й этаж. Дана потянулась к кнопке звонка.
     - Не трезвонь, открыто, - я толкнул старую деревянную дверь, и она со скрипом подалась в сторону.
     В галерее было темно. Дана нашарила на стене выключатель. Под потолком вспыхнула лампочка.
     - Что ты теперь собираешься делать? - поинтересовался я.
     Залезть под душ, а потом в постель... Фарух!.. - позвала Дана хозяина.
     Но про постель тут же пришлось забыть. Фарух лежал на полу в той комнате, где были составлены ящики с инсталляцией. Кровь, натекшая из располосованного от уха до уха горла, уже успела свернуться. С момента убийства прошло часа четыре, не меньше.
     Мне пришлось зажать Дане рот.
     Она билась в моих руках и кусалась, но я держал крепко. Несколько пощечин наконец привели ее в чувство.
     - Только не надо кричать, ладно, - твердо попросил я.
     Девушка кивнула.
     - Посмотри, что-нибудь пропало?
     Но ничего не трогай.
     Дана обошла комнату, стараясь не ступать в лужу крови.
     - Ящик. Ящик с Буддами. Все остальное на месте.
     Теперь я и сам видел, что раскуроченного, а потом на живую нитку заколоченного мной ящика в комнате не было.
     - Пойдем отсюда, - я потянул свою спутницу за руку.
     Мы сидели на кухне и курили.
     - Надо вызвать милицию... - Лану трясла нервная дрожь - кончики пальцев так и ходили ходуном, да и голос дрожал.
     Вызовем... Только скажи мне, зачем убийцам какие-то глиняные фигурки? - я знал ответ, но мне хотелось услышать, что скажет Дана.
     - Не знаю, не знаю... - она согнулась в три погибели и уткнулась лицом в коленки.
     Кухня была уставлена водочными бутылками. Почти все они были пусты. Но полстакана водки я все же нацедил. Дана поперхнулась, когда я силой влил ей в рот обжигающую жидкость. На щеках ее проступил румянец, глаза приобрели осмысленное выражение.
     - Дана, вся проблема именно в этих Буддах. Кому нужен слепой художник? Кому он мог перейти дорогу? Вероятнее всего, он помешал тем, кто пришел за этим твоим ящиком. Кто же про него знал, кроме тебя?
     - Только те, кому я его должна была передать. Люди из буддийской общины.
     - Кто они такие?
     Дана толком не знала. Эти два молодых монаха прибыли в Россию из Внутренней Монголии всего месяца три назад, чтобы нести свет веры и искать новых адептов древнего вероучения.
     Одного звали Намгандорж, второго - Юржагин. Ей поручили им позвонить по приезде и сообщить, что привезла посылку. Забрать ящик должны были они сами. В лицо она их не знает, но какие-то два желторясника были на тусовке. Может быть, это были они.
     - В ящике было что-то еще, кроме Будд? - спросил я.
     - Я его даже не открывала.
     Я думал: стоит говорить ей про кокаин или нет?
     Пожалуй, стоило рискнуть - я и так уже вляпался по самые уши в эту дурацкую историю.
     Я отсыпал Дане щепотку порошка из своего свертка.
     - Ты знаешь, что это такое?
     Она осторожно принюхалась, затем лизнула его кончиком языка.
     - Кокаин?
     - Ответ верный, - я протянул ей осколки Будды. - Это было внутри.
     - Не может быть...
     - Здесь кокаина на несколько тысяч долларов. Сколько фигурок было в ящике? Считай сама. За это могли прирезать не только Фаруха.
     - Господи... я ничего не знала.
     - Какие сволочи, - Лану опять начало трясти.
     Я обнял ее и прижал к себе. Рубашка там, где она соприкасалась с лицом Вересовской, промокла.
     Я чувствовал, что и мои силы на исходе.
     - Где здесь телефон?
     - В комнате Фаруха, - Дана махнула рукой по коридору, - нет, не там, где он лежит... Погоди, я - с тобой.
     Она вцепилась в мой локоть.
     Я взглянул на пейджер. Девятый час утра. Какой длинный день... Хорошо быть криминальным репортером, всегда знаешь, куда и кому звонить.
     Мне повезло. Начальник "убойного" отдела Центрального РУВД был уже на месте.
     - А, Володя! Рановато ты сегодня звонишь - у нас все тихо.
     - Не хотелось бы вас огорчать, Анатолий Александрович, но на Пушкинской убийство. В "Дыре".
     - Погоди, я об этом ничего не знаю... - в голосе "убойщика" слышалось удивление.
     - Вот я и звоню сообщить, только... приезжайте сами, Анатолий Александрович.
     - Хорошо, Володя. Будем там через десять минут.
     Я снова стал крутить телефонный диск. Мне повезло и на этот раз - Максим Мальцев оказался на месте.
     - Макс, помнишь хозяина притона на Гашека?
     - Ну...
     - Он говорил про партию кокаина, которая должна прийти в город. Так вот, эта партия уже здесь. Проверь буддийский дацан. Там в глиняных статуэтках Будды - героин. Ящик должны были доставить сегодня ночью. И проверь квартиру с этим телефоном, - я назвал номер на Петроградской, который мне сказала Дана. - Там двое постояльцев: Намгандорж и Юржагин. Если их задержишь, коли не только на кокаин, но и на убийство в "Дыре".
     Мальцев присвистнул:
     - Ну ты, старик, даешь...
     Теперь можно было спокойно ждать приезда Анатолия Александровича с его "убойщиками".
     - Пойдем, Дана Викторовна, встретим их на пороге.
     Дочь олигарха послушно вышла за мной на лестницу. Мы сели на подоконник. Снизу послышались шаги и знакомый голос Анатолия Александровича.

***

     Домой я попал только под вечер. Сперва была долгая очень долгая - беседа с "убойщиками".
     Мы выложили им все, что знали.
     Рассказ поначалу не вызвал особого доверия, но когда около полудня Мальцев сбросил мне на пейджер информацию, что обоих буддистов взяли с чудовищным количеством кокаина (только по приблизительным подсчетам в ящике оказалось под тридцать килограммов чистого наркотика), сомнения развеялись.
     Лану я отвез в гостиницу. Там ее уже ждали малоприятные посланцы от папаши. Вещи были собраны.
     Нам даже не дали толком попрощаться.
     - А как же твоя инсталляция? - поинтересовался я.
     Дана только махнула рукой. Девушку, не слишком церемонясь, усадили в "мерседес" и повезли в аэропорт.

***

     И Анатолий Александрович, и Мальцев настоятельно не советовали мне описывать подноготную обоих происшествий. Я и не стал сводить их воедино в информационной ленте нашего агентства. Описал по отдельности, без особых подробностей. Ни к чему кому-то, кроме оперативников, знать, что я знаком с такими эксклюзивными подробностями... Отписал я и информацию о задержании дочери олигарха с наркотиками в "Трех семерках". Тот абзац, где я писал, что это была чистой воды подстава с целью скомпрометировать Вересовского-старшего, Повзло вычеркнул.
     Я хлопнул дверью.

***

     Приносить и распивать спиртное в кафе "Лениздата" категорически запрещено. Впрочем, чихать я хотел на эти запреты. Когда я уже приканчивал "чекушку", ко мне за стол подсел Толик Мартов, коллега по цеху криминальных репортеров. Темные круглые очки, которые он не снимал и в помещении, скрывали свежий фингал под глазом литературного собрата.
     - С утра выпил, весь день свободен? - Толик с вожделением уставился на "чекушку". - Слыхал, Володя, новость?
     Я вопросительно взглянул на алчущего Мартова.
     - Дочку Вересовского вчера вечером прихватили с килограммом наркоты в "Ренегат баре", мне сегодня в РУВД слили.
     Господи, ну что с тебя, убогого, возьмешь. Я поставил перед Мартовым стакан с остатками водки. Пусть хоть этим голову немного поправит, если сможет.
     - Бедный Йорик, я знал его... - Я похлопал коллегу по плечу. - Все было не так, Толик, совсем не так...
     - Какой Юрик?.. - как всегда, ничего не понял Мартов, но я уже был на лестнице.
     Анюта со мной упорно не разговаривала. Хоть накормила, и за то спасибо. Постелила она мне на кресле-кровати, мы его обычно для гостей держим. "Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним..."

