какого бы свойства они ни были. Я прощаю также тех, кто выступал против
меня в моем процессе и принимал в нем хотя бы малейшее участие. Я никогда не
питал зла против кого-либо из них; напротив, я поручил их Богу. Я делаю  это
искренно в настоящее время, любя их от всего сердца, и я обещаю, если попаду
туда, куда надеюсь попасть  волею  и  милосердием  Господа,  что  ничего  не
потребую против них, но буду молить Бога за всех".
     XI. Гробница архиепископа  была  установлена  3  мая  на  солее  церкви
монастыря Минервы рядом с двумя кардиналами  из  фамилии  Медичи,  по  бокам
которых находились мраморные статуи пап Льва X и  Климента  VII  из  той  же
фамилии.  Григорий  XIII,  объявивший  его  заподозренным  в  ереси,   велел
выгравировать на камне гробницы надпись противоположного  содержания.  Может
быть, он приказал это сделать ввиду заявления Каррансы в час смерти.
     XII. Вот эта надпись:
     "Deo  optimo  maximo.  Bartholomeo   Carranza,   Navarro,   dominicano,
archiepiscopo Toletano, Hispaniarum primata; viro  genere,  vita,  Doctrina,
Contione, atque eleemosinis claro; magnis muneribus a Carolo V imparetore et
a Philipo  II  rege  catholico  sibi  commissis  egregie  functo;  animo  in
prosperis modesto et in adversis aequo. Obiit anno 1576  die  secundo  mail,
Athanassio et Antonino sacro; aetatis suae 73".
     XIII. "[Слава] Богу милостивому и великому. Бартоломео Каррансе,  родом
из Наварры, доминиканцу, архиепископу  Толедскому,  примасу  Испании;  мужу,
знаменитому  происхождением,  жизнью,  учением,  проповедью  и  милосердием;
отлично исполнившему многие служения, порученные ему императором Карлом V  и
католическим королем Филиппом  II;  скромному  в  счастии  и  терпеливому  в
несчастии. Скончался в 1576 году, 2 мая, в день святых Афанасия и  Антонина,
в возрасте 73 лет".
     XIV. Если папа назвал Каррансу человеком, знаменитым  своим  учением  и
своей проповедью, невероятно, чтобы он считал его книги и проповеди  полными
ересей.
     XV. Папа уведомил толедский капитул о приговоре и о дне, когда  он  был
вынесен; затем он сообщил о смерти архиепископа и поручил молиться  Богу  об
упокоении его души. Сначала ему  устроили  торжественные  похороны  в  Риме;
несколько времени спустя еще торжественнее справили их в Толедо,  где  после
него кафедру занимал дом  Гаспар  де  Кирога,  главный  инквизитор,  епископ
Куэнсы, бывший потом кардиналом. Этот прелат  (бывший  каноником  Толедского
кафедрального собора) держал в своих руках синод и провинциальный собор.
     XVI. Он счел  неудобным,  чтобы  портрет  его  предшественника  не  был
помещен в зале заседаний рядом с портретами других архиепископов.  Он  велел
расположить его рядом с портретом кардинала дома Хуана Мартинес Силисео. Это
доказывает, что он не краснел  при  мысли,  что  когда-нибудь  поместят  его
собственный портрет рядом с портретом дома Бартоломео.
     XVII. Было в обычае писать эпитафии всех архиепископов на двери  храма.
Капитул дал доказательство умеренности, удовлетворившись  краткой  надписью:
"Prater  Bartholomeus  de  Carranza  et   Miranda,   ordinis   predicatorum,
archiepiscopus Toletanus obiit postridie Galendas maii  anno  MDLXXVI".  Это
значит: "Брат Бартоломео  де  Карранса-и-Миранда,  из  ордена  проповедников
архиепископ Толедский, умер на другой день майских календ 1576 года". Пример
папы должен был бы, по-видимому, побудить его с большим почтением говорить о
своем архиепископе, так как это  неприятное  упущение  поражает  взор  среди
похвальных эпитафий других архиепископов.  Разве  не  прославляли  Элипанда?
Всем, однако, известно, что Элипанд был осужден как рядовой  еретик  и  даже
как учитель-еретик.
