-помалу является  такое  политическое
устройство, какое необходимо для поддержания существования этих  комбинаций;
впоследствии под давлением усиленного требования  на  пищу,  одежду,  жилища
возникает разделение труда; а когда  обеспечены  все  животные  потребности,
вырастают мало-помалу литература, наука и искусства. Не  ясно  ли,  что  эти
последовательные  эволюции   протекают   в   порядке,   соответствующем   их
относительной важности? И разве не ясно опять-таки, что,  являясь  продуктом
некоторого агрегата желаний, каждая из них должна являться  сообразно  своей
важности, если существует закон для индивидуумов, что самое сильное  желание
соответствует наиболее необходимым  действиям?  Не  ясно  ли,  наконец,  что
порядок  относительной  важности  будет  более  однообразно  соблюдаться   в
социальной деятельности, чем в индивидуальной, так как личные идиосинкразии,
нарушающие   этот   порядок   в   последнем   случае,   в   первом   взаимно
уравновешиваются?  Если  кому-нибудь  это  неясно,  пусть   возьмет   книгу,
описывающую жизнь на золотых приисках. Там он найдет  весь  этот  процесс  в
малом масштабе. Он увидит, что,  так  как  золотоискатели  должны  есть,  им
приходится давать такие  цены  за  съестные  припасы,  чтобы  выгоднее  было
держать лавку, чем искать золото. Так как лавочникам нужен товар, они платят
громадные деньги за его провоз  из  ближайшего  города,  и  находятся  люди,
которые, видя, что на этом можно разжиться, делают это своею специальностью.
Таким образом, является спрос на телеги и лошадей; высокие цены собирают  их
со всех сторон, а за ними являются и колесники, и шорники. Кузнецы,  точащие
кирки, доктора, необходимые для лечения лихорадки, получают непомерные  цены
сообразно  надобности  в  них  и   стекаются   вследствие   этого   туда   в
соответствующем числе.  Сейчас  же  является  недостаток  в  товарах,  нужно
привозить их из других стран. Матросам приходится давать увеличенную  плату,
чтобы они не бежали с кораблей и  не  предпочли  сделаться  рудокопами;  это
вызывает увеличение расходов на фрахт; более высокий фрахт скоро  привлекает
новые  суда  и,  таким  образом,  быстро  создается  целая  организация  для
снабжения приисков товарами со всех концов света. Всякая фаза этой  эволюции
является в порядке потребностей  в  ней  или,  как  мы  говорим,  в  порядке
постепенной интенсивности желаний, которым служит. Всякий человек занимается
тем, что, по его мнению, лучше оплачивается;  то,  что  лучше  оплачивается,
есть то, за что другие больше дают; то, за что они  больше  дают,  есть  то,
чего они при данных  условиях  больше  всего  желают.  Отсюда  следует,  что
последовательность будет заключаться в переходе от  более  важного  к  менее
важному. Требование, которое в  какой-либо  момент  остается  неисполненным,
должно принадлежать к такому роду, за  исполнение  которого  люди  не  хотят
платить настолько дорого, чтобы кому-нибудь было выгодно исполнять его, т. е
это должно быть менее нужное  требование,  чем  все  другие,  за  исполнение
которых они согласны платить  больше  и  потому  должны  ждать,  пока  будут
сделаны более нужные вещи. Теперь не ясно ли, что тот же закон  действует  и
во всяком обществе? И не верно ли будет для более поздних фазисов социальной
эволюции, как и для более ранних, что  при  свободном  течении  вещей  менее
важные нужды будут подчинены более важным?
     В этом и заключается подтверждение кажущегося  парадокса,  что,  прежде
чем какая-либо общественная потребность найдет свободное удовлетворение, она
не должна вовсе удовлетворяться. Из этого должен быть сделан вывод  как  для
нашего усложненного состояния, так и для  более  простых,  что  то,  что  не
сделано, есть вещь, от исполнения которой люди не могут выиграть так  много,
как от исполнения других вещей, и, следовательно, вещь,  исполнение  которой
для общества не так  желательно,  как  исполнение  других  вещей,  а  отсюда
неизбежно следует, что искусственно вызванное исполнение такого  рода  вещей
влечет за собой небрежение к более важным предметам, которые были бы  в  это
время сделаны, а это значит, более важным требованием  жертвовать  в  пользу
менее важного.