ДЕЛО О ДВУХ РАСПИСКАХ

Рассказывает Николай Повзло

     "...В агентстве отвечает за политическую часть расследований. Обладает хорошими и давними связями в политических кругах города (во время учебы на философском факультете университета увлекся политикой: был "зеленым", членом "народного фронта", безуспешно баллотировался в народные депутаты СССР. В начале девяностых разочаровался в политике. Создал рекламное агентство, которое обанкротилось. Занялся журналистикой).
     Немногословен. Задумчив. По национальности украинец. От украинского во внешнем облике  только усы. Одевается строго.
     Как руководитель излишне мягок по отношению к подчиненным. Философское образование сказывается в том, что, критикуя действия сотрудников, любит вспоминать Гегеля, Юнга и Платона, чем приводит сотрудников агентства в состояние легкого недоумения".
     Из служебной характеристики

     Я собирался сходить перекусить, когда в дверях появился какой-то парнишка.
     - Вы - Николай Повзло, заместитель директора "Золотой пули"? - он, похоже, был уверен, что не ошибся. - Вам просили передать.
     Незнакомец - я даже не успел его толком запомнить - протянул большой конверт, который я машинально взял.
     - Простите, а кто...
     Но он уже быстро спускался вниз.
     Еще через несколько секунд хлопнула дверь в подъезд.
     Пришлось вернуться - интересно ведь, что это за таинственное послание. Конверт как конверт, чуть больше обычного. Ни - кому, ни - от кого.
     Я на всякий случай поднес конверт к лампе, но ничего подозрительного на просвет не обнаружил. Что ж, вскрытие покажет.
     Я оторвал край и вытащил три сложенных вдвое листа. На всякий случай заглянул внутрь. Нет, это все.
     На двух страницах были копии расписок, написанных от руки.
     "Я, Аксененко С. М., служебное удостоверение 435/281 Главного управления охраны, получил от президента ООО "Геракл" Подкопаева 25 000 (двадцать пять тысяч) долларов США (во второй расписке - 14 тысяч). Обязуюсь вернуть деньги до 30.12. В противном случае рассчитаюсь выполнением обязанностей, связанных с моей профессиональной деятельностью". Число, подпись.
     Еще на одном листе в нескольких строках сообщалось, что майор Аксененко работает в системе госбезопасности с 1981 года, в начале девяностых в связи с реорганизацией КГБ перешел на работу в Главное управление охраны и с недавних пор совмещает госслужбу с выполнением деликатных услуг для коммерческих структур.
     Если все действительно так, как написано, то товарищ Аксененко совсем страх потерял. Стоит проверить, может получиться неплохой материальчик. Впрочем, сейчас московские газеты то и дело пишут о том, как крышуют господа офицеры.
     О подарке надо бы рассказать шефу. Я сунулся к нему в кабинет, но меня упредила Любочка, наш секретарь и администратор.
     - Обнорский будет после трех. У него сегодня лекция в университете.
     А! Я и забыл, что он передает опыт подрастающему поколению. Говорят, студентки от него в восторге.

***

     В конторе было почти пусто - все в разъездах. За столом у входа, уткнувшись в очередное произведение Обнорского, сидел наш новый охранник.
     Только дверь в кабинет нашего главного сыщика Спозаранника была открыта, и Глеб, как всегда в белой рубашке и при галстуке, с кем-то строго говорил по телефону.
     - Николай, ты мне нужен. - крикнул он мне, когда я проходил мимо.
     Войдя, я услышал только последнюю фразу:
     - Нет, это я не вам. А вы, если хотите что-нибудь сказать в свое оправдание, - заходите, мы вас выслушаем, - и Глеб положил трубку.
     - С кем это ты так?
     - Понимаешь, помощник прокурора районного с подследственных деньги вымогал за прекращение дел. Мне в РУБОПе эту тему слили. Вот собираюсь написать, а товарищ сопротивляется.
     - Странный он какой-то. Что еще новенького?
     - Новенькое - это у репортеров. А мы, ты же знаешь, пишем большие полотна.
     - Да кто ж не знает. По полгода над каждым работаете.
     - А ты как думал? Вон в прокуратуре по три года дела висят. Расследования не терпят суеты. Кстати, насчет новенького. Хочешь, кое-что покажу? - Глеб извлек из стола и протянул мне страничку текста. - Прикинь, как круто! Прокурор получил на халяву квартиру от директора завода.
     Что-то в этой справке показалось мне подозрительно знакомым. Только я не сразу смог вспомнить, что именно.
     - Подожди... - наконец вспомнил я. - Так ведь я тебе сам эту справку еще год назад передал.
     - Да? - он выхватил у меня документ и стремительно спрятал в стол. - Ну ладно, тогда можешь идти.
     И на том спасибо. Глеб со своей таинственностью когда-нибудь перехитрит сам себя.
     - Я тебе тоже могу кое-что показать, - сказал я.
     - Давай, - оживился Спозаранник.
     - Нет, пожалуй, не буду.

