й, в Питер, привезла свои вещички и водворилась у Мотьки.
     А через два дня ей предстояло первое занятие с Лерой, известным модельером, а еще, как и обещал Лутовинов, Лика должна была начать работу над костюмами для какого-то малобюджетного фильма. Ей, правда, обещали за них заплатить. Так что Лика, можно считать, была устроена. И Мотька тоже радовалась. Без меня ей было бы очень тоскливо.
     В аэропорт нас отвез Олег. Кроме него, поехали еще тетя Липа и Костя с Митей.
     Внезапно я почувствовала, что все, кончилась моя московская жизнь, и мне захотелось в Париж, жутко захотелось увидеть снова деда, Ниночку... Странно, еще вчера мне было так жаль покидать Москву... И тут же я поняла: мне страстно захотелось в Париж, потому что я не люблю прощаться!
     Но ничего не попишешь. Тетя Липа всплакнула, Олег с Мотькой отошли в сторонку, а Митя вдруг сказал:
     - Ася, мы вот с Костей говорили... Ты не думай, ничего не кончилось...
     - Ты о чем?
     - Оттого, что мы..., поступили, ничего не кончилось, так и знай!
     - Да! - пылко подхватил Костя. - Мы столько вместе.., испытали, что... Такое не забывается!
     Ну вот, а взрослые говорили... Ничего они в дружбе не понимают!
     - И ты всегда можешь на нас рассчитывать! - добавил Митька.
     Я встала на цыпочки и поцеловала его в нос. А потом и Костю.
     - Аська, Аська, наш рейс объявили! - завопила Матильда.
     Вот и все! Пора!

***

     Мы прошли таможню, сдали вещи в багаж, помахали на прощание провожающим и направились к паспортному контролю. Прошли его и очутились уже за границей.
     И вдруг я заметила, что Мотька несколько раз перекрестилась.
     - Ты чего? Лететь боишься?
     - Вообще-то не очень, но...
     - Но что? - насторожилась я.
     - Понимаешь, мне все не верится, что я действительно попаду в Париж.., и в Италию! Это как чудо!
     - Ладно тебе! Попадешь, еще как попадешь.
     - А кто нас встречать будет?
     - Ниночка, наверное. Деда сейчас нет в Париже.
     - Ой, а сколько лету до Парижа?
     - Часа три!
     - Да? - удивилась Мотька. - Как до Тель-Авива.
     А я думала, Париж ближе!
     И вот мы уже сидим в накопителе, разглядываем своих попутчиков. Напротив нас сидят две монахини в черном.
     - Аська, а зачем монахиням в Париж ехать?
     - Понятия не имею!
     Я посмотрела на монахинь. И вдруг лицо одной из них показалось мне знакомым.
     - Матильда, - прошептала я, - глянь, вон та монахиня, слева, что помоложе...
     - Ну и что с ней?
     - Мне почему-то знакомо ее лицо. Только не очень пялься на нее.
     Матильда из-под ресниц глянула на монахиню.
     - Тебе она, может, и знакома, а мне - нет! Скорее всего просто на кого-то похожа.
     - Наверное, ты права.
     Я постаралась не смотреть на монахиню, не думать о том, кого она напоминает, но мне это не удавалось.
     И вдруг я встретилась с ней взглядом, и, могу поклясться, в ее глазах мелькнуло смятение. И она поспешила отвернуться. Очень интересно.
     - Аська, - шепнула Мотька, - а она, похоже, тебя знает!
     - Мне тоже так показалось, - шепнула я в ответ и вновь глянула на нее. Но ее не было на месте. Куда ж она могла деваться из накопителя? Я огляделась и заметила, что она о чем-то говорит с женщиной, держащей на руках маленькую девочку. Но я видела сейчас только ее спину. Итак, она тоже узнала меня и чего-то испугалась.
     - Интересно, откуда я ее знаю?
     - А у тебя есть знакомые монахини?
     - Конечно, нет!
     - Может, кто-то из знакомых постригся в монахини? Сейчас это модно, даже среди артисток! Скорее всего какая-нибудь артистка из тети Татиного театра...
     - Но тогда чего ей пугаться при виде меня?
     - А может, она не хочет, чтобы в театре про это узнали...
     Пожалуй, это было единственное разумное объяснение. И все-таки я никак не могла успокоиться. Где же, где я видела это лицо? Может, я не могу вспомнить ее потому, что не вижу волос? Может, черный платок так меняет лицо? Конечно, меняет! Я сама когда-то оделась монахиней, чтобы меня не узнали, и именно черный платок сделал меня неузнаваемой...
