и только плечами пожала.
   - Да ты не пожимай плечами, а отвечай.
   - Как жили, Нина Васильевна, так и будем.
   - Ну что мне с тобой делать, горе мое? Вопрос чисто риторический!
   - Ладно, в следующий раз спрошу у тебя параграфы  24  и  25.  Сможешь
выучить?
   - Попробую.
   - Попробуй, горе мое, попробуй.  Теперь  так  будем  действовать,  не
можем же мы тебя совсем от химии освободить!
   - Во устроилась, Монахова! - громко заметил Витька  Воскобойников.  -
Обзавидуешься!
   На остальных уроках все было вполне нормально.
   Выходя из школы, мы с Мотькой договорились вечерком поиграть в нарды.
   Я  еще  издали  заметила,  что  у  нашего  подъезда  творится  что-то
странное. Милиция, "скорая помощь"...
   - Что случилось? - спросила я у старушек на лавочке.
   - Альбину ограбили!
   - Как?!
   - Да вот так!  Ушла  она  утром  куда-то,  а  вернулась,  квартира-то
пустая!
   - Совсем?
   - Да  нет,  конечно,  только  все  самое  ценное  украдено.  Картины,
золотишко, шуба норковая.
   - А "скорая" зачем?
   - Да она в обморок хлопнулась!
   Я бросилась наверх. Двери обеих квартир стояли настежь, в  Альбининой
квартире хозяйничала милиция, а сама она, белая как мел, сидела у нас на
кухне, врач мерял ей давление, Липочка поила ее крепким чаем.
   Увидев меня, Ненорма воскликнула:
   - Ася, Асенька, ты помнишь, как выглядел тот тип?
   - Помню.
   - Ты должна описать его следователю.
   Идем, идем скорее!
   Она довольно резво вскочила и бросилась в свою квартиру, я за ней.
   - Николай Николаевич! Вот эта девочка видела какого-то типа,  который
сшивался у моих дверей, она может вам его описать!
   Николай Николаевич был еще довольно молодой, с  усталым,  но  веселым
лицом.
   - Ну-ка, девушка,  расскажите-ка  нам,  что  вы  там  видали.  Да  вы
присядьте, присядьте, может, у нас долгий будет разговор.
   Я села.
   - Ну, рассказывайте!
   Я рассказала все, что видела.
   - Так, а почему вы вообще обратили на него внимание, вы что, вместе с
ним в лифте ехали?
   - Да нет, я стояла на площадке между шестым и седьмым  этажом,  а  он
поднялся на лифте.
   - А зачем вы стояли на этой площадке?
   - Ну, просто стояла.
   - Может, вы были не одни? Наверное, не  надо  впутывать  Митю  в  это
дело, но ведь Ненорма видела нас вместе. Я молчала.
   - Асенька, ты же с мальчиком была!
   Так я и думала.
   - Да, я была не одна.
   - Ага, теперь все понятно, - весело  заметил  Николай  Николаевич.  -
Цель вашего пребывания на площадке между этажами  мне  ясна.  А  назвать
фамилию этого мальчика вы можете?
   - А зачем?
   - Ну, он ведь тоже  свидетель,  может,  он  что-нибудь  еще  заметил.
Что-нибудь важное, а?
   - Да, я еще вспомнила, у этого типа  плечи  были  какие-то  уж  очень
узкие.
   - Плечи, говоришь, очень узкие?
   - Да, для такого высокого даже очень странно.
   - А вот за это хвалю,  молодчина.  Это  уже  точная  примета.  И  вы,
девушка, решили предупредить соседку?
   - Ну да! Подозрительно ведь.
   - А ну, давайте еще разок, сначала. Значит, вы  с  молодым  человеком
стояли на лестнице?
   - Да.
   - Потом приехал лифт и из него вышел этот самый тип?
   - Да.
   - И он сразу показался вам подозрительным?
   - Понимаете, мы посмотрели вниз, мало ли кто это мог быть...
   - Ну, к примеру, мама...
   - Да, - соврала я.
