тание коей не было разрешено из сочувствия к королю Филиппу И.
     V. Между тем инквизитор Сото де Кальдерой  велел  арестовать  множество
лиц и заключить в секретную тюрьму  Валенсии,  в  то  время  как  герцог  де
Сегорбе отослал других в приходскую церковь Св.  Иоанна.  Булла,  полученная
обманом у папы, разрешила ему осквернить ее, сделав из нее каторжную  тюрьму
под предлогом, что она была покинута, потому что находилась  в  соседстве  с
неприятельской территорией.
     Мигуэль  Перес  Арналь,  главный  попечитель   местечек   и   деревень,
составлявших округ Теруэля; Геронимо Эспехо,  городской  голова,  и  Мигуэль
Хуан Мало, депутат по апелляционным делам при верховном совете, все  трое  -
чиновники святого трибунала,  были  отправлены  в  инквизицию  Валенсии  как
виновные в  том,  что  не  помешали  убийству  Хуана  де  Ориуэла,  и  более
покровительствовали слугам арагонских фуэросов, чем слугам инквизиции.
     VI. Антонио Гамис, депутат, представитель города и округа Теруэля перед
вице-королем Арагона, поспешил приехать в Теруэль, когда был уведомлен,  что
все эмигранты и отсутствующие должны вернуться в область под угрозой  смерти
и явиться по судебному вызову,  который  будет  им  сделан,  для  ответа  на
обвинение прокурора в участии, принятом ими в мятеже.  Хотя  Гамис  не  имел
никакого повода для опасения, он  повиновался  приказу  коменданта.  Но  эта
предосторожность ни к чему не привела, потому что преступление,  за  которое
его хотели покарать, состояло в защите привилегий его страны.  Он  явился  в
обыкновенную тюрьму, находившуюся в  ведении  губернатора  дона  Матиаса  де
Монкайо. Инквизитор Кальдерой велел его арестовать, и его отвели в монастырь
ордена Милосердия (где помещался сам Кальдерой). Затем  он  был  заключен  в
новую тюрьму св. Иоанна по приказу, данному герцогом. Когда его  туда  вели,
он  заметил  в  толпе  Хуана  де  Сайту,  служащего  при   верховном   судье
королевства. Он тотчас  потребовал  привилегии  тюрьмы  манифестированных  и
протестовал против насилия, творимого над  ним,  заключением  его  в  другую
тюрьму, которая не была общественной. Чернь  взбунтовалась.  Одни  принялись
защищать  комиссара  инквизиции;  другие  стали  на  сторону   представителя
верховного судьи. Слуга  инквизитора  выстрелил  из  пистолета  в  Гамиса  и
промахнулся. Последний был отведен в обыкновенную тюрьму, и Хуан де Сайта не
замедлил послать его в сарагосскую тюрьму манифестированных.
     VII. Инквизитор велел арестовать и отправил в инквизицию Валенсии Хуана
де Амбеля, члена муниципалитета Хуана де Аркадуса,  священника  Луиса  Хуана
Мало, Хуана де Вальеса, Педро де Рода, Педро де  ла  Мату  и  Хуана  Кальбо.
Церковный судья  Теруэля  расположен  был  поступить  так  же  с  некоторыми
священниками, направив их в Сарагосу, от которой Теруэль зависел, как  часть
ее епархии; но он не мог получить  на  это  разрешения,  и  их  заключили  в
секретную тюрьму святого трибунала. Герцог и инквизитор условились уговорить
доктора Луиса де Кутанду, декана теруэльской церкви, шурина Антонио  Гамиса,
отправиться в Сарагосу,  чтобы  заставить  последнего  отказаться  от  фуэро
манифестации, обещая ему, что на этом условии его дело  быстро  окончится  к
его выгоде. Декан вернулся в Теруэль,  не  добившись  успеха  у  Гамиса.  Он
тотчас же был взят по приказу инквизитора и заключен в монастырь Св. Троицы,
откуда его перевели  в  тюрьму  святого  трибунала  в  Толедо  в  цепях,  на
неоседланном  муле.  Его  заставили  сделать   это   путешествие   с   такой
предосторожностью, что конвой шел только ночью, а по утрам останавливался  в
какой-нибудь крепости. Узник не видел никого, с кем мог бы  поговорить.  Это
поведение  инквизитора  возбудило  ропот  в  Теруэле,  за  что  он  отомстил
значительным увеличением числа арестов среди священников и мирян и отправкой
узников в тюрьмы святого трибунала Валенсии.
