и  место,  таблицы  департамента
торговли (Board of Trade) правильно публикуются месяц и даже более спустя. И
так во всем. Вот санитарное управление (Board of Health), которое с 1849  г.
собирается закрыть столичные кладбища и до сих пор еще не  сделало  этого  и
которое так долго дремало над  проектами  кладбищ,  что  "London  Necropolis
Company" взяла это дело из его рук. Вот владелец привилегии, который 14  лет
переписывался с главным штабом в Лондоне, прежде чем  получил  окончательный
ответ относительно употребления в войске его усовершенствованной обуви.  Вот
плимутский командир порта, который  только  через  10  дней  после  крушения
"Amazon'ы" собрался снарядить поиски за пропавшими шлюпками.
     Официализм,  кроме  того,  нелеп.  При  обычном  течении  вещей  каждый
гражданин стремится к наиболее подходящей для  него  функции.  Люди,  хорошо
знакомые с делом, за которое  берутся,  преуспевают  и,  в  среднем  выводе,
возвышаются  сообразно  своей  успешности,  тогда  как  человека  незнающего
общество живо распознает, перестает к нему обращаться, вынуждает его,  таким
образом, предпринять что-нибудь более легкое и в  конце  концов  делает  его
полезным. Совершенно другое видим мы в  государственных  органах.  Тут,  как
всякому известно, решающим моментом является не  заслуга,  а  происхождение,
возраст, интриги с заднего крыльца и угодливость. Известный в семье "дурень"
находит легко место в церковной иерархии, если "семья" имеет хорошие  связи.
Юнец, слишком мало образованный для какой бы то ни было  профессии,  отлично
годится в  офицеры.  Седые  волосы  или  титул  гораздо  лучше  обеспечивают
повышение во флоте, чем талант. И можно положительно сказать, что  способный
человек  часто  убеждается,  что  на  государственной  службе  превосходство
является помехой: что его начальникам докучают предлагаемые им улучшения, их
оскорбляет предполагаемое  в  нем  критическое  к  ним  отношение.  И  таким
образом, выходит, что законодательная машина не только сложна, но  что  она,
кроме того, построена из низшего качества материала. Вот причина промахов, о
которых мы ежедневно читаем, вроде снабжения адмиралтейства  из  королевских
лесов негодным  для  употребления  лесом,  причина  неудачной  администрации
помощи во время голода в Ирландии, помощи, согнавшей земледельцев с полей  и
уменьшившей последующую жатву на целую четверть {См. отчет майора Ларкома.},
регистрации патентов в трех различных учреждениях, из  которых  ни  одно  не
имеет перечня их. И эти несообразности дают  себя  знать  везде  и  повсюду,
начиная с неудачной вентиляции здания  палаты  общин  и  кончая  The  London
Gazette, неизменно являющейся дурно сфальцованной.
     Еще одной характерной чертой официализма является его расточительность.
В главных своих частях - в войске, флоте и духовном ведомстве  -  он  держит
гораздо более служащих, чем нужно, и выдает некоторым  из  этих  бесполезных
людей огромные оклады. Работа, сделанная комиссией Сюэра, стоила, по  словам
сэра Б. Голла (Sir В Hall), от 300 до 400 % сверх предложенной суммы,  в  то
время как расходы по управлению достигли 30,40 и даже 45  %  всего  расхода.
