н де Луденья, доминиканец, уроженец  Мадрида,  настоятель
монастыря Св. Павла в Вальядолиде, автор нескольких  полемических  сочинений
против лютеран (которые упоминает Николас Антонио в своей  Библиотеке),  был
привлечен к суду вальядолидской инквизицией в  1559  году  по  подозрению  в
лютеранстве, поскольку одобрил  катехизис  Каррансы.  Он  не  увидал  тюрьмы
святого  трибунала,  однако  был  приведен  на   заседание   трибунала   для
заслушивания  обвинений.  Он  оправдался,  заявив,  что  наспех  прочел  это
произведение, по доверию к учености и добродетели автора, и не открыл в  нем
никакого заблуждения в  отношении  догматики.  Он  был  присужден  к  тайной
епитимье, не имевшей в  себе  ничего  унизительного.  Эта  предосторожность,
скрывшая от общества весть о процессе, позволила ему участвовать  в  третьем
созыве Тридентского  собора  в  качестве  заместителя  епископа  Сигуэнсы  и
проповедовать перед отцами этого знаменитого собрания в  первое  воскресенье
рождественского поста 1563 года. Если бы Луденья имел безрассудство защищать
свой отзыв, он неминуемо был бы присужден к суровому наказанию.


       Статья третья

ДРУГИЕ АРХИЕПИСКОПЫ И ЕПИСКОПЫ

     К этой галерее епископов  и  богословов,  членов  собора,  подвергшихся
преследованию со стороны инквизиции, я присоединю  список  других  прелатов,
испытавших ту же участь,  чтобы  убедительно  доказать,  что  тайна  святого
трибунала есть средство страшное, непреклонное и опасное даже для епископов,
законных судей в деле веры  со  времени  утверждения  христианства.  В  этом
списке отмечено одиннадцать архиепископов и  двадцать  восемь  епископов  {В
действительности архиепископов шесть  и  епископов  двадцать  четыре;  общее
число - тридцать. (Примеч. ред.)}. Я составил его в алфавитном порядке.
     1. Абад-и-ла-Сьерра (дом Агостино), епископ  Барбастро,  брат  главного
инквизитора, архиепископа Силиврии, о котором буду говорить сейчас. На  него
донесли в Мадрид в 1796 году как на янсениста в связи  с  его  перепиской  с
присяжными епископами Франции, которых поголовно обвиняли в янсенизме.  Этот
донос не имел никаких последствий. Вторично напали на него в Сарагосе в 1801
году. Доносчики обвинили его  в  том  же;  они  припомнили  его  сношения  с
французскими епископами и вменили ему в преступление, что он  соглашался  на
брачные льготы в силу королевского декрета 1799 года. Сарагосская инквизиция
приказала произвести опрос свидетелей,  чтобы  установить  истинность  этого
обвинения; однако дело не подвинулось дальше, может быть, вследствие частных
писем какого-либо члена верховного совета, так как  опыт  доказал  мне,  что
провинциальные инквизиторы имели привычку поддерживать дружескую переписку с
некоторыми членами  совета,  не  думая,  что  они  этим  нарушают  тайну,  в
соблюдении коей они присягали, без сомнения, потому, что члены  совета  были
связаны той  же  присягой.  Они  писали  последним  о  важнейших  процессах,
которыми были заняты. Если подобное сообщение произошло, можно предположить,
что член верховного совета написал инквизитору Сарагосы, что будет  неудобно
продолжать процесс, начатый против епископа Барбастро.
     2. Абад-и-ла-Сьерра (дом Мануэль) [63], архиепископ Силиврии  в  стране
неверных (in partibus infidelium)  [64],  бывший  епископ  Асторги,  главный
инквизитор Испании по смерти дома Агостино Рубина де Севальоса. В 1794  году
Карл IV велел ему покинуть должность и удалиться в Сопетран,  бенедиктинский
монастырь в четырнадцати милях к северо-востоку от Мадрида. Дом Мануэль имел
проницательный ум и был весьма образован; его  воззрения  стояли  на  уровне
просвещенности века. В 1793 году этот прелат велел мне представить ему  план
назначения ученых и честных критиков квалификаторами для отзыва о  книгах  и
лицах. Это поручение явилось результатом нескольких наших бесед на эту тему.