     VIII. Инквизиторы Арагона (к которым обратились  инквизиторы  Валенсии,
чтобы им был выдан Антонио Гамис) получили отказ со стороны господина  Хуана
Мартинес де Веры, заместителя верховного судьи, который заявил, что эта мера
противоречит привилегиям страны, поскольку продолжается процесс, по которому
Гамис содержится в тюрьме королевства; как только это дело закончится, он не
будет  больше  чинить  препятствий  для  выдачи  его  в   их   распоряжение.
Инквизиторы написали второе письмо и отлучили  Мартинеса.  Верховный  судья,
узнав об этом, передал дело на обсуждение своего совета,  и  было  признано,
что его заместитель действовал законно и что следует  доложить  о  поведении
инквизиторов  депутации  королевства,  чтобы  она  подумала  о  защите   его
привилегий. Это она и сделала на самом деле; досада инквизиторов  довела  их
до отлучения самих представителей. Они стали защищать  себя,  заявляя,  что,
если бы дело (которым занимались инквизиторы)  касалось  католической  веры,
его первым приняли бы в  соображение,  приостановив  действие  привилегии  и
выдав инквизиции подсудимого, но что в данном случае они не должны принимать
этого решения, так как проступок, вменяемый в вину Гамису  инквизиторами,  и
их обида принадлежат компетенции светских судов  и  не  могут  содействовать
приостановке  процесса,  по  которому  он  помещен  под  охрану   привилегий
королевства. В 1559 году постоянная депутация Арагона имела подобный  раздор
с инквизиторами, которые отлучили ее, как и в этом случае.
     IX. Архиепископ вице-король Дом  Фернандо  Арагонский,  видя,  что  дух
крамолы и недовольства ежедневно дает новые плоды в королевствах  Арагона  и
Валенсии  как  неизбежное  последствие  последних  событий,  вообразил,  что
пресечет зло, убедив Гамиса отказаться от фуэро манифестации  при  обещании,
что его дело и дело его шурина, декана Теруэля, уладят полюбовно и  что  все
другие разногласия останутся открытыми до первого собрания  кортесов.  Гамис
ответил архиепископу: если бы это соглашение могло зависеть  от  слова  дома
Фернандо Арагонского,  то  он  охотно  согласился  бы  на  это  предложение,
несмотря на недавние  дурные  примеры  предательства  и  недобросовестности,
данные герцогом де Сегорсе и вице-канцлером  доном  Бернарде  де  Болеа;  но
обещание, даваемое им как вице-королем, неспособно внушить ему доверие. Этот
ответ побудил вице-короля  побеседовать  о  нем  с  вице-канцлером,  который
находился тогда в Сарагосе.  Было  условлено,  что  инквизиторов  убедят  не
отягчать церковных наказаний, как они готовы были поступить, потому что этот
новый акт суровости произведет больше зла, чем  добра.  Инквизиторы  обещали
исполнить просьбу, но лишь на время, пока они запросят главного  инквизитора
и верховный совет. Этот род соглашения  не  помешал  инквизитору  Кальдерону
отправлять ежедневно новых узников в Валенсию с тех пор, как тюрьмы  Теруэля
не могли их более вместить.
     X. Депутация отправила в Рим дворянина Херонимо д'Альбиона с господином
Ромеро, его асессором, и дона Херонимо Кабреру,  в  качестве  комиссара  для
Мадрида. Между  тем  заместитель  Мартин  де  Вера  умер.  Депутация  велела
забальзамировать его тело, которое оставалось в течение  нескольких  месяцев
помещенным в зале, великолепно обтянутой  черной  материей,  пока  д'Альбион
получил  в  Риме  разрешение  дать  ему  церковное  погребение.  Бреве  ясно
говорило, что ни заместитель де Вера, ни депутаты  Арагона  не  навлекли  на
себя церковных кар. А когда государственный совет Филиппа II  разобрал  дело
Гамиса, король отдал следующий приказ: так как Руи Гомес  де  Сильва,  принц
Эволи, взял на себя посредничество по просьбе своего  друга  дона  Хуана  де
Бардахи, то пусть он быстро покончит с  деталями  по  условленной  форме,  а
главное дело пусть будет отложено до первого собрания кортесов.