Поверенные Рамсгэт Гарбур (Ramsgate Harboug) порта, на  устройство  которого
потребовалось целое столетие, тратят 18 тыс. ф. на то,  для  чего  оказалось
достаточным 5 тыс. ф. Санитарное управление (The Board  of  Health)  требует
теперь новых исследований всех городов под его контролем  в  целях  дренажа,
что, как  свидетельствует  м-р  Стефенсон  и  как  знает  каждый  новичок  в
инженерном  деле,  составляет  совершенно  бесполезную  трату   денег.   Эти
правительственные органы не подвержены ни одному  из  тех  влияний,  которые
вынуждают частные предприятия к экономии. Торговцы  и  торговые  предприятия
выигрывают, доставляя публике случай воспользоваться дешевизной. Те, которым
это не под силу, постоянно вытесняются  первыми.  Они  не  могут  обременять
нацию  результатами  своей  расточительности,  и  это   удерживает   их   от
расточительности. В предприятиях, которые  должны  приносить  доход,  нельзя
тратить  48  %  из  капитала  на  надзор,  как  в   инженерных   управлениях
правительства Индии; зная это, железнодорожные компании в  Индии  стараются,
чтобы расход по содержанию  администрации  не  превышал  8  %.  Лавочник  не
оставляет вне своего счета ничего подобного тем 6 млн ф., которые  парламент
разрешает отчислять по дороге к казначейству. Осмотрите любую фабрику, и  вы
увидите, что суровая альтернатива - процветание или разорение - предписывает
беречь каждый пенни; сходите в любое из национальных адмиралтейств, и на все
ваши замечания по  поводу  той  или  иной  очевидно  бесполезной  траты  вам
беспечно ответят ходячей фразой: "Казна все терпит".
     Неумение приспособляться -  вот  еще  один  из  грехов  официализма.  В
противоположность частным предприятиям,  которые  быстро  видоизменяют  свои
действия в зависимости от новых условий, в противоположность как  лавочнику,
который быстро находит способ удовлетворить всякое новое требование,  так  и
железнодорожной  компании,  удваивающей  число  поездов   для   передвижения
специального скопления  пассажиров,  казенная  машина  при  самых  различных
обстоятельствах продолжает тянуть обычную лямку с  обычной  медлительностью.
По самой своей природе она приспособлена только  для  средних  требований  и
неизбежно  оказывается   несостоятельной   при   каких-нибудь   требованиях,
выходящих из обыкновенных рамок. Вы не можете ступить шагу без  того,  чтобы
этот контраст не поразил вас снова. Если это лето вы видите, как  бочки  для
поливки улиц едут предписанным им  раз  навсегда  путем,  не  обращая  почти
никакого внимания на условия погоды, - сегодня они поливают мокрые уже и без
того дороги, завтра они посылают те же потоки, ни на каплю  не  увеличенные,
на дороги, покрытые пылью. Если это зима, число  метельщиков  не  изменяется
сообразно количеству грязи, и, если случится сильный  снег,  улицы  остаются
целую почти неделю в невозможном виде, и даже в центре города не принимается
никаких  необходимых  в  данном  случае  мер.   Последняя   снежная   метель
подчеркнула резкое различие, существующее между обоими родами  учреждений  в
отношении воздействия того и другого  на  омнибусы  и  кебы.  Не  завися  от
установленного законом  тарифа,  омнибусы  припрягли  добавочных  лошадей  и
повысили  проездную  плату.  Кебы,  которые   ограничены   в   своей   таксе
парламентским актом, обнаружившим и здесь свою  обычную  недальновидность  и
потому не предусмотревшим данного рода случая, отказались от своих  стоянок,
покинули свои биржи и станции, предоставили несчастным  пассажирам  тащиться
как знают домой с багажом на руках и таким образом оказались бесполезными  в
такое время, когда они наиболее нужны. И не  только  это  полное  отсутствие
отзывчивости и приспособляемости официализма причиняет серьезные неудобства,
- это вместе с тем создает и  большую  несправедливость.  В  данном  случае,
например, с кебами получилось то, что после вступления в силу нового  закона
старые кебы, продававшиеся раньше по 10- 12 ф., теперь не могут быть проданы
и идут на слом; таким образом государство отняло у владельцев кебов часть их
капитала. Точно так же и  недавно  принятый  билль  о  табаке  для  Лондона,
применяющийся только в  известном,  точно  определенном,  районе,  привел  в
результате к тому, что один фабрикант облагается налогом в то время, как его
конкурент свободен от него, потому что работает в  расстоянии  1/4  мили  от
первого; таким образом, как нам известно из  достоверных  источников,  закон
дает одному преимущества перед другим на 1500 ф.  в  год.  Этот  факт  может
служить типичным  представителем  того  бесконечного  вреда,  различного  по
степени, который неизбежным образом влечет за  собой  вмешательство  закона.
