количество;  и  вследствие
этого он классифицирует эти пласты под рубрикой "азойских". А между  тем  из
страниц,  вышедших  из-под  его  же  пера,  явствует  вся  неосновательность
предположения, будто в этот период органическая жизнь  существовала  лишь  в
незначительных  размерах.  Такие  же  следы  жизни,  какие  были  найдены  в
лонгмайндских горных породах,  считавшихся  долгое  время  лишенными  всяких
ископаемых остатков, были открыты и в некоторых нижайших слоях; а между  тем
двадцать тысяч футов пластов, лежащих над этими слоями, до сих  пор  еще  не
дали ни одного ископаемого органического остатка. Если же эти верхние  слои,
на глубину четырех миль, лишены ископаемых остатков,  между  тем  как  слои,
лежащие под  ними,  свидетельствуют  о  начавшейся  уже  жизни,  то  что  же
становится с выводом сэра Р. Морчисона? В Siluria на стр. 189 мы находим еще
более знаменательный факт. "Гленгарифские песчаники" и другие смежные с ними
пласты, толщина которых, по словам автора, простирается до 13 500 футов,  не
представляют никаких следов современной им органической жизни. А  между  тем
сэр Р. Морчисон  относит  их  к  девонскому  периоду,  периоду,  обладавшему
обширной и разнообразной морской фауной. Как же после этого можем  мы  из-за
отсутствия  ископаемых  остатков   в   лонгмайндских   пластах   и   других,
соответствующих  им,  заключить,  что  Земля  была   "азойской"   во   время
образования этих пластов?
     Но нас спросят, быть может, "почему, если живые организмы  существовали
в то время, мы не находим пластов с ископаемыми остатками,  принадлежащих  к
этой эпохе или другой, более древней?". На это можно ответить  только  одно,
что несуществование подобных пластов есть не более как отрицательный факт, -
мы не нашли их. А принимая в соображение, как скудны наши  сведения  даже  о
двух пятых земной поверхности, находящейся в  настоящее  время  над  уровнем
океана, и как глубоко наше незнание относительно трех пятых, покрытых морем,
мы едва ли  имеем  право  положительно  сказать,  что  подобных  пластов  не
существует. А главное наше возражение  состоит  в  том,  что  эти  памятники
древнейшей истории Земли были большей частью разрушены  действием  тех  сил,
которые постоянно стремятся к разрушению подобных памятников.
     Одна из самых  несомненных  геологических  истин  состоит  в  том,  что
осадочные пласты могут подвергаться более или  менее  полным  видоизменениям
через действие огня Горные породы, которые  сначала  классифицировались  как
"переходные", потому что они представляли по отличительным  своим  признакам
как бы посредствующее звено между породами огненного происхождения, лежащими
под ними, и осадочными пластами, лежащими поверх их, оказываются в настоящее
время не чем иным, как осадочными пластами, видоизменившимися как в  составе
своем, так и во внешнем виде от сильного жара смежного с ними расплавленного
вещества, вот почему  эти  породы  и  названы  "метаморфическими".  Новейшие
исследования  показали  также,  что  эти  метаморфические  породы   не   все
одинаковой  древности,  как  думали  прежде.  Кроме  первичных  и  вторичных
пластов, видоизмененных действием огня, существуют  видоизмененные  подобным
же образом пласты и третичного происхождения, и встречаются они  нередко  на
расстоянии какой-нибудь четверти мили от точки  соприкосновения  с  соседним
гранитом.  Процессом  этим,  само  собой  разумеется,   ископаемые   остатки
истребляются. "В иных  случаях,  -  говорит  сэр  Чарльз  Ляйель,  -  темные
известняки, содержавшие в изобилии раковины и кораллы, превращались в  белый
статуйный  мрамор,  а  твердая  глина,  содержавшая  растительные  и  другие
остатки, преобразовывалась в шифер, известный под название смоляного  сланца
или сланцевой роговой обманки; от органических тел  не  осталось  и  следа."
