бы ни была причина, факт этот, несомненно, установлен как для Лондона, так и
для провинции. Фабриканты щедро целыми днями угощают закупщиков, посылают им
в угоду то корзину с дичью или домашнею птицей, то ящик с  вином  и  т.  д.;
мало того, они получают настоящие денежные взятки, иногда, как мы слышали от
одного фабриканта, просто кредитными билетами, но чаще всего в виде скидки с
общей суммы их закупки.  Необычайная  распространенность  -  можно  сказать,
универсальность  этой  системы  -  подтверждается  свидетельством  человека,
который при  всем  своем  отвращении  к  этому  порядку  не  может  от  него
освободиться.  Он  сознавался  нам,  что   все   его   сделки   носят   этот
предосудительный характер. "Всякий закупщик, с которым я вступаю в сделку, -
говорит он, - рассчитывает получить от  меня  известную  премию  в  том  или
другом виде. Один желает получить взятку в скрытом виде, другие принимают ее
просто, без прикрас. На предложение одних отвечает: "О, я этого не люблю", -
но беспрепятственно принимает стоимость их в каком-нибудь другом виде, тогда
как другой, который обещает значительную закупку в этом сезоне, потребует, я
знаю это хорошо, скидки чистоганом. Этого нельзя избежать. Я мог бы  назвать
целую массу закупщиков, которые косятся на меня и смотреть не хотят  на  мой
товар, и я очень хорошо понимаю почему, - я не  купил  их  покровительства."
Мой собеседник сослался при этом на другого коммерсанта, который подтвердил,
что в Лондоне иначе дела не сделать. Некоторые из этих закупщиков становятся
настолько алчными, что их  вымогательства  поглощают  большую  часть  барыша
фабриканта, так что возникает вопрос: выгодно ли  продолжать  с  ними  вести
дела? Как упомянуто уже было выше, такая же система отношений  существует  и
между приказчиками и розничными торговцами, только тут подкупленные начинают
сами подкупать. Один из упомянутых нами выше господ,  рассчитывающий  всегда
на эти доходы, говорил тому, слова которого мы привели выше: "Я потратил  на
N (имя крупного портного) целую кучу денег и, кажется, приобрел-таки его". К
этому признанию он присовокупил жалобу, что фирма, у которой он  состоит  на
службе,  не  дает  ему  кредита  для  подобных  издержек.  Ниже  приказчика,
совершенно самостоятельного в своем отделе в оптовом предприятии, существует
еще  целый  ряд  помощников,  имеющих  непосредственно  дело  с   розничными
торговцами, подобно тому  как  помощники  торгующих  в  розницу  имеют  дело
непосредственно  с  публикой  вообще.   Эти   помощники   высшего   разряда,
действующие при таких же самых условиях, как и низшие, в одинаковой  с  ними
степени недобросовестны. Находясь  под  страхом  немедленного  увольнения  в
случае допущенной при продаже ошибки, завися в своем повышении от количества
выгодно проданного ими товара и не только  не  встречая  за  свои  нечестные
проделки порицания, но, напротив, вызывая за них похвалу, эти  молодые  люди
обнаруживают просто невероятную степень деморализации. По свидетельству лиц,
принадлежавших прежде  к  этой  категории,  их  лукавство  безгранично,  они
постоянно лгут, и их проделки представляют бесконечную  градацию  от  самого
простого  до  самого  тонкого,  макиавеллевского,  обмана.   Вот   несколько
образчиков. Имея дело с розничным  торговцем,  они  стараются  прежде  всего
запомнить хорошенько род его торговли, с тем чтобы всучить  ему  тот  именно
товар, в котором он наименее понимает. Если его лавка находится в местности,
где  главный  сбыт  имеют  низшие   сорта   товара   (факт,   удостоверенный
путешествующим агентом), то понятно, что,  имея  сравнительно  мало  дела  с
высшими сортами товара, он  плохо  понимает  в  них,  и  из  его  невежества
извлекается соответственная  выгода.  Затем,  существует  обычай  показывать
образцы материй, шелка и т. п. в  таком  порядке,  чтобы  сбить  человека  с
толку. Как при смаковании различного  рода  кушаний  или  вина,  наше  небо,
подвергшееся  действию  более  сильного   вкуса   или   букета,   становится
неспособным различать более тонкий вкус, воспринятый  после  того,  так  это
бывает и с другими  органами  чувств:  за  чрезмерным  возбуждением  следует
временная неспособность к восприятию. Это относится не  только  к  глазам  в
отношении к цветам, но, как нам сказал  один  бывший  торговец,  также  и  к
пальцам в отношении к тканям, и хитрые торговцы имеют привычку, вызывая  эту
временную нечувствительность, продавать  человеку  второй  сорт  за  первый.