     "Но,  -  скажут  нам,  быть  может,  на  это,  -  если   правительство,
представительное правительство по крайней мере, действует так же, подчиняясь
известному агрегату желаний, почему же мы не можем ожидать и в  этом  случае
нормального подчинения менее нужного более нужному?" На это  я  скажу,  что,
хотя правительство и имеет некоторую наклонность  следовать  этому  порядку,
хотя первичные потребности для общественной  обороны  и  личной  охраны,  из
которых вырастает правительство, удовлетворяются этими органами в надлежащей
последовательности, причем то же  самое  было,  по  всей  вероятности,  и  с
некоторыми другими ранними и простыми потребностями, тем не менее, когда эти
потребности перестают  быть  немногочисленными,  всеобщими  и  сильными,  но
подобно  тем,  исполнение  которых  выпадает  на  долю   позднейших   стадий
цивилизации, становятся многочисленными, частичными и  умеренными,  суждению
правительства нельзя вполне  доверять.  Из  громадного  числа  менее  важных
потребностей,  физических,  интеллектуальных  и  нравственных,  ощущаемых  в
различной степени как отдельными классами, так и  всей  массой  в  целом,  в
каждом отдельном случае выбрать наиболее  настоятельную  потребность  -  это
задача, которая не по силам ни одному правительству. Ни  один  человек,  или
хотя бы их было несколько, надзирая за обществом, не может видеть,  что  для
него  наиболее  необходимо;  обществу  должна  быть  предоставлена   свобода
почувствовать, в чем оно более всего нуждается. Способ решения  должен  быть
экспериментальный, а  не  теоретический.  Предоставленные  изо  дня  в  день
свободному испытыванию бедствий и неприятностей всякого  рода,  в  различной
степени  воздействующих  на  них,  граждане  постепенно  приобретают  к  ним
отвращение   пропорционально   их   размерам   и   соответствующее   желание
освободиться от них,  которое  при  свободном  поощрении  противодействующих
факторов   должно   перейти   в    устранение    первоначально    наибольшей
несообразности. И как бы неправильны ни были эти процессы (мы признаем,  что
привычки и предрассудки  людей  создают  множество  аномалий,  реальных  или
кажущихся), они все-таки гораздо более надежны, чем суждения  законодателей.
Кто в этом сомневается, того мы можем убедить примерами, а  для  того  чтобы
придать последним наибольшую доказательность, мы остановимся  на  случае,  в
котором правящая власть считается наиболее компетентным судьей. Мы говорим о
наших путях сообщения.
     Думают ли те, которые утверждают, что железные  дороги  были  бы  лучше
построены, если бы за дело взялось правительство, что при этом  был  так  же
однообразно соблюден постепенный, в  смысле  сравнительной  важности  линий,
порядок,  как  это  было,  когда  дело  велось  частною   предприимчивостью.
Стимулированная расчетом на громадное движение, -  движение,  превосходившее
тогдашние средства передвижения, первая железнодорожная линия пролегла между
Ливерпулем  и  Манчестером.  За  ней  последовал  Grand  Junction  и  линия,
соединяющая Лондон с Бирмингемом (теперь вошедшая в цепь  дорог  London  and
North Western); за нею - the great Western, the south Eastern,  the  Eastern
Counties,  the  Midland.  После  того  наши  капиталисты  начали  заниматься
побочными линиями  и  ветками  Как  и  надо  было  ожидать,  железнодорожные
общества проводили  прежде  всего  наиболее  необходимые  и,  следовательно,
наилучше оплачивающиеся линии, повинуясь тому же  самому  импульсу,  который
побуждает земледельца искать высокой  платы  предпочтительно  перед  низкой.