     XI. Принц Руи Гомес (может  быть,  единственный  из  фаворитов  короля,
который постоянно употреблял свое влияние  для  блага  других  и  никому  не
вредил) сообщал в письме Гамису 17 декабря 1572 года: "Сеньор  дон  Хуан  де
Бардахи писал мне несколько раз, что связан дружбой с вами и сильно  желает,
чтобы ваши дела  благополучно  окончились.  Поэтому  он  просил  меня  ввиду
соединяющей нас дружбы взяться за дело, касающееся в данный  момент  вас.  Я
сообщил дону Хуану, какие обстоятельства мне мешали  действовать,  когда  он
обратился ко мне в первый раз. Теперь я в курсе вашего  дела  и  думаю,  что
смогу помочь вам в положении, в котором вы находитесь. Для достижения  этого
необходимо, чтобы вы отказались от привилегии тюрьмы королевства и  приехали
сюда как можно скорее. Вы остановитесь прямо  у  меня,  и  ничто  не  должно
внушать вам малейшего опасения; когда вы будете у меня, я намечу  поведение,
которого вы должны будете держаться, чтобы ваш процесс окончился почетным  и
удовлетворительным для вас образом. Сеньор дон Хуан скажет вам остальное".
     XII. Несмотря на последние слова этого письма,  Руи  Гомес  18  декабря
написал другое: "Для того чтобы вы могли приехать  сюда  свободно,  я  велел
написать инквизиторам,  чтобы  немедленно  после  выдачи  вас  заместителями
святому трибуналу они приказали вам явиться в двадцатидневный срок  в  совет
инквизиции. Сегодня я посылаю извещение через  курьера;  таким  образом,  вы
можете   отказаться   от    фуэро    тюрьмы    манифестированных,    которым
воспользовались, и согласиться на передачу вас в руки инквизиторов, которые,
не задерживая вас, позволят отправиться сюда.  Когда  вы  сюда  приедете,  с
вашим делом покончат быстро со всем уважением, надлежащим  вашей  репутации.
Итак, вы можете выразить ваш отказ и безопасно прибыть  сюда  под  гарантией
моего слова, с уверенностью, что все будет так, как я вам сообщаю, так как я
взял это дело на себя, получив уверение в нем, которое имею и теперь".
     XIII. Антонио Гамис отправился в Мадрид. Совет инквизиции назначил  ему
город вместо тюрьмы. Он оставался там до 7 августа 1573  года.  Его  процесс
был окончен в том же году. Приговор гласил,  что  ввиду  долгого  пребывания
Гамиса в тюрьме он присуждается только к отъезду из Теруэля на  год  или  на
более короткий срок, согласно  решению  главного  инквизитора,  и  к  уплате
судебных издержек. Надо  согласиться,  что  при  условии  виновности  Гамиса
манера обращения с ним была очень  мягкая;  но  не  надо  забывать,  что  по
системе  святого  трибунала  тот  виновен,   кто   противится   даже   самым
несправедливым вещам, которые делаются в интересах инквизиции.
     XIV. Тот же дух руководил инквизиторами в деле  декана  Теруэля.  После
трех лет заключения ему дали свободу вернуться к себе домой.  Но  он  принял
эту меру за издевательство,  потому  что  она  не  сопровождалась  публичным
удовлетворением, на которое он имел право, и он настойчиво требовал суда. Он
был судим, но иначе, чем мог надеяться. Инквизиторы изгнали его  на  полгода
из Арагонского  королевства  и  говорили  о  своем  приговоре  как  об  акте
благосклонности,  которую  они  мотивировали  долгим  пребыванием  декана  в
тюрьме.
     XV. Почти  так  же  закончились  процессы  других  узников  Валенсии  и
Сарагосы. Я должен, однако, сделать исключение  относительно  дел  Хуана  де
Сайты, Хуана Переса  и  Луиса  Хуана  Мало.  Эти  трое  подсудимых  получили
свободу, доставив денежное обеспечение (которое равнялось  полутора  тысячам
экю для двух первых и пятистам  экю  для  третьего),  и  не  захотели  более
являться для выслушивания - приговора, содержавшего унизительные статьи. Они
потеряли деньги, но их оставили в покое.