Далее оказывается почти уже  бесспорной  истиной,  что  всевозможные  горные
породы  плутонического  происхождения  суть   продукт   осадочных   пластов,
подвергшихся полному расплавлению. Мы имеем  несколько  примеров  того,  что
гранит и гнейс, химический состав которых  совершенно  одинаков,  переходили
один в другой; так, в Валорсине, близ Монблана, где обе  породы  приходят  в
соприкосновение одна с другой, замечено, что  "каждая  из  них  представляет
известные  видоизменения  своих  минеральных  признаков.  Гранит,  все   еще
оставаясь ненаслоенным, начинает перемешиваться  с  зелеными  частичками;  с
другой стороны,  тальковатый  гнейс  принимает  гранитообразное  устройство,
сохраняя свою наслойку". В абердинском  граните  нередко  встречаются  комки
нерасплавленного гнейса, наконец, мы  сами  можем  засвидетельствовать,  что
берега Лох-Сунарта представляют обильные  доказательства  того,  что  гранит
этой местности, когда он был в расплавленном состоянии, содержал  не  вполне
расплавленные глыбы осадочных пород. И это еще не все.  Пятьдесят  лет  тому
назад полагали, что все гранитные породы первобытны или существовали  прежде
каких бы то ни было осадочных пластов, но в настоящее время  "весьма  трудно
указать хотя бы на одну гранитную массу, относительно которой можно было бы,
на основании фактических данных, сказать, что она древнее всех известных нам
пластов,   заключающих   ископаемые   остатки".    Словом,    многочисленные
доказательства ясно  свидетельствуют,  что  все  слои  осадков  могут  через
соприкосновение с расплавленным веществом, составляющим ядро  земного  шара,
или  хотя  бы  только  через  близость  к  этому  веществу  быть  совершенно
расплавлены, или расплавлены только отчасти, или же накалены до той степени,
какая нужна, чтобы  произвести  сплавление  их  частиц,  и  что,  смотря  по
температуре, до которой они были нагреты, и по обстоятельствам, при  которых
они остывают, они принимают форму то  гранита,  то  порфира,  то  трапа,  то
гнейса, то какой-либо другой горной породы. Далее мы ясно видим,  что,  хотя
пласты различной древности подвергались подобного рода  изменениям,  тем  не
менее сильнее всего изменялись наиболее древние пласты, как потому, что  они
обыкновенно ближе лежали к центру огненного действия, так и потому, что  они
были дольше подвергнуты  этому  действию.  Отсюда  явствует,  что  осадочные
пласты, древность которых переходит за известный предел, вряд ли могут  быть
находимы в непревращенном состоянии и что пласты еще более древние, чем  эти
последние, наверное, были в прежнее время расплавлены. Итак, если в  течение
прошлого времени, продолжавшегося неопределенный период, действовали  те  же
силы - водная и огненная, которые  действуют  и  в  настоящее  время,  то  и
состояние земной коры могло быть такое же, каким оно является нам теперь. Мы
не имеем никаких данных, на основании которых могли  бы  постановить  точные
пределы периода, в продолжение которого происходило образование и разрушение
пластов. Свидетельство фактов так  неопределенно,  что  процессы  эти  могли
продолжаться в течение периода, в десять  раз  большего,  чем  тот,  который
измеряется всеми нашими группами осадочных пластов.
