ежащие к ним планеты образовались путем скопления  туманного
вещества. Хотя без сомнения, если будет опровергнуто существование туманного
вещества, в котором процесс сгущения совершался бы  и  по  настоящее  время,
одно из доказательств в пользу гипотезы  туманностей  падает;  но  при  этом
остальные доказательства остаются в полной своей силе. Ничто не  мешает  нам
предположить, что хотя в настоящее время  мы  и  не  видим,  чтобы  где-либо
происходило сгущение туманного вещества, но было время, когда  процесс  этот
совершался повсеместно. И в самом деле, можно  возразить,  что  вряд  ли  мы
вправе ожидать, чтобы сгущение рассеянного туманного вещества продолжалось в
настоящее время, так как причины, обусловившие скопление одной массы, должны
были  действовать  и  на  все   массы,   и,   следовательно,   существование
несгустившихся масс было бы фактом,  требующим  объяснения.  Таким  образом,
допустив даже непосредственные  выводы  из  открытий,  сделанных  с  помощью
шестифутового рефлектора, мы видим, что следствия, многими отсюда выводимые,
допущены быть не могут.
     Но эти выводы могут быть успешно оспариваемы. Мы прежде принимали их за
непреложную  истину,  но  критическое  исследование  фактов  убедило  нас  в
полнейшей  их  несостоятельности.  Они  влекут  за   собой   столько   явных
несообразностей, что мы удивляемся при встрече ученых, принимающих  их  хотя
бы даже за вероятную гипотезу Рассмотрим эти несообразности.
     Во-первых, заметьте, какие выводы мы вправе  сделать  из  распределения
туманных пятен в пространстве.
     "Пространства, находящиеся впереди или позади простых туманных пятен, -
говорит Араго, - тем более впереди или позади групп туманностей, обыкновенно
содержат мало звезд. Гершель нашел это правило неизменно верным. Так, каждый
раз, когда в  течение  небольшого  промежутка  времени  ни  одна  звезда  не
приближалась в силу суточного вращения Земли и не становилась в поле  зрения
его неподвижного телескопа, он  имел  привычку  говорить  своему  секретарю,
помогавшему ему при  работах-  "Готовьтесь  писать:  сейчас  туманные  пятна
покажутся"."
     Как согласить этот факт с гипотезой, что туманные пятна суть отдаленные
млечные пути?  Если  б  существовало  лишь  одно  туманное  пятно,  было  бы
любопытным совпадением обстоятельств, что это  единственное  пятно  пришлось
именно  в  такой  точке   дальнего   пространства,   которая   соответствует
беззвездному месту нашей собственной звездной системы. Если б туманных пятен
было только два и оба были бы помещены подобным образом, совпадение было  бы
крайне странно. Что же после этого должны мы  заключить,  видя,  что  тысячи
туманных пятен таким  же  образом  расположены?  Неужели  мы  допустим,  что
видимые  положения  всех  этих  тысяч  отдаленных  млечных  путей   случайно
совпадают с более редкими местами  нашего  собственного  Млечного  Пути?  Но
такого  рода  предположение  невозможно?  Еще   очевиднее   становится   его
невозможность, когда мы примем в соображение  общее  распределение  туманных
пятен в пространстве. Не говоря уже о факте, что "области,  наиболее  бедные
звездами, суть почти наиболее богатые  туманными  пятнами",  тот  же  закон,
который  высказан  здесь  в  частности,  применим  и  ко   всему   небесному
пространству. В том поясе неба, где звезды изобильны, туманные пятна  редки,
между тем как в двух противоположных точках небесного пространства, наиболее
отдаленных от этого пояса, туманные пятна находятся в изобилии. По соседству
с млечным кругом (или с  плоскостью  Млечного  Пути)  туманных  пятен  почти
совсем не видно, главная же масса их  лежит  возле  полюсов  Млечного  Пути.
