на
собрании и приказывает своему палачу сечь его терновником; это исполняется с
такой жестокостью, что боль и синяки остаются  в  течение  нескольких  дней,
если он  не  исцелит  их  после  наказания  особой  красной  мазью,  которая
успокаивает боль и сглаживает рубцы  от  ударов.  Дьявол  хранит  в  секрете
состав этого смягчающего средства. Такая суровость  имеет  самые  неприятные
последствия, потому что многие из  колдунов,  мечтавшие  жить  спокойно,  из
страха перед наказанием пускаются на стезю зла и причиняют его так же много,
как и другие, а иногда  даже  больше,  чтобы  заставить  дьявола  забыть  их
прошлую бездеятельность.
     XVIII. Подробности, которые я  передаю,  и  многие  другие,  которые  я
опускаю, стали известны из показаний Марии де Сусайя, умершей в раскаянии, и
восемнадцати других ведьм, избежавших сожжения за то, что все разоблачили  с
самого  начала.  Собрание  колдунов  Сугарамурди  было   открыто   маленькой
французской девочкой, которую поместили у одной  местной  женщины.  Та  была
ведьмой и часто водила на собрание этого ребенка, еще  слишком  малолетнего,
чтобы быть допущенным к ученичеству. Когда ее взяли обратно в семью, одна из
ее соотечественниц подтолкнула ее сделаться ведьмой. Решившись  отречься  от
католической религии, она осталась, однако, верна почитанию Пресвятой  Девы;
то был единственный член веры, от которого она не отреклась.  Через  полтора
года она сильно  заболела,  раскаялась  и  получила  отпущение  от  епископа
Байонны. Вернувшись затем в Сугарамурди, она увидала там Марию Хурретегую  и
сказала, что ей известно, будто она ведьма. Муж ее узнал об  этом  и  укорял
ее. Та отрицала факт. Однако француженка дала очевидные доказательства,  что
они несколько раз  ходили  вместе  на  Козлиный  луг,  и  Мария,  видя  себя
изобличенной, во  всем  призналась,  искренне  раскаялась  и  открыла  перед
инквизицией Логроньо все, что  происходило  у  колдунов.  Ей  велели  надеть
санбенито во время аутодафе, следовавшего за ее приговором, и  она  получила
разрешение жить в своем доме безо всякой епитимьи, кроме  той,  которой  она
подверглась во время заключения, где с ней обращались мягко  за  искренность
ее раскаяния.
     XIX.  Мария  де  Хурретегуя,  жена  Эстевана  де  Навалькорреа,  будучи
изобличена француженкой, обратилась к вере, созналась  в  своем  прегрешении
перед инквизицией Логроньо и объяснила весь строй  секты,  собрания  которой
она  посещала.  Ее  рассказ   был   потом   подтвержден   восемнадцатью   ее
соучастниками. Она сообщила, что стала  ведьмой  с  детства;  ее  водили  на
собрания ее тетки  с  материнской  стороны  Мария  и  Хуанна  Чипиа.  Будучи
арестованы,  Мария  и  Хуанна  исповедались  в  своем  преступлении  и  были
примирены на том же аутодафе. Мария рассказала, что, когда она была ведьмой,
она никогда ясно не видела освященной гостии,  что  случалось  и  с  другими
членами собрания, потому что какой-то туман застилал  им  глаза;  когда  она
исповедалась приходскому священнику в Сугарамурди, она стала видеть ее.  Она
сообщила, что она причинила  много  зла  разным  лицам,  у  которых  просила
прощения  по  совету  священника;  дьявол,  узнав  о  ее   обращении,   стал
преследовать ее через колдунов Козлиного луга,  которые  всячески  старались
опять заманить ее на собрания; у нее не было  никакого  оружия  против  этих
невидимых нападений, кроме креста, четок, которые она  носила  на  груди,  и
призывания имен Иисуса и Марии, обращавших в бегство  ее  врагов,  но  через
некоторое время они возвращались, возобновляя свои нападения; наконец дьявол
оставил ее. Покидая ее, он нанес ей напоследок левой рукой сильные  удары  в
грудь и продолжал мстить ей, заставляя колдунов выдергивать  капусту  из  ее
сада, истребляя яблони и причиняя большие убытки мельнице ее свекра, которой
она пользовалась. Далее она рассказывала, что в детстве тетка, желая  увести
ее из дому, заставляла пролезать в дверные щели, когда дверь  была  заперта;
она спрашивала у тетки, зачем она уменьшила величину своего  тела,  так  как
следует знать, что все ведьмы верят в  это  сокращение  тела  при  известных
обстоятельствах, хотя, быть  может,  дьявол  старался  увеличить  отверстия,
через которые они проходили.
     XX.  Мария  де  Сусайя  была  релаксирована,  хотя  она   удовлетворила
инквизиторов  своими  показаниями  и  обнаружила   полное   раскаяние.   Она
наставляла почти всех своих сообщниц, и судьи не сочли возможным даровать ей
иную милость, кроме избавления от сожжения живьем, которому подверглись пять
нераскаявшихся колдунов. Она была задушена и сожжена  уже  после  смерти.  В
показании о своих преступлениях она сказала,  что  ее  каждую  ночь  посещал
дьявол, который заменял ей мужа в продолжение  нескольких  лет,  и  что  она
видела его даже днем. Однажды ночью, когда Мария де  Сусайя  отправилась  на
Козлиный луг, соседка пришла занять у нее хлеба, -  дьявол  принял  ее  вид,
отвечал за нее и дал женщине то, о чем она просила. Она причинила много  зла
людям, которых она назвала, заставляя их чарами своего колдовства испытывать
сильные страдания и длительные болезни; она портила плоды земли,  употребляя
отравленный порошок против груш, яблок, орехов, каштанов  и  других  плодов;
посредством яйца, в  которое  она  вложила  немного  того  же  порошка,  она
причинила смерть одному человеку,  скончавшемуся  в  страшных  коликах;  она
часто  издевалась  над  священником,  который  любил  охотиться  за  зайцем:
принимала вид этого животного и утомляла священника долгим пробегом.
     XXI. Мигуэль де Гойбуру, царь колдунов Сугарамурди,  рассказал  о  том,
что  происходило  на  собраниях  его  секты.  Он  показал:  когда   общество
отправилось  на  собрание  колдунов,  бывшее  во  Франции,  по  соседству  с
границей, там было более пятисот человек. Эстевана де  Тельечеа,  ведьма  из
Сугарамурди, воскликнула: "Иисусе, сколько народа!" Тотчас же все исчезло, и
каждый вернулся к себе домой, потому что собрание не могло состояться. Мария
Эскайн убедила  одного  моряка  сделаться  колдуном;  он  пришел  на  первое
собрание и, увидав дьявола в его  обычном  виде,  сказал:  "Иисусе,  как  он
безобразен!" И тотчас все рассеялось, как и в первом случае.  В  другой  раз
дьявол объявил, что прибывают  шесть  кораблей,  и  приказал  вызвать  бурю;
Гойбуру и много других колдунов прошли около двух  миль  по  морю  у  города
Сен-Жан-де-Люс и увидали корабли. В эту минуту дьявол прыгнул  около  них  в
море, дал им благословение  и  трижды  произнес  слово  "ветер".  Сейчас  же
поднялась ужасная буря, которая, казалось, должна была разбить корабли  один
о другой или о берег, и никакая человеческая помощь не могла этому помешать,
но матросы призвали имя Иисуса и сделали в воздухе  знак  креста,  -  дьявол
исчез при виде этого, а Гойбуру и его товарищи не имели силы  противиться  и
удалились к себе домой. Он исповедался, что часто впадал  в  плотский  грех,
любезный дьяволу, с другими  колдунами  то  пассивно,  то  активно;  что  он
несколько раз осквернял церкви, вытаскивая трупы  из  могил,  чтобы  сделать
дьяволу приношение  из  человеческих  костей  и  мозгов.  Несколько  раз  он
сходился с дьяволом, чтобы накликать  бедствия  на  поля.  В  качестве  царя
колдунов он носил кропильницу из черной кожи с освященной водой, то  есть  с
зеленоватой водой жабы, смешанной с порошком, приготовленным в качестве яда.
Дьявол благословлял и произносил  хриплым  голосом:  "Пусть  все  погибает";
иногда он налагал проклятия на половину  плодов  земли,  иногда  на  ту  или
другую часть сообразно поставленной  им  цели.  Дни  удушливой  жары  дьявол
предпочитал для выхода в долину. Мигуэль сознался,  что  он  умертвил  много
детей,  причем  называл  их  отцов;  он  высасывал  детскую  кровь  их  тел,
проткнутых булавкой, иногда из задницы или детородных частей: хотя он  делал
это из мести или злобы, случалось иногда, что он руководился при  этом  лишь
одним желанием угодить дьяволу, который очень любил  смотреть,  как  колдуны
сосут кровь детей, и побуждал их  к  этому  словами:  "Сосите,  сосите,  это
полезно для вас". Таким образом он погубил  своего  племянника,  сына  своей
сестры.
     XXII. Хуан де Гойбуру, брат Мигуэля, муж Грасианы де Барренечеа, царицы
ведьм, и отчим Марии  и  Эстеваны  Ири-арте  Барренечеа,  которые  все  были
примирены на том же аутодафе, исповедал то же, что и другие, в общих чертах.
В виде подробностей, касающихся его лично, он прибавил, что на собраниях  он
играл на тамбурине во время танцев колдунов и ведьм, а особенно мальчиков  и
девочек. Однажды он продлил свою игру после пения петуха; его жаба  исчезла,
и он принужден был вернуться пешком в Сугарамурди, которое  отстоит  на  две
мили от Козлиного луга. Несколько раз он откапывал мертвых,  приготовлял  их
кости для еды вместе с дьяволом и имел половые сношения с другими  колдунами
и колдуньями, хотя это  происходило  и  не  в  день  собрания;  убил  своего
ребенка, похоронил  его  и  через  некоторое  время  выкопал  из  земли  для
приготовления из его костей угощения, на  которое  он  пригласил  нескольких
колдунов, которых назвал поименно.
     XXIII. Грасиана де Барренечеа, жена Хуана Гойбуру, была царицей  ведьм.
Она созналась, что, ревнуя Марию Хуан де Ориа из-за  любви  дьявола  к  этой
женщине, она всячески старалась расстроить  их  отношения.  Достигнув  своей
цели, она просила у дьявола позволения умертвить свою соперницу  и,  получив
согласие, совершила это убийство, когда ее жертва  спокойно  спала  в  своей
комнате; в ночь, когда не было  собрания,  она  посыпала  ее  тело  ядовитым
порошком, причинившим Марии страшную болезнь, от которой  она  умерла  через
три дня. Она уморила нескольких детей из ненависти к  матерям,  которых  она
назвала. Она губила жатвы и причиняла болезни при помощи порошка и мази.  Ее
первый муж Хуан де Ириарте не был колдуном, как и ее  третья  дочь  не  была
ведьмой. Зять ее, муж третьей дочери, также не был колдуном, и  она  таилась
от них. Это не помешало ей, однако, давать  им  есть  кости,  хрящи  и  мозг
вырытых из земли мертвецов.
     XXIV. Мария де  Ириарте  Барренечеа,  ее  дочь,  показала,  что  видела
дьявола, которого ей представила мать; он делал с нею что хотел,  вследствие
чего она почувствовала сильные боли, за которыми  последовало  кровотечение.
Она пожаловалась матери, а та велела ей не тревожиться,  потому  что  то  же
случилось с ней самой в  детстве,  когда  ее  отдали  в  руки  дьявола.  Она
исповедалась,  что  умертвила  девять  детей,  высасывая  их   кровь   через
детородные части, трех  мужчин  и  одну  женщину,  которых  назвала,  -  она
отравила их порошком; кроме того, она уничтожила четверых людей  зеленоватой
жидкостью, прикосновение коей убивает сразу. Дьявол однажды пил эту жидкость
в ее присутствии, побуждая ее выпить и уверяя, что ей  нечего  бояться,  так
как он не умер от этой жидкости. Однако этот довод не мог  ее  убедить;  она
отказалась  пробовать.  Эстевана,  сестра  Марии,   созналась   в   тех   же
преступлениях.
     XXV. Хуан де Сансин, кузен царя колдунов Мигуэля де  Гойбуру,  показал,
что он играл на флейте  на  собраниях  Козлиного  луга,  когда  дьявол  имел
половые сношения с мужчинами и женщинами, так  как  было  время,  когда  это
развлечение доставляло ему удовольствие; только  через  некоторое  время  он
стал заниматься теми, о которых я говорил.
     XXVI. Мартин де Вискай показал, что он был надзирателем над девочками и
мальчиками,  приходившими  на   собрание;   его   обязанность   состояла   в
предоставлении им возможности свободно веселиться, с тем  чтобы  держать  их
вдалеке от того, что делалось колдунами и их владыкой.  Впервые  изнасиловав
его, дьявол нанес ему значительную рану, от которой он потерял много  крови.