     Но мало того, что настоящий вид земной коры не представляет нам никаких
данных для определения начала  этих  процессов,  мало  того,  что  некоторые
обстоятельства позволяют  нам  предполагать,  что  начало  это  относится  к
неизмеримо далекому от нас прошлому, - неизмеримо далекому даже по отношению
к  огромным  геологическим  периодам,  -  у  нас  нет  недостатка   даже   в
положительных  доказательствах,  дающих  нам  право  принимать   неизмеримую
отдаленность этого начала Новейшая геология возвела в неопровержимую  истину
такие факты, которые несовместимы с верованием, что образование и разрушение
пластов начались в то время, когда образовалась кембрийская  горная  порода,
или вообще в  другой  какой-нибудь  недавний  период.  Чтобы  доказать  это,
достаточно будет привести один факт из Siluria. Сэр Р.  Морчисон  вычисляет,
что вертикальная толщина силурийских пластов в Валлисе колеблется  между  26
000 и 27 000 футов, другими словами, равняется  приблизительно  пяти  милям,
если к этому мы  прибавим  вертикальную  толщину  кембрийских  пластов,  над
которыми силурийские лежат, сообразуясь с ними в изгибах и  направлении,  то
мы, полагая наименьшие цифры, получим в итоге глубину приблизительно в  семь
миль. Всеми геологами принято, что это огромное  накопление  пластов  должно
было происходить на медленно оседавшей плоскости. Эти  пласты  не  могли  бы
лечь один над другим в таком правильном порядке, если б земная кора  в  этом
месте не оседала или  непрерывно,  или  посредством  прерывистых,  небольших
понижений. Но такое громадное оседание не могло бы произойти, если б  земная
кора не имела значительной толщины Расплавленное ядро земного шара постоянно
стремится принять форму правильного приплюснутого сфероида всякое  сдавление
его коры ниже поверхности равновесия, а также  всякое  возвышение  коры  над
этой  поверхностью  должны  встречать  огромное  сопротивление.   Из   этого
неизбежно  следует,  что  при  тонкой   коре   были   бы   возможны   только
незначительные   повышения   и   оседания   и   что,   наоборот,   оседание,
простирающееся  на  семь  миль  глубины,   заставляет   предполагать   кору,
обладающую   сравнительно   значительной   силой   или,   другими   словами,
значительной  толщиной.  И  точно,  сравнивая  это  предполагаемое  оседание
силурийского периода с оседаниями и повышениями, происходящими в современных
нам океанах и материках, мы не видим никакого основания предполагать,  чтобы
земная кора была заметно тоньше в то время, чем теперь. Что же мы  из  этого
должны заключить? Если, как большинство  геологов  утверждают,  земная  кора
действительно образовалась вследствие  того  медленного  остывания,  которое
продолжается и по настоящее время, если  мы  не  видим  никаких  следов,  на
основании которых можно бы было  заключить  что  земная  кора  была  заметно
тоньше во время образования древнейших кембрийских пластов, чем теперь -  то
не явствует ли из этого, что период, когда она  приобрела  толщину,  которой
она уже обладала во время образования кембрийских пластов,  был  громаден  в
сравнении с промежутком, отделяющим  кембрийский  период  от  нашего.  Но  в
течение  этого  неизмеримого   ряда   эпох,   на   которые   указывают   нам
вышеизложенные факты существовали и океан, и прилив, и  отлив,  и  ветры,  и
волны, и дождь и реки. Эти деятели, производившие постоянно смывание берегов
и выполнение морского дна, были так же деятельны тогда, как  и  в  настоящее
время. Бесконечные ряды слоев должны были образоваться. Если же мы  спросим,
где они, природа ответит нам они были разрушены тем  самым  действием  огня,
которое расплавило и  преобразило  такую  значительную  долю  древнейших  из
известных нам пластов.
     До  нас  дошла  только  последняя  глава   истории   Земли.   Множество
предшествующих глав, обнимающих неизмеримо далекие от нас периоды,  сгорело,
а с ними вместе сгорели и  памятники  той  жизни,  которую  они,  как  можно
полагать, содержали. Большая часть свидетельств,  которые  могли  бы  решить
спор о развитии, утрачены для нас навсегда, и ни одна из спорящих сторон  не
может привести из геологии такие доводы, которые имели бы решающее значение.
     "Но каким же образом, - могут спросить нас, - дошли до нас существующие
свидетельства, говорящие  в  пользу  прогрессивности?  Каким  образом  могло
случиться,  что,  восходя  от  самых  древних   пластов   к   новейшим,   мы
действительно находим ряд органических форм, который  хотя  и  с  некоторыми
уклонениями возводит нас от  низших  форм  к  высшим?"  -  На  вопрос  этот,
по-видимому, трудно ответить. Тем  не  менее  мы  имеем  повод  думать,  что
вышеупомянутая кажущаяся прогрессивность еще не дает нам права делать  какие
бы  то  ни  было  заключения,  и  пример,  который  мы  хотим   привести   в
подтверждение этого, покажет, надеемся,  в  то  же  время,  как  можно  мало
доверять некоторым геологическим  обобщениям,  которые,  по-видимому,  имеют
твердое основание Этим-то несколько сложным примером, к которому  мы  сейчас
приступим, будет всего приличнее заключить наш разбор.
