дом с ней затормозила красивая дорогая иномарка. Из нее вышел солидный мужчина и предложил подвезти. Маша поломалась и согласилась. К счастью, Следом за нашей Машкой крался безответно влюбленный в нее Димка Сидоров из 9-го "б". Увидев, что Машку увозят в неизвестном направлении, он по инерции продолжал брести по тому же маршруту. За поворотом, на пустыре, Димка увидел припаркованный у кочегарки "мерседес".
     Все так же крадучись, Димка подобрался к машине и заглянул внутрь. В салоне Маша Агеева, отчаянно визжа, отбивалась от незнакомца, который как раз в тот момент, когда Димка осмелился выглянуть из-за капота, наотмашь ударил девочку по лицу.
     - Ничего плохого не случилось, - заключил участковый. - Парнишка оказался сообразительным - начал колотить по машине. Неизвестный злоумышленник выкинул вашу девочку из машины, а отъехав несколько метров, остановился и рюкзак с ее учебниками вышвырнул. Мальчишка смышленый, говорит, всего Кивинова прочел и после школы в милицию работать пойдет. Да он и номерные знаки того "мерседеса" запомнил.
     Не стану описывать страсти, которые кипели в нашем семействе еще как минимум месяц.
     Естественно, Роман Игоревич вытряс из Криворучко номер машины "неизвестного злоумышленника". На ноги, на уши и под ружье он поставил всю охранную структуру "Бонжур-секьюр", обеспечивающую безопасность его завода.
     Что касается меня, то я терпеть не могла агеевских опричников, а их главарю Юрке Шилову не доверила бы даже сторожить собственного спаниеля на прогулке. Однако личность негодяя они все-таки установили и даже нашли фотографию, на которой Машка, заливаясь слезами, узнала своего обидчика. Но самого Вадима Германовича Батманова Роману и его ищейкам отыскать не удалось. Люди, которым мой муж привык верить на слово, сообщили, что Батманов отбыл в длительную загранкомандировку...

***

     - Марина Борисовна! С вами все в порядке?! - встревоженный Каширин на всякий случай уступил мне свой стул.
     - Спасибо, Родион, - я ободряюще ему улыбнулась.
     Пока Каширин рылся в адресной базе, я зашла к Спозараннику.
     - Глеб, мне кажется, я могу предложить твоему отделу интересное расследование.
     Спозаранник окинул меня испытующим взглядом ученой совы Бумбы, что означало высшую степень заинтересованности. Пока я пересказывала ему историю о пропаже денег с банковского счета, из совы он превратился в нахохлившегося марабу, что означало крайнее разочарование.
     - При всем моем уважении к вам, Марина Борисовна, я должен отказать.
     Мы не занимаемся расследованием семейных склок. Ваша Ларионова - типичная тунеядка, ее приводит в ужас перспектива ударить в этой жизни палец о палец. А вы хотите, чтобы ради ее безбедного будущего днями и ночами вкалывали ваши коллеги?
     - Глеб, я лично заинтересована в том, чтобы проучить этого мерзавца. - Я вкратце описала начальнику расследователей злоключения своего семейства.
     Спозаранник снова "осовел" и, три раза качнувшись на стуле, дал уклончивый ответ:
     - Хорошо. Если Каширин и Зудинцев согласятся помочь, ищите своего Батманова. Но в рабочих планах моего отдела этого расследования нет и быть не может. И учтите, милочка, вы мне ничего не говорили, а я ничего не слышал.
     Ребята помочь согласились. Каширин взял на себя Батманова, а Зудинцев - УБЭП и кое-какие РУВД, где у него остались друзья и сослуживцы.
     - Эх, вспомню молодость проклятую, поработаю топтуном, - веселился Родька.
     Я отыскала в семейных архивах фотографию Батманова, ту самую, которую когда-то пришлось показать моей Машке, чтобы она в одном из трех запечатленных на ней мужчин узнала извращенца. Физиономия Вадима Германовича была обведена выцветшим от времени красным фломастером.
     И здесь на помощь нам пришла старая знакомая Родиона - барменша Милочка, в недалеком прошлом просто Люська. С Кашириным у Людмилы были связаны светлые воспоминания. Около двух лет их соединяла паромная переправа Петербург-Стокгольм. Люська процветала за стойкой бара парома "Анна Снегина", обсчитывая пьяных викингов, а Родион к скромному довольствию курсанта Арктического училища плюсовал круглые суммы, вырученные от продажи закупаемых оптом шведских телевизоров.
     Случайно заглянув в клуб "Полумесяц", Родион выпил с Люськой за старые добрые времена и между делом показал фотографию Батманова. Нам повезло - Милочка узнала в Батманове завсегдатая своего заведения... Родион заручился ее поддержкой в нашем деле:
     - Крошка позвонит мне на мобильный, как только Батманов появится в "Полумесяце".
     Зудинцев объявил боевую готовность номер один, и мы с нетерпением стали ждать звонка от Родькиной "крошки".