Познакомившись с принципами, на которых я основывал свою систему, он поручил
мне изложить недостатки  судопроизводства  святого  трибунала  и  предложить
такое, которое было бы полезнее для религии и для  государства.  Когда  этот
прелат перестал быть главным инквизитором, один фанатичный  монах  донес  на
него  самого  как  на  янсениста.  Правда,  донос  был  отвергнут;  если  бы
непроницаемая тайна, господствующая в секретариате трибунала, не поощряла  к
преступлению глупых и злых людей без всякого риска и опасности для них  и  к
сведению  не  принимался  бы  ни  один  анонимный  или  псевдонимный  донос,
вероятно,  имена  многих  лиц,  отмеченных  здесь,  были  бы  вычеркнуты  из
реестров.
     3. Арельяно (дом Хосе Ксавье Родригес д'), архиепископ Бургоса  и  член
чрезвычайного совета  Карла  III.  Этот  прелат  составил  много  трудов  по
богословским  принципам  Сумм   св.   Фомы   так,   как   они   преподаются*
доминиканцами, и против морали иезуитских авторов. Приверженцы  последних  и
некоторые друзья инквизиции донесли в Мадрид на архиепископа Арельяно,  пока
он принимал участие в прениях совета. Его обвинили в янсенизме,  потому  что
он  исповедовал  мнения,   благоприятствующие   светской   власти;   он   не
руководствовался в этих случаях внутренним смыслом и  буквальным  выражением
булл, противоречащих его образу мыслей, и обнаруживал те же тенденции, когда
возникал вопрос  о  защите  пределов  власти  гражданской,  королевской  или
епархиальной против святого  трибунала,  власть  коего  он  крайне  суживал.
Инквизиторы не могли извлечь никакой выгоды из доноса, сделанного для  того,
чтобы погубить  архиепископа  Бургосского,  потому  что  в  доносе  не  было
обозначено  и  формально  выражено  ни  одного  конкретного  тезиса,   прямо
противоречащего  религии  или  деятельности  святого  трибунала.  В  прежние
времена инквизиторы, вероятно, не были бы так осторожны. Но не  разумнее  ли
закрыть навсегда доступ всякому необоснованному доносу о преступлении ереси?
И даже в этом случае почему бы не обязать  точно  указывать  тезис,  который
противоречит учению?
     4. Буруага (дом Томас Саенс де). Он был архиепископом Сарагосы и членом
чрезвычайного  совета,  созванного  Карлом  III.  Он  подвергался   той   же
опасности, что и Арельяно.
     5. Мускис (дом Рафаэль де), уроженец Вианы в королевстве Наваррском. Он
был подателем милостыни и  проповедником  королей  Карла  III  и  Карла  IV,
духовником королевы Марии-Луизы, жены последнего монарха, епископом Авилы  и
затем архиепископом Сайт-Яго. Он был замешан  в  деле  дома  Антонио  де  ла
Куэсты,  архидиакона  Авилы,  и  его  брата  дома  Херонимо  де  ла  Куэсты,
каноника-духовника того же собора. Для инквизиции больше ничего и  не  нужно
было, чтобы начать против него процесс. О нем будет речь в главе XLIII. Этот
прелат был одним из гонителей двух  братьев.  Документы  его  процесса  были
представлены Карлу IV. Этот государь признал интригу и присудил архиепископа
к значительному штрафу  и  выговору,  делающему  ему  мало  чести.  Так  как
инквизиторы не имели никакого интереса  в  утайке  или  подделке  документов
судопроизводства, то королю можно было  видеть  их  полностью.  Этот  случай
принадлежит к малому количеству  тех,  когда  испанские  короли  приказывали
представлять подлинные документы, составленные  святым  трибуналом.  Правда,
инквизиторы не преминули сказать, что министры злоупотребили своей  властью,
поскольку преувеличили объем  своей  юрисдикции,  источник  своей  власти  и
сущность тайны, сопровождающей все их действия.
     6. Св Хуан де Рибера, архиепископ Валенсии и патриарх  Александрийский,
- см. главу XXX.
     7. Достопочтенный  дом  Фернандо  де  Талавера.  Он  был  архиепископом
Гранады. О его истории можно справиться в главах V.X, XIII и XXX.
     8. Достопочтенный дом Хуан де  Палафокс,  архиепископ  Мексики,  -  см.
главы XIII, XV и XXX.