     XVIII. Вопреки несправедливой победе, одержанной  святым  трибуналом  в
процессе Каррансы, инквизиторы были недовольны, что он  не  был  лишен  сана
архиепископа Толедского. Пятилетнее устранение от  должности  показалось  им
карой исключительно легкой. Они опасались даже, что папа  освободит  его  от
этого  наказания,  как  он  и  сделал  действительно  через   неделю   после
произнесения приговора.
     XIX.  Их  досада  вылилась  в  письмах,  находящихся  среди  документов
мадридского процесса, писанных из Рима на первый, второй и третий день после
приговора. Среди множества  вещей,  которые  там  встречаются  и  которые  в
настоящее время опозорили бы писавших их, замечателен совет, данный  королю,
не допускать ни под каким предлогом, чтобы Карранса вернулся  в  Испанию,  в
особенности  не  разрешать  ему  управлять  епархией,  даже   по   истечении
пятилетнего  срока  наказания.   Зависть   и   ожесточение   заставляют   их
предполагать, что было бы скандалом и позором для толедской Церкви видеть  в
составе  своих  священнослужителей  и  в   епархии   человека,   осужденного
инквизицией; эти же чувства толкали их на заявление, что было бы лучше, если
бы король уговорил папу убедить Каррансу  выйти  в  отставку  с  сохранением
пенсии для помещения затем на эту  кафедру  человека,  более  достойного  ее
занимать. Богу  было  угодно  вскоре  прервать  смертью  архиепископа  депо,
чреватое новыми интригами, так  как  я  со  скорбью  видел,  что  противники
архепископа, не желая прекращать преследования, готовили против  него  новое
гонение.
     XX. Неужели нужно, чтобы усердие к религии, к вящей славе Божией и  его
Церкви всегда служило предлогом к  отвратительным  поступкам?  "Сколько  зол
может [советовать] вызвать религия [Tantum religio potuit suadere malorum]!"
- сказал поэт [109]. Этот  злобный  выкрик  является  клеветой,  потому  что
религия не советует никому причинять зла. Но людская порочность  толкает  на
злоупотребление самыми святыми и самыми непорочными вещами.


       Глава XXXV

ПРОЦЕСС АНТОНИО ПЕРЕСА, МИНИСТРА И ПЕРВОГО  ГОСУДАРСТВЕННОГО  СЕКРЕТАРЯ
КОРОЛЯ ФИЛИППА II


       Статья первая

СОБЫТИЯ, ПРЕДШЕСТВОВАВШИЕ ПРОЦЕССУ,  ВОЗБУЖДЕННОМУ  ИНКВИЗИЦИЕЙ  ПРОТИВ
АНТОНИО ПЕРЕСА

     I. Мы увидим другую знаменитую жертву инквизиции  и  дурного  характера
Филиппа II в лице его министра и первого государственного секретаря  Антонио
Переса. Несчастия  этого  испанца  начались,  когда  Филипп  умертвил  Хуана
Эсковедо, секретаря дона Хуана  Австрийского.  Перес  успел  ускользнуть  из
Мадрида, еще страдал от последствий пытки, и убежал в Арагон,  где  надеялся
жить  спокойно   под   покровительством   политической   конституции   этого
королевства, которая не давала монарху другого права в  судах,  кроме  права
иметь прокурора или уполномоченного обвинителя. Я не буду останавливаться на
передаче всего, что Перес вытерпел в Мадриде в течение  двенадцати  лет,  то
есть с 1578 года, года смерти Эсковедо, до 18 апреля 1590 года, дня  бегства
самого Переса. Все эти подробности можно прочесть  в  труде,  опубликованном
этим министром под  заглавием  Реляции,  в  рассказе,  который  был  помещен
Антонио Вальядаресом  де  Сотомайором  в  Ученом  еженедельнике  ("Semanario
erudito"), и в книге в восьмую долю  листа,  появившейся  в  1788  году  под
заглавием  Уголовный  процесс  Антонио  Переса.  В  этом  труде  отсутствуют
разъяснения. Некоторые из них я дал в Истории этого министра, которую,  быть
может, некогда опубликую и которая обрисует подробнее  царствование  Филиппа
II и историю Генриха IV, короля Франции, и Елизаветы, королевы Англии. Здесь
я ограничусь представлением  обстоятельств  процесса,  возбужденного  против
него  инквизицией,  изложив  некоторые  события,  происшедшие  в  Арагоне  и
послужившие ему причиной.