Чтобы правительство выбрало в этом случае лучший порядок, вряд  ли  возможно
предполагать, потому что тут именно и следовали самому лучшему  порядку,  но
что  выбран  был  бы  худший,  это  подтверждается  всеми  доказательствами,
которыми мы располагаем. За недостатком материала для  прямой  параллели  мы
приведем случаи неблагоразумного проведения дорог в Индии  и  колониях.  Как
пример усилий государства к облегчению сообщения приведем тот факт,  что,  в
то время как наши правители жертвовали сотнями жизней и потратили  несметные
сокровища на отыскание северо-западного прохода, который был бы  бесполезен,
если бы был найден, исследование Панамского перешейка и  проведение  на  нем
железных  дорог  и  каналов  они  предоставили  частным  обществам.  Но,  не
останавливаясь долго на этом косвенном примере, мы  ограничимся  одним  лишь
образчиком  устроенного  правительством  торгового  канала  у  нас  дома   -
Каледонским каналом. До настоящего времени (1853)  эта  общественная  работа
стоила более миллиона  фунтов.  Теперь  он  уже  много  лет  как  открыт,  и
правительство в лице своих надсмотрщиков постоянно озабочено  получением  от
него дохода. В результате получилось, как видно из сорок седьмого ежегодного
отчета, вышедшего в 1852 г. годового дохода 7909  ф.,  расхода  9,261  ф.  -
дефицит 1352 ф.  Было  ли  когда  такое  значительное  предприятие  с  таким
плачевным результатом построено каким-нибудь частным обществом?
     Но если правительство оказывается таким  плохим  судьей  в  вопросе  об
относительной важности социальных  потребностей  даже  и  тогда,  когда  эти
потребности принадлежат к одному и тому же роду,  как  мало  значения  может
иметь его суждение там, где они принадлежат к  различным  родам.  Если  даже
там, где достаточная доля ума  могла  бы  направить  их  на  истинный  путь,
законодатели и их чиновники действуют так плохо, то что же было бы там,  где
никакой ум, как бы он ни был велик, не мог бы им помочь, где им пришлось  бы
выбирать   между   целой   массой   нужд,   физических,    интеллектуальных,
нравственных, которые не  допускают  прямого  сравнения,  и  как  бедственны
должны бы быть результаты, если бы они осуществили свои  ошибочные  решения.
Если кто-нибудь нуждается в более подробных доказательствах,  пусть  прочтет
следующий отрывок из последней серии писем, печатавшихся не  очень  давно  в
"Morning Chronicle" по поводу  положения  земледелия  во  Франции.  Высказав
мнение, что французское сельское хозяйство отстало на несколько столетий  от
английского, автор письма продолжает:
     "Две причины тут главным образом виновны Во-первых, как ни странно  это
может показаться, в стране,  в  которой  две  трети  населения  земледельцы,
земледелие у нас совсем не в почете.  Просветите  хотя  бы  в  самой  слабой
степени умственные способности  француза,  и  он  побежит  в  город  так  же
неотразимо, как стальная игла к магниту. У него нет земледельческих  вкусов,
никакого  пристрастия  к  земледельческим   привычкам.   Любитель-земледелец
француз  представлял  бы  из  себя  удивительное  зрелище.  К  тому  же  эта
национальная  наклонность  прямо   поощряется   централизационной   системой
правительства - множеством чиновников и их жалованьем. Люди высокоэнергичные
и даровитые собираются со всех концов Франции в Париж; здесь  они  стараются
добиться высоких должностей. Из каждого из сорока восьми департаментов  люди
менее энергичные и даровитые стремятся  в  свои  cheflieu  -  провинциальные
столицы; там они  стремятся  сделаться  маленькими  чиновниками.  Спуститесь
ниже, возьмите еще более низкую  ступень  -  и  вы  получите  тот  же  самый
результат. Как департамент  относится  к  Франции,  так  округ  относится  к
департаменту и община к округу-. Все, у  кого  есть  голова  на  плечах  или
которые воображают, что она у них  есть,  стремятся  в  город  в  погоне  за
местом. Все те, которые считают себя  сами  или  считаются  другими  слишком
глупыми для всех других профессий, остаются дома возделывать поля, разводить
скот и подчищать виноградники точно так же, как их предки делали  это  целые
столетия до них. Таким образом, в стране совсем не остается даровитых людей.