   - Так, и что же вы увидели?
   - Увидели, что он подошел сперва к нашей двери и прислушался. А потом
подошел к двери Не... Альбины Федоровны и как-то странно к ней прижался.
Но он стоял к нам спиной, и мы не видели, что он делает. А потом он стал
спускаться по лестнице.
   - И все?
   - И все.
   О том, что я за ним побежала, говорить совершенно ни к чему. Он  ведь
все равно исчез.
   - И вы сразу пошли предупредить соседку.
   - Нет, конечно, не сразу. Ее ведь дома не было.
   - А откуда вы это знали?
   - Я видела, как она уходила.
   - Так, понятно. Ну что ж, сведения ваши могут очень нам  пригодиться,
будем искать типа с узкими плечами. Вы свободны, девушка.
   А Митину фамилию я так ему и не сказала, тем более что я и сама ее не
знаю. Кстати, надо будет спросить.
   Дома тетя Липа, конечно, заставила меня  пообедать,  и  только  после
этого я смогла наконец позвонить Мотьке. Она долго охала и ахала, жалела
Ненорму.
   - Слушай, Аська, надо бы ребятам сообщить, как ты думаешь?
   - Конечно, только давай ты им позвони, а то у нас тут такое творится!
   - Ладно, я Косте позвоню!
   - Давай звони, а потом подваливай сюда!
   - Ладно!
   Минут через двадцать Мотька явилась. При  виде  милиции,  снующей  из
квартиры в квартиру, у нее заблестели глаза.
   - Аська, а тебя допрашивали? Да? Кайф!
   - Никакого  кайфа,  между  прочим.  Я  все  время  боялась  сболтнуть
что-нибудь лишнее.
   - Это да. Ох, как  жалко,  -  прошептала  она,  -  что  мы  не  можем
рассказать про Гриню!
   - Моть, а ты Косте дозвонилась?
   - Нет, его дома не было, его мама сказала, что они  с  Митей  куда-то
ушли.
   - Так, значит, звонить Мите тоже бесполезно.
   - А дедушка твой где?
   - Не знаю, он давно ушел,  еще  когда  я  в  школе  была.  Кстати,  о
дедушке. Что-то всё-таки с ним странное происходит,  не  такой  он,  как
всегда.
   - Да объясни толком, в чем дело.
   - Не знаю, это трудно объяснить, он как  будто  на  другой  ступеньке
стоит.
   - Как?
   - Понимаешь, раньше он со мной общался как с равной, как с другом,  а
сейчас как с внучкой, хоть и большой, но внучкой. Как бы сверху вниз.
   - А может, он на тебя за что-то сердится?
   - Нет, что ты! Если он сердится, он сразу  говорит,  никогда  зла  не
держит.
   - Тогда, может, он... зазнался?
   - Зазнался? Вряд ли, не похоже на него!  Он,  конечно,  любит  иногда
прихвастнуть, но чтобы так зазнаться... Нет. Ерунда!
   - Слушай, Аська, ты говоришь, что он стал рассеянный?
   - Да. И чуть отвлечется от разговора, так и кажется,  что  мысли  его
где-то витают.
   - Я знаю, в чем дело! - твердо заявила Мотька.
   - Да? И в чем же?
   - Он влюбился!
   - Влюбился? Дед? Да ты что?
   - А что? Он же сам поет: "Любви все возрасты покорны!"
   - Ну мало ли что он поет! Нет, не может быть! Какая  там  любовь?  Он
же, как ни крути, все-таки старый!
   - Ну и что? А старики, по-твоему, не влюбляются?
   - Не знаю, но представить себе, что дед влюбился... нет, не могу...
   - А спорим?
   - Да на что спорить?
   - Ни на что, просто так. Ты сама посуди,  Аська.  Вот  рассказали  бы
тебе все то же самое про того же Митю, так ты бы  сразу  сказала:  ясное
дело, он влюбился. Просто  тебе  странно,  что  Игорь  Васильевич  может
влюбиться.
   - А тебе не странно?
