, что в ложах не поднимают вопроса ни  о  какой
религиозной системе, благоприятной или противной членам  католической  веры,
что там рассуждают о предметах, посторонних всем религиям,  под  аллегориями
архитектурных работ.
     В. Верите ли вы, как католик, что смешивать святые и религиозные вещи с
мирскими предметами значит совершать грех суеверия?
     О. Я недостаточно осведомлен обо всех частностях, которые запрещены как
противные чистоте христианской религии, но я до сих пор думал, что тот,  кто
по пренебрежению или по суетному верованию смешивал бы одно с другим,  чтобы
произвести из этой смеси сверхъестественные результаты, стал бы  виновным  в
грехе суеверия.
     В. Правда ли, что на церемониях, сопровождающих  прием  нового  масона,
показывают изображение Господа нашего  Иисуса  Христа,  распятого  вместе  с
человеческим трупом, мертвой головой и другими  оскверняющими  предметами  в
том же роде?
     О. Генеральные статуты франкмасонства не предписывают ничего подобного;
если иногда эти  предметы  употребляются,  то,  несомненно,  это  происходит
вследствие какого-либо частного  обычая,  принятого  при  этом  случае,  или
какого-либо произвольного распоряжения членов корпорации,  которым  поручено
приготовить все для принятия кандидатов, ибо каждая ложа имеет свои обычаи и
свои особенные церемонии.
     В. Вас спрашивают не  об  этом.  Отвечайте,  правда  ли,  что  все  это
наблюдается в масонских ложах?
     О. Да и нет, сообразно распоряжениям,  сделанным  теми,  кому  поручены
церемонии посвящения.
     В. Дело происходило так, когда вы были приняты?
     О. Нет.
     В. Какую клятву надо давать, чтобы быть принятым во франкмасонство?
     О. Клянутся хранить тайну.
     В. Относительно чего?
     О. Относительно вещей, обнародование которых могло бы иметь  неприятные
последствия.
     В. Эта клятва сопровождается заклятиями?
     О. Да.
     В. В чем они состоят?
     О. Соглашаются терпеть все бедствия и все страдания,  могущие  удручить
тело и душу, если нарушат обещание, данное под присягой.
     В. Какое значение может иметь это обещание,  раз  считают  возможным  и
приличным давать столь страшное заклятие?
     О. Соблюдение добропорядочности в обществе.
     В. Что происходит в этих ложах такого, что  обнародование  этого  может
произвести неприятные последствия, если бы оно случилось?
     О. Ничего, если смотреть без предвзятости и без предрассудков.  Но  так
как обыкновенно заблуждаются относительно этого, то следует избегать  давать
повод к превратным толкованиям. В это злоупотребление впадет тот, кто  будет
рассказывать, что происходит в ложах в дни собраний братьев.
     В. Что делают  в  ложах  с  распятием,  если  принятие  франкмасона  не
рассматривается как религиозный акт?
     О. Его предлагают  для  того,  чтобы  душа  прониклась  самым  глубоким
уважением в момент, когда ученик (novice) будет произносить клятву.
     В. Зачем приносят мертвую голову?
     О. Чтобы мысль о смерти внушила больше ужаса клятвопреступнику.
     В. С какой целью там показывают человеческий труп?
     О.   Чтобы   представить   полнее   аллегорию   о   Хираме,   строителе
Иерусалимского храма, убитом, как  говорят,  предателями,  и  чтобы  внушить
большее отвращение к убийству и к другим порокам, губительным для  ближнего,
для которого мы должны быть братьями-благотворителями.
     В. Правда ли, что в ложах  празднуют  день  св.  Иоанна  и  что  масоны
избрали этого святого своим патроном?
     О. Да.
     В. Какое поклонение оказывают ему в день его праздника?
     О. Никакого, чтобы не смешивать его  с  чисто  мирскими  развлечениями.
Торжество ограничивается братской трапезой,  после  которой  читается  речь,
чтобы склонить сотрапезников к  практике  благотворения  в  отношении  к  их
ближним, в честь Бога, Великого Зодчего, творца и блюстителя вселенной.
     В. Правда ли, что в ложах почитают солнце, луну и звезды?
     О. Нет.
     В. Правда ли, что там выставляются их изображения или символы?
     О. Да.
     В. Зачем?
     О. Чтобы сделать более  ощутимыми  аллегории  великого,  постоянного  и
истинного просвещения, которое ложи получают от  Великого  Зодчего  мира,  и
потому,  что  эти  изображения  наставляют  братьев   и   побуждают   их   к
благотворительности.
     В.  Г.  Турнону  замечают,  что  все  данные  им  объяснения  фактов  и
церемоний, происходящих  в  ложах,  ложны  и  отличаются  от  того,  что  он
неоднократно говорил добровольно в присутствии лиц, достойных  доверия.  Его
призывают снова, из  почтения  к  Богу  и  Святой  Деве,  сказать  правду  и
исповедаться в  ереси  индифферентизма  и  суеверных  заблуждениях,  которые
заставили  его  смешивать  святое  со  скверной,  а  также   в   заблуждении
идолопоклонства,  приведшем  к  почитанию  звезд.  Эта  исповедь  нужна  для
очищения его совести и для блага его души. Если он исполнит ее с  раскаянием
в совершении этих преступлений и покажет свое  отвращение  к  ним,  смиренно
прося прощения (прежде чем прокурор  обвинит  его  как  преступника  в  этих
ужасных грехах), святому трибуналу позволительно будет выказать в  отношении
его сострадание и милосердие, которые он обычно  проявляет  к  преступникам,
кающимся и признающимся во всех своих