     - Моть, а ты уверена, что никогда ее не видела?
     - Уверена. Ты же знаешь, какая у меня зрительная память! И чего ты, Аська, завелась? Подумаешь, какая-то монахиня! Какое тебе до нее дело?
     - Да вообще-то никакого, но...
     И тут объявили посадку, и я потеряла обеих монахинь из виду. В самолете, когда мы уже уселись на свои места, они прошли мимо нас по проходу. "Моя" монахиня шла, опустив голову. Но что же все-таки это значит?
     - Аська, ущипни меня! - вдруг потребовала Матильда.
     - Зачем?
     - Затем! Неужели я лечу в Париж?
     - Летишь, летишь, а щипать я тебя не стану! Это больно!
     - А ты легонечко!
     - Легонечко не имеет смысла! - засмеялась я. В самом деле - мы с Матильдой отправляемся в путешествие, о котором можно только мечтать, а я, как последняя дура, зациклилась на какой-то монахине.
     Самолет уже начал взлетать. Мотька опять крестилась и держала меня за руку. Но вот надпись "Пристегнуть ремни" погасла, и она успокоилась.
     - Аська, а мы сегодня успеем что-нибудь посмотреть?
     - Конечно!
     - А где у Игоря Васильича квартира?
     - Я ж тебе говорила - на улице Виктора Гюго, в 16-м округе.
     - А она красивая?
     - Квартира?
     - Улица!
     - Мне нравится. А вообще - сама увидишь! Скоро уже! Скажи, а что тебе хочется увидеть в первую очередь?
     - В первую очередь? - заволновалась Мотька. - Собор Парижской Богоматери!
     - Почему?
     - Потому что мы будем жить на улице Виктора Гюго.
     Ай да Мотька!
     - А по следам Жана Вальжана по парижской клоаке пройтись не желаешь?
     - По клоаке? Нет, не желаю!
     Мы с Мотькой года два назад с большим увлечением читали "Отверженные" и "Собор Парижской Богоматери".
     - Бон матэн, бон жур, бон суар, бон нюи!
     - Ты чего, Матильда?
     - Повторяю, чтобы не забыть! Правильно?
     - Правильно!
     - А вот улица Гюго, она как называется - рю или авеню?
     - Авеню!
     - И там, ты говорила, недалеко Булонский лес?
     - Точно!
     - Тогда, может, мы сегодня там и погуляем?
     - Посмотрим! Может, у Ниночки какие-то другие планы!
     - Ничего! Другие планы - это тоже хорошо! - упоенно прошептала Мотька.
     За всеми разговорами я совершенно забыла о монахинях. И увидела их, лишь когда решила наведаться в хвост самолета. Они сидели рядышком и спали. Но где же, где я видела это лицо? Когда я вернулась на свое место, Мотька с ходу определила, что я опять мучаюсь догадками.
     - Ну чего? Опять монашка?
     - Да, я теперь все время буду мучаться, пока не вспомню!
     - А на фиг тебе мучаться? Пойди и спроси, откуда ты ее знаешь!
     - Они спят.
     - Ну и что? Проснутся же когда-нибудь. На кой тебе эти лишние сложности!
     - - Нет, Матильда, мне неудобно. Она же явно не хочет...
     - Тогда плюнь и разотри! Скорее всего она просто кого-то тебе напоминает, вот и все. Ой, гляди! Мы уже подлетаем!
     В самом деле, опять загорелись надписи "Пристегнуть ремни" и "Не курить". Мотька опять начала креститься. А у меня радостно екнуло сердце. И я поняла, что все-таки полюбила Париж!

Глава 2

Самый счастливый день

     В аэропорту Шарль де Голль вместо лестниц и эскалаторов всюду движущиеся дорожки. Становишься на нее и едешь. Дорожки разные, некоторые крыты стеклом. Матильда пришла в полный восторг. Но времени на восторги не было, багаж подали очень быстро, мы схватили свои вещи и поспешили к выходу. Я сразу заметила Ниночку.
     - Ася! Матильда! Как я рада! - бросилась она к нам. - Как вы долетели?
     - Отлично! - ответила я.
     Матильда же пребывала в столбняке.
     - Мотя, что с тобой?
     - Это что, правда Париж?
     - Нет, это еще не Париж! - засмеялась Ниночка. - До Парижа еще довольно далеко! Теперь, девочки, идемте, вы постойте вот тут, а я подгоню машину!
     И она заспешила на стоянку. Я невольно озиралась, ища глазами монахинь, но с того момента, как мы вышли из самолета, я их больше не видела. Вскоре подкатила Ниночка, мы побросали вещи в машину и забрались на заднее сиденье.