   - Ни чуточки.
   - Почему?
   - Потому что он красивый. И в него  вон  сколько  женщин  влюбляются.
Почему же он не может влюбиться?
   - Ну, вообще-то, наверное, может... Но я  все  равно  не  думаю.  Тут
что-то другое...
   - А может, и другое, - согласилась вдруг Мотька. - Ладно, перекинемся
в нардишки?
   - Давай!
   Только мы сели играть, как в комнату заглянула тетя Липа.
   - Ася, возьми Лорда к себе, а то он только под ногами путается, народ
туда-сюда ходит, бедный пес совсем изнервничался. А еще  лучше,  пойдите
погуляйте с ним.
   Мы переглянулись, жалко было бросать игру, но Лорда тоже жалко.
   - Ладно, потом доиграем. Пошли.
   Когда мы вышли на площадку, из Альбининой квартиры  как  раз  выходил
Николай Николаевич.
   - Вот гляжу на вашего пса, какой же красавец.
   В этот момент из лифта вышел не кто иной, как Гриша.
   При виде милиции он побледнел и спросил охрипшим голосом:
   - Что случилось?
   - Квартиру Альбины Федоровны ограбили! - сказала я.
   - Как? А она, она не пострадала?
   - В каком смысле? - заинтересовался Николай Николаевич.
   - Она жива-здорова?
   - Да. А позвольте спросить, кто вы? Документы у вас имеются?
   - Конечно, вот, пожалуйста! - Гриша достал паспорт  и  отдал  Николаю
Николаевичу.
   - А вы, девушки, что тут застряли? - спросил  Николай  Николаевич.  -
Идите себе гуляйте, вон ваш  красавец  уже  рвется  на  волю.  Ступайте,
ступайте!
   Ничего не попишешь, пришлось уйти.
   - Аська, это кто, Гриша был?
   - Да.
   - Не похож на вора. И потом, что он, псих, что ли, соваться  прямо  в
пасть милиции? Как ты считаешь?
   - А может, это отвлекающий маневр?  Я,  мол,  чистенький,  никого  не
боюсь.
   - Возможно. Надо бы все-таки разузнать, кто он такой. Знаешь, милиция
милицией, а мы со своей стороны должны тоже это  дело  не  бросать,  тем
более мы отчасти виноваты.
   - Это в  чем  же  мы,  интересно,  виноваты?  В  том,  что  один  раз
предотвратили ограбление? Кстати, тогда, ночью, воры могли бы еще больше
унести.
   - А все же мы ведь знали и не предупредили.
   - Нет, я предупредила, что какой-то тип возле ее двери терся,  и  еще
раньше мы хотели предупредить письмом, но она замки поменяла, вот  мы  и
решили, все в порядке.
   - Так ты что, не хочешь больше этим делом заниматься?
   - Нет, почему, хочу.
   - Да, Аська, ты там не слыхала,  воры  ключами  дверь  открывали  или
взломали, а?
   - То-то и оно, что ключами.
   - Вот и выходит, что Гриша этот очень подозрительный.
   - Почему?
   - Потому. Сама подумай, всего несколько дней, а  новые  ключи  уже  у
воров. А Гриша-то этот у Ненормы и днем и ночью  бывает.  Значит,  имеет
полную возможность снять слепки с ключей.

Глава XI
ХУДОЖНИК-ВОРЮГА?

   В сквере первыми, кого мы увидели, были Митя с Джонни и Костя.
   - Ой, ребята! - воскликнула Мотька. - Ненорму ограбили!
   - Когда?
   - Сегодня днем.
   И мы во всех подробностях рассказали им и про ограбление, и  про  мой
допрос, и про наши подозрения.
   - Да, - согласился Костя. - Гриппа этот очень подозрительный. Кстати,
- теперь знаю, кто он такой, как зовут, где живет. Григорий Валентинович
Мусьяк.
   - Мусьяк? Что это за фамилия?
   -  Я  уже  посмотрел  в  словаре  Даля,  -  сказал  Митя,  -  это  от
французского "мусье", бранное слово, означает "франт", "выскочка".