Такой живой, постоянно  развивающийся  организм,  как  общество,  помещенный
между аппаратами  по  мертвым,  механическим  формулам,  не  может  не  быть
стесненным и сдавленным. Единственные органы, могущие служить ему с успехом,
суть те, в которых ежечасно бьет его пульс и  которые  изменяются  вместе  с
ним.
     Как неизбежно официализм подвергается нравственной порче - это известно
всем и  каждому.  Лишенные  таких  антисептических  средств,  как  свободная
конкуренция, не завися в  своем  существовании,  подобно  тому  как  зависят
частные несубсидированные учреждения, от необходимости поддерживать  в  себе
интенсивную  жизненность,  все  казенные  учреждения  приходят  в  инертное,
пресыщенное состояние, от которого до болезни  только  один  шаг.  Жалованье
служащими  получается  в  них  независимо  от  усердия,   проявляемого   при
исполнении обязанностей, выдача его продолжается и тогда, когда  обязанности
совершенно прекратились, и потому становится настоящей премией для родовитых
лентяев и поощряет людей к клятвопреступлению, к взяточничеству, к  симонии.
Правители Восточной Индии избираются не в силу их особенных административных
способностей, они покупают голоса путем обещаний  своего  покровительства  в
будущем, - покровительства, которого многие добиваются и которое оказывается
с полнейшим пренебрежением к интересам сотни миллионов  людей.  Регистраторы
духовных завещаний не только зарабатывают в  год  несколько  сот  фунтов  за
работу,  которую  их  плохо  оплачиваемые   уполномоченные   делают   только
наполовину, - они очень часто завладевают и  иными  доходами,  и  это  после
неоднократных выговоров. Повышения в адмиралтействе являются результатом  не
действительных заслуг, а политического фаворитизма. Чтобы иметь  возможность
жить роскошно, духовенство проповедует то,  чему  не  верит  само;  епископы
составляют неверные отчеты о своих доходах, и при своем избрании в  братства
хорошо обеспеченные священники  часто  дают  клятву  быть  pauper,  pius  et
doctus. И эта продажность ежедневно проявляется везде и во всем, начиная  от
инспектора, который  не  замечает  злоупотреблений,  потому  что  глаза  его
закрыты подарком арендатора, и  кончая  первым  министром,  который  раздает
прибыльные должности своим родственникам,  и  все  это  вопреки  неодобрению
общества и вопреки постоянным попыткам прекратить такой порядок  вещей.  Как
совершенно верно заметил однажды один чиновник, прослуживший  25  лет:  "Где
правительство, там низость". Это представляет неизбежный результат нарушения
прямой связи между полученной  выгодой  и  произведенной  работой.  Ни  одно
некомпетентное лицо не рассчитывает  посредством  подарка  Times'y  получить
постоянное место в каком-нибудь торговом предприятии. Но  там,  где,  как  в
государственных учреждениях, личные интересы чиновников роли не играют,  где
назначение зависит от человека,  который  ничего  не  теряет  от  неудачного
выбора, там подарок имеет большую силу. И та  же  самая  нравственная  порча
замечается во всех социальных учреждениях, в которых исполненная обязанность
и  полученное  вознаграждение  не  идут  рука  об  руку,  как,  например,  в
больницах, в общественных богадельнях, в субсидированных школах; и  это  зло
пропорционально степени нарушения правильного соотношения между обязанностью
и доходом. Поэтому-то оно  и  неизбежно  в  государственных  учреждениях.  В
промышленных предприятиях это редко имеет место, и если когда и проявляется,
то инстинкт самосохранения скоро находит против него лекарство.