     Вырулив на шоссе, Ниночка сказала:
     - Девочки, наши планы несколько изменились. То есть три дня в Париже вам обеспечены. Затем мы на два дня полетим на Лазурный берег, остановимся в Ницце, побываем в Монако, а оттуда полетим в Рим, где встретимся с Игорем Васильевичем! А уж там...
     - Но почему? - спросила я.
     - Видишь ли, твой дед не хочет, чтобы мы одни ехали на машине...
     - Понятно, - вздохнула я.
     У деда отношения с машинами довольно сложные.
     Он неплохо водит, но не любит машину и ездит сам за рулем только по необходимости. А вот Ниночка водит машину виртуозно, однако дед, видимо, счел, что такой путь для нее будет чересчур утомителен. Ну ничего, новый план тоже хорош. А Мотька, кажется, и не слышала нашего разговора. Она прилипла к окну, хотя мы еще не въехали в город.
     - Ниночка, а что мы будем делать сегодня? У тебя есть какие-то планы?
     - У меня? Нет. Я думала, ты сама решишь...
     - Матильда прежде всего хочет увидеть собор Парижской Богоматери...
     - Ну что ж, собор так собор! А вообще, по-моему, стоит сегодня устроить обзорную поездку, из окна машины, так сказать, а уж потом вы будете сами гулять по городу, без машины, это лучше, а то вечно не знаешь, куда ее припарковать...
     - А это.., уже Париж? - хриплым голосом спросила Мотька.
     - Это уже Париж! - с улыбкой подтвердила Ниночка.
     - Ой, ой, ой! - стонала Мотька.
     - Ну что, сначала домой или немного прокатимся по городу? Вы не голодные?
     - Нет! Мы в самолете ели! - ответила Мотька.
     - Хорошо! Только можем попасть в пробку, - предупредила Ниночка, - но я постараюсь...
     Мы больше двух часов катались по Парижу. Я тоже с восторгом узнавала свои любимые места.
     - Ой! - вопила Мотька. - Эйфелева башня! Вон она! Ой, а это что, Елисейские Поля, да? А там Триумфальная арка? С ума сойти! Боже ты мой, а это Сена, да?
     - Смотри-ка, а ты хорошо знаешь Париж! - радовалась Ниночка.
     И вдруг Мотька как-то сникла.
     - Ты устала? - спросила я.
     - Да, - призналась Мотька, - я так волновалась...
     - Все, едем домой! - сказала Ниночка.
     Дом на авеню Виктора Гюго был четырехэтажным, в стиле модерн. Мы вылезли из машины, Ниночка открыла багажник, и тут же к нам подскочил молодой негр.
     - Мадам, позвольте мне! - сказал он по-французски и выхватил у Ниночки наши сумки.
     - Благодарю вас, Дидье, - ответила та.
     - Аська, это кто? - прошептала Мотька, очумело глядя на Дидье.
     - Это консьерж!
     - Матерь Божья!
     Консьерж был новый, незнакомый. Он открыл дверь красного дерева, проворно внес вещи в просторный холл, поставил их в лифт и уехал. Через несколько мгновений он вернулся и, приветливо улыбаясь, пропустил нас в лифт. Лифт тоже был отделан красным деревом.
     - Ух, красотища какая!
     И дверь квартиры была из красного дерева. Ниночка открыла ее.
     - Добро пожаловать, Матильда!
     Квартира у деда большая - на целый этаж. Громадная гостиная, небольшая столовая, кабинет, спальня и две комнаты для гостей.
     - Девочки, я подумала, что вам, наверное, захочется спать в одной комнате?
     - Конечно!
     - В таком случае Матильда будет спать на диване в твоей комнате!
     Моей считалась одна из комнат для гостей, просторная, светлая.
     - Ой, Аська, ты тут живешь?
     - Да!
     - Обалдеть можно! Выглянешь в окно, а там Париж!
     - Девочки, устраивайтесь, приводите себя в порядок, а через полчаса будем обедать. Мадам Жюли приготовила все Аськино любимое.
     И тут зазвонил телефон. Я сняла трубку. Звонил дед.
     - Аська, родная, привет! Приехала?
     - Только что вошли!
     - Что, самолет задержался? Я уже звонил!
     - Нет, мы покатались по городу!
     - Как там наша Матильда?
     - Балдеет!
     - Ну и отлично! - засмеялся дед. - Аська, открой левый ящик своего стола, там найдешь два конверта.