   - У тебя и вправду ко всему научный подход, - сказала я.
   - Да, Митяй у нас человек основательный, - согласился Костя.
   - Надо сказать, ему эта  фамилия  очень  даже  подходит,  -  заметила
Мотька. - И где этот Мусьяк живет?
   - В Четвертом Самотечном переулке.
   - А кем работает?
   - Он художник.
   - Художник-ворюга? - удивилась Матильда.
   - Запросто! - сказал Костя. - Вот  мне  отец  рассказывал,  они  одну
банду  взяли,  так  главарь  у  них  был  как  раз  скульптор.   Здорово
конспирировался. Долго никто на него не думал. А потом отец одну ниточку
обнаружил, и весь клубочек-то и размотал, а там  такое  -  и  оружие,  и
наркотики, и торговля живым товаром.
   - Каким живым товаром?
   - Ну, это когда живых девушек за границу продают.
   - А какую ниточку твой отец обнаружил? - заинтересовалась я.
   - Это - профессиональная тайна. Отец даже мне не сказал.
   - А знаете, ребята, - задумчиво проговорил Митя, - боюсь,  что  мы  с
вами на неверном пути.
   - Почему? - воскликнули мы хором.
   - Сдается мне, что этот Мусьяк тут не замешан. Очень уж нелогично  он
себя ведет. Посудите сами, если он связан с ворами, зачем ему светиться?
Средь бела дня приезжать, оставлять машину у подъезда, появляться вместе
с этой Альбиной. Уж старушки на лавочке не упустят ничего,  все  милиции
расскажут.
   - Ты не прав, старик, - возразил Костя. - Все как раз правильно. Если
бы он очень уж таился, Альбина могла бы его заподозрить. А вот  то,  что
он явился, когда там милиция, скорее означает, что он умный ворюга.  Сам
пришел, нате вам мои документы, никого не боюсь, ни от кого не прячусь.
   - Тогда он должен быть гениальным актером.
   - С ворами это случается.
   - Ладно, это все разговорчики в пользу бедных,  -  прервала  их  спор
Мотька. - А что нам-то делать? Должны же  мы  распутать  эту  историю  с
Гришей. Ведь про Гришу-Гриню знаем только мы,  значит,  нам  и  карты  в
руки. Милиция пока знает только про узкоплечего.
   - Узкоплечего? - переспросил Костя.  -  А  спрошу-ка  я  у  отца,  не
встречался ли ему такой. Уж больно характерная примета.
   - Вот-вот, спроси обязательно! - загорелась Матильда.
   - Спрошу. А теперь давайте разработаем план действий. Я  считаю,  что
надо все-таки последить за этим Мусьяком.
   - А как? Ведь мы с утра в школе, - с недоумением проговорил Митя.
   - Ничего страшного, если каждый из нас прогуляет денек.  По  очереди.
Допустим, я начну, потом  Ася,  ты  и  Мотя.  Если  будет  недостаточно,
повторим.
   - А как ты себе это представляешь? Он ведь на машине.
   - Да, это плохо. Вот что, ребята. Мы должны  перво-наперво  осмотреть
место, где  он  живет.  Может,  порасспросить  осторожненько  во  дворе,
словом, произвести разведку боем.
   - Поодиночке? - спросил Митя.
   - Нет, для  начала  все  вместе.  Надо  выяснить,  отдельная  у  него
квартира  или  коммуналка.  Если  коммуналки,  попробуем  поговорить   с
соседями.
   - А если отдельная?
   - Если отдельная, попытаемся проникнуть туда.
   - Как? - в ужасе воскликнули мы с Мотькой.
   - Да нет, девочки, я не о том. Просто кто-нибудь из нас,  разумеется,
исключая Асю, он ведь  ее  знает  уже,  позвонит  к  нему  и  попытается
запудрить ему мозги.
   - И что?
   - А пока то да се, тары-бары, надо будет все  примечать,  может,  что
подозрительное заметим! Так, завтра с утра и пойдем.
