я, а Вигано находился на
заднем сиденье, стиснутый с двух сторон Эдом и еще одним детективом по имени
Чарльз Редди. Мы довезли их до места без всяких происшествий, а затем повели
в комнату для допросов на четвертом этаже. Все  было  заранее  подготовлено,
так что у входа нас встретили два копа в форме и проводили до лифта, который
уже ждал нас.
   Вигано  и  Самбелла  походили  друг  на  друга:  оба  плотного  сложения,
толстомордые, с застывшим выражением презрения,  которое  приобретают  люди,
долгое время пользующиеся неограниченной властью. Одеты они были дорого, но,
пожалуй, чуть вызывающе:  слишком  резкие  полоски  на  ткани  их  костюмов,
слишком крупные и блестящие запонки на манжетах. И на пальцах слишком  много
колец. Они благоухали, как парфюмерный магазин, и были совершенно спокойны и
невозмутимы.
   За время  дороги  никто  не  произнес  ни  слова,  но  теперь,  когда  мы
находились в поднимающемся лифте, Чарльз Редди вдруг сказал:
   - Похоже, ты не волнуешься. Тони. Вигано скользнул по нему  презрительным
взглядом. Если мафиози и задело то, что его назвали по имени, он не  показал
этого.
   - Волноваться? - фыркнул он. - Я могу всех вас купить и продать, так чего
же мне волноваться? Сегