Секретари     трибунала     составят     столько     буквальных
засвидетельствованных копий с показаний свидетелей и признаний  обвиняемого,
сколько будет лиц, обозначенных как  виновные  или  подозреваемые  в  ереси,
чтобы против каждого шел отдельный процесс; ибо не достаточно  ссылаться  на
бумаги, где  находятся  подлинные  улики,  ввиду  того,  что  отсюда  всегда
проистекает путаница и что предписанная мера многократно была  употребляема,
хотя и признано, что она увеличивает труд секретарей.
     68) Когда инквизиторы осведомлены, что некоторые узники разговаривают с
другими заключенными, они должны убедиться в истине факта,  осведомиться  об
имени и звании оговоренных, о том, что было предметом их бесед, и обвиняются
ли они в том же роде преступления. В процессе заключенного  будет  упомянуто
об  этих  подробностях.  В  подобном  случае  следует  мало  придавать  веры
показаниям, сделанным заключенными позже этого насчет их собственного  дела,
а еще менее тем, которые они могут дать насчет других узников.
     69) Когда один процесс будет приостановлен инквизиторами, а в это время
начнется другой, даже по  иному  проступку,  улики  первого  процесса  будут
присоединены ко второму, и фискал выставит их в  своем  обвинительном  акте,
потому  что  они  имеют  свойство  отягчать   новый   проступок,   вменяемый
обвиняемому.
     70) Когда двое или несколько заключенных будут посажены в одну и ту  же
тюрьму,  не  позволено  будет  больше  их  разделять  или  давать  им  новых
сожителей. Если чрезвычайные обстоятельства заставят действовать  иначе,  об
этом будет упомянуто в процессе каждого, и этот инцидент должен ослабить вес
показаний, сделанных после данной перемены, ибо часто случается, что  каждый
задержанный передает своим сожителям все, что он знает и видел, и тогда  эти
сообщения влияют на отпирательства, которые применяются иногда  заключенными
к их прежним признаниям.
     71) Если узник заболеет, инквизиторы должны наблюдать за тем, чтобы ему
была оказана  искусная  помощь,  но  особенно  попечение  о  душе.  Если  он
потребует   духовника,   инквизиторы   призывают   просвещенного   человека,
достойного их доверия; они рекомендуют ему в тайной исповеди не принимать на
себя ни к кому никакого поручения. Если обвиняемый даст  ему  поручение  вне
покаянной исповеди, духовник должен сообщить инквизиторам все, что относится
к его процессу. Поручают также духовнику сказать обвиняемому, что,  если  он
не сознается перед судом в преступлении, в коем его обвиняют,  он  не  может
быть разрешен от него в таинстве покаяния. Однако,  если  больной  находится
перед лицом смерти или если  это  женщина,  готовящаяся  родить,  необходимо
сообразовываться с тем, что предписано  в  правилах  для  подобных  случаев.
Когда больной не требует духовника, при том, что врач сообщит  об  опасности
смерти, его побудят потребовать духовника и  исповедаться.  Если  обвиняемый
сделает судебное показание о своем преступлении, сообразующееся  с  уликами,
он будет примирен с Церковью, и, когда его освободит трибунал, духовник даст
ему сакраментальное отпущение греха. В  случае  смерти  ему  будет  даровано
церковное погребение, но в величайшей тайне, если только эта мера  не  будет
иметь неудобств. Когда обвиняемый, не  будучи  болен,  потребует  духовника,
может быть полезно отказать ему в этом, потому что духовник может  разрешить
его только после примирения с Церковью, если только обвиняемый не признал на
суде достаточно пунктов для оправдания улик, ибо тогда духовник может подать
ему совет и ободрить к терпению {В этой статье учение, касающееся  отпущения
грехов и  таинства,  и  учение,  относящееся  к  отпущению  по  суду  или  к
примирению с Церковью, обозначено смутно. Тридентский собор объявляет, что в
смертной опасности (in articulo mortis) не может быть никакого  изъятия  или
задержки и что всякий духовник может разрешать кающегося  от  какого  угодно
греха;  отсюда  вытекает,  что  не  следует  дожидаться,  чтобы   инквизитор
освободил по суду и примирил с Церковью больного,  находящегося  в  смертной
опасности. Инквизиторы злоупотребляют здесь тайной, как и в других  случаях,