Другой обычный маневр заключается во внушении веры в дешевизну товара.  Дело
происходит таким образом.  Предположим,  что  портной  намеревается  сделать
запас материй. Ему предлагают сделку: показывают ему три куска материи - два
хорошего сорта, примерно шиллингов  по  14  за  ярд,  третий,  гораздо  ниже
сортом, шиллингов по 8 за ярд. Материи придают  слегка  помятый  вид,  чтобы
иметь очевидное основание для продажи якобы в убыток. Портного уверяют,  что
этот мнимопопорченный товар продается ему ниже своей цены - по 12  шиллингов
за ярд. Сбитый с толку внешним видом материи, который внушает ему веру в то,
что товар действительно продается в убыток,  и,  находясь  под  впечатлением
того, что два куска стоят действительно гораздо дороже объявленной цены,  он
не останавливается  достаточно  на  мысли,  что  эта  цена  уравновешивается
значительной дешевизной  третьего  куска,  и,  по  всей  вероятности,  купит
предлагаемый товар и уйдет с приятной уверенностью, что  сделал  чрезвычайно
выгодную покупку, тогда как в действительности он уплатил  полную  стоимость
товара. Но гораздо более тонкую проделку описал нам некто, прибегавший к пей
сам. находясь на службе в одной из  оптовых  фирм;  проделка  эта  оказалась
настолько успешной, что ему поручали  впоследствии  всегда  продавать  таким
покупателям, с которыми другие приказчики  не  могли  справиться  и  которые
после того обращались исключительно к нему одному. Его политика  заключалась
в том, что он притворялся всегда страшным простаком  и  честным  малым;  при
первых нескольких покупках он проявлял свою честность тем, что сам  указывал
на дефекты в продаваемых  им  предметах;  приобретя  таким  образом  доверие
покупателя, он спускал ему низшие сорта вместо высших. Это  только  немногие
из разнообразных приемов, находящихся в постоянном употреблении, и все  это,
разумеется, сопровождается целым  потоком  лжи  в  словах  и  действиях.  От
приказчика требуется, чтобы он не останавливался ни перед какой ложью,  если
она может  содействовать  продаже.  "Всякий  дурак  может  продать  то,  что
требуют", - сказал один хозяин, упрекая своего приказчика за то, что  он  не
сумел уговорить покупателя приобрести совсем не то, что он спрашивал. И  эта
бесцеремонная  лживость,  которая  требуется  от   служащих   и   поощряется
примерами, достигает такой ужасающей степени, которая была  нами  описана  в
выражениях слишком сильных для того, чтобы мы могли повторить их здесь.  Наш
собеседник должен был отказаться от места, которое он  занимал  в  одном  из
подобных торговых предприятий, потому что  не  мог  опуститься  до  желаемой
степени деморализации. "Вы не умеете  врать  так,  чтобы  казалось,  что  вы
верите тому, что говорите", - сказал ему один  из  товарищей-приказчиков.  И
это было сказано ему в укор!
     Так как из младших служащих преуспевают наиболее те,  которые  наименее
подвержены укорам  совести  -  скорее  переводятся  на  лучшие  оплачиваемые
должности и потому имеют больше шансов со временем открыть собственное дело,
то естественно, нравственность хозяев этих предприятий мало  чем  отличается
от нравственности их служащих. Обычная недобросовестность оптовых  торговцев
подтверждает это вполне. Приказчики не только вынуждены, как мы видели выше,
обманывать  покупателей  на  качестве  продаваемого   товара,   этот   обман
простирается и на  количество  его,  и  не  вследствие  случайной  свободной
проделки служащего, но как результат установленной системы,  ответственность
за которую падает  на  фирму.  Обычный  прием  заключается  в  приготовлении
кусков, которые заключают в себе меньшее число  аршин,  нежели  показывается
торговцем.  Кусок  коленкора  номинально  заключает  в  себе  36  ярдов,   в
действительности же в нем не бывает никогда больше 31 ярда, - и это  уж  так
прямо и признается в торговле вообще. Долго накоплявшаяся сумма обманов,  на
которую указывает этот обычай, - постепенное уменьшение  длины,  из  которых
каждое  первоначально  вводилось  каким-нибудь   недобросовестным   адептом,
которому тотчас же подражали его конкуренты, - теперь  ежедневно  продолжает
возрастать  во  всех  случаях,  где   торговцу   не   угрожает   немедленное
изобличение; число  предметов,  продающихся  в  маленьких  пачках,  пакетах,
связках, вообще в такой форме,  которая  не  допускает  измерение  в  момент
продажи,  обыкновенно  меньше  показанного  фирмой.  Шелковый  шнурок,   так
называемый "six quarters", долженствующий иметь 54 дюйма, в действительности
заключает в себе  только  4  четверти,  или  36  дюймов.  Тесемка  продается
обыкновенно гроссами, заключающими в себе двенадцать пучков по  12  ярдов  в
каждом. Но эти двенадцатиярдовые пучки сокращаются теперь постоянно на 4 или
даже на 7 ярдов, так что обычная теперь длина  равняется  6  ярдам.  Другими
словами, те 144 ярда, которые заключались когда-то в гроссе, растаяли теперь
в некоторых случаях до 60. И этот обман распространяется также и на толщину.
Французский бумажный шнурок,  например  (французский  только  по  названию),
приготовляется теперь различной толщины, которая  отмечается  соответственно
цифрами 5,7,9,11 и т. д.; каждая из этих цифр  показывает  число  сплетенных
нитей или, вернее, число нитей, которое должно быть, но которого нет налицо;
из трех  образцов,  взятых  у  различных  торговцев,  только  один  заключал
указанное число нитей. Бахрома, например, которая  продается  намотанной  на
картон, часто имеет в сказовом конце два дюйма ширины,  а  в  другом  только
один, или первые 20 ярдов хорошего качества, а остальные, скрытые  от  глаз,
похуже. Эти мошенничества производятся без всякого  стеснения,  как  обычное
дело. Мы читали сами ордер, данный служащему, в котором изложены были детали
заказа  с  указанием  действительной  длины  и  той,  которая  должна   была
фигурировать на ярлыках, и мы сами слышали от  одного  фабриканта,  что  ему
заказана была тесьма по 15 ярдов в куске,  причем  на  ярлыках  должно  было
стоять:  "Гарантировано  18  ярдов";  если  же  он  выставлял   на   ярлыках
действительную длину, ему возвращали товар обратно, и все,  чего  он  мог  в
этом вопросе добиться, это отпускать товар без ярлыков.
     Нельзя себе представить, чтобы в отношениях с фабрикантами эти  оптовые
торговцы руководствовались  кодексом  морали,  значительно  отличающимся  от
того, которым регулируются  их  отношения  с  розничными  торговцами.  Факты
показывают, что разница тут  невелика.  Например,  приказчик  (исключительно
заведующий закупками для какого-нибудь  оптового  предприятия  на  фабриках)
забирает  часто  у   какого-нибудь   первоклассного   фабриканта   небольшое
количество какого-нибудь  нового  товара,  для  создания  рисунков  которого
потрачено немало времени и денег; этот товар он передает другому  фабриканту
для воспроизведения в большом количестве. Затем, некоторые закупщики  делают
свои заказы не иначе как устно, чтобы в случае надобности иметь  возможность
отпереться от них, и нам рассказывали о случае, когда  фабрикант,  обманутый
однажды таким образом,  потребовал  в  другой  раз  для  своего  обеспечения
подписи  приказчика  и  получил  отказ.  Существуют  и  такие   неправильные
действия, за которые ответственны, как нам кажется, лица, стоящие  во  главе
оптовых  предприятий.   Мелкие   фабриканты,   располагающие   недостаточным
капиталом  и  в  моменты  застоя   лишенные   возможности   выполнить   свои
обязательства, часто попадают в зависимость  от  оптовых  фирм,  с  которыми
имеют дела и  жестоко  эксплуатируются  ими.  Попавшему  в  такое  положение
остается или продать весь свой товар с большим убытком - 30 или  40  %  ниже
стоимости его,  или  заложить  его,  и,  если  кредитором  является  оптовое
предприятие,  фабриканту  несдобровать.  Он  должен  работать  на  условиях,
предписываемых  фирмой,  и  почти  всегда  банкротится.   Чаще   всего   это
наблюдается в шелково-чулочном деле. Вот слова одного крупного представителя
этой отрасли, наблюдавшего не раз на своем  веку  банкротство  многих  более
мелких товарищей по профессии: "Их могут до времени щадить, как кошка  щадит
попавшую к ней в лапы мышь, но в конце концов они будут все же  съедены".  И
мы тем охотнее верим этому свидетельству, что подобная же система,  как  нам
достоверно известно, практикуется также некоторыми кожевниками по  отношению
к мелким сапожникам, так же, как и торговцами хмелем и солодом по  отношению
к мелким лавочникам.