     II. Когда Антонио Перес удалился в Арагон, Филипп II издал приказ о его
аресте. Его арестовали в Калатаюде. Перес протестовал  против  этой  меры  и
потребовал привилегии манифестации. Он был переправлен в Сарагосу и заключен
в тюрьму,  которая  называлась  тюрьмой  королевства  или  тюрьмой  свободы.
Заключенные в ней находились под непосредственным покровительством короля  и
зависели только от  судьи,  называемого  верховным  судьей  (justiza  mayor)
Арагона. Тюрьму эту  называли  также  тюрьмой  фуэро,  или  конституционной,
потому что политическая конституция  того  королевства  обозначалось  именем
арагонского фуэро. Тюрьма эта называлась  иногда  тюрьмой  манифестированных
(manifestados). В нее принимали только тех, кто сам  являлся  туда  или  сам
требовал ее, заявляя, что он ищет покровительства конституции, чтобы не быть
заключенным в королевскую тюрьму, и подчиняется законам королевства,  взывая
к содействию его привилегий. Привилегия узника в обстоятельствах,  схожих  с
положением Переса, состояла в том, что он не мог быть подвергнут  пытке;  он
получал свободу, если давал обещание под присягою  являться  для  ответа  на
обвинения; даже присужденный к смертной казни каким бы то ни было  судьей  и
за какое бы то ни было преступление, он имел право апеллировать на это в суд
верховного  судьи  Арагона  {Верховный   судья   Арагона   был   независимым
посредником между королем и его подданными, как судебное  должностное  лицо,
для которого король являлся только тяжущейся стороной. Эта магистратура была
установлена  конституцией  королевства   Облеченный   ею   был   уполномочен
объявлять, по требованию какого-либо жителя, что король, его судьи  или  его
магистраты  злоупотребляют  насилием  и  действуют  противозаконно,  нарушая
конституцию и привилегии королевства  В  этом  случае  верховный  судья  мог
защищать угнетенных вооруженной силой против короля и тем более  против  его
агентов  и  приближенных.},  который  рассматривал,   не   противоречит   ли
исполнение приговора какому-либо фуэро королевства. Этот род трибунала  имел
некоторое сходство с тем, что во Франции именуется кассационным судом.
     III. Филипп II после многочисленных настойчивых, но безуспешных попыток
добиться у постоянной депутации королевства того, чтобы Перес был  возвращен
в Мадрид, велел послать в Арагон начатое  дело  и  дал  своему  прокурору  в
Сарагосе необходимые полномочия для обвинения Переса в этом королевстве  как
виновного в представлении королю лживых донесений, на основании которых  Его
Величество счел нужным умертвить секретаря Хуана Эсковедо;  Перес  обвинялся
также в фальсификации писем кабинета и  в  раскрытии  тайн  государственного
совета. После множества инцидентов и выступлений Перес поставил короля перед
необходимостью  отказаться  от  преследования;  публичный   акт   об   этом,
исходивший от королевской власти, имел место 18 августа. Государь думал этим
путем избежать позора видеть Переса оправданным в окончательном приговоре.
     IV. Указ Филиппа II  гласил,  что,  несмотря  на  отказ  от  иска,  Его
Величество  оставляет  за  собою  право   воспользоваться   возможностью   и
предъявить свои права в такой срок и таким образом, как он  сочтет  удобным;
вследствие этого и с целью воспрепятствовать Антонио Пересу получить  полную
и  совершенную  свободу  он  велит  начать  против  него  перед  управляющим
королевской аудиенцией Арагона новый процесс в форме анкеты  (розыска).  Это
старинное выражение арагонского  языка;  оно  заимствовано  из  французского
(enquete), который извлек его из латинского слова inquisitio (розыск).  Этот
термин в кодексе  фуэросов  уподобляется  судебному  решению,  произносимому
против лиц, занимавших магистратуру  или  другую  общественную  должность  и
ставших  виновными  в  злоупотреблении   властью,   вероломстве   и   других
преступлениях при исполнении обязанностей. В Кастилии это  называется  судом
розыска (juicio de visita).