   - Все вместе?
   - Да, кроме Аси.
   - Вот еще! - возмутилась я. - Что ж,  мне  одной  тащиться  в  школу,
когда вы пойдете на разведку боем? Ни за что! Я оденусь так, что он меня
в жизни не узнает! Возьму у мамы парик!
   - Ну хорошо, - смилостивился Костя. - А  у  вас  неприятностей  из-за
прогула не будет?
   - Переживем! - с вызовом сказала Мотька.
   - Значит, договорились. В половине девятого встречаемся на  остановке
трамвая.
   На этом мы простились с мальчиками и пошли домой.
   - Ась, а деду скажешь?
   - Да что ж я, сумасшедшая, что ли?  Во-первых,  он  меня  не  пустит,
может поднять бучу. Нет, я теперь с ним осторожна буду. Это уже  не  тот
дед.
   - Да, мне тоже кажется, тут лучше помалкивать.
   Когда мы пришли домой, никакой милиции уже не было, только тетя  Липа
все ворчала:
   - Нет, это ж надо, как у  нее  что-нибудь,  так  мы  все  отдуваемся.
Сколько грязи мне натащили, ужас  просто,  девчонку  на  допрос  тягали,
собаке нервы истрепали, а ведь ничего не найдут, это как пить дать.
   - Тетя Липа, вам, что ли, не жалко Альбину? - спросила Матильда.
   - Ну, жалко, жалко, а дальше что? С духами поменьше якшаться надо.
   - А при чем тут дух? - удивилась я.
   - Да ведь уже вся Москва про ее духа знает, по телевизору ее квартиру
показывают,  она  там  про  духа  распространяется,  а   воры-то   сразу
примечают, что у нее на стенках висит. Если уж живешь одна,  сиди  тихо,
не высовывайся! Вот теперь и  плачь  по  картинкам  своим  да  по  шубке
норковой! Вы голодные?
   - Нет!
   - Ладно, ступайте в комнату, не толкитесь тут, а  то  у  меня  уже  в
глазах рябит!
   - Слушай, Матильда, а  может,  Гриша  сегодня  у  Ненормы  останется,
утешать ее?
   - Ну и что?
   - Так за кем же мы завтра следить будем?
   -  Во-первых,  завтра  в  нашу  задачу  входит   эта...   как   ее...
ре-ког-носцировка, и Гриша нам не больно нужен. А меня вот  какая  мысль
занимает: когда Гриша у нее ночует, дух приходит или нет?
   - Да, мысль грандиозная!
   - А что?
   - Да нет, я серьезно! Как бы это выяснить? Идея! Оставайся ночевать у
меня!
   - Зачем?
   - А мы в двенадцать тихонько  выйдем  на  площадку  и  послушаем.  На
площадке слышно, когда там рояль играет.
   - Но ведь нас могут застукать. Или мама твоя, или дед, или тетя Липа.
В такое время у вас еще не спят.
   - Да, ты права.
   - Кстати, одной тебе проще будет незаметно выскользнуть.
   - Может, и проще, да страшновато.
   - А ты с мамой поделись, у нее с чувством юмора все в порядке, она  с
тобой с удовольствием выйдет на пять минут.
   - А что, в этом что-то есть! Молодчина  ты,  Мотька,  голова  у  тебя
здорово варит.
   - Просто я знаю жизнь, - со вздохом сказала Мотька.
   - Да, а жизнь знает тебя! И мы расхохотались.
   Мама вернулась домой с дедом. За ужином  тетя  Липа  посвятила  их  в
события нынешнего дня. Они долго охали, ахали, сокрушались.
   - Я должна к ней зайти, - сказала мама, -  ведь  это  ужасно.  Помимо
всех потерь, еще отвратительно осознавать,  что  кто-то  чужой  рылся  в
твоих вещах! Так противно!
   "Вот-вот, - подумала я, - сходи-ка туда, заодно и  выяснишь,  там  ли
Гриша".
   - Татуша, а мне можно не ходить? - как-то рассеянно спросил дед.