и находятся в противоречии с самими  собой.  Когда  кто-нибудь  представляет
удостоверение  в  отпущении   греха   ереси,   выданное   ему   священником,
уполномоченным папой или  апостолическим  церковным  судом,  с  определенной
оговоркой,  чтобы  никто  не  беспокоил  его  ни  внешним  судом  (in   foro
exteriori), ни судом совести (in foro inteiori, инквизиторы не  считаются  с
этим  распоряжением;  они  утверждают,  что  отпущение,   данное   грешнику,
привлеченному к суду, может ему служить только для  суда  совести  и  что  в
отношении внешнего суда оно недействительно, пока римская булла,  бреве  или
рескрипт не будут представлены главному инквизитору, и пока он, один  или  с
согласия совета, не прикажет исполнить их. Притом это исполнение  происходит
по формам святого трибунала, то есть при условии, что этот человек явится  к
инквизиторам, заявит на суде прегрешения свои и других лиц касательно  веры,
если он знает о них, а иногда даже при условии, что проситель привлекался  к
суду единственный раз.  Так  что  апостолическое  отпущение  в  отношении  к
внешнему  суду  почти  всегда  ничтожно  и  недействительно;  если  дерзость
инквизиторов не доходила до оспаривания действия булл  в  отношении  к  суду
совести, то это потому, что это значило бы задевать  духовную  власть  папы.
Раз это учение установлено, не противоречит ли ему сказанное в статье  71-й,
что духовник может разрешить здорового узника  только  после  его  судебного
отпущения и примирения с Церковью? Инквизиторы ответят, что  они  установили
это распоряжение потому, что грех ереси в Испании удержан в ведении  святого
трибунала. Пусть же они уполномочат духовника  разрешать  обвиняемого  перед
Богом, и тогда нечего будет им возразить. Но инквизиторы требуют  не  этого.
Их намерение состоит в том, чтобы убедить, что узник находится  в  состоянии
вечного осуждения, пока он не  сделал  судебного  признания;  на  этой  идее
основана система их судопроизводства.}.
     72) Свидетели в процессе не ставяться на очную ставку  друг  с  другом,
потому что опыт доказал, что эта мера бесполезна и что  из  нее  проистекают
неудобства,  независимо  от  нарушения  закона  тайны  {Не  могли  не  знать
инквизиторы, что очная ставка свидетелей служит для открытия  истины,  когда
этого нельзя  достигнуть  другими  средствами,  но  они  признали,  что  это
судебное средство выставляет на свет факты, которые для них важно скрыть  от
сведения общества, потому что они сделали бы бесполезными меры,  принимаемые
для обязания узников подтвердить улики своей исповедью, объявить  проступки,
в которых они невиновны, и те,  которые  было  желательно  приписать  другим
лицам, хотя они  не  были  очевидными  свидетелями  их  поступка.},  которое
является ее последствием.
     73) Когда инквизитор объезжает города в округе своего трибунала, он  не
в  праве  ни  начинать  процессов  по  делу  ереси,  ни  велеть   арестовать
какое-нибудь  оговоренное  лицо,  а  должен   удовольствоваться   получением
показаний и пересылкой их в трибунал. Однако, если речь идет о  преступлении
лица,  бегства  которого  можно  основательно  опасаться,  он  может  велеть
арестовать его и отправить в тюрьму святого трибунала. Он  произнесет  также
приговор  по  незначительным  делам,  каковы  богохульства  еретические,  не
имеющие особой  важности,  которые  можно  судить  без  ареста  обвиняемого.
Инквизитор  может  употреблять  власть  такого  рода,  только   получив   от
епархиального епископа соответствующие полномочия.
     74) В окончательном приговоре, произнесенном против лица,  объявленного
еретиком и присужденного к потере имущества, обозначают время, когда он впал
в  ересь,  чтобы  это   обстоятельство   могло   послужить   для   приемщика
конфискованного имущества. Равным образом будет упомянуто, основано  ли  это
объявление на признании подсудимого, на показании свидетелей или  на  том  и
другом одновременно. Если эта формальность опущена и если приемщик  требует,
чтобы она была выполнена, инквизиторы  делают  объявление,  о  котором  идет
речь; если они не могут сделать его все вместе, то это  делают,  по  крайней
мере, один из них и юрисконсульты.