     Ко всему, что сказано было выше, прибавьте еще,  что  в  то  время  как
частные  предприятия  являются  по  своему   характеру   предприимчивыми   и
прогрессивными,   государственные   учреждения   неизменны   и    несомненно
структивны. На изобретательность официализма никто и не рассчитывает;  чтобы
он вышел из своей механической рутины, стал  вводить  улучшения,  да  еще  с
большой затратой мыслительной силы и гибкости, без расчета на выгоду,  этого
нельзя и думать. Но он не только неподвижен, - он  противодействует  каждому
улучшению как в себе, так и во всем, с чем связан. До  сегодняшнего  времени
все судейские упорно противодействовали  реформе  закона,  так  как  суды  в
графствах  уничтожили  их  практику.  Университеты  сохраняли  свой   старый
curriculum целые сотни лет после того, как он уже перестал  быть  годным,  и
борются еще и теперь  против  устрашающей  их  перестройки.  Против  всякого
улучшения, вводимого в почтовом  ведомстве,  энергично  восставали  почтовые
власти. М. Уистон (Whiston) мог бы порассказать, как  силен  консерватизм  в
церковных  грамматических  школах.  Противодействия  официализма  не   могут
сломить даже вытекающие из него тяжелые последствия.  Доказательством  этого
может служить тот факт, что хотя, как уже упомянуто было выше, проф.  Барлоу
(Barlow) донес в 1820 г., что из бывших в то время в запасе в адмиралтействе
компасов "по крайней мере, половина представляет никуда негодный хлам",  тем
не  менее,  несмотря  на  постоянно  грозящую   опасность   кораблекрушений,
вызываемую таким состоянием компасов, "в промежуток  времени  между  1838  и
1840 годом сделано в этом  отношении  очень  мало  улучшений"  {"Rudimentary
Magnetism" сэра В. Сноу  Гаррисс,  ч.  111,  стр.  145.}.  Этот  официальный
обструкционизм нелегко уступает даже перед сильным общественным  мнением,  о
чем свидетельствует тот факт, что, хотя девять десятых населения  в  течение
целого ряда поколений осуждали систему  церковного  управления,  обогащающую
лентяев и бездельников и доводящую до голода работников, и хотя неоднократно
назначались комиссии для ее  преобразования,  она  в  существенном  осталась
неизменной и до сих пор. Несмотря на то,  что  начиная  с  1818г.,  делалась
масса  попыток  улучшить  скандальное   хозяйничанье   в   благотворительных
учреждениях и что в течение 10 лет вопрос этот раз десять в год разбирался в
парламенте,  причем  предлагались  различные  меры  для  искоренения   таких
порядков, злоупотребления эти продолжают существовать в полном своем  объеме
и поныне. И эти официальные учреждения не только противодействуют  реформам,
касающимся их самих, они задерживают также  реформы,  относящиеся  к  другим
областям.  Защищая  свои  собственные  интересы,   духовенство   задерживает
закрытие  городских  кладбищ.  Как   мог   бы   подтвердить   м-р   Линдсэй,
правительственные  эмиграционные  агенты  мешают   применению   железа   при
постройке парусных судов. Акцизные чиновники противодействуют  улучшениям  в
процессах, за которыми наблюдают. Органический консерватизм, проявляющийся в
ежедневном образе действия всех людей,  представляет  из  себя  препятствие,
которое  в  частной  жизни  мало-помалу  побеждается   личными   интересами.
Стремление к выгоде научило в конце концов  фермеров,  что  глубокий  дренаж
полезен, хотя он и берет много времени. Фабриканты научаются в конце  концов
наиболее экономическому способу пользования паровыми машинами, хотя  это  им
долго и не удавалось. Но на государственной службе, где  личные  интересы  в
борьбу не вступают, этот консерватизм обнаруживается во всей  своей  силе  и
производит результаты столько же бедственные, сколько и нелепые.  В  течение
целого ряда десятилетий после того, как  ведение  книги  сделалось  всеобщим
обычаем, счета в  казначействе  еще  производились  посредством  зарубок  на
палках. В смете на текущий год фигурирует такая статья:  "Заправка  масляных
ламп в главном штабе". После всего вышесказанного кто  же  может  колебаться
между казенными и свободно возникающими  учреждениями?  Первые  медлительны,
нелепы, расточительны, не умеют приспособляться, развращены и  обструктивны;
может ли какой-нибудь недостаток в других учреждениях уравновесить все  эти?