Неужели и это не более как случайное совпадение? Когда  к  тому  факту,  что
общая масса туманных пятен составляет, по положению, как бы  антитезу  общей
массы звезд, мы присоединим еще факт, что  местные  области  туманных  пятен
суть именно те области, где звезд встречается мало, и,  наконец,  тот  факт,
что  одинокие  туманности  встречаются  обыкновенно  в  местах  сравнительно
беззвездных,  то  не   составляет   ли   это   разительного   доказательства
существования  физической  связи  между   рассматриваемыми   явлениями?   Не
потребовалось ли бы бесконечное множество доказательств, чтобы убедить  нас,
что туманные пятна не составляют часть нашей  звездной  системы?  Посмотрим,
можно  ли  привести  здесь  подобное  бесконечное  множество  доказательств?
Посмотрим, найдется ли между  всеми  предполагаемыми  доказательствами  хоть
одно такое, которое выдержало бы критику.
     "Наблюдение этих туманных масс, - говорит  Гумбольдт,  -  каковыми  они
представляются нам в колоссальные телескопы, переносит нас в такие  области,
откуда, согласно предположению,  не  лишенному  некоторой  вероятности,  луч
света должен употребить целые миллионы лет, чтобы дойти до нашей Земли;  для
измерения этих расстояний размеры ближайшего к нам  слоя  неподвижных  звезд
(каково, например, расстояние от нас Сириуса или расстояние двойных звезд  в
Лебеде и Центавре) окажется вряд ли достаточным."
     В  этой  несколько  запутанной  фразе  высказывается  более  или  менее
положительно убеждение, что расстояние туманных пятен  от  нашего  звездного
Млечного Пути настолько же превышает расстояние наших звезд друг  от  друга,
насколько расстояние между этими звездами превышает размеры нашей  планетной
системы. Подобно тому как диаметр земной орбиты является неизмеримой  точкой
в сравнении с расстоянием нашего Солнца от Сириуса, так и расстояние  нашего
Солнца от Сириуса является неизмеримой  точкой  в  сравнении  с  расстоянием
нашего Млечного Пути от дальних млечных путей,  образующих  туманные  пятна.
Заметьте следствие этого предположения.
     Если один из этих предполагаемых млечных путей так далек от нас, что  в
сравнении с этим расстоянием наши междузвездные пространства превращаются  в
точки и, следовательно, все размеры целой нашей звездной системы  становятся
сравнительно ничтожными, не следует ли из этого неизбежным образом, что сила
телескопа, необходимая для того, чтобы разложить этот дальний  млечный  путь
на звезды, должна быть неизмеримо больше той силы, которая требуется,  чтобы
разложить на звезды наш Млечный Путь? Не очевидно ли, что телескоп,  который
только что может с ясностью показывать самые дальние  звезды  нашей  группы,
должен оказываться положительно недостаточным для  разложения  этих  дальних
групп на звезды? Что же мы после этого должны заключить, когда  оказывается,
что тот же самый инструмент, который разлагает множество туманных  пятен  на
звезды, не в  состоянии  разложить  вполне  наш  собственный  Млечный  Путь?
Возьмем сравнение из области обыденной жизни. Предположим, что человек видит
рой пчел, простирающийся, как это иногда действительно бывает, так высоко  в
воздухе, что отдельные особи становятся почти невидимыми; положим, что  этот
человек говорит, что такое-то пятно на горизонте есть рой пчел; что он знает
это на том основании, что он может разглядеть пчел как отдельные пятна.  Как
ни изумительно было бы подобного рода утверждение, оно  не  превышало  бы  в
невероятности  того,  которое  мы  в  настоящее  время  разбираем.  Выразите
расстояние  цифрами,  и  нелепость  станет  еще  ощутимее.  Круглым   числом
расстояние Сириуса от Земли в полмиллиона раз превосходит  расстояние  Земли
от Солнца. И согласно разбираемой нами гипотезе, туманные пятна  отстоят  от
нас в полмиллиона раз далее, чем Сириус. Припомним теперь, что наш "звездный
остров  или  туманное  пятно,   как   Гумбольдт   называет   его,   образует
чечевицеобразный приплюснутый и со всех сторон отделенный слой, большую  ось
которого принимают в 700 или 800 раз  более  расстояния  Сириуса  от  Земли,
малую же ось в 150" {Cosmos(7ed.),I,79,80}. А так  как  полагают,  что  наша
Солнечная система лежит около центра этого скопления, то из  этого  следует,
что мы отстоим от дальнейших частей его приблизительно в 400 раз далее,  чем
от Сириуса. Но звезды, образующие эти дальнейшие части  скопления,  невидимы
для нас отдельно даже в самые сильные телескопы. Как же после этого могут те
же телескопы показывать нам отдельно звезды туманного пятна,  отстоящего  от
нас в полмиллиона раз далее, чем Сириус? Оказывается, что звезда,  невидимая
для нас за дальностью расстояния, становится видимой, если то же  расстояние
увеличить в 1200 раз. Неужели мы можем согласиться с выводом подобного рода?