     Относительно другого класса оптовых торговцев, торгующих иностранными и
колониальными товарами, мы  должны  сказать,  что,  хотя  в  зависимости  от
характера их специальности их плутни менее многочисленны и разнообразны, так
же как и менее ярки, тем не менее и они также носят на  себе  тот  же  самый
отпечаток. Так как вряд ли можно допустить, чтобы  сахар  и  пряности  могли
действовать в качестве нравственной или физической антисептики, то мы вправе
предположить, что торгующие этими товарами будут, подобно оптовым торговцам,
действовать в направлениях наименьшего сопротивления. И на  самом  деле  они
точно так же эксплуатируют розничного торговца, как  в  отношении  качества,
так  и  в  отношении  количества.  Описание  их  товаров  не   соответствует
обыкновенно действительности. Образцы, рассылаемые  ими  своим  покупателям,
выдают  часто  за  первый  сорт  то,  что  на  самом  деле  второго   сорта.
Странствующие агенты должны переносить с места на место эти лживые  наметки,
и, если розничный торговец не  обладает  достаточной  проницательностью  или
большим знанием дела, он в большей или меньшей степени подвергается  обману.
Иногда никакое умение не может его спасти.  Существуют  такие  виды  обмана,
которые  мало-помалу  утвердились  в  качестве  торговых  обычаев,   которым
розничный торговец вынужден подчиняться. При покупке сахара,  например,  его
обманывают как в качестве, так и в весе. История этого мошенничества такова.
Первоначально торговец скидывал на тару с каждой бочки сахара 14  %  с  веса
брутто. Действительный вес дерева,  из  которого  делались  бочки,  равнялся
тогда приблизительно 12 % от веса брутто. Таким образом покупатель получал 2
% барыша. Постепенно бочки  стали  делаться  толще  и  тяжелее,  так  что  в
настоящее время первоначальные 12% возросли до 17 % веса брутто, а  так  как
14 %-ная скидка все еще продолжает быть в силе, то в  результате  получается
то, что розничный торговец теряет 3 %, которыми он оплачивает дерево  вместо
сахара. Что касается качества товара, то  здесь  обман  построен  на  обычае
давать пробу из самой лучшей части бочки.  Во  время  своего  путешествия  с
острова Ямайки или с другого  места  сахар  подвергается  некоторой  усушке;
патока, в большем или меньшем количестве, всегда  присутствующая  в  сахаре,
просачивается из верхней части бочки в нижнюю, и эта нижняя часть, известная
в технике под названием "подошва", foots, окрашивается в более темный цвет и
представляет более низкую ценность. Количество его, заключающееся  в  бочке,
значительно колеблется; и потому розничному торговцу, получившему  фальшивую
пробу, остается угадать, каково будет это количество, и он часто,  к  ущербу
для себя, предполагает его менее действительных его размеров.  Нам  остается
еще упомянуть о другом, более тонком, виде  обмана,  который  заключается  в
том, что сахарозаводчики помещают влажный сахарный песок в высушенные бочки.
