изменение   характера   прогрессирующих
правительств заключает в себе ответ на первый из всех политических вопросов.
Он поймет, что специализация, в силу которой  прогрессирующее  правительство
становится более способным к выполнению одной функции, теряя в то  же  время
способность  к  выполнению   других,   ясно   указывает   истинные   границы
обязанностей  государства.  Он  поймет,  что,  даже   помимо   всех   других
доказательств, один этот  факт  достаточно  определяет,  в  чем  заключается
истинная сфера законодательства.

IX
           ВМЕШАТЕЛЬСТВО ГОСУДАРСТВА В ДЕНЕЖНЫЕ И БАНКОВСКИЕ ДЕЛА
         (Впервые напечатано в "Westminster Review", январь 1858 г.)

     Взаимное доверие  между  отъявленными  мошенниками,  не  имеющими,  как
говорится, ni foi, ni loi, невозможно. Между  людьми  безусловной  честности
взаимное  доверие  должно  быть  безгранично.  Это  истины,   не   требующие
доказательств. Представьте себе нацию, состоящую только из лгунов и воров, и
всякие сделки между ее членами должны будут по необходимости совершаться или
путем прямого  обмена  вещами,  или  при  помощи  денежных  знаков,  имеющих
непосредственную ценность. Все то, что имеет  вид  платежного  обещания,  не
может в среде  этой  нации  заменить  действительного  платежа,  так  как  в
предположении, что подобные обещания не будут выполнены, никто не захотел бы
принимать их. С другой стороны, представим себе нацию,  состоящую  из  людей
безусловно честных, людей, столько же охраняющих права других,  как  и  свои
собственные, и почти все торговые сделки между ее членами могут  совершаться
путем отметки по  банкирским  книгам  их  обоюдных  долгов  и  претензий.  В
предположении, что ни один человек не выпустит долговых обязательств  более,
нежели сколько могут покрыть его имущество и долговые претензии, все  бумаги
будут иметь ход в той цене, какую они представляют. В  таком  случае  монета
будет требоваться лишь в  качестве  мерила  ценности  и  с  целью  облегчать
мелочные сделки, для  которых  она  физически  всего  удобнее.  Все  это  мы
признаем за истины вполне очевидные.
     Из вышесказанного следует, что в среде нации, не вполне  честной  и  не
вполне  бесчестной,  может  существовать  и  существует  смешанная  денежная
система, представляющая частью знаки непосредственной ценности, частью знаки
кредитные.  Соотношение  между   количествами   этих   двух   родов   знаков
определяется совокупностью различных причин.
     В том предположении, что законодательство не вмешивается и не  нарушает
естественного соотношения или равновесия между монетой и бумажными  знаками,
пропорция той и  другой  категории  знаков  будет  зависеть,  как  видно  из
вышеизложенного, от степени совестливости народа. Каждый гражданин научается
ежедневным  опытом,  кому  из  граждан  можно  довериться  и  кому   нельзя.
Ежедневный  опыт  указывает  также,  как  далеко  подобное   доверие   может
простираться. Из личной опытности и из общего мнения, возникающего из  опыта
других, всякий в состоянии убедиться более или  менее  точно,  какой  кредит
может быть оказан без риска.  Если  люди  убеждаются,  что  соседи  их  мало
заслуживают доверия, то лишь весьма  малое  количество  платежных  облигаций
может поступить в обращение. Наоборот, обращение  платежных  обещаний  будет
значительно,  если  люди  убедятся,  что  исполнение  торговых  обязательств
довольно верно. Таким образом, первоначальным регулятором кредитной  системы
является степень честности, свойственной  обществу;  второй  регулятор  есть
здесь степень осторожности. При одинаковости прочих условий очевидно, что  в
среде людей пылких,  предприимчивых  платежные  обещания  будут  приниматься
охотнее и будут обращаться более легко, нежели между людьми осторожными. Два
лица, обладающие совершенно  равной  опытностью  по  отношение  к  торговому
риску, будут при совершенно однородных обстоятельствах открывать кредит  или
отказывать в нем сообразно опрометчивости или  осмотрительности  каждого  из
них.  Две  нации,  различающиеся  степенью  свойственной  им   осторожности,
представят такое же различие в относительных количествах банковых билетов  и
векселей, обращающихся в их среде. Можно даже сказать,  что  контраст  между
результатами будет  в  этом  случае  резче  контраста  между  причинами,  их
вызвавшими. Господствующая опрометчивость, делая каждого гражданина склонным
открывать кредит сверх меры, развивает в нем также сверх меры  и  готовность
обращать свой собственный капитал на рискованные предприятия, а последствием
этого  бывает  чрезмерное  требование  кредита  от  других  граждан.   Тогда
одновременно обнаруживается и усиленное  требование  кредита,  и  ослабление
преград для  него,  и,  следовательно,  возникает  несоразмерное  количество
бумажных денежных знаков. Наглядный пример подобных национальных  свойств  и
их последствий представляют нам Северо-Американские Соединенные Штаты.