     XVI. Общий спор о неприкосновенности тюрьмы манифестированных  даже  со
стороны инквизиции остался нерешенным  и  был  приостановлен  до  ближайшего
общего собрания кортесов королевства. Оно было созвано королем и начало свою
работу в Монсоне в 1585 году. На нем пришли к соглашению, что  до  истечения
шести месяцев будут назначены арбитры со стороны инквизиции и депутации;  им
будет  поручено  устранить  затруднения  и   предложить   соглашение;   если
инквизиторы откажутся назначить комиссаров, депутаты королевства обратятся к
главному инквизитору и к совету инквизиции, а  если  эта  попытка  останется
безуспешной, то напишут верховному первосвященнику.  В  самом  деле,  святой
трибунал отказался назначить арбитров, и  в  комитете  постоянной  депутации
часто поднимался  вопрос  об  обращении  к  папе.  Но  различные  мотивы  не
позволили дойти до этой крайности.  Главный  состоял  в  том,  что  депутаты
королевства еще только год исполняли свои обязанности и не  желали  наживать
врагов. Огромные потери, причиненные теруэльскими событиями,  заставляли  их
опасаться новых затрат, если бы решено  было  войти  в  сношение  с  римской
курией. Заранее было известно решение, которое примет верховный совет  после
бесконечных отсрочек, которые легко было предвидеть. Все эти  обстоятельства
сильно замедляли дело и внушили  к  нему  чувство  равнодушия.  Таково  было
положение дел,  когда  процесс  Антонио  Переса  напомнил  прежние  насилия,
совершенные инквизиторами вопреки  привилегии  тюрьмы  манифестированных,  и
расположил умы к народным мятежам, смутившим спокойствие Сарагосы.
     XVII.  Восстание  арагонцев  представило  Филиппу  II  удобный  случай,
которого он долго ждал: он  стал  абсолютным  государем  Арагона,  уничтожив
посредствующую магистратуру  верховного  судьи  королевства  и  все  фуэросы
первоначальной конституции, которые ограничивали объем  его  власти.  Другой
причиной арагонского восстания была политика, которая  повергла  в  опалу  и
постоянную  тревогу  все  знатные  фамилии  этого  славного  королевства   и
множество семейств второстепенных дворян и простого  народа.  Очевидно,  что
эти  бедствия  явились  следствием  действий  инквизиторов,  всегда  готовых
унизить и оскорбить тех, кто не целует  ног  самого  ничтожного  из  них,  и
принести в жертву всех людей,  которые  по  неосторожности  не  признают  их
трибунала святейшим учреждением и единственным оплотом веры, как они  трубят
об этом и разглашают через своих сторонников, хотя в глубине души уверены  в
обратном.


       Глава XXXVII

ГЛАВНЫЕ СОБЫТИЯ ИНКВИЗИЦИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ ФИЛИППА III


       Статья первая

ИЗГНАНИЕ МОРИСКОВ

     I. Филипп II умер 13 сентября 1598 года и оставил  корону  своему  сыну
Филиппу III, которого воспитание сделало более годным для  жизни  под  рясой
доминиканца, чем способным к управлению монархией. Инквизиция.была тогда так
же страшна и так же могущественна, как до законов 1561  года.  Новый  монарх
желал иметь главного инквизитора по своему выбору; воспользовавшись тем, что
булла Климента VIII  обязывала  всех  епископов  пребывать  в  их  епархиях,
главному инквизитору дому Педро Порто Карреро [120] предложили  удалиться  в
Куэнсу, епископом которой он был; до тех пор он занимал  кафедры  Калаоры  и
Кордовы. Филипп III в 1599 году назначил его преемником на посту инквизитора
дома Фернандо Ниньо де Гевару (Гвевара)  [121],  кардинала  римской  Церкви,
которого он вскоре назначил архиепископом Севильи.  Этот  прелат  отправился
управлять своей епархией в 1602 году, отказавшись от  обязанностей  главного
инквизитора в силу королевского приказа, который выхлопотала римская  курия,
чтобы наказать прелата за его поведение в деле иезуитов города Алькалы  {См.
гл. XXIX.}. Его преемником был дом Хуан де Суньига [122], епископ Картахены,
умерший в том же году; Хуан Бауиста де Асеведо [123],  епископ  Вальядолида,
занял его место и умер при исполнении  своих  обязанностей  в  1607  году  в
звании патриарха Индий. Его преемником был дом Бернарде де Сандобал-и-Рохас,
кардинал,  архиепископ  Толедо,  брат  герцога  Лермы,  первого  министра  и
фаворита короля.