Все количество  энергии,  знаний  и  дарований  страны  скучено  в  городах.
Уезжайте из города, и в  большинстве  случаев  вы  не  встретите  ни  одного
образованного или благовоспитанного  человека,  пока  не  придете  в  другой
город; все, что лежит  между  ними,  -  полнейшее  умственное  ничтожество".
("Morning Chronicle", август, 1851).
     С какою целью происходит это постоянное отвлечение способных  людей  от
земледельческих округов? С  целью,  чтобы  было  достаточно  чиновников  для
выполнения той массы нужд, которые французские правительства считали  нужным
осуществить: доставлять развлечение, разрабатывать руду,  строить  дороги  и
мосты, возводить многочисленные здания, печатать книги,  покровительствовать
искусствам,  контролировать  такую-то  торговлю,   наблюдать   за   такой-то
мануфактурой - словом, исполнять всю ту 1001 задачу, которую берет  на  себя
во Франции государство. Для того чтобы возможно  было  иметь  потребную  для
этого армию чиновников, земледелие должно оставаться втуне. Для  того  чтобы
некоторые социальные потребности лучше удовлетворялись,  главная  социальная
потребность остается в пренебрежении. Истинный фундамент национальной  жизни
подкапывается  для   того,   чтобы   приобрести   несколько   несущественных
преимуществ.  Не  правы  ли  мы  были,  утверждая,  что,  пока  какая-нибудь
потребность  не  находит  свободного  удовлетворения,  она  не  должна  быть
удовлетворяема?
     Здесь  мы  можем  убедиться  в  тесном  родстве  между  фундаментальной
нелепостью, заключающейся в этих проявлениях государственного вмешательства,
и нелепостью, недавно проявленной агитацией в пользу свободы  торговли.  Эти
официальные  способы  осуществления  целей,  которые  иначе  могли   бы   не
осуществиться, носят все более или  менее  скрытую  форму  протекционистской
гипотезы. Та же самая близорукость, которая в области торговли  предписывает
налоги  и  ограничения,  в  социальных   делах   вообще   предписывает   эти
многочисленные  администрации,  и  те  же  критические  замечания  одинаково
относятся ко всем этим приемам.
     Ибо разве ошибка, искажающая всякий закон, имеющий целью  искусственное
поддержание какой-нибудь отрасли промышленности, не заключается  существенно
в том, о чем мы только что говорили, а именно в непонимании того факта, что,
если заставлять людей делать одно дело, они  неизбежно  оставят  несделанным
другое? Государственный человек, который считал разумным покровительствовать
шелкам английским против  французских,  находился  под  влиянием  идеи,  что
поддерживаемое таким образом  производство  составляет  прямой  выигрыш  для
нации.
     Он не сообразил, что люди, которые работают в этом производстве,  могли
бы делать что-нибудь другое, и так как они могли бы обходиться при этом  без
помощи государства,  то  работали  бы  с  большей  выгодой.  Землевладельцы,
которые так заботливо охраняли свою пшеницу от иностранной  конкуренции,  не
вникли надлежащим образом в тот факт, что,  если  их  поля  не  в  состоянии
производить пшеницу на таких экономических основаниях,  которые  сделали  бы
невозможной конкуренцию с нею иностранной пшеницы,  это  доказывает  только,
что они производят несоответствующий род злака вместо того,  который  должны
бы производить, и, следовательно, обрабатывают свою  землю  с  относительною
потерей. Во всех тех случаях  в  которых,  посредством  ограничительных  мер
поддерживается  производство,  которое  без  этого  условия  не   могло   бы
существовать,  помещенному  в  него  капиталу   дается   направление   менее
продуктивное, чем какое-либо другое, по которому он бы естественным  образом
направился.  Так,   для   поддержания   некоторых   занятий,   пользующихся,
покровительством государства, люди отвлекаются от более выгодного дела.