     К  этим  сравнительно  постоянным  нравственным  причинам,  от  которых
зависит  обычное  в  среде  общества  соотношение  между  действительными  и
условными  деньгами,   должно   присовокупить   еще   некоторые   преходящие
нравственные и физические причины, которые производят временные изменения  в
помянутом соотношении. Осторожность народа подвержена  большим  или  меньшим
колебаниям. В пору мании железных дорог и при некоторых других  лихорадочных
увлечениях мы видим, как безрассудные ожидания  овладевают  целой  нацией  и
побуждают членов ее открывать кредит  и  пользоваться  им  почти  вовсе  без
расчета.  Но  главнейшие  причины  временных  колебаний  суть  те,   которые
непосредственно  поражают  производительно   затраченный   капитал.   Войны,
неурожай хлеба, а равно потери всякого рода, порождаемые  бедствиями  других
наций, обедняя общину, неизбежно ведут  к  увеличению  количества  платежных
облигаций сравнительно с количеством действительных платежей.  Что  остается
делать гражданину, который вследствие  этих  причин  становится  неспособным
выполнить свои обязательства? Что остается предпринять торговцу, у  которого
круг покупателей сильно уменьшился  вследствие  высоких  цен  на  хлеб,  или
фабриканту, у которого товар лежит в складах  непроданным,  или  негоцианту,
иностранные корреспонденты которого оказываются  несостоятельными?  Так  как
приход с дела оказывается недостаточным  для  покрытия  обязательств,  сроки
которых уже наступили, то каждому из них приходится  или  изыскивать  другие
способы расчета, или прекратить платежи. Но, прежде чем прекратить  платежи,
всякий, конечно, постарается принести временные жертвы - предложить возможно
выгодные условия лицу, которое  согласится  доставить  необходимые  средства
расплаты. Если можно представить обеспечение банкиру и сделать заем, хоть  и
за высокий процент, - хорошо.  Если  нет,  придется,  может  быть,  заложить
собственность на  долгий  срок  лицу,  пользующемуся  кредитом-  оно  выдаст
векселя или прикажет своему банкиру выплатить условленную сумму.  Во  всяком
случае, появляются на рынке новые платежные обещания;  если  же  затруднения
улаживаются путем аккомодационных векселей, результат оказывается тот же.  И
количество  появляющихся   в   обращении   платежных   обещаний   возрастает
пропорционально числу граждан, принужденных прибегнуть к тому или другому из
указанных способов. Если мы приведем это положение к его общим началам,  оно
получит характер полной очевидности.  Именно:  все  банковые  билеты,  чеки,
векселя и пр. суть не что иное, как формы денежных требований, какие  бы  ни
были технические различия между этими  формами  обязательств;  различия,  на
которых приверженцы "денежного" или "кредитного  принципа"  основывают  свои
учения {Приверженцы так называемого "денежного"  или  "кредитного  принципа"
(currency principle) стараются  доказать,  что  "когда  дозволено  выпускать
банковые билеты, число билетов, находящихся в обращении, должна быть  всегда
совершенно равно количеству монеты, которая находилась бы в обращении,  если
бы билеты не существовали". (см. "Основания  политической  экономии"  Г.  Г.