     75) Смотритель тюрьмы  будет  отчитываться  за  ежедневное  стандартное
питание каждого узника по цене съестных припасов. Если  в  тюрьме  находится
какое-нибудь богатое и значительное лицо, имеющее  в  услужении  одного  или
нескольких слуг, ему будет разрешено такое количество продовольствия,  какое
он попросит, но с определенным условием, чтобы остатки отдавались  бедным  и
не служили к употреблению ни смотрителем, ни экономом.
     76) Если у заключенного есть жена или дети и они просят  содержания  за
счет своего изъятого имущества, им будет разрешена  на  каждый  день  сумма,
пропорциональная их числу, возрасту, состоянию  здоровья,  званию,  а  также
обширности, ценности и доходности имущества. Если среди детей найдется такой
юноша, который имеет занятия и поэтому сам в состоянии  заботиться  о  своем
прокормлении, он не получит ничего из изъятого имущества.
     77) Когда процессы будут закончены и приговоры составлены,  инквизиторы
назначат праздничный день, в который будет торжественно справлено  аутодафе.
Они известят об этом церковный капитул и городской  муниципалитет,  а  также
председателя и судей королевской судебной палаты, если она есть,  чтобы  они
присоединились к трибуналу и, по обычаю, сопровождали его на церемонию.  Они
примут подходящие меры, чтобы казнь приговоренных к передаче в руки светской
власти произошла до наступления ночи, для предупреждения всякой случайности.
     78) Инквизиторы не позволят никому войти в  тюрьму  накануне  аутодафе.
Духовники исключаются из этого правила,  так  же  как  и  чиновники  святого
трибунала в то  время,  как  обязанности  службы  призывают  их  к  узникам.
Чиновники получают узника под свою ответственность после того, как секретарь
составит об этом акт, и они вернут его в тюрьму  после  церемонии  аутодафе,
если он не должен  быть  выдан  светскому  судье.  Они  не  допустят,  чтобы
кто-нибудь говорил с ним в дороге или осведомлял его о происходящем.
     79) На другой день после  аутодафе  инквизиторы  велят  привести  в  их
заседание примиренных с Церковью. Они изложат каждому  приговор,  прочтенный
ему накануне, и скажут ему, к каким наказаниям он был бы присужден, если  бы
он не сознался в своем преступлении. Они спросят их всех, но по отдельности,
о том, что происходит в тюрьмах,  и  предоставят  их  затем  в  распоряжение
смотрителя пожизненной тюрьмы, которому они поручат наблюдение за тем, чтобы
они исполняли свои епитимьи, и прикажут сообщать трибуналу, если заключенные
перестанут их исполнять. Инквизиторы прикажут ему также  заботиться  о  всех
нуждах заключенных, помогать им в крайних бедах и доставлять работу  тем  из
них, кто может  трудиться,  чтобы  они  могли  помочь  своему  пропитанию  и
смягчить свою нищету.
     80) Инквизиторы время от времени  будут  посещать  пожизненную  тюрьму,
чтобы узнать о поведении заключенных и об обхождении с ними. В  местах,  где
нет пожизненной тюрьмы, будет приобретен заменяющий ее  дом,  ибо  без  этой
меры было бы невозможно подвергать каре тюремного заключения присужденных  к
ней и знать, исполняют ли они верно свои епитимьи.
     81) Санбенито тех, кто будет приговорен  к  передаче  в  руки  светской
власти, будут выставлены в соответствующих приходских  церквах,  как  только
эти лица будут сожжены фактически или формально. Так же поступят с санбенито
примиренных с церковью, когда они перестанут их  носить.  Но  в  церквах  не
следует вешать санбенито лиц, примиренных с церковью до истечения  льготного
срока, потому что они не были приговорены  к  их  ношению.  Санбенито  будут
иметь надписи имен осужденных, обозначения ереси,  за  которую  они  понесли
кару, и указание времени, когда  они  отбыли  наказание,  чтобы  увековечить
навсегда позор еретиков и их потомков.