***

     Ночное заведение "Полумесяц" появилось в городе недавно, но сразу заняло лидирующую позицию в рейтинге клубов, обогнав "Аквариум" и "Тамбовские ночи". Светка Завгородняя - непревзойденный знаток клубной жизни, презрительно скривила губы, когда я спросила ее о "Полумесяце":
     - От малолеток не протолкнуться.
     Папики есть ничего себе, но они все в "Полумесяц" с определенной целью ходят - для съема нимфеток.
     "Это именно то, что нам нужно", - подумала я, поблагодарив Завгороднюю за исчерпывающую информацию. Ведь согласно добытым Кашириным сведениям, Вадим Батманов числился среди завсегдатаев заведения.
     Ночная жизнь - удовольствие не из дешевых. Одно дело - я, жена состоятельного бизнесмена, другое - Каширин и Зудинцев. Культпоход в "Полумесяц" был им явно не карману. Решено было попросить денег у Скрипки. Мне всегда не давала покоя мысль, почему жизнь так несправедлива? Одним женщинам везет - им достаются богатые мужчины, другие вынуждены довольствоваться бедными. Но хуже всех Горностаевой - ей попался скупой.
     - Что? Деньги на кабак? - подпрыгнул Скрипка. - Ни в коем случае.
     В смете Агентства не предусмотрены расходы на сомнительные развлечения.
     Я не хочу получить еще один выговор от Обнорского.
     - Тебе, Леша, пора отличать поход в кабак с бабами от оперативного мероприятия, - назидательно сказал Зудинцев.
     - Один мой знакомый, скромный кандидат наук из отдела моллюсков и членистоногих Зоологического музея, - завел свою пластинку Скрипка, - всю жизнь мечтал попробовать устриц. Долгие годы он откладывал в копилку разницу между зарплатой и прожиточным минимумом, чтобы купить путевку за границу. Из-за необходимости постоянно жить в режиме строгой экономии он отказался от мысли иметь семью, выписывать газету "Явка с повинной" и научился штопать носки. Наконец он скопил достаточно денег и отправился в Италию на целых две недели. На третий день пребывания туристическую группу привезли в Венецию. Кандидат наук немедленно отпочковался от соотечественников. В то время как гид вещал о затхлых водах венецианских каналов и просил ни в коем случае не есть местных устриц, мой приятель уже делал заказ в ресторане. Все последующие за этим дни, вплоть до отлета на Родину, он провел в инфекционном отделении больницы Святого Марка.
     С тех пор он решил: чем спускать деньги в унитаз, лучше ужинать дома, в кругу семьи. А на сон грядущий почитать "Явку с повинной", пока жена штопает носки.
     - Короче, сказочник, - не уловив морали в очередной басне завхоза, напрямую спросил Зудинцев, - ты спонсируешь оперативно-розыскное мероприятие Агентства или саботируешь?
     Скрипка поерзал на стуле, всем своим видом выражая крайнее неудовольствие, но деньги все-таки выдал.

***

     Каширин и Зудинцев вовсе не имели меня в виду, когда разрабатывали план операции. Пойти с ними я напросилась сама. Во-первых, потому что уже сто лет не была в подобных заведениях и знала о них только по рассказам Машки, а во-вторых, у меня были свои счеты с Вадимом Германовичем Батмановым.
     Вечером, расхаживая по своей гардеробной, я в сомнении перебирала туалеты.
     - Маша, - позвала я дочь, - что сейчас надевают в ночной клуб?
     - Ну, не знаю. Топики всякие, кожаные брючки, коротенькие юбочки, чтобы все было в обтяжечку. А тебе зачем?
     - Да вот, собираюсь развлечься, - гордо заявила я.
     - В топике? Мать, тебя же привлекут за дискредитацию человеческого тела, говорю тебе как будущий юрист.
     Ничего из перечисленного Машкой в моем гардеробе не значилось. Я выбрала маленькое черное платьице и рыжий парик, в котором Машка на студенческой сцене изображала Офелию на стадии помешательства. Нацепив все это на себя, я покрутилась перед зеркалом и осталась очень довольна своим отражением.
     - Ну как? - спросила я дочь.
     - Барби на пенсии, - фыркнула моя добрая Маша.