Его жена, которая не была ведьмой и не знала о  его  принадлежности  к  этой
секте, увидав, в каком состоянии находятся его сорочка и штаны, спрашивала о
причине этого. Он сказал ей, что упал на острый кол и поранился.
     XXVII. Эстевана  де  Тельечеа  созналась,  что  она  многих  умертвила,
прикасаясь к ним под разными предлогами и натирая их шею и другие части тела
смертоносной мазью, которую она  держала  между  пальцами,  потому  что,  по
особой милости дьявола, она не имеет силы над самими колдунами. Из  убийств,
совершенных ею, она указала на  убийство  ребенка,  сказавшего  ей:  "Старая
дура, дьявол свернул бы тебе шею!" Она убила также одну из своих  внучек  за
то, что та замарала ее новое платье, когда она носила ее на руках.  Эстевана
примешала ядовитый порошок к пище и причинила ребенку болезнь, которая скоро
унесла его.
     XXVIII. Хуанна де Тельечеа, сестра ее, сказала, что, следуя  старинному
обычаю, жители Сугарамурди собрались вечером Иванова дня для избрания короля
христиан и короля мавров, которые должны командовать христианами и маврами в
разыгрываемых боях, которые происходили несколько раз в году для  увеселения
народа. Ее муж был избран королем  мавров  на  1608  год,  и  она  не  могла
отправиться на Козлиный луг в эту ночь, потому что к ней пришло много людей,
чтобы поздравить ее мужа, который не принадлежал к секте;  она  должна  была
заняться угощением. Несмотря на благовидную причину отсутствия, дьявол велел
отстегать ее на первом же собрании своему палачу Хуану Эчаласу.
     XXIX.  Этот  самый  Хуан  Эчалас,  кузнец,  бывший  тайным  палачом  на
собраниях Козлиного луга, поведал, что,  когда  он  был  принят  в  ученики,
дьявол отпечатал свой знак на его желудке, и это место стало  непроницаемым.
Инквизиторы велели воткнуть туда большие булавки; но все усилия были тщетны,
хотя их острия проникали без затруднения во все другие части тела. В  первую
ночь, когда он появился на собрании, колдуны, выходившие для потрав на поля,
производили такой шум, как сорок испуганных лошадей, и этот гул  походил  на
гром. В удивлении он воскликнул  не  подумавши:  "Иисусе,  что  это  такое?"
Мгновенно все исчезло, и луг стал таким  пустынным,  как  будто  никогда  не
бывало там никакого собрания и никакой церемонии.
     XXX. Мария Эчалеко, ведьма, показала, что царица Грасиана де Барренечеа
раз подняла ее в воздух и опустила на поле, где оставила в одиночестве,  так
что ей пришлось войти в соседнюю пещеру. Вскоре пришли царица и Эстевана  де
Тельечеа, между ними  находился  дьявол,  которого  они  обнимали.  Его  вид
показался ей таким страшным, что она от охватившего  ее  ужаса  воскликнула:
"Ах, Иисусе!" Эти слова рассеяли видение.  Она  очутилась  в  одиночестве  и
распознала, что находится на  лугу,  называемом  Берроскоберро,  на  котором
происходили собрания  и  которому  колдуны  давали  название  Акеларре,  или
Козлиного луга.
     XXXI. Мария Хуанчо, другая ведьма, передала,  что  несколько  детей  из
местечка Вера, разгласивших то, что видели на собраниях, куда  их  приводили
отцы, были так жестоко высечены на следующем собрании, что заболели и  стали
чахнуть; это побудило местного викария отчитать их. Эти дети рассказали, что
знали, и не хотели больше  возвращаться  на  луг.  Их  преследовали  ведьмы,
которые так же плохо обращались и с  другими  детьми,  отказывавшимися  туда
ходить. Эти женщины связывали их и носили по воздуху, а потом возвращались и
клали  их  обратно  в  постели,  пока  викарий  местечка  Вира   не   принял
предосторожности укладывать на ночь в  своей  комнате  детей,  не  достигших
разумного возраста, число которых было больше сорока. Две ночи он не  сделал
этого, и ведьмы вытащили их и перенесли на луг, где жестоко  высекли.  Через
несколько времени те же  дети,  будучи  в  школе,  увидали  двух  проходящих
женщин, которых они признали за секших их ведьм. Они выбежали и стали кидать
в них камни, громко объясняя, почему они так поступают. Дело дошло до  суда,
и дети смело подтвердили перед судьей  свои  слова.  Последняя  часть  этого
происшествия была доказана на процессе инквизиции и признана соответствующей
рассказу Марии Хуанчо. Эта обвиняемая и ее сестра  Мария  Рессона  сознались
также, что, когда дьявол выбранил их за то, что  они  давно  уже  никому  не
делали зла, они решили убить двух своих маленьких детей порошком  сатаны  из
желания угодить своему владыке, который остался очень доволен этой жертвой.