Маклеода,  пер.  М.  П.  Веселовского,  стр.  569).}  подходят   под   общее
определение. При обыкновенном порядке вещей масса богатства, находящегося  в
руках  или  в  распоряжении  деловых  людей,  оказывается  достаточной   для
выполнения  этих  обязательств,  когда   они   представляются   к   платежу:
обязательства эти удовлетворяются или соответствующей  ценностью  в  монете,
или выдачей взамен одних денежных требований  других  таких  же  требований,
обращенных к учреждению несомненно состоятельному. Но может  случиться,  что
масса богатства, находящегося в  руках  общества,  значительно  уменьшилась.
Предположим,  что  заметная   доля   необходимых   предметов   или   монеты,
составляющей наиболее ходячую равноценность этих предметов,  отправлена  вон
из страны с целью содержать армию или оказать  помощь  другому  государству,
или  же,  предположим,  что  урожаи  хлеба  и   картофеля   весьма   скудны.
Предположим, одним словом, что в данное время нация обеднела. Что  от  этого
происходит?  Очевидно,  что  часть  денежных  требований   не   может   быть
удовлетворена.  А  что  может  произойти   от   подобного   неудовлетворения
требований? Может случиться, что люди, не имеющие средств удовлетворить  эти
требования,  или   объявят   себя   несостоятельными,   или   покроют   свои
обязательства выдачей, прямо или косвенно, взамен их, других обязательств на
свои  товарные  запасы,  дома  или  земли.  Это   означает,   что   подобные
обязательства, при недостатке подвижного (или оборотного)  капитала  для  их
удовлетворения,   покрываются   обязательствами,   выданными   на    капитал
неподвижный (или основной).  Денежные  требования,  которые  при  ликвидации
должны были бы исчезнуть из обращения, тут снова появляются в иной форме, и,
таким образом,  количество  бумажных  денежных  знаков  увеличивается.  Если
война, голод или другая причина обеднения  продолжают  действовать,  тот  же
самый процесс повторяется снова. Люди, у которых нет  неподвижного  капитала
для дальнейшего закладывания, делаются несостоятельными; те  же,  у  которых
неподвижный капитал еще оказывается, продолжают операцию залога и этим путем
увеличивают  количество  платежных  обещаний,   находящихся   в   обращении.
Очевидно, что, если члены общества, годовые доходы  которых  едва  превышают
цифру годовых денежных платежей, внезапно лишатся части  этих  доходов,  они
должны в соразмерности задолжать друг другу, и тогда  документы,  выражающее
эти долговые обязательства, должны, в соответствующей мере, умножаться.
     Это априористическое заключение вполне согласуется  с  опытом  торговой
практики. Последнее столетие неоднократно представляло доказательства истины
этого вывода. После громадного вывоза золота в 1795-96  гг.  в  Германию  на
военные  займы  и  в  уплату  по  векселям,  выданным   на   государственное
казначейство  британскими  заграничными  агентами,  после   огромных   ссуд,
сделанных  английским  банком  правительству   под   влиянием   нравственных
побуждений, в обращении оказалось чрезмерное количество банковых билетов.  В
1796-97  гг.  обнаружились  банкротства  провинциальных  банков;  в  Лондоне
проявилась паника, и на Английский  банк,  фонд  которого  почти  истощился,
сделан был натиск. Платеж звонкой монетой был  прекращен,  и  таким  образом
правительство разрешило отказ в  покрытии  платежных  обещаний.  В  1800  г.
дальнейшие разорения, причиненные дурным урожаем, в соединении с  допущенной
законом  неразменностью  банковых  билетов,   вызвали   столь   значительное
умножение последних, что они упали в цене. В мирное  время  1802  г.  страна
немного устроила свои дела, и Английский банк был  бы  в  состоянии  покрыть
свои обязательства, если бы правительство дозволило это.  При  возобновлении
войны явление это повторилось, то же происходило  и  в  позднейшее  время  -
всякий раз, когда  общество,  увлекаясь  безрассудными  надеждами,  обращало
несоразмерную часть своего капитала в неподвижную форму. Мы  имеем  также  и
более наглядные  пояснения,  -  пояснения  внезапного  прекращения  торговых
неудач и банкротств вследствие внезапного увеличения массы кредитных знаков.