***

     Я перебрался к себе в кабинет и, устроившись в кресле, вновь перечитал содержимое конверта. Все это, конечно, надо проверять. Но как? Звонить в Управление охраны и спрашивать, служит ли у них имярек такой-то? Бессмысленно. В лучшем случае ничего не скажут, а скорее всего, просто пошлют.
     С другой стороны, можно "пробить" телефончик этого самого "Геракла" и напрямую спросить товарища Подкопаева - чем ему так обязан господин офицер. Тем более что других вариантов вроде бы нет. Правда, колоть людей, как наш Глеб, я не могу - не получается. Наверное, не мой стиль. А сам Подкопаев ведь может и не сказать.
     И что, если об этом сразу же станет известно Аксененко?
     Нет, такой футбол нам не нужен...
     Хотя есть идея. Нормальные герои всегда идут в обход. Есть же Степа.
     Степан хороший парень, вдобавок - помощник депутата из комитета по делам безопасности городского собрания. Пускай пнет своего народного избранника. Что тому стоит сделать пару звонков и доложить: существует ли в природе такой товарищ майор или нет. Если существует - будем думать дальше.
     Я набрал номер телефона. Степа, последний резерв ставки, как всегда, был на месте.
     - Старик, ты слышал, только что подписано распоряжение о досрочных выборах? - пошутил я для начала.
     - Ты что, - он все принял всерьез. - Кто подписал? Когда?
     - Можешь расслабиться. Шутка.
     - Ну у тебя и шутки с утра пораньше. Так и кондратий может схватить. Выборы - это же опять деньги искать, к банкирам идти, а они после кризиса знаешь как жмутся.
     - Ничего, работа у тебя такая.
     - А что, взяток нынче не дают?
     - Какие взятки? Обижаешь. Никто даже и не предлагал.
     - Оправдываться будешь в милиции. - Пора сменить тему, решил я. - Дело есть. Ты никуда не убегаешь? Тогда я подъеду.