     Предположим,  что  в  области,  покрытой  в  настоящее  время  обширным
океаном, начинается одно из  тех  великих  и  постепенных  повышений  почвы,
посредством  которых  образуются  новые  материки.  Чтобы  наши  слова  были
определеннее, скажем, что в южной части  Тихого  океана,  на  середине  пути
между Новой Зеландией и Патагонией, морское дно мало-помалу выталкивается  к
поверхности и готовится подняться  над  водой.  Какой  ряд  геологических  и
биологических явлений произойдет, прежде чем это выступающее из воды морское
дно  превратится  в   Новую   Европу   или   Азию?   Во-первых,   те   части
новообразующейся суши, которые поднялись в уровень с волнами,  будут  быстро
обнажаться  последними,  их  мягкое  вещество  будет  размываться  прибоями,
уноситься местными течениями и опускаться на дно  соседних,  более  глубоких
вод  Ряд  новых  небольших  повышений  сделает  новые  большие  пространства
доступными волнам, новые части будут каждый  раз  отниматься  у  прежде  уже
обнаженных поверхностей, далее,  некоторые  из  новообразовавшихся  пластов,
поднявшись почти в уровень с водой, будут смываться и  снова  отлагаться  на
морское  дно.  С  течением  времени  обнажатся  наиболее  твердые   формации
приподнимаемого морского дна. Эти последние, будучи не так легко разрушаемы,
останутся уже прочным образом на поверхности воды. По  краям  их  образуется
обычное разрушение горных пород  в  прибрежный  песок  и  голыши.  Во  время
медленного процесса повышения, подвигающегося, может быть, на два или на три
фута в столетие, большая часть производимых им осадочных пластов будет снова
и снова смываться и отлагаться, в  тех  соседних  частях  оседания,  которые
обыкновенно бывают смежны с этими областями  повышения,  будет  наслаиваться
более или менее непрерывный ряд осадочных пластов. Посмотрим теперь,  какого
же свойства будут эти новые пласты? Они непременно будут  чрезвычайно  бедны
следами  органической  жизни.   Пласты,   которые   прежде   того   медленно
образовывались  на  дне  этого  обширного  океана,  должны  были   содержать
ископаемые остатки лишь  малого  количества  видов.  Океаническая  фауна  не
богата, ее водяные животные (гидрозои) не могут сохраняться, а твердые части
ее немногих пород моллюсков,  разнообразных  животных  и  насекомых  большею
частью очень хрупки Вот почему, когда дно океана там и  сям  выдвинулось  на
поверхность, когда его осадочные пласты, с содержащимися в них органическими
обломками, были сорваны и долго омывались прибоями, прежде  чем  были  снова
опущены на морское дно, когда эти вторично образовавшиеся пласты, после ряда
небольших повышений,  снова  подверглись  этому  могущественному  стирающему
влиянию - а случиться это  должно  почти  неизбежно,  -  тогда  те  немногие
хрупкие органические остатки, которые содержались в этих пластах,  должны  в
огромном большинстве случаев быть  разрушены  Таким  образом,  те  из  этих,
первоначально  образовавшихся,  пластов,  которые   пережили   неоднократные
изменения уровня, будут фактически "азойскими", подобно кембрийским  пластам
наших геологов. Когда вследствие смывания мягких пластов  лежащие  под  ними
твердые пласты  обнажаются  в  виде  скалистых  островков  и  таким  образом
доставят точку опоры для  новой  жизни,  тогда  можно  ожидать  и  появления
пионеров этой новой жизни Кто же будут эти пионеры? Уж конечно не окружающие
океанические виды, потому что устройство их организмов не позволяет им  жить
на прибрежье. То будут виды,  процветающие  на  каком-нибудь  из  отдаленных
берегов Тихого океана. Между  этими  видами  первыми  появятся  водоросли  и
зоофиты, как потому, что их споры и почки, плавающие целыми  роями  в  воде,
имеют всего более вероятности быть доставленными на место в целости,  так  и
потому, что по прибытии своем они  всего  легче  найдут  себе  нужную  пищу.