     По смерти его в 1618 году испанская  инквизиция  увидала  своим  главой
дома Луиса де Алиагу [124], доминиканца,  духовника  короля  и  архимандрита
Сицилии, которого Филипп IV, вступив  на  престол,  принудил  отказаться  от
своих  обязанностей.  Привязанность,  которую  Филипп  III  питал  к  своему
духовнику, заставила его создать место в совете инквизиции для доминиканцев,
-  вещь  неслыханная  в  предшествующую  эпоху,  вопреки  мнению   некоторых
иностранных авторов, которые впали в ошибку, утверждая, что  первый  главный
инквизитор Торквемада был монахом этого ордена.
     II. Я рассказал, что произошло в 1602 году в Алькалы по поводу  диспута
иезуитов о том, следует ли верить, что Климент VIII действительно  наместник
Иисуса Христа. Тот же вопрос  был  возбужден  несколько  времени  спустя,  в
правление папы Павла IV. 4 января 1606 года Хуан Пабло Видаль из Эспарагуэры
в Каталонии взялся публично участвовать в диспуте  на  следующую  тему:  "Мы
обязаны бесспорно верить, что Климент VIII был законно избранным и настоящим
первосвященником; но только морально достоверно, что Павел  V  действительно
наместник  Иисуса  Христа".  Папа,  узнав  об   этом,   предписал   главному
инквизитору воспретить подобные дискуссии. Это  запрещение  было  послано  в
Алькалу 30 апреля 1606 года.
     III. Филипп III созвал в 1607 году кортесы королевства в  Мадриде,  где
они оставались более года. Эти представители доложили монарху, что "в 1579 и
1586 годах они просили устранения  злоупотреблений,  совершаемых  трибуналом
инквизиции, чтобы положить конец значительным и постоянным потерям,  которые
причиняет его  подданным  узурпированное  инквизиторами  право  расследовать
некоторые преступления, чуждые ереси; Филипп II, его отец,  обещал  отыскать
средство для устранения зла, на которое жаловались, но вследствие  внезапной
смерти его обещание не было исполнено. Поэтому они  возобновляют  перед  Его
Величеством ту же просьбу, тем более что зло все увеличивается и  уже  давно
пора узаконить, чтобы никто не был арестован и посажен  в  секретную  тюрьму
инквизиции по другим преступлениям, кроме ереси. Громадное число испанцев не
в состоянии различать мотивы арестов  и  смотрит  на  всех  узников  как  на
еретиков. Такой  взгляд  подвергает  имевших  несчастие  быть  арестованными
святым трибуналом опасности не иметь возможности заключать браки, потому что
их считают опозоренными, как действительных  еретиков.  Средством  устранить
беспорядок, введенный в законы, должен быть приказ, чтобы отныне  подсудимые
по другим  преступлениям,  а  не  по  делу  ереси,  заключались  в  ожидании
приговора в обыкновенные тюрьмы".
     IV. Филипп III отвечал кортесам, что  он  примет  надлежащие  меры  для
удовлетворения их жалоб. В 1611 году,  когда  были  созваны  новые  кортесы,
штаты опять сделали государю представления. Ответ государя был тот же, что и
раньше, но он, как и первый, не имел результата. Инквизиторы изо дня в  день
становились заносчивее и продолжали вызывать ужас, покрывая по своей прихоти
позором людей и наполняя тюрьмы жертвами.
     V.  Архиепископ  Валенсии,  патриарх  Антиохии,  св.  Хуан  де  Рибера,
которому папа даровал честь беатификации, доложил Филиппу  III,  что  нельзя
совершить истинного обращения морисков королевства Валенсии, хотя  это  дело
было начато при Карле V, что их упорное отстаивание своих заблуждений  и  их
ловкость в земледельческих работах и ремеслах справедливо вызывают опасения,
что они возмутят общественное спокойствие  с  помощью  мавров  из  Алжира  и
других  государств  Африки,  с  которыми  они  находятся  в  единомыслии   и
постоянных  сношениях;  эти  соображения  побуждают   его   предложить   Его
Величеству изгнать их совершенно  из  королевства,  чтобы  сохранить  в  нем
чистоту веры и мир среди народа.
     VI. Дворяне, насчитывавшие множество  морисков  среди  своих  вассалов,
указали монарху на огромный ущерб, который причинит им эта мера, так как она
лишит их данников, которые составляют силу их  владений  и  являются  весьма
полезными людьми. Если морисков вынудят к эмиграции, говорили  они,  то  она
оставит страну