Не лучше ли заключить, что туманные пятна не суть отдаленные  млечные  пути?
Не получим ли мы следствия, что, чем бы они, в сущности, ни  оказались,  они
должны отстоять от нас, по  крайней  мере,  не  далее  крайних  точек  нашей
собственной звездной системы.
     Во всей вышеизложенной аргументации  подразумевается,  что  различие  в
видимой величине звезд обусловливается главным образом различием  расстояний
до них. На этом предположении основано обычное учение о туманных  пятнах,  и
во всем нашем предшествовавшем разборе мы оставляли  его  нетронутым.  Между
тем еще в то время, когда оно впервые было высказано сэром В. Гершелем,  оно
было чисто произвольным предположением; в настоящее же время оно оказывается
окончательно несостоятельным. Но, к сожалению, как  истинность  его,  так  и
ложность  равно  подрывают  умозаключения  тех,  которые   рассуждают,   как
Гумбольдт. Рассмотрим оба случая.
     С одной  стороны,  что  оказывается,  если  предположение  ложно?  Если
видимая величина звезд не есть следствие их сравнительной близости к нам,  а
постоянно умаляющийся размер их не  обусловливается  постоянно  возрастающей
отдаленностью от нас, - что станется с выводами о  размерах  нашей  звездной
системы и о расстоянии до туманных пятен? Если, как было  недавно  доказано,
почти невидимая звезда 61 Лебедя имеет больший параллакс,  чем альфа Лебедя,
хотя,  по  вычислениям,  основанным  на  предположении  сэра   В.   Гершеля,
расстояние до нее должно бы было быть приблизительно в двенадцать раз более,
и если, как оказывается, существуют телескопические звезды, лежащие ближе  к
нам, чем Сириус, - то какую силу имеет, после этого, то  умозаключение,  что
туманные пятна весьма удалены от нас, потому что светлые массы,  входящие  в
их состав, становятся для нас  видимыми  только  при  помощи  очень  сильных
телескопов? Ясно, что если самая блестящая звезда всего неба и такая звезда,
которую нельзя даже рассмотреть  простым  глазом,  оказываются  лежащими  на
одинаковом расстоянии, то относительная степень видимости  отнюдь  не  может
быть мерилом для  относительной  дальности  звезды.  Если  же  это  так,  то
туманные пятна могут лежать от  нас  сравнительно  близко,  хотя  звездочки,
составляющие их, и представляются нам чрезвычайно мелкими.
     С другой стороны, что будет  следовать,  если  мы  допустим  истинность
вышесказанного предположения? Доводы, приводимые  в  его  оправдание,  когда
речь идет о звездах, должны равным образом оправдывать его  и  тогда,  когда
речь идет о туманных  пятнах.  Никто  не  станет  утверждать,  что  в  общей
сложности видимая величина звезд служит указанием их расстояния, не допустив
в то же время, что в общей сложности видимая величина туманных пятен  служит
указанием их расстояний, что, вообще говоря, более крупные суть ближайшие, а
более мелкие - дальнейшие. Посмотрим же теперь, какой неизбежный  вывод  это
влечет за собой для разложимости туманных пятен.  Самые  крупные  или  самые
близкие должны всего легче разлагаться на звезды; по  мере  того  как  пятна
становятся меньше, разложение их должно представлять все большие  и  большие
трудности; наконец, неразложимые пятна должны быть наименьшие. А между тем в
действительности мы видим совершенно обратный факт. Самые  крупные  туманные
пятна или совсем не разложимы, или же  разложимы  лишь  отчасти  при  помощи
самого сильного телескопа; между тем как значительную  долю  довольно  малых
туманностей легко можно разложить при помощи гораздо  слабейших  телескопов.