Правда   и   то,   что   усоногие   (Cirrhipeda)    и    пластинчатожаберные
(Lamellibranchiata), живущие теми  бесконечно  малыми  организмами,  которые
всюду населяют море, также могли бы найти себе пищу, которая им  нужна.  Все
вероятности успеха при этой ранней колонизации стоят на стороне  тех  видов,
которые, плодясь посредством бесполого воспроизведения,  могут  размножаться
по целому прибрежью из одного какого-нибудь зародыша, и положительно  против
тех видов, которые, размножаясь только посредством полового воспроизведения,
должны быть вводимы в большом числе для того,  чтобы  несколько  экземпляров
могли уцелеть, встретиться между собой и произвести потомство. На  основании
этих соображений  мы  заключаем,  что  первые  следы  жизни,  оставляемые  в
осадочных пластах близ этих новообразовавшихся берегов, будут следы столь же
бедных организмов, как те, остатки которых  встречаем  в  древнейших  горных
породах Великобритании и Ирландии. Представим  себе  теперь,  что  процессы,
обозначенные  нами  здесь  вкратце,   продолжаются,   что   выступающий   на
поверхность материк становится все обширнее, будет окружен более высокими  и
разнообразными берегами  и  что  иммиграция  органических  форм  идет  своим
порядком благодаря океаническим течениям,  изредка  заносящим  эти  формы  с
дальних берегов. Что же окажется  в  результате?  Продолжительность  времени
будет благоприятствовать введению  этих  новых  форм,  делая  возможными  те
сочетания  необходимых  условий,  которые  по   закону   вероятности   могут
встречаться только по прошествии очень  долгих  промежутков  времени.  Кроме
того, увеличение пространства, занимаемого как отдельными островами,  так  и
их группами, неразлучно с увеличением протяжения берегов, вследствие чего  и
черта соприкосновения с потоками и волнами, приносящими эти плавучие  массы,
станет длиннее, а через  это  зародышам  новой  жизни  будет  представляться
больше  случаев  причалить  к  берегу.  С   другой   стороны,   сравнительно
разнообразные  берега,  представляющие  с  каждой  милей  новые   физические
условия, будут доставлять удобные местности для большего  количества  видов.
Так что по мере  того,  как  процесс  повышения  будет  подвигаться  вперед,
соединятся три условия, которые будут  содействовать  введению  новых  пород
приморских животных и растений. Какими же классами животных должна будет  на
долгое время  ограничиваться  возрастающая  фауна?  Само  собой  разумеется,
такими классами, особи или зародыши которых всего легче могут  быть  уносимы
со  своих  отечественных  берегов  плавучими  водорослями   или   плавающими
деревьями.  Кроме  того,  такими,  которые  имеют  всего  менее  вероятности
погибнуть во время дороги или от перемены  климата  и  которые  всего  лучше
могут существовать по берегам, сравнительно бедным органической  жизнью.  Из
этого очевидно, что кораллы, кольчатые животные, низшие породы  моллюсков  и
ракообразных будут по преимуществу  составлять  эту  раннюю  фауну.  Крупные
хищные породы этих классов появятся позднее, как потому,  что  новые  берега
должны быть предварительно заселены теми животными, которыми  они  питаются,
так и потому, что  вследствие  их  более  сложного  устройства  они  или  их
зародыши будут труднее переносить путь и перемену жизненных  условий.  Итак,
мы  вправе  заключить,  что  пласты,  залегшие  непосредственно  над   почти
"азоическими" пластами, будут  содержать  остатки  беспозвоночных  животных,
родственных с  теми,  которые  находятся  близ  берегов  Австралии  и  Южной
Америки. И притом нижние слои будут содержать сравнительно малое  количество
родов этих беспозвоночных и остатки будут принадлежать к сравнительно низшим
типам; в верхних же слоях количество родов будет больше и типы  будут  выше;
точь-в-точь как