     Ясно, следовательно, как это указано было уже выше,  что  то  же  самое
поверхностное  понимание  проявляется  во  всех   случаях   государственного
вмешательства, относятся ли они к промышленности или к какой бы то  ни  было
другой  деятельности.  Занимая   людей   осуществлением   той   или   другой
потребности, законодатели  не  понимают,  что  они  тем  самым  препятствуют
осуществлению какой-нибудь другой потребности.  Они  обыкновенно  принимают,
что всякое предложенное благое  дело,  найдя  поддержку,  становится  чистым
благом, тогда  как  оно  есть  благо,  достижимое  только  путем  подчинения
какому-нибудь злу, которое было бы в противном случае  устранено.  Благодаря
такому заблуждению они отвлекают  его  труд  к  невыгоде  для  него.  Как  в
промышленности, так и в других вещах труд сам  лучше  всякого  правительства
найдет для себя наиболее выгодное применение. Собственно говоря, обе  задачи
тождественны. Разделение на коммерческие и  некоммерческие  дела  совершенно
поверхностно. Все действия, происходящие в человеческом  обществе,  подходят
под  одно  обобщение  -   человеческие   старания,   служащие   человеческим
потребностям. Происходит ли это служение путем процесса  покупки  и  продажи
или каким-либо другим путем, это не имеет значения, поскольку дело  идет  об
общем законе.  Во  всех  случаях  должно  быть  верно  одно:  более  сильные
потребности найдут удовлетворение раньше более  слабых,  и  доставить  более
слабым потребностям удовлетворение прежде, чем они найдут  его  естественным
путем, значит сделать это за счет более сильных. К громадному положительному
вреду, причиняемому  слишком  ревностным  стремлением  законодательствовать,
нужно присоединить еще не менее значительный  отрицательный  вред,  который,
несмотря на свои размеры, ускользнул от внимания даже наиболее  дальновидных
людей. В то время как государство занимается тем,  чем  не  должно  было  бы
заниматься, оно оставляет, как неизбежное следствие этого,  несделанным  то,
что должно бы делать. Так как время  и  деятельность  человеческая  в  своих
размерах ограничены, то отсюда естественно следует,  что,  греша  чрезмерным
деланием,  законодатели  грешат  в  то  же  время  и  неделанием.   Пагубное
вмешательство влечет за собой гибельное  небрежение,  и  так  оно  всегда  и
должно быть, раз законодатели не вездесущи и не всемогущи. По самой  природе
вещей орган,  служащий  двум  целям,  не  может  исполнять  обе  совершенным
образом, частью потому, что, исполняя одно, он не может исполнять  в  то  же
самое время и другое, частью же потому, что его пригодность для обеих  целей
доказывает неполную приспособленность для каждой  из  них.  Как  было  очень
удачно сказано по этому поводу: лезвие, предназначенное  для  бритья  и  для
резания, наверное, не будет брить так  хорошо,  как  бритва,  и  резать  так
хорошо, как нож. Академия живописи, которая должна бы вместе с  тем  быть  и
банком, выставляла бы, наверное, очень плохие картины и учитывала  бы  очень
плохие векселя. Газовое общество, которое  было  бы  при  этом  и  обществом
распространения грамотности среди детей, освещало бы, по  всей  вероятности,
очень плохо улицы и  дурно  учило  бы  детей  {"Edinburgh  Review",  апрель,
1839.}. И если какое-нибудь учреждение берет на себя не две функции, а целую
массу их, если правительство, задача  которого  защищать  своих  граждан  от
посягательств на их права со стороны своих и чужеземцев, берет на себя также
распространять христианство, заниматься благотворительностью, учить с детьми
уроки, устанавливать  цены  на  съестные  припасы,  наблюдать  за  угольными
копями,  управлять  железными  дорогами,  иметь   надзор   за   постройками,
определять таксу для кебов, следить за  выгребными  ямами,  прививать  детям
оспу, переселять эмигрантов, предписывать часы для работы, осматривать жилые
дома, свидетельствовать познания капитанов торговых судов, снабжать  книгами
общественные библиотеки,  читать  и  разрешать  драматические  произведения,
инспектировать пассажирски