     V. Для начала нового обвинения поставили на вид,  что  фуэросы  Арагона
отменили привилегии домашней прислуги короля и  представили  Его  Величеству
абсолютную, свободную  и  неограниченную  власть  над  личностями  слуг  для
наказания погрешностей и преступлений по службе; Антонио  Перес  был  личным
служителем короля  в  должности  государственного  секретаря  и  существенно
нарушил верность своему господину; что по этим соображениям король  поручает
управляющему  королевским  судом  Арагона  приступить  к  суду   розыска   и
обращаться к Его Величеству по всем  важным  или  затруднительным  вопросам,
которые возникнут в течение судопроизводства. Антонио Перес  утверждал,  что
должность государственного секретаря - публичная, государственная должность,
не имеющая ничего общего с обязанностями домашнего  служителя  короля;  если
даже предположить, что она включена в этот разряд,  закон  может  относиться
только к  государственному  секретарю  Арагона,  а  он  был  государственным
секретарем Кастилии, и только по делам  этой  части  Испании,  так  как  Его
Величество в качестве короля Арагона имел секретарем дона Мигуэля  Клементе,
протонотария этого королевства; конституция говорит только о домашних слугах
короля, арагонцах по происхождению, а это обозначение к  нему  не  подходит,
разве только к его семье и его предкам. Никто не  может  быть  судим  дважды
двумя различными судами по одному и тому же делу,  а  он  был  уже  судим  в
Мадриде в 1582 году путем розыска секретариатов и предпочел тогда безропотно
покориться дурному обращению с ним, но не отвечать на  обвинения,  разглашая
тайные письма короля, имевшиеся в его руках.  Наконец,  несмотря  на  захват
многих полезных для его защиты бумаг, произведенный у его жены в  1585  году
обманными средствами, у него есть  еще  достаточно  документов  для  полного
оправдания.
     VI.  Действительно,  Перес  припрятал  и  сохранял  в  своем   владении
несколько записок короля, которых было достаточно для  его  оправдания,  как
те, которые он представил в процессе  Хуана  Эсковедо;  он  косвенным  путем
доставил копии этих записок дону  Иньиго  де  Мендосе,  маркизу  д'Альменару
(бывшему тогда  комиссаром  короля  в  Арагоне  для  поддержки  прав  своего
господина в вопросе, обязан ли Его Величество избирать  вице-короля  Арагона
из числа арагонцев); дому Андреа де Кабрере Бовадилье, архиепископу Сарагосы
и брату графа де Чинчон (тогдашнего королевского фаворита)  и  другим  лицам
высокого ранга, которые были преданы Его Величеству.
     VII. Перес велел им  передать,  что,  узнав,  будто  король  болезненно
относится к предъявлению в суде его писем (хотя Перес хотел избежать  этого,
написав самому королю и его духовнику прежде, чем дойти до этой  крайности),
он  желает  в  настоящее   время   избавить   государя   от   нежелательного
представления других подлинных документов,  где  найдутся  более  щекотливые
тайны  о  некоторых  лицах;  однако,  если  будут,  несмотря  на  такое  его
намерение, продолжать преследовать его вопреки высказываемому им совету,  он
предъявит документы суду, потому что  он  более  не  в  состоянии  приносить
бесплодные жертвы в ущерб своей жене и семерым детям.


       Статья вторая

СУДОПРОИЗВОДСТВО ИНКВИЗИЦИИ ДО ДЕКРЕТА О ЗАКЛЮЧЕНИИ В ТЮРЬМУ

     I. Средство, которое употребил Перес, заставило прекратить  розыск.  Он
воспользовался этим, чтобы потребовать освобождения на слово или на  поруки,
но получил отказ от регента. Перес сослался тогда на  применение  привилегий
королевства против насилия перед судом верховного судьи, который обошелся  с
ним не более благосклонно.
     II. По-видимому, Перес составил тогда  вместе  со  своим  товарищем  по
путешествию и по  несчастию  Джованни  Франческо  Майорини  план  бегства  и
перехода в Беарн. Их план был раскрыт в ту минуту, когда они готовы были его
осуществить, потому что они посвятили в это дело слишком большое число  лиц.
Они были  выданы  одним  из  доверенных  людей,  который  оповестил  регента
королевского суда. Но Перес вел себя так ловко, что казалось,  будто  он  не
принимал в этом деятельного участия и не был согласен на  бегство,  так  что
все сводилось относительно его к простому подозрению.
     III. Информация свидетелей, заслушанных регентом, послужила предлогом к
другому процессу Переса перед  инквизицей;  это  обстоятельство  было  очень
кстати для двора, потому что не было средств затягивать дольше суд  розыска.
19 февраля 1591 года регент написал инквизитору Молине следующее письмо:
     IV. "В месте  заключения  Антонио  Переса  стало  известно,  что  он  и
Джованни Франческо Майорини намеревались бежать из тюрьмы  и  отправиться  в
Беарн и в другие части Франции (где находятся еретики) с намерением  сделать
то, о чем вы можете узнать из свидетельских показаний, удостоверенные  копии
коих я вам посылаю. Так как здесь  речь  идет1  о  деле,  которое  могло  бы
принести большой ущерб делу Бо-жию и делу короля, нашего  государя,  я  счел
долгом сообщить вам, чтобы вы и ваши коллеги познакомились с  этим  делом  и
приняли его в соображение. Регент Химинес".
     V. Улика, о  которой  говорится  в  этом  письме,  есть  недатированное
удостоверение,  выданное  секретарем  Хуаном  Монтаньесом,  в  котором  были
скопированы  восьмая  глава  первых  приложений  и   пятая   глава   вторых,
выставленных королевским прокурором в  качестве  главного  пункта  обвинений
против Антонио Переса, а также показания, полученные в  их  подкрепление  от
Хуана Луиса де Луны, Антонио де ла  Альмуниа  и  Диего  Бустаманте.  В  этих
главах хотели доказать, "что Антонио Перес  и  Джованни  Франческо  Майорини
думали убежать из тюрьмы, говоря, что они уедут в Беарн к Вандому {Генрих IV
был известен в Испании под именем Вандом,  с  титулом  герцога,  со  времени
смерти его отца Антуана Бурбона; он не был признан  королем  Наварры  и  еще
менее королем Франции} и его сестре {Маргарита Бурбон,  которая  потом  была
владетельной герцогиней Барской.} и в другие части королевства Франции,  где
они встретят много еретиков, врагов Его Величества; они  надеялись  найти  у
них хороший прием и самое благосклонное обращение, потому  что  Перес  знает
правительственные тайны, которые может им сообщить. Они присоединяли к  этим
речам другие предположения, не менее преступные и оскорбительные для короля,
нашего государя, и собирались причинить ему всевозможное зло".
     VI. Свидетель Хуан Луис де Луна, арагонский дворянин,  содержавшийся  в
тюрьме королевства, показал, что он слышал от Майорини, что он не сделал  бы
этого, если бы ему пришлось бежать одному;  но  что  он  не  поколебался  бы
бежать, если бы был уверен, что отправится  вместе  с  Пересом,  потому  что
привез бы его к  принцу  Беарнскому  {Генрих  IV.},  и  этот  ловкий  маневр
доставил бы ему много денег.
     VII. Антонио де ла Алмуниа из Сарагосы, другой  узник  той  же  тюрьмы,
показал, будто Майорини сказал в его присутствии, что  он  думает  бежать  и
увести с собою Антонио Переса.
     VIII. Диего Бустаманте из  Кихасы  в  Сантильянской  Астурии  (который,
после того как восемнадцать лет состоял на службе у Антонио Переса,  покинул
его, потому что был подкуплен обещаниями  и  намеками  маркиза  д'Альменара)
показал, что слышал от своего господина, что, "если его апелляция  не  будет
принята, он  переедет  во  Францию,  чтобы  просить  у  принцессы  Беарнской
{Маргарита  Бурбон,  управлявшая  княжеством  Беарн  и  королевством  Нижняя
Наварра во время отсутствия своего брата Генриха IV.} спокойного убежища,  и
поедет, куда пошлет его эта принцесса; он завязал сношения по этому поводу с
Майорини,  который  занимает  соседнюю  камеру".  Однажды   Перес   приказал
свидетелю написать Майорини, чтобы  он  исполнил  наконец  свое  обещание  и
показал ему, что следует делать, не надо ли позвать дьявола на помощь; но он
признает, что эти слова его господина были  только  шуткой.  Перес,  беседуя
однажды  с  другим  слугой  (Вильгельмом  Стареем,  голландцем,  племянником
командира голландского флота), сказал  ему,  что,  "если  бы  он  поехал  во
Францию, он послал бы его на родину с  поручением  к  его  дяде  приготовить
корабль для перевоза его в Голландию".
     IX. Возможно ли, что подобные показания явились достаточными для доноса
в святой трибунал на