***

     Людмила оказалась дамой обязательной. Через двадцать минут после ее звонка мы были уже в "Полумесяце".
     Наш педофил оказался настолько предсказуем в своих пристрастиях и привычках, что сразу же вписался в разработанный нами план. Ни одного дня мы не потратили впустую, ловушка сработала безотказно. Вадим Германович попался на живца.
     - Что-то я тебя здесь раньше не видел, - говорил он расцвеченной блестками и перламутровыми тенями девушке, два часа кряду вертевшейся у его столика под зажигательные ритмы каких-то "Мучачас барбадосос". На вид крошке было лет четырнадцать: пухлые губки, курносые грудки, не стесненные корсетными изделиями, аппетитная округлая попка и взгляд - невинно-порочный, точь-в-точь как у набоковской Лолиты.
     - Повезло нам со стажеркой, - довольно потирал руки Родион.
     - Это в каком же смысле? - не поняла я.
     - Знаете, Марина Борисовна, есть такой стишок: "Ну и попа, как орех, так и просится на грех". Так это как раз про нее.
     Наша новая стажерка Оксана приехала в Петербург из Мурманска, поступила на заочное отделение журфака и, прочитав за лето собрание сочинений Обнорского, осенью пришла на практику в Агентство. Писать она не умела совершенно, зато гениально собирала самую разнообразную информацию, которая нарасхват шла у расследователей и репортеров. Оксана зарделась от счастья, когда Каширин предложил ей поучаствовать в секретной операции Агентства. Я сняла все возражения, узнав, что эта хрупкая на вид девушка - мастер спорта по карате.
     - Мне уже почти восемнадцать, - прижимаясь голым плечиком к млеющему Батманову, говорила вошедшая в роль соблазнительница.
     - Врешь, тебе не больше пятнадцати, - раздевая глазами девочку, говорил Вадим Германович. - И что, родители отпускают тебя одну в ночной клуб?
     - Мои родители в Мурманске, а я живу в общежитии.
     - Бедный котеночек! - оживился Батманов, стиснув Оксанину коленку. - Киске нужен мужчина, который сможет позаботиться о ней в большом городе. Ты же хочешь, чтобы о тебе позаботились?
     Раскрутив Вадима Германовича на два коктейля и три порции орешков, Оксана подала нам условный сигнал - расстегнула заколку и распустила волосы. Это означало, что Батманов предложил ей уехать из клуба. Вадим Германович расплатился и пошел к выходу, лелея сладкую надежду "позаботиться" о нашей Оксане.
     По не зависящим от нас обстоятельствам мы едва не провалили всю операцию.
     "Мерседес" Батманова (а это снова был "мерседес") уже выруливал с парковочной площадки, а "Волга" нашего Агентства не могла сдвинуться с места, зажатая со всех сторон чужими иномарками.
     - Родион, Родион, что же делать?! - в отчаянии кричала я.
     И Михалыч, как назло, куда-то запропастился.
     В это время на эстрадной площадке клуба "Полумесяц" состоялось незапланированное выступление, имевшее тем не менее грандиозный успех у посетителей. Оттеснив солиста "Мучачос барбадосос", к микрофону подошел коренастый мужчина и, прочистив горло отрывистым кашлем, произнес:
     - Граждане отдыхающие! Прошу минуту внимания... Владелец "паджеро" с номерными знаками ЕК547М, немедленно отгоните машину и освободите проезд.
     В противном случае гарантирую испорченное настроение, предусмотренное статьей 213 УК РФ. А теперь - дискотека!
     Под аплодисменты и улюлюканье зала Георгий Михайлович Зудинцев, а это был именно он, спустился со сцены и быстрым шагом направился к выходу.
     "Паджеро" уже исчез из виду, освободив нам проезд.
     - Все пропало, - причитала я. - Надо спасать девочку! Мы их потеряли!
     Какая же я дура, втянула ребенка в такую авантюру!
     Родион, не торопясь, выруливал со стоянки. Конечно, спешить нам было уже некуда. Одному Богу известно, куда Батманов повез нашу Оксану.