Когда в 1793 г. наступило общее расстройство дел, вызванное  преимущественно
неудовлетворительной банковой системой, развившейся в провинциях, вследствие
монополии Английского банка, когда натиск, достигнув Лондона, так  усилился,
что напутал директоров банка и заставил их сократить выпуски, вызывая  через
то новые сильнейшие банкротства, -  правительство  (с  целью  смягчить  зло,
косвенно  созданное  самим  законодательством)  решилось  выпустить   билеты
казначейства для лиц, которые могли представить соответствующие обеспечения.
Этой мерой правительство  давало  возможность  стесненным  гражданам  отдать
неподвижные капиталы  в  залог  под  равноценные  государственные  платежные
обещания, с помощью которых  они  могли  удовлетворить  поступившие  на  них
требования.  Мера  эта  имела  волшебное   действие   Билетов   казначейства
потребовалось только на сумму 2 202 000  ф.  ст.  Одно  лишь  сознание,  что
сделать  заем  представляется  возможным,  делало  во  многих  случаях  само
заключение займа излишним. Паника быстро рассеялась. Заключенные займы  были
очень скоро покрыты.  В  1825  г.,  когда  Английский  банк,  усилив  панику
чрезвычайной сдержанностью  своих  выпусков,  опять  внезапно  изменил  свою
политику и в четыре дня выдал под разного рода обеспечения билетов на  сумму
5 000 000 ф. ст., паника разом миновала.
     При этом надо указать на две  важные  истины.  Мы  сейчас  видели,  что
подобные расширения бумажного денежного обращения, естественно возникающие в
пору обеднения народа или торговых затруднений, оказываются в высшей степени
спасительными. Выпуск обязательств будущего  платежа,  когда  не  существует
наличности для  немедленной  расплаты,  есть  одно  из  средств,  смягчающих
народные  бедствия.  Весь  этот  процесс  сводится   к   отсрочке   торговых
обязательств,  не  могущих   быть   удовлетворенными   немедленно   Вопросы,
возникающее  при  этом,  суть  следующие:  все  ли  негоцианты,  фабриканты,
торговцы и т. д., которые вследствие неблагоразумных затрат, войны, голода и
убытков по заграничным  операциям  лишены,  до  некоторой  степени,  средств
уплатить предъявленные  им  требования,  должны  быть  допускаемы  к  залогу
принадлежащего им основного капитала, или же, при  недопущении  обязательств
на этот неподвижный капитал, должны они быть объявлены  несостоятельными?  С
одной стороны, если им будет  дозволено  воспользоваться  кредитом,  который
охотно оказывается со стороны их сограждан под предлагаемые им ценности,  то
многие  из  них  успеют  преодолеть  затруднения:   благодаря   постепенному
накоплению новых капиталов они будут в состоянии мало-помалу  уплатить  свои
долги  в  полной  сумме.  С  другой  стороны,  если  они   будут   объявлены
несостоятельными, увлекут за собой других, которые, в свою очередь, повлекут
за собой новые банкротства, - все кредиторы  понесут  страшные  потери.  При
этом имущества, продаваемые на огромные суммы и во что  бы  то  ни  стало  в
такую пору,  когда  оказывается  сравнительно  мало  людей,  могущих  делать
покупки, будут отчуждаться не иначе как с явным убытком,  и,  следовательно,
люди, которые в год или два могли бы получить удовлетворение в полной сумме,
должны будут довольствоваться 10 шиллингами за фунт стерлингов. К этому  злу
присоединяется зло  еще  более  сильное  -  вред,  нанесенный  общественному
устройству. Множество учреждений,  занимающихся  привозом,  производством  и
распределением продуктов, совершенно уничтожаются при  этом;  десятки  тысяч
людей остаются без занятий, и, прежде  чем  та  или  другая  фабрика  успеет
возобновить производство, много времени будет потеряно,  много  труда  будет
потрачено и много возникнет новых бедствий. Но между этими  двумя  решениями
какой сделать выбор? Предоставьте  естественному  процессу  врачевания  идти
своим путем, и зло будет или обойдено в значительной мере, или распределится
незаметным  образом  на  значительный  период  времени.  Приостановите  этот
процесс, и все зло, падая разом на общество,  вызовет  повсюду  разорение  и
нищету.