     9. Акунъя (дом Антонио), епископ Саморы, начальник одной из кастильских
армий, собранных народом  для  войны  коммун  против  угнетения  фламандцев,
управлявших Испанией от имени Карла V. Этот государь желал, чтобы епископ  и
священники, участвовавшие в этой войне в  качестве  рядовых,  были  наказаны
испанской  инквизицией  по   подозрению   в   ереси,   поскольку   следовали
кровожадному учению, противному духу кротости, преподанной и рекомендованной
Иисусом Христом апостолам,  и  противоречащему  идеям  католической  Церкви,
установившей для священников, которые убивают, даже  когда  они  делают  это
неумышленно и в целях самозащиты,  каноническое  наказание  в  виде  лишения
сана. Несмотря на этот справедливый довод, Лев X воспротивился  тому,  чтобы
епископ  Саморы  и  священники,  его  товарищи  по  оружию,  были   наказаны
инквизицией. Он утверждал, что это дело явится истинным скандалом  и  вполне
достаточно, если епископ будет судим в Риме, а  священники  -  епархиальными
начальниками (см. главу  XIII).  Какой  пример  для  испанских  священников,
которые стали атаманами разбойников во время недавних  смут  в  Испании  под
предлогом защиты независимости родины  и  прав  своего  законного  государя!
Почти  все  брали  с  собой  своих  наложниц;  все   без   исключения   были
общественными  ворами  и  оправдывали  множество  убийств,  совершенных  над
французскими солдатами, встречавшимися поодиночке и беззащитными.  Некоторые
из этих священников убивали французов собственными руками. Однако  советники
Фердинанда VII дали ему понять, что не только не следует налагать  наказания
на этих священников - распутников и душегубцев, но их следует  вознаградить,
даровать им именья и отличия. Какая сумятица в мыслях!  Но  ведь  св.  Павел
сказал: Иисус Христос вчера и сегодня тот же.
     10. Ариас д'Авила  (Хуан),  епископ  Сеговии,  брат  первого  графа  де
Пуньонростро, - см. главу VIII.
     11.  Аранда  (дом  Педро  д'),  епископ  Калаоры,  председатель  совета
Кастилии при католических королях Фердинанде и Изабелле, - см. гл. VIII.
     12. Касас (дом Бартоломео де Лас), епископ Чиапы в Америке, - см. главу
XXV.
     13. Картахена Американская. История епископа этого города,  занимавшего
кафедру в 1686 году, находится в главе XXVI.
     14. Клеман, епископ Версальский. Этот прелат находился в Испании, когда
был еще только каноником и сановником кафедрального собора в  Оксере,  в  то
время как Карл III созвал чрезвычайный совет из  архиепископов  и  епископов
для  рассмотрения  дела  иезуитов   и   некоторых   других   дел   церковной
администрации. Клеман находился в дружеских отношениях  с  графами  Арандой,
Флорида-Бланкой и Кампоманесом и с некоторыми епископами из этого совета. Он
был оговорен перед инквизицией,  как  янсенист  и  враг  святого  трибунала.
Подробности об этом французском духовном лице читатель найдет в главе XLII.
     15. Клименте (дом Хосе), епископ Барселоны, - см. главу XLII.
     16. Диас (дом Фроилан), избранный епископом Авилы, духовник Карла II, -
см. главы XXVI и XXXIX.
     17. Эгидий (доктор Хуан), избранный  епископом  Тортосы,  -  см.  главы
XVIII и XXI.
     18. Гонсало (дом Викториан Лопес), епископ Мурсии и  Картахены,  -  см.
главу XLIII.
     19. Ла-Плана-Кастильон (дом Хосе де Ла-Плана), епископ Тарасовы. Он был
членом чрезвычайного совета, созванного Карлом III. Инквизиторы отметили его
как янсениста по тем же мотивам, что и Арельяно.
     20. Мендоса (дом Альваро де), епископ  Авилы.  Он  происходил  из  дома
графа Тендильи, маркиза де  Мондехара,  гранда  Испании,  двоюродного  брата
герцога Инфантадо. Он был отмечен в реестрах инквизиции как заподозренный  в
ереси  вследствие  нескольких  показаний,  данных  свидетелями  в   процессе
архиепископа Каррансы.
     21. Мендоса (дом Бальдассар) [65], епископ Сеговии и главный инквизитор
в  царствование  Карла  II  и  Филиппа  V.  Когда  он  отказался  от   своих
обязанностей, инквизиторы занесли его имя в книгу заподозренных в  ереси.  О
нем см. главы XXXIX и XL.
     22. Малина (дом Мигузль де), епископ Альбарасина и  член  чрезвычайного
совета, созванного Карлом III. Его постигла  та  же  участь,  что  и  других
членов совета, - см. статью Арельяно и главу XLII.