   - Конечно, тебе там  совершенно  нечего  делать!  -  сказала  мама  и
направилась к Ненорме.
   Вернулась она через минут пятнадцать, несколько обескураженная.
   - Ну что? - спросила я.
   - Да ничего, высказала ей свои соболезнования, но, кажется, она и без
них вполне обойдется. Она там не одна.
   - С Гришей? - ляпнула я.
   - А ты откуда знаешь?
   - Да видела я его несколько раз.
   - Понятно. Вот и хорошо, что она не одна.
   - Интересно, мама, когда у нее Гриша ночует, дух к ней является?
   - А с чего ты взяла, что этот Гриша у нее ночует? - с педагогическими
нотками в голосе спросила мама.
   Я рассказала ей о том, что видела ранним утром, когда выходила гулять
с Лордом.
   - Боже мой, я  и  не  заметила,  как  ты  стала  совсем  взрослой,  -
сокрушенно проговорила мама.
   - А как насчет духа?
   - Вернее, насчет его отношений с Гришей, ты хочешь сказать?
   - Да.
   - Это и впрямь интересно. Когда этот самый дух приходит?
   - В начале первого.
   - Давай-ка мы с тобой выйдем на площадку в это время и  послушаем,  -
включилась в игру мама. Мотька как в воду глядела. - А что же ты деда  в
это не посвящаешь? - не без ехидства спросила она. Мама  иногда  ревнует
меня к деду.
   - Ему это не интересно. Ему вообще в этот раз ничего не интересно,  -
с обидой в голосе сказала я.
   - Ты тоже заметила? - удивилась мама. -  А  я  думала,  что  мне  это
только кажется.
   Тут маму позвали к телефону, и  разговор  прервался.  Звонила  мамина
любимая подруга Оля. Ну, теперь это надолго. Они с мамой видятся  редко,
но  зато  иногда  отводят  душу  по  телефону.  Тогда  уж  к  нам  никто
дозвониться не может! Ну, что ж, времени до полуночи еще много, надо  бы
найти мамин рыжий парик. Уроки можно не учить,  завтра  мы  в  школу  не
идем. Что приятно. Я полезла в кладовку  и  довольно  быстро  обнаружила
парик. Сунув его за пазуху, я пошла  в  ванную  и  там  заперлась.  Надо
сегодня примерить парик, а то утром будет некогда. Я аккуратно подобрала
свои волосы и  надела  парик.  Как  мама  это  делает,  я,  слава  Богу,
насмотрелась. И вдруг в  этом  рыжем  кудрявом  парике  я  страшно  себе
понравилась. Интересно, а Мите я понравлюсь в нем? Я ведь теперь  совсем
другая, и, конечно, никакой Гриша меня не узнает.  А  хорошо  бы  и  для
Мотьки припасти парик, все-таки Гриша хоть мельком, да  видел  ее.  А  у
художников глаз наметанный, и недооценивать этого нельзя. Спрятав  рыжий
парик, я снова полезла в кладовку  и  стала  там  рыться  в  коробке  со
старыми театральными тряпками. Ага, вот то, что  надо,  короткий  черный
парик. К Мотькиным синим глазам очень даже подойдет!
   Я положила оба парика в пакет и сунула в портфель. Завтра  по  дороге
забегу к Мотьке, ее мама уходит на работу ни свет ни заря, и  там  мы  с
нею спокойно наденем парики..
   Хотя нет, нас может кто-нибудь увидеть. Придется уже на месте зайти в
какой-нибудь  подъезд.  Ох,  сколько   всяких   предосторожностей   надо
соблюдать в ходе расследования. С ума сойти!
   Закончив разговор с Олей, ко мне заглянула мама.
   - Аська, ты чего не ложишься? Ведь завтра в школу!
   - А дух?
   - Ах да,  дух!  Ладно,  уже  полдвенадцатого,  так  и  быть,  полчаса
подождем. Но только обещай мне сразу лечь спать, когда вернемся.
   - Ладно. Мам, а дав