     И тут у меня в сумочке зазвонил радиотелефон, в трубке раздался бодрый голос стажерки. Я так нервничала, что совершенно забыла о средствах мобильной связи, которыми мы снабдили нашу Мата Хари.
     - Марина Борисовна, у меня все о'кей, - тараторила Оксана. - Мы припарковались на Большом у магазина "Бессоница". Папик пошел покупать мне "Чупа-чупс" и сигареты...
     Родион дал по газам и, проскочив на мигающий желтый Университетскую набережную, мы свернули на Большой проспект. У меня отлегло от сердца, когда на освещенной парковке ночного универсама я разглядела массивный кузов батмановского "мерса". Вадим Германович вышел из магазина с двумя основательно нагруженными полиэтиленовыми пакетами в руках.
     - Жрать охота! - сокрушенно сказал Родька и запустил мотор.
     Выждав несколько секунд, мы включили фары и тронулись вслед "мерседесу".
     - В Гавань он, гад, рвется, - заключил Зудинцев после поворота на Наличную. - Там у него хата съемная, куда он баб водит. Наличная, тридцать шесть, корпус не помню, но дом кирпичный, прямо за высотками, их еще "куриными ногами" называют.
     - Просто не знаю, как тебя благодарить, Жора, - умилилась я. - Вы мне так помогли, столько всего нарыли. - Я послала Зудинцеву полный признательности взгляд, который утонул в темноте салона.
     - Рано, Марина, благодарности выносить, самое главное еще впереди.
     К счастью, ночью на выезде от "Прибалтийской" оказалось довольно оживленно. Машины сновали в разные стороны, помогая нам законспирировать слежку за Батмановым. С Наличной "мерседес" свернул на набережную Смоленки, заполз во двор 36-го дома и заглушил мотор. Я вытащила из сумочки радиотелефон и положила его перед собой. Как только он зазвонит, я должна была передать его Зудинцеву - такая у нас была договоренность. Мужчины настояли на том, чтобы ситуацию в салоне "мерседеса" контролировал кто-нибудь из них. У меня могли не выдержать нервы, я бы, совершенно очевидно, сорвалась в атаку раньше времени и все испортила. Прошло уже минут двадцать, но телефон предательски молчал.
     - Это невозможно! - не выдержала я. - Может быть, за последние несколько лет Батманов из педофила превратился в маньяка-убийцу. Вот что он сейчас с ней делает?! Что?!
     - Марина Борисовна, не заводитесь раньше времени, - урезонил меня Родион. - Нет никаких оснований для паники. И...
     - Смотрите! - отрывисто перебил его Зудинцев.
     В салоне "мерседеса" в нескольких метрах от нашей "Волги" зажегся свет.
     Открылась дверь со стороны пассажирского места. Из машины выскользнула стажерка Оксана и что, вы думаете, она сделала? Задрала юбку, стянула трусики и, сверкнув белой попкой, села под кустик делать пи-пи. В ту же секунду зазвонил наш радиотелефон. Я успела схватить его раньше Зудинцева.
     - Уважаемые радиослушатели, - пропищала мне в ухо Оксана, - вы настроились на передачу "В объятиях педофила...."
     Слышимость была прекрасной, мне показалось, что я уловила даже звук Оксаниной струйки. "Зря, - подумалось мне, - я лишила заслуженного ветерана МВД Зудинцева таких незабываемых ощущений". Натянув трусики, стажерка вернулась к Батманову, а я передала "Nokia" Михалычу.
     Передача "В объятиях педофила" транслировалась в правое ухо Зудинцева минут десять-пятнадцать. Позже мы с Родионом кусали локти, вспоминая выражение лица нашего Михалыча. Его надо было снимать на пленку! И нам бы был обеспечен главный приз в передаче "Сам себе режиссер".
     В соответствии с разработанным нами планом Оксана должна была отказаться идти в холостяцкую квартиру Батманова и спровоцировать домогательство непосредственно в машине. А чтобы мы могли контролировать ситуацию и вмешаться вовремя, нас с салоном "мерседеса" должен был соединить тариф "Молодежный" - 0,7 цента в минуту.
     Скрипка будет несказанно счастлив, оплатив столь ничтожные суммы.