     XXXII. Такова краткая история процессов ведьм в Логроньо, история  коих
была хорошо известна трибуналу,  так  как  он  в  1507  году  покарал  более
тридцати колдунов, а в 1527 году еще полтораста. Первое дело  побудило  дома
Мартина д'Андосилью, каноника кафедрального собора Памплоны,  и  архидиакона
Вальдорбы, напечатать в Париже в 1517  году  латинскую  книгу:  О  суевериях
против порч и чар, о которых так много везде толкуют. Второе  дело  повлекло
другой труд, опубликованный на испанском языке в 1529 году  братом  Мартином
де Кастаньегой. Наконец, третье происшествие, о котором я  дал  отчет,  было
предметом трактата, который заслуживает печати. Автор его Педро де Валенсия,
ученый богослов, послал его кардиналу, главному инквизитору. Он  разбирал  с
беспристрастной критикой затруднения,  которые  могли  и  даже  должны  были
возникнуть относительно фактов и истинности показаний девятнадцати  человек,
которые исповедались перед  инквизицией  Логроньо  в  чарах  и  порчах,  что
составило ббльшую часть этой главы.  Автор  сначала  определил  три  главных
мнения богословов на этот счет. По первому, все эти мнимые истории  колдунов
- чистые басни, и обвиняемые  удостоверяют  их  либо  потому,  что  надеются
ускользнуть от инквизиции с тем большей легкостью, чем откровеннее признают,
что все обвинения доносчиков и свидетелей верны,  либо  потому,  что  боятся
быть осужденными и наказанными как запирающиеся. Сторонники  второго  мнения
допускают достоверность установленных фактов,  особенно  если  они  признаны
обвиняемыми, которые должны понести  за  них  наказание.  Богословы  третьей
группы верят историям колдунов по существу, но не  могут  доверять  чудесным
обстоятельствам, их сопровождающим. Автор вышеназванной книги признает,  что
сам верит, будто злые духи могут  переносить  человеческие  тела  из  одного
места в другое и что эта власть принадлежит также добрым ангелам,  когда  им
повелевает это Бог, но, не дерзнув верить, чтобы  Бог  это  допустил,  автор
старается доказать свое мнение разными местами Священного  Писания,  которые
приводит и тщательно толкует. Он желал  бы,  чтобы  инквизиторы  допрашивали
обвиняемых  и  свидетелей  в  процессах  по  делу  о  колдовстве,  ничем  не
показывая, что они верят чудесам волшебников; наоборот,  они  должны  делать
вид, что  считают  их  неправдоподобными,  потому  что,  слишком  предаваясь
предрассудку, заставляющему допускать их, они задают вопросы таким  образом,
что внушают обвиняемым мысль,  будто  те  угодят  инквизиторам,  если  будут
умножать истории о колдунах и чудесах чародеев.
     XXXIII.  Автор  цитированного  труда,  возвращаясь  к   обстоятельствам
процесса,  которым  он  занимается,  излагает  также  три  взгляда.   Первый
позволяет видеть во всех феноменах этого рода только  действия  естественных
причин, без помощи и активного мистического влияния демонической силы,  если
не  считать  таковой  ту  силу,  которая  довела  обвиняемых  до  совершения
преступлений и толкнула  этих  людей,  одержимых  желанием  угодливости  или
мести, удовлетворить эти чувства  средствами  чисто  человеческими;  но  эти
человеческие чувства они объясняют деяниями сатаны,  для  того  чтобы  иметь
подражателей  и  умножить  число  сообщников.  Второй  взгляд   предполагает
реальность  договора  с  дьяволом  ввиду   вероотступничества   колдунов   и
приобретенного ими познания  ядов  и  смертоносных  мазей;  но  этот  взгляд
отвергают путешествия и появления колдунов на  ночных  сборищах,  хотя  сами
колдуны думают, будто они действитель