Правда, торговля имеет свои мошенничества, спекуляция свое безумие. Все  это
грехи,  неизбежно  порождаемые  существующим  несовершенством   человеческой
природы. Но вместе с тем верно и то,  что  эти  несовершенства  человеческой
природы разделяются и государственными чиновниками, и, не сдерживаемые в них
тою  же  строгою  дисциплиной,  они,  возрастая,  ведут  к  гораздо   худшим
результатам. Раз мы имеем дело с  расой,  имеющей  некоторую  наклонность  к
дурным  поступкам,  -  спрашивается,  следует  ли   организовать   общество,
состоящее из подобного рода людей так, чтобы дурной поступок непосредственно
влек за собой наказание или чтобы наказание только косвенно было  связано  с
дурным поступком. Какое  общество  будет  наиболее  нормальным:  такое,  при
котором деятели,  дурно  исполняющие  свои  обязанности,  несут  немедленное
наказание ввиду утраты покровительства общества; или  же  такое,  где  такие
деятели могут пострадать только тогда, если будет пущен в ход целый  аппарат
митингов,   петиций,   избирательных   собраний,   парламентских    решений,
министерских советов и канцелярской  переписки?  Не  вправе  ли  мы  назвать
нелепой утопией надежду, что люди  будут  лучше  поступать,  если  наказание
будет более далеким и неопределенным, чем когда  оно  тут  же  под  рукой  и
неизбежно? Между тем это и есть та надежда,  которую  бессознательно  лелеет
большинство политических  прожектеров.  Прислушайтесь  к  их  планам,  и  вы
увидите, что они совершенно уверены, что все, что  они  предлагают  сделать,
непременно  так  и  будет  сделано  приставленными  для  этого  людьми.  Что
чиновники вполне надежны - это их первый  постулат.  Не  подлежит  сомнению,
что, если бы можно было бы  обеспечить  себя  хорошими  чиновниками,  многое
можно было бы сказать в пользу официализма, так же точно, как деспотизм имел
бы свои преимущества, если бы возможно было гарантировать, что деспот  будет
хорош.
     Но  если  мы  хотим   взвесить   надлежащим   образом   разницу   между
искусственным и естественным способом осуществления социальных нужд,  мы  не
должны останавливаться на рассмотрении только лишь недостатков одного, нужно
вникнуть  также  в  достоинства  другого.  Их  много,  и  они   значительны.
Посмотрите прежде всего,  как  каждое  частное  предприятие  непосредственно
связано с потребностью  в  нем  и  сколь  невозможным  становится  для  него
существование при отсутствии этой  потребности.  Ежедневно  возникают  новые
отрасли промышленности, новые товарищества.  Если  они  служат  какой-нибудь
потребности, действительно  существующей  в  обществе,  они  пускают  корни,
растут. Если нет - они умирают вследствие отсутствия питания, и для этого не
требуется ни специальной агитации, ни парламентского акта, как и для  всякой
естественной организации: нет для такой организации соответствующих функций,
и, не получая питания, она погибает. И не только новые учреждения  исчезают,
когда они становятся излишни, но и  старые  прекращают  свое  существование,
когда  проходит  надобность  в   них.   В   противоположность   общественным
учреждениям, в противоположность департаменту герольдии, который  продолжает
существовать целые  столетия  после  того,  как  герольдия  утратила  всякое
значение, в противоположность духовным судам, которые продолжают  процветать
при целом ряде поколений, которым они стали уже ненавистны,  -  эти  частные
предприятия  исчезают,  как  только   перестают   быть   полезными.   Широко
распространенная  система  дилижансов  перестает  существовать,  как  только
явилась на смену более  совершенная  железнодорожная  система  сообщения.  И
самое  учреждение  не  только  перестает  существовать  само  и  освобождает
капиталы, но и самый составлявший его материал разбирается и  идет  в  дело.
Кучера,  сторожа  и  весь  остальной  персонал  применяют   свои   силы   на
каком-нибудь другом поприще; они не обременяют по двадцати  лет  учреждения,
подобно чиновникам  на  пенсии  какого-либо  упраздненного  государственного
департамента.  Кроме  того,  обратите  внимание,  сколь  неизбежно  все  эти
свободные учреждения приспособляются к своей работе.  Успешност