     - Пора! - наконец сказал Михалыч и добавил:
     - Дверьми не хлопать. Хотя вряд ли его теперь что спугнет.
     Родион пропустил меня вперед. По сценарию я должна была действовать первая. Набрав ускорение, я подлетела к "мерседесу" со стороны водительского места и рванула на себя дверцу. К счастью, она оказалась незапертой.
     - Подонок, мерзавец, извращенец, сукин сын! - голосила я на всю округу, обрушив на голову Батманова кулаки и шестьдесят килограммов живого веса. - Что ты сделал с моей несовершеннолетней дочерью? Засужу! На каторге сгною!
     Вытряхнутый из машины Кашириным и Зудинцевым Батманов никак не мог прийти в себя.
     - А девочка сказала, что мама живет в Мурманске, - только и промямлил Вадим Германович.
     Он даже не попросил ребят представиться, приняв их за ментов. Физиономия Михалыча действовала лучше любой ксивы.
     Оксана не слишком натурально всхлипывала у меня на груди. Каширин что-то усердно записывал в блокнот. Зудинцев изучал паспорт и водительские права Батманова, хотя, уволившись из органов в 1999 году, уже три года не имел на это права.
     Мы блефовали и выиграли. Так нам тогда казалось.
     - Я дам вам денег! - неожиданно произнес Батманов. - Не надо ничего писать, - обратился он к Родиону. - Я дам вам денег. Много у меня нет, но я готов... все, что есть....
     - Потерпевшие! - обратился ко мне и к Оксане Зудинцев. - Вы согласны на материальную компенсацию ущерба, причиненного вам Батмановым Вэ Гэ?
     Стажерка перестала всхлипывать и с надеждой посмотрела на меня.
     - Сколько? - буркнула я.
     - У меня есть десять тысяч наличными...
     Я презрительно фыркнула.
     - Я могу продать квартиру... и машину, - добавил он.
     - Меня устроит сумма, которую вы недавно сняли со счета в "Кредит-Простор-банке", - сказала я.
     - Это какая-то ошибка, - пробормотал Батманов, - у меня нет счета в этом банке или в каком бы то ни было еще. С 1998 года. Вы можете это проверить.
     При упоминании о "Кредит-Простор-банке" ни один мускул не дрогнул на лице Вадима Германовича. Он продолжал жалко шмыгать носом, кутаясь в долгополое пальто.
     - Сколько денег вы оставили своей бывшей жене Ларионовой? - спросил Зудинцев, уткнувшись в паспорт, как будто на этот вопрос его натолкнул штамп о разводе.
     - Сто пятьдесят тысяч долларов, - еле слышно выдавил Батманов. - Но тогда были другие времена. Я мог себе это позволить... Сейчас я на мели.
     И жена не дает мне в долг. Да и денег этих у нее больше нет... Она больная женщина - все растранжирила за один год. Недавно сама приходила ко мне - просила денег на ребенка. У нас дочка...
     Я ей отдал шестьсот долларов - все, что у меня тогда было...
     Зудинцев его отпустил. Он сказал, что двадцать лет проработал в органах и может отличить, когда человек врет, а когда нет. Зудинцев был убежден, что Батманов не врал. У меня было другое мнение, но... никаких доказательств, кроме собственных ощущений. А еще у меня было отвратительное настроение: поймав подонка с поличным, мы отпустили его на все четыре стороны. Чтобы в нашей операции приняли участие правоохранительные органы, нужно было получить высочайшее соизволение Обнорского. Но начальники, как и мужья, узнают обо всем последними.

***

     На следующий день я позвонила Юлии Львовне и сказала, что проведенные Агентством журналистских расследований оперативно-розыскные мероприятия опровергают факт хищения гражданином Батмановым средств с ее личного счета. Я нарочно говорила с ней сухо и сдержанно. Мне было неприятно признаваться в наших неудачах.
     Юлия Львовна была изрядно пьяна, она так же, как и во время своего первого визита ко мне, истерично расхохоталась.
     - Я так и знала, - говорила она, причем не мне, а кому-то, кто был с ней рядом. - От этих щелкоперов не будет никакого проку. Журналюг