Инструмент, в который большое туманное пятно  в  Андромеде,  имеющее  два  с
половиной градуса в длину и один градус в ширину,  представляется  не  более
как светлым туманом, разлагает туманное пятно, имеющее не более 15  минут  в
диаметре, на 20 000 звездных точек. Между тем как отдельные звезды туманного
пятна, имеющего 8 минут в  диаметре,  видны  так  явственно,  что  их  можно
пересчитать, туманное пятно, занимающее пространство в 560 раз  большее,  не
представляет вовсе никаких звезд. Как объяснить эти  факты  с  точки  зрения
обычной гипотезы?
     Но остается  еще  одно  затруднение,  которое,  быть  может,  очевиднее
предыдущего подрывает эту теорию; это затруднение  представляют  магеллановы
облака. Описывая наибольшие из них, сэр Джон Гершель говорит:
     "Большое облако, так же как и малое, состоит частью из больших полос  и
смутно обозначенных клочков неразложимой туманности, частью  из  туманности,
представляющей всевозможные степени разложения  вплоть  до  совершенно  ясно
разложенных звезд, подобных звездам Млечного Пути; а также из  правильных  и
неправильных туманных пятен в тесном смысле  этого  слова,  из  шарообразных
куч, представляющих различные степени разложимости, и  из  скученных  групп,
достаточно  обособившихся  и  сгустившихся,  чтобы  подходить  под  название
звездных куч" ("Cape Observations", p. 146).
     В своих Очерках астрономии сэр Джон Гершель, повторив  это  описание  в
других выражениях, замечает далее:
     "Это соединение различных особенностей, если разобрать  его  надлежащим
образом, в высшей степени поучительно; оно дает  нам  некоторые  данные  для
оценки  вероятного  относительного  расстояния  туманных  пятен  и  звезд  и
действительной степени яркости отдельных звезд, сравниваемых одна с  другой.
Если принять видимый полудиаметр  большого  облака  равным  3-м  градусам  и
предположить,  что  телесная  его  форма  приблизительно   сферическая,   то
ближайшие и отдаленнейшие его части  разнятся  в  своем  расстоянии  от  нас
немногим больше чем  на  одну  десятую  нашего  расстояния  от  его  центра.
Следовательно, разница в расстояниях не  может  в  значительной  степени  ни
усиливать яркость тех предметов, которые находятся в ближайших  его  частях,
ни значительно ослаблять яркость тех, которые находятся в  более  отдаленных
частях. Между тем в этом шарообразном пространстве мы насчитываем более  600
звезд седьмой, восьмой, девятой и десятой величин; около 300 туманных пятен,
шарообразных и других  куч  всевозможных  степеней  разложимости  и  меньшие
рассеянные звезды различных меньших величин, начиная  от  десятой  и  кончая
такими, которые по своей многочисленности и малости составляют неразложенную
туманность, занимающую пространство в несколько квадратных градусов. Если бы
нам представлялся только один такой предмет, можно  бы  еще  без  особенного
невероятия утверждать, что кажущаяся его шарообразность есть только действие
перспективы  и   что   в   действительности   существует   гораздо   большая
относительная  разница  расстояния  между  ближайшими  и  отдаленнейшими  ее
частями. Но подобного рода устройство, являющееся уже довольно невероятным в
одном случае, должно  быть  отброшено  как  окончательно  невероятное  и  не
выдерживающее критики, как скоро мы имеем дело с  двумя  подобными  фактами.
Следовательно, мы должны принять за доказанный факт, что  звезды  седьмой  и
восьмой величин могут существовать вместе  с  неразложимыми  туманностями  в
пределах таких расстояний, отношения которых не  более  отношения  9  к  10"
("Очерки астрономии", 10-е изд., стр. 656 и 657).