     IV. Кодекс заканчивается так: "Мы вам поручаем и приказываем  соблюдать
эти правила и следовать им  в  делах,  которые  будут  внесены  в  трибуналы
инквизиции, невзирая  на  противоречивые  правила  и  формальности,  которым
следовали до сих пор, потому что того требует служба нашему Господу  Богу  и
хорошее управление правосудием; в удостоверение чего мы выпустили  настоящее
постановление,  подписанное  нашим  именем,  скрепленное  нашей  печатью   и
заверенное секретарем главной инквизиции. Дано в Мадриде,  2  сентября  1561
года от  рождения  нашего  спасителя  Иисуса  Христа.  Фердинанд  Севильский
(Ferdinandus  Hispalensis).  По  приказу  его   высокопреосвященства,   Хуан
Мартинес де Лассао".
     V.  Данный  закон  святого  трибунала  еще  в  полной  силе  [837],  за
исключением некоторых видоизменений, внесенных  в  разные  времена  главными
инквизиторами  в  согласии  с  верховным  советом.  Но   Вальдес   остерегся
регулировать  способ,  каким  следовало  действовать  в  процессах,  начатых
семьями для реабилитации чести и памяти осужденных  родственников,  с  целью
получить восстановление имущественных прав и приказ об изъятии, сожжении или
разодрании позорящих надписей на санбенито, доказав, что тот, кто был сожжен
живьем или в изображении как еретик,  никогда  не  переставал  быть  хорошим
католиком и погиб лишь вследствие ошибок, допущенных в судопроизводстве. Это
упущение не  может  быть  приписано  забвению  множества  подобных  случаев,
происшедших до 1561 года, ибо легко представить себе, что главный инквизитор
Вальдес, архиепископ Севильи, не был автором этого закона.
     VI. Впрочем, видно из предисловия, что  этот  кодекс  стал  результатом
большого числа конференций  в  верховном  совете.  Совет  и  уполномоченные,
которым  было  поручено  редактирование  кодекса,  прекрасно  помнили,   что
кардинал Хименес де Сиснерос, главный инквизитор, признал невиновность очень
большого числа лиц, сожженных в Кордове инквизитором Лусеро;  {См.  главу  X
этого сочинения.} что Педро Гаска, епископ Паленсии  и  делегат  Вальдеса  в
Вальядолиде в 1559 году, инспектировав инквизиционный  трибунал  Валенсии  в
1541 году по приказу кардинала Манрике,  нашел  там  множество  произвольных
процессов, что заставило его созвать собрание из двадцати адвокатов,  взятых
из среды лучших юрисконсультов, для ревизии и критики этих процессов, и  что
этот совет, уважаемый и ученый, признал  невиновность  большого  числа  лиц,
которых сожгли вследствие показаний, данных лжесвидетелями.
     VII. Почему же Вальдес не предписал в  своем  кодексе  способ,  которым
следовало действовать в процессах  по  делу  о  реабилитации?  Это  нетрудно
объяснить: дух этого закона не должен был благоприятствовать никому, даже  в
тех статьях, которые, по-видимому, были предназначены для защиты обвиняемых.
Я укажу  в  истории  знаменитого  Антонио  Переса  очевидные  доказательства
сопротивления, оказанного трибуналом его семье, чтобы не реабилитировать его
памяти, беспорядка и произвола, с которыми судопроизводство было доведено до
приговора,  несправедливости,  заставившей  приостановить  судопроизводство,
чтобы утомить вдову и детей умершего и  вынудить  их  отказаться  от  своего
предприятия. Я  установлю  также  злоупотребления,  которые  судьи  Сарагосы
делали из  своей  службы,  произнося  против  Переса  приговор,  который  не
доказывали улики и который,  однако,  возымел  бы  свое  действие,  если  бы
исследовавший это дело верховный совет не воспротивился этому.
     VIII. Закон этот дал повод Пабло Гарсии,  секретарю  канцелярии  совета
инквизиции, составить труд, который был напечатан в Мадриде в 1568 году,  по
приказу совета,  под  заглавием:  Судопроизводство  в  святом  трибунале  по
прежним и новым инструкциям. Этот труд дал возможность автору  в  1572  году
занять место секретаря верховного совета. Труд был перепечатан в  1607  и  в
1628 годах с прибавлениями Гаспара Аргельеса, чиновника той  же  канцелярии.