     Это мой подарок вам с Матильдой! Все, солнышко, целую тебя, мне пора на репетицию!
     - А Ниночку позвать?
     - Нет, я уже опаздываю!
     И дед положил трубку.
     - Что он сказал? - спросила Ниночка.
     - Сказал, что в столе какой-то сюрприз!
     - А! - загадочно улыбнулась Ниночка. - Ну бегите к себе, а я займусь обедом.
     Я кинулась к своему столу. В самом деле, в левом ящике лежали два умопомрачительно сиреневых конверта. На одном стояло "Анастасии", а на втором - "Матильде".
     - На, держи! - отдала я Мотьке ее конверт и тут же открыла свой. Там лежало довольно много денег. И записка: "Аська, это тебе на непредусмотренные удовольствия! Твой любимый дед!"
     - Ой, Аська! - простонала Мотька. - Гляди, сколько денег! Но зачем?.. У меня есть, мне мама дала...
     - Хорошо, теперь будет больше!
     - Но мне неудобно...
     - Наоборот, это очень удобно, когда в чужом городе есть денежки! Это же подарок от деда! Он тебе что-нибудь написал?
     - Да, вот... "Матильда, куклы тебе уже не по возрасту, посему прими от меня этот подарок и будь всегда такой, какая ты есть! Твой И. П." Я всегда говорила, твой дед - самый лучший человек на свете! - прослезилась Мотька.
     - Ну, вообще-то я тоже так считаю! - согласилась я.
     Оставив Мотьку с ее восторгами, я пошла на кухню помочь Ниночке. И вдруг из моей комнаты донесся вопль:
     - Аська! Аська!
     Я кинулась туда. Матильда стояла на коленях над открытой сумкой.
     - Что с тобой? Ты чего орешь?
     - Аська, гляди!
     - Что? На что глядеть?
     - Аська, это не моя сумка!
     - Как не твоя?
     - Вот так - не моя! Такая же, но не моя!
     На Мотькины вопли примчалась Ниночка.
     - Что такое? Сумки перепутали? Ничего страшного...
     - Как ничего страшного? Там мои вещи! А главное - огурчики!
     - Какие огурчики? - опешила Ниночка.
     - Мама Игорю Васильичу послала, она специально для него солила... - всхлипнула Мотька.
     - Не волнуйся, Матильда! - твердо сказала Ниночка. - Я сейчас позвоню в авиакомпанию и выясню, не заявлял ли кто-то еще о подмене сумки. Успокойся, найдутся твои огурчики. Ну не реви, Матильда, все устроится, вот увидишь. Вытри слезы, и идем обедать. После обеда я позвоню, хотя тот, кто прихватил твою сумку, мог еще и не спохватиться!
     - Ой, а как же... Я ведь замочек сломала! Она никак не открывалась...
     - Ерунда! Это мы легко уладим.
     Ниночка вернулась на кухню, а Мотька проговорила, шмыгая носом:
     - Это, Аська, плохо! Примета плохая!
     - Какая примета? Ты сдурела? Подумаешь! Такое часто бывает! Помнишь, у деда как раз тут, в Париже, пропал чемодан с фраком? А у него концерт должен был быть! Так ничего, нашелся, хоть и не сразу!
     - Сравнила куцего и зайца! Кто твой дед, а кто я!
     - Так ты в гостях у деда. А Ниночка - его жена.
     Хватит ныть, пошли обедать, я есть хочу!
     На стол Ниночка накрыла в столовой, очень красиво и торжественно. Мотька мигом забыла о своих горестях.
     - Как красиво! - восторгалась она, с любопытством оглядывая стол. - Это что, французская кухня?
     - Только отчасти! - засмеялась Ниночка. - Ешьте, девочки!
     После закусок, она принесла совсем маленькие чашки с протертым супом. Я уже привыкла к такому, а Мотька была поражена.
     - Это что?
     - Суп, протертые овощи на сливках! - объяснила Ниночка.
     - Суп? А я думала... Вкусно!
     - Тебя, вероятно, удивило количество? - рассмеялась Ниночка. - Но этого нельзя много съесть, тяжело для желудка.
     - Я даже не представляла, что бывают такие супы... как крем! А вы меня научите такой варить?
     - Матильда, я тебя знаю, ты наваришь здоровую бадью, и у всех будет болеть живот! - сказала я.
     - Что ж я, дикая, что ли? Я просто, когда вернусь, сделаю французский обед и позову всех наших! Вообрази, как они удивятся!
     Короче говоря, обед прошел весело и уютно. Ниночка искренне радовалась нам.