В течение того  промежутка  времени,  который  предшествует  открытию  бочки
розничным торговцем, высушенное  дерево  впитывает  в  себя  избыток  влаги,
заключающийся в сахаре, отчего последний  выигрывает  в  качестве.  Если  же
торговец вздумает жаловаться на то, что  вес  бочки  превосходит  положенную
тару, он получит в ответ: "Пришлите  бочку,  она  будет,  согласно  торговым
обычаям, высушена и взвешена".
     Не останавливаясь долго  на  других  видах  мошенничества,  из  которых
вышеописанные являются, может быть, наихудшими, мы укажем  здесь  на  другой
пункт в действиях торговых домов - составление торговых  циркуляров.  Многие
торговые  дома   по   заведенному   обычаю   рассылают   своим   покупателям
периодические отчеты о совершенных ими сделках, настоящем положении и  видах
на будущее. Служа им взаимно  в  качестве  чеков,  эти  документы  не  могут
вследствие этого уклоняться слишком далеко от истины,  но  все  же  вряд  ли
возможно ожидать от  них  полной  добросовестности.  Лица,  от  которых  они
исходят, заинтересованные в большинстве случаев в ценах на упоминаемые в  их
циркулярах товары, при составлении  этих  отчетов  находятся  под  давлением
своих интересов,  что  отражается  на  их  видах  на  будущее.  Дальновидные
розничные  торговцы  не  упускают  этого  из  виду.  Крупный  провинциальный
бакалейщик, прекрасно знающий свое дело,  сказал  нам:  "У  меня  правило  -
бросать торговые циркуляры в огонь". И что такая оценка их достоверности  не
безосновательна, мы догадываемся из замечаний торговцев, работающих в других
отраслях торговли.  От  двух  кожевенных  торговцев,  одного  лондонского  и
другого из провинции, мы слышали  ту  же  самую  жалобу  на  недостоверность
циркуляров, рассылаемых торговыми домами, принадлежащими к  той  же  отрасли
торговли. Не то чтобы эти циркуляры заключали  прямо  ложные  сведения,  но,
упуская некоторые факты, которые должны бы фигурировать в них, они  вызывают
неверное представление.
     Приступая теперь к оценке нравственности  фабрикантов,  мы  ограничимся
исключительно одним  только  классом  их,  а  именно  фабрикантами  шелковых
изделий. В интересах систематического изложения фактов мы  считаем  наиболее
целесообразным проследить за различными перипетиями, переживаемыми шелком от
первого появления его в Англии вплоть до того  момента,  когда  он  является
готовым к услугам потребителя.
     Связки сырого шелка, привезенного из-за  моря  (нередко  взвешенного  к
ущербу покупателя вместе с сором, камешками, китайской медной монетой  и  т.
п.),  распределяются  посредством   аукциона.   Покупки   происходят   через
посредство "присяжных маклеров" (sworn brokers),  и  постановление  требует,
чтобы последние ограничивались исключительно своею ролью в качеств  агентов.
Между тем, как нам передавал один из фабрикантов шелка, они  сами  сплошь  и
рядом спекулируют на шелке, непосредственно  или  через  подставных  лиц  и,
будучи лично заинтересованы в ценах, прибегают по своей должности маклера  к
мошенничеству. Мы передаем это,  впрочем,  только  как  ходячее  мнение,  за
достоверность которого не ручаемся. Купленный таким образом шелк  лондонский
негоциант  отсылает  в  фабричные  округа  для   "трощения",   т.   е.   для
приготовления нитки, годной для пряжи. В установившейся форме  сделки  между
торговцем  шелком  и   тростильщиком   шелка   мы   имеем   странный   прием
организованного и признанного обеими сторонами обмана, выросшего,  очевидно,
как  противодействие  предшествовавшему  обману.  Трощение  шелка  неизбежно
сопровождается некоторой потерей его вследствие  присутствия  узлов,  рваных
концов и слишком слабых нитей. Размер этой потери колеблется, в  зависимости
от сорта шелка, от 3 до  20  %,  в  среднем  он  равняется  5  %  При  такой
изменчивости процента потери понятно, что недобросовестный  тростильщик  при
отсутствии контроля может скрыть некоторое количество шелка, ссылая