     23. Палафокс (дом Антонио), епископ Куэнсы при Карле IV. Брат его  граф
де Монтихо был грандом Испании, - см. главу XLIII.
     24. Тавира (дом Антонио де), раздаятель  милостыни  и  проповедник  при
дворе королей Карла III и Карла  IV,  епископ-настоятель  Уклеса  в  военном
ордене Сант-Яго, затем последовательно епископ Канарских  островов,  Осмы  и
Саламанки,  -  слава  испанской  церкви,  слава   испанской   нации,   слава
национальной литературы, - был отмечен, как янсенист. О нем см.  главы  XXV,
XXVI и XLII.
     25. Торо (дом Хосе Фернандес де), епископ Овиедо при Филиппе V,  -  см.
главу X.
     26. Торо (дом Габриэль де), епископ Ориуэлы, член чрезвычайного совета,
созванного Карлом III. Он был отмечен как сторонник янсенизма, - см.  статью
"Арельяно" и главу XLII.
     27. Трехо (дом Антонио де). Он был епископом  Мурсии  и  Картахены  при
Филиппе  IV  и  в  1622  году  подвергся  ужасному  обращению   со   стороны
инквизиторов, без малейшей видимости правосудия, - см. о нем главу XXVI.
     28. Вальнарсель (дом Висенте де), епископ Вальядолида. Он был присужден
к уплате штрафа и  к  получению  выговора  по  случаю  процессов  Антонио  и
Геронимо де ла Куэста, каноников Авилы, за участие в  заговоре  против  этих
двух братьев, - см. статью "Мускис" и главу XLIII.
     29. Вальядолид (епископ) в 1640 году - см. главу XXVI.
     30. Вирусе (дом Антонио де), проповедник  Карла  V,  епископ  Канарских
островов, был обвинен в лютеранстве, - см. гл. XIII и XIV.


       Глава XXX

ПРОЦЕССЫ, ВОЗБУЖДЕННЫЕ ИНКВИЗИЦИЕЙ ПРОТИВ  НЕКОТОРЫХ  СВЯТЫХ  И  ДРУГИХ
УВАЖАЕМЫХ ЛИЧНОСТЕЙ ИСПАНИИ


       Статья первая

СВЯТЫЕ

     I. Ни одно обстоятельство, изложенное в Критической  истории  испанской
инквизиции, не доказывает лучше всего изъянов и гнусности  этого  трибунала,
как то, что произошло с некоторыми святыми и другими личностями,  уважаемыми
испанской Церковью. Хотя в летописях нет ни  одного  примера  окончательного
осуждения, произнесенного против них святым трибуналом, тем не менее  нельзя
не констатировать несправедливости существовавших законов. Инквизиция  может
довести невинность и добродетель до ужасных стонов в застенках под  тяжестью
позора с момента, когда на человека поступает донос, до того времени,  когда
донос признается лживым и когда обнаруживаются коварство или недостаточность
мотивов для признания еретиком человека, чье правоверие неоспоримо.
     II. Если бы дела, подведомственные инквизиции, велись так же, как  и  в
других судах, и обвиняемые содержались в  обыкновенных  тюрьмах,  истина  не
замедлила бы обнаружиться, сознание  судей  было  бы  просвещено  как  самим
обвиняемым, так и свидетелями, чьи показания могли бы послужить к  выяснению
в благоприятном смысле фактов, явившихся материалом для процесса; тогда дело
нередко даже не доходило бы до задержания оговоренного лица. В  самом  деле,
если бы инквизиторы не обязывались присягою хранить тайну, они  говорили  бы
свободно, без затруднений  каждый  раз,  когда  считали  бы  это  нужным,  и
говорили бы с людьми, которые могли бы их  просветить;  из  живой  речи,  из
обмена письмами, сообщениями или даже из личных бесед  с  заподозренным  они
узнали бы гораздо больше, чем из предательского и комбинированного допроса.
     III.  Напрасно  говорят,  что  эта  система   облегчила   бы   виновным
возможность бегства и ни один из них никогда не попал бы в руки  инквизиции.