Этот формуляр еще соблюдается, и достаточно его  прочесть,  чтобы  научиться
проклинать трибунал, который осмеливается открыто и торжественно  показывать
в своем поведении и в своих актах подобные формулы в  начале  девятнадцатого
столетия.
     IX. Так как этот формуляр еще и теперь является  законом  в  трибуналах
инквизиции, мне  показалось  напрасным  следовать  шаг  за  шагом,  в  целях
познания природы этого учреждения, за  событиями,  происшедшими  при  каждом
главном  инквизиторе.   Эта   задача   уже   выполнена   картиной   законов,
представленной мной, и будет  дополнена  замечаниями,  которые  я  сделаю  в
остальной части этой Истории.
     X. Я скажу только, чтобы возобновить изложение моего предмета, что  дом
Фернандо Вальдес перестал быть главным инквизитором в 1566 году;  преемником
его был кардинал дом Диего Эспиноса, епископ Сигуэнсы,  председатель  совета
Кастилии.
     XI. Эспиноса умер 5 сентября 1572 года, впав в  немилость  Филиппа  II,
фаворитом которого он раньше был.  Справедливое  наказание  за  то  участие,
которое он. принимал в катастрофе принца Астурийского дона Карлоса.
     XII. После смерти Эспиносы должность главного инквизитора была поручена
дому Педро Понсе де Леону, епископу Пласенсии в Эстремадуре; его буллы  были
посланы ему папою 29 декабря 1572 года, но его смерть наступила  так  скоро,
что он не имел времени ни отправиться в Мадрид, ни приступить  к  исполнению
своих обязанностей.
     XIII. Его преемником  король  назначил  кардинала  Гаспара  де  Кирогу,
архиепископа Толедского, который стал одиннадцатым главным инквизитором.  Он
умер 20 ноября 1594 года.
     XIV. Кардиналу Кироге наследовал дом Херонимо Манрике де Лара,  епископ
Авилы, сын кардинала Манрике, занимавшего этот пост при императоре Карле V.
     XV. Дом Херонимо умер  в  сентябре  1595  года;  после  него  во  главе
инквизиции встал дом Педро Портокарреро,  епископ  Кордовы,  который  раньше
занимал кафедру Калаоры  и  исполнял  обязанности  главного  апостолического
комиссара святого крестового похода Испании. Затем он был назначен епископом
Куэнсы и отправился на пребывание в свою епархию, повинуясь папскому указу.
     XVI. Четырнадцатым главным инквизитором был кардинал дом Фернандо Ниньо
де Гевара, архиепископ Севильи, который вступил в должность в  декабре  1599
года, когда Филипп III занимал трон Испании после смерти своего отца Филиппа
II, происшедшей в 1598 году.
     XVII. При этом государе инквизиция совершила величайшие  жестокости,  и
это сделало царствование Филиппа  II  самой  пресловутой  эпохой  в  истории
святого трибунала.


       Глава XXIII

ПОДРОБНОСТИ НЕСКОЛЬКИХ АУТОДАФЕ, СПРАВЛЕННЫХ В МУРСИИ


       Статья первая

ЧАСТНАЯ ИСТОРИЯ СЫНА МАРОККАНСКОГО СУЛТАНА И НЕСКОЛЬКИХ ДРУГИХ ЛИЦ

     I.  Учения  Лютера,  Кальвина  и  других  протестантских  реформаторов,
установившиеся с такой быстротой в Вальядолиде и Севилье,  в  другие  города
королевства проникли не так легко. Но, вероятно, скоро вся Испания  была  бы
заражена  ими,  если  бы  не  крайняя  суровость,  с  какой  лютеране   были
преследуемы. Действительно, с  1560  по  1570  год  проходило  ежегодно,  по
крайней мере,  одно  аутодафе  в  каждой  инквизиции  королевства,  и  среди
осужденных всегда появлялся какой-нибудь еретик из новых сект. Однако успехи
и силы лютеранства в эпоху, о  которой  я  говорю,  не  могут  сравниться  с
успехами иудаизма  и  магометанства,  потому  что  происхождение  этих  двух
религий гораздо древнее и  насчитывалось  много  испанских  фамилий,  предки
которых исповедовали эти религии.
     II. У меня под руками реляции о трех аутодафе,  справленных  мурсийской
инквизицией в 1560, 1562 и 1563 годах,