     После обеда она заявила:
     - Дорогие мои, у меня через полчаса деловая встреча, она займет часа два, а то и больше. Что вы будете делать? Отдыхать?
     - Нет! - решительно заявила Матильда. - Отдыхать в Париже? Никогда и ни за что! Ой, а вы обещали позвонить насчет сумки...
     - Да-да, конечно!
     Она куда-то позвонила и быстро-быстро заговорила по-французски. Я почти ничего не понимала.
     - Ну вот что, - сказала Ниночка, закончив разговор. - Пока заявлений о второй сумке не поступало, я оставила им наш телефон. Мотя, там было много твоих вещей?
     - Да нет, не очень, куртка теплая, мама на всякий случай положила, огурчики для Игоря Васильича да полотенца пляжные, а еще всякая мелочь...
     - Значит, ты пока обойдешься?
     - Обойдусь! - вздохнула Мотька. - Могло быть хуже...
     - Вот и отлично! Ася, если пойдете гулять, возвращайтесь не слишком поздно, чтобы я не волновалась!
     - Хорошо, я тебе позвоню, если мы задержимся.
     Ниночка переоделась и ушла. Мы остались одни.
     - Ну что, Матильда, двинем?
     - Куда?
     - А ты куда хочешь - в собор Парижской Богоматери?
     - Нет, это завтра! Сегодня хочу просто гулять по Парижу!
     - Хорошо, гулять так гулять!
     - Ась, как ты думаешь, сумка найдется?
     - Думаю, да. А вот огурчики...
     - Что огурчики? - испугалась Мотька.
     - Боюсь, тот, кто их найдет, не удержится и слопает их! Уж больно они у твоей мамы вкусные!
     - Да? - огорчилась Мотька. - Неужто банки вскроют?
     - Я шучу!
     - А если завтра никто не объявится с сумкой?
     - Тогда мы сами поглядим, что тут, в этой сумке.
     Вдруг там какой-нибудь адрес найдется, или имя, фамилия... Но я думаю, что все будет в порядке!
     - А если нет?
     - Прекрати, Матильда! Тому человеку тоже его вещи понадобятся! Так мы идем гулять?
     - Идем, конечно!
     Мы вышли на улицу. Мотька вдруг закрыла глаза, втянула в себя воздух и громко выдохнула.
     - Ты чего, Матильда?
     - Дышу воздухом Парижа!
     - Ну, воздух тут не самый лучший!
     - Зато парижский!
     Мы дошли до площади Виктора Гюго, потом по рю Коперник - до авеню Клебер и там сели в метро, которое страшно разочаровало Мотьку.
     - Фу, ну и метро! Не сравнишь с Москвой!
     - Я же тебя предупреждала!
     - Мало ли что... Я не верила... Чтобы в Париже, и такое метро... Давай скорее вылезем!
     - Давай, - согласилась я. - Чтобы пересадку не делать! Пересадки тут кошмарные!
     Мы вылезли, дошли до бывшей площади Звезды, ныне Шарля де Голля, посмотрели на Триумфальную арку, а потом опять спустились в метро, проехали четыре остановки и вышли на площади Согласия... Погуляли вокруг обелиска, добрели до сада Тюильри.
     - Ой, мамочки, неужели я все это вижу? Это же счастье какое, Асечка! Площадь Согласия, Тюильри, Триумфальная арка - да я же про все это столько читала...
     Знаешь, я сегодня такая счастливая... Вот что, Аська...
     Я... Нет, давай лучше помолчим...
     - Давай! - согласилась я. Мне было понятно Мотькино состояние. Наверное, всякий, кто попадает впервые в Париж, испытывает что-то похожее... Все названия, знакомые с детства по многим и многим книгам, вдруг оживают, все виденные в кино и по телевизору достопримечательности обретают объем, и человек чувствует, хотя бы на несколько минут, что попал в сказку, в сбывшуюся мечту, пусть даже он никогда и не мечтал попасть в Париж... Интересно, а в Риме будет так же?
     - А куда мы сейчас идем? - спросила Матильда немного погодя.
     - На Елисейские Поля!
     - Как жалко!
     - Почему?
     - Как жалко, что у нас только три дня...
     - Мотька, перестань, ты же приедешь ко мне на пасхальные каникулы!
     - Аська, я знаю... Я теперь всегда буду хотеть в Париж... Я его.., люблю!
     - Уже?
     - Да! Это - с первого...
     - Взгляда?
     - Нет, с первого вдоха... А ты? Неужели ты его не любишь?
     - Люблю, конечно, но... Пожила бы тут с мое, тоже по Москве соскучилась бы.,. Да еще походила б