Я отвечу, что не считаю бегство несчастьем; я был бы рад этому, если бы  был
членом инквизиции, потому что при самоосуждении еретика на  вечное  изгнание
цель, предположенная инквизицией, была бы фактически  достигнута,  при  этом
обвиняемый зачастую налагал бы на себя  более  тяжелое  наказание,  чем  то,
которое он боялся получить от трибунала. Впрочем, признано, что существенным
принципом  христианской  политики,   наиболее   согласным   с   божеским   и
естественным    законом,    считается    скорее    устранение    возможности
безнаказанности виновных, чем наказание невинных. Законы  святого  трибунала
при страшной гарантии, которую дает им тайна, имеют последствия диаметрально
противоположные,   так   как   они   дают   преимущество    такой    системе
судопроизводства, которая не только делает невиновного виновным, но и сводит
почти всегда на  нет  защиту  обвиняемых  перед  судом,  лишает  обвиняемого
возможности защищаться; даже в том случае, когда  истине  удается  пробиться
через множество препон, ее торжество слишком медленно,  и  узник  уже  много
претерпел, если не умер в оковах, как  донья  Хуанна  де  Бооркиа,  или  как
жертвы, сожженные в Вальядолиде, или, наконец, как многие другие  невиновные
{См. гл. XXI и XXIV.}.
     IV. Мы видели выше, что произошло с домом Фернандо де Талаверой, первым
архиепископом  Гранады;  с  достопочтенным   Хуаном   д'Авилой,   прозванным
Апостолом Андалусским; с св. Иоанном Божиим, основателем конгрегации братьев
милосердия {См. гл. X, XIV и XVIII.}. Мы узнаем  о  других  святых,  которые
также стали жертвами инквизиционной системы. Мы начнем с св. Игнатия Лойолы,
как с одного из первых. На него поступил донос в вальядолидскую  инквизицию.
Пока судьи собирались  его  арестовать,  он  покинул  Испанию,  переехал  во
Францию, затем в Италию и прибыл в Рим, где был судим и оправдан после того,
как был оправдан  и  в  Испании  судебным  приговором  генерального  викария
епископа Саламанки. Мельхиор Кано, мнения коего о иезуитах мы изложили  {См.
гл. XXIII.}, составил в 1548 году при жизни св. Игнатия труд,  не  увидавший
печати, под заглавием Суждение об ордене иезуитов. "Я предполагаю,  -  пишет
он, - говорить об основателях этого общества; оно  имеет  генералом  некоего
Иньиго, который скрылся из Испании, когда инквизиция решила его  арестовать,
как еретика секты иллюминатов. Он отправился в  Рим  и  пожелал  судиться  у
папы.  Так  как  никто  не  явился  для  его  обвинения,  он  был   объявлен
непричастным к делу, и обвинение было снято"{Оговорка, помещенная  Альфонсом
де Варгасом из Толедо в четвертку в латинском  труде,  напечатанном  в  1636
году под заглавием Донесение королям и христианским государям о политических
хитростях и софизмах,  употребляемых  иезуитами  для  достижения  всемирного
владычества. Гл. 7. С. 22.}.
     V. Настоящее имя святого было Иньиго. Иезуит Иоганн Евсевий  Ниремберг,
который в истории родоначальника своего ордена  захотел  воспроизвести  чудо
св. Иоанна  Крестителя,  неправильно  утверждает,  что  в  то  время,  когда
родители Лойолы не знали, какое имя дать  ему  при  крещении,  новорожденный
заговорил и сказал: "Мое имя  -  Игнатий".  Это  имя,  согласно  Нирембергу,
означает "мечу огонь" (ignern iacio), с намеком на  то,  что  в  будущем  он
должен был возжечь в душах огонь божественной любви. Имя Игнатий было  затем
сохранено его учениками - по  причине  ли  вышеуказанной  аналогии,  или  по
другому,   неизвестному   нам   мотиву.   Многих   коробило   от    принятия
последователями Игнатия имени Общества Иисуса; оно было слишком  нескромным;
вот почему говорили, что имя иньигистов лучше подходило бы к ним.
     VI. Верно, что св. Игнатий был арестован в Саламанке  в  1527  году  по
приказанию генарального викария этой епархии как  фанатик  и  иллюминат;  он
вернул себе свободу только через  двадцать  два  дня.  Ему  было  предписано
воздерживаться  в  проповедях  от  квалификации  смертных  и  отпустительных
грехов, пока он не изучит богословия  в  течение  четырех  лет,  -  условие,
довольно тяжелое для Игнатия, которому было тогда тридцать шесть лет. Правда
также, что вальядолидские инквизиторы, узнав о пребывании в тюрьме  святого,
предписали составить опрос о делах и речах, на основании которых он  признан
иллюминатом. Отсюда позволительно