     Вторая важная истина состоит в том, что  усиление  обращения  платежных
обещаний, причиняемое абсолютным или  относительным  обеднением,  приводится
опять к нормальным пределам, лишь только потребность  в  расширении  минует.
Особенности подобных обстоятельств предполагают уже, что всякий, кто заложил
свой  неподвижный  капитал  с  целью  приобретения  средств   покрыть   свои
обязательства, совершил эту сделку на весьма  невыгодных  условиях;  поэтому
все такие  люди  чувствуют  непреодолимое  стремление  освободить  имущество
из-под залога как можно скорее. Всякий, кто в пору коммерческих  затруднений
делает заем из банка, должен платить весомые проценты. Поэтому, лишь  только
наступает счастливая пора и барыши его начинают увеличиваться, он с радостью
спешит избавиться от этого тяжелого налога, уплачивая взятую  ссуду;  причем
он возвращает банку  такое  же  количество  его  платежных  обещаний,  какое
получил  оттуда  прежде,  и  таким  образом  обращение  билетов  уменьшается
настолько,   насколько   оно   увеличилось   от    первоначальной    сделки.
Рассматриваемый независимо от технических различий банкир исполняет  в  этом
случае обязанность агента,  именем  которого  торговцы  выдают  обращающиеся
денежные обязательства на принадлежащие им имущества.  Агент  этот  известен
уже публике как лицо, выдающее обязательства на  капитал  частью  подвижный,
частью  неподвижный,  -  обязательства,  имеющие   постоянный   характер   и
представляющие по своим размерам полные удобства. В  описанных  выше  особых
обстоятельствах агент выпускает больше таких обязательств,  под  обеспечение
передаваемых в его распоряжение капиталов, имеющих  свойство  неподвижности.
Его клиенты закладывают свои имущества через  его  посредство,  вместо  того
чтобы совершать эту сделку прямо от своего имени, -  ради  больших  удобств,
которые доступны ему и недоступны его клиентам. Но так как банкир требует за
содействие и принимаемый на себя риск известной платы, то клиенты  стараются
как можно скорее выкупить  свои  имущества  и  покончить  временные  сделки,
вследствие чего масса обращающихся кредитных знаков уменьшается.
     Из этого мы убеждаемся, что баланс смешанной денежной системы заключает
в  себе,  при  всякого  рода  обстоятельствах,  элементы   для   поддержания
равновесия. Оставляя в стороне соображения о физических удобствах, мы видим,
что среднее  отношение  бумаг  к  монетам  зависит,  во-первых,  от  степени
взаимного  доверия,  развитого  в   народе,   и,   во-вторых,   от   степени
благоразумия, свойственного народу. Когда вследствие  необычайного  развития
благосостояния необычайно увеличивается количество  торговых  сделок,  то  в
соответствующей мере увеличивается и количество знаков,  как  металлических,
так и бумажных, выпускаемых для удовлетворения возникающих требований. Когда
же  вследствие  войны,  голода  или  чрезмерных  затрат   масса   богатства,
находящегося в  руках  граждан,  оказывается  недостаточной  для  уплаты  их
долговых претензий друг к другу, количество обращающихся долговых документов
начинает увеличиваться по отношению к  количеству  золота;  затем,  по  мере
ликвидации возросших таким образом долгов, масса документов  начинает  опять
уменьшаться.
     Что эти регулирующие сами себя процессы действуют не вполне  совершенно
- это не подлежит ни  малейшему  сомнению.  В  человечестве,  преисполненном
несовершенств, они не  могут  действовать  иначе,  как  несовершенно.  Люд