     Эти слова, как  нам  кажется,  доставляют  reductio  ad  absurdum  того
воззрения, против которого мы восстаем. Они оставляют нам только выбор между
двумя невероятностями. Если мы допустим, что которое-нибудь из этих туманных
пятен так отдалено, что его сотни  тысяч  звезд  имеют  вид  Млечного  Пути,
оставаясь невидимыми для невооруженного глаза,  мы  должны  в  то  же  время
допустить, что  есть  одинокие  звезды,  до  того  громадные,  что  остаются
видимыми, хотя находятся на таком  же  расстоянии.  Если  мы  примем  другое
предположение и скажем, что многие туманные пятна отстоят от нас не  дальше,
чем наши собственные звезды восьмой величины, то мы должны будем  допустить,
что на расстоянии, не превышающем то, на котором  одинокая  звезда  остается
еще слабо видимой  для  невооруженного  глаза,  может  существовать  группа,
состоящая из сотни тысяч звезд, невидимая для невооруженного глаза. Ни  одно
из этих предположений не может быть принято. Что же остается  нам  из  всего
этого заключить? Лишь одно: что туманные пятна отстоят от нас не дальше, чем
некоторые части нашей собственной звездной системы, в которую они входят как
элементы, и что там, где они оказываются разложимыми на отдельные массы, эти
массы отнюдь не могут быть рассматриваемы как звезды в обыкновенном значении
этого слова {После напечатания этого опыта покойный Р. А.  Проктор  высказал
некоторые новые соображения, говорящие за то, что туманные массы принадлежат
к нашей собственной звездной системе.  Противоположное  заключение,  которое
выше оспаривалось, в настоящее время оставлено.}.
     Итак,  мы  убедились  в  несостоятельности  идеи,  слишком  опрометчиво
принятой некоторыми астрономами, - идеи, будто туманные  пятна  суть  весьма
отдаленные млечные пути. Посмотрим теперь, нельзя ли  согласовать  различные
виды, представляемые этими пятнами,  с  гипотезой  туманных  масс.  Если  мы
возьмем редкую и далеко распространенную массу туманного  вещества,  имеющую
диаметр,  в  сто  раз  больший  диаметра  Солнечной  системы  {Что  касается
возражения,  которое  можно  сделать  против   чрезвычайной   разреженности,
предполагаемой подобного рода гипотезою,  то  на  него  ответило  вычисление
Ньютона, который доказал, что если бы сферический дюйм  воздуха  переместить
на расстояние 4000 миль от Земли,  то  он  расширился  бы  в  шар,  которого
размеры  превзошли  бы  орбиту  Сатурна},  то  какой  ряд  изменений  должен
произойти в этой массе? Взаимное тяготение должно сближать  составляющие  ее
атомы  или  молекулы,  но  их  сближению  будет  противодействовать  атомное
отталкивание.  Преодоление  этого  препятствия  влечет  за  собой   развитие
теплоты. Теплота отчасти выделится путем лучистого распространения, и  между
атомами  будет  происходить  новое  сближение,  сопровождающееся  дальнейшим
развитием теплоты, и это будет продолжаться непрерывно. Процессы  эти  будут
происходить не отдельно, как они здесь описаны, а одновременно, непрерывно и
с постоянно возрастающей силой. Как скоро туманная масса достигла  известной
степени плотности, как скоро атомы, находящиеся  внутри  ее,  сблизились  на
известное расстояние, произвели  известную  степень  теплоты  и  подверглись
известному взаимному давлению, - некоторые из этих атомов внезапно вступят в
химическое соединение. Для нашего вопроса не важно, принадлежат ли молекулы,
происшедшие от этого процесса, к разряду известных  нам  атомных  сочетаний,
что может быть, или же, что  вероятнее,  они  принадлежат  к  разряду  более
простых сочетаний, чем те, которые нам доселе известны. Для нас  достаточно,
что частичное соединение одинаковых или неодинаковых атомов должно  в  конце
концов  состояться.  Как  скоро  оно  состоялось,  оно   необходимо   должно
сопровождаться внезапным и сильным выделением теплоты; а пока  этот  избыток
теплоты  не  ушел  в  пространство,  вновь  образовавшиеся  молекулы   будут
оставаться  равномерно  рассеянными  или,  так  сказать,   растворенными   в
первобытной туманной среде. Но заметим, что  должно  случиться  мало-помалу.
Как скоро лучистое распространение теплоты достаточно понизило  температуру,
так эти молекулы осядут, а осевши, они не останутся равномерно рассеянными в
первобытной