***

     У Мариинского дворца - обители депутатов - полукругом стояла стайка бабушек под предводительством мужика с мегафоном, взывающих выпустить на волю их избранника, арестованного за развратные действия с несовершеннолетней прямо в своем депутатском кабинете. Время от времени, по команде мужика, они принимались нестройно голосить: "Топоров - лучший друг детей", но всякий раз заканчивали лозунгом "Президента - в отставку".
     Особенно мне понравилась надпись на картонке в руках одной сердобольной старушки: "Свободу узнику совести".
     В дворцовых коридорах царила общая, никого ни к чему не обязывающая суета. В перерыве заседания депутаты толпились у стойки в столовой, но их лица не покидала печать заботы о благе народонаселения.
     Я вспомнил, как в советские времена здесь висел маленький плакатик с запретом выносить еду в прозрачных пакетах. Очевидно, чтобы не дразнить измученного дефицитом обывателя...
     В отсутствие босса Степа восседал в кресле за его массивным, старой работы столом, покрытым зеленым сукном. Рядом на тумбочке стояли четыре телефона, один из них даже с гербом.
     - А ты заматерел, - приветствовал я Степана и. не дожидаясь приглашения, сел на стул у стола. На столе были аккуратно разложены какие - то документы, а с краю возвышалась толстая пачка свежих газет.
     - Заматереешь тут, - Степа откинулся в кресле. - Пишу речь для начальника - будет выступать на комиссии по борьбе с преступностью. Вот, послушай, - он повернулся к монитору компьютера:
     "На сегодняшний день организованная преступность уже имеет своих представителей во всех эшелонах городской власти. Она контролирует ряд ключевых сфер бизнеса и пытается оказывать влияние на кадровые назначения..."
     - Ну как? - он вопросительно посмотрел на меня.
     - Сильно сказано. Только нынче это вроде бы уже не новость. - По-моему, он расстроился. - Ладно, не обижайся. Когда напишешь - покажи, может, подкину тебе что-нибудь любопытное из нашей базы. Не за просто так, конечно. Ваш на баш. Тут такое дело. Твой хозяин может ведь поинтересоваться, работает ли в Управлении охраны один человек...
     - А тебе-то зачем? Собираешь секретные сведения?
     - Да, по заданию ЦРУ, - пришлось показать ему расписки.
     - О, я как раз сейчас делаю доклад по нарушениям законности работниками правоохранительных органов. Можно это включить туда.
     - Погоди, пока еще нечего включать. Сперва надо все проверить.
     - Ладно, пиши, как там фамилия твоего майора. Начальник скоро будет, озадачу его.
     Я чиркнул на листочке фамилию, инициалы, звание Аксененко и, пожав Степе руку, отправился пить заслуженную чашку кофе с булочкой. Булочки в Мариинском очень аппетитные. Можно считать, что полдела сделано.
     В буфете рядом со столовой было почти пусто. Только за дальним столом несколько акул пера из числа постоянно освещающих перипетии тяжелой депутатской жизни внимательно слушали Жоржа. Жорж, круглолицый упитанный пацан, недавно заделался пресс-секретарем одного из депутатов и, без сомнения, был очень горд этим назначением. Но вообще-то он был прирожденным "бутербродным" журналистом. Несколько лет назад Жорик, которому не было тогда еще и пятнадцати, стал появляться на презентациях и пресс-конференциях. Он не пропускал ни одного мероприятия, заканчивающегося фуршетом или подарками для пишущей и снимающей братии.
     Запихивая за обе щеки бутерброды и тарталетки, он успевал между делом собирать угощения в большую сумку, прямо с тарелок вперемешку ссыпая в нее остатки со столов.
     Взяв кофе, я пристроился рядом с ним и, выждав паузу, невзначай поинтересовался, когда наверху начинается презентация.
     - Презентация? встрепенулся Жорик. - Почему я не знаю? Надо посмотреть, - он выскочил из-за стола и убежал. Остальные тоже было засобирались, но мне пришлось их разочаровать: это была спецшутка для Жорика.

***

     Судя по припаркованной у нашего офиса навороченной "Ниве", Обнорский уже был в конторе. Когда я заглянул к нему в кабинет, он полулежал на диване, а на краешке его кресла примостилась длинноногая рыжая девица в коротенькой юбочке.
     Знакомая картина. Поклонницы шастали к Андрею чуть ли не каждый день - как же, модный писатель, известный журналист, в ореоле таинственности, - и, лежа на диване, шеф позволял себе пофилософствовать перед посетительницами или вспомнить, как выполнял интернациональный долг на Ближнем Востоке. Но эта, по-моему, была не в его вкусе.
     - Здорово, проходи, - увидев, что я собрался ретироваться, Обнорский привстал и представил меня гостье:
     - А это, Валя, мой заместитель, Коля Повзло. Очень хороший журналист.
     Приятно, черт побери, что начальство тебя ценит, но Валя на меня даже не взглянула. Полуоткрыв рот, она завороженно смотрела на Андрея.
     - А это, Николай, - Валентина Горностаева. Ей надоело телевидение, просится к нам на работу.
     Обнорский повернулся к гостье:
     - Валя, вы должны понять, что это очень тяжелая и ответственная работа. Может быть, совсем не такая, как вы себе представляете.
     - А пистолеты у вас выдают? - вдруг перебила Горностаева, закидывая ногу на ногу и поправляя юбку.
     Шеф осекся и даже несколько секунд собирался с мыслями. Мне, честно говоря, показалось, что девица малость того, и вроде бы он посмотрел на нее с сожалением.
     - Я должен вас разочаровать. Здесь нет никакой романтики. Ни погонь по ночному городу, ни часов ожидания в засадах. Вместо этого вам днями придется сидеть в библиотеках, читая подшивки газет, и еще многому учиться.
     Девица закурила сигарету и сказала после некоторого раздумья:
     - Жаль, но я согласна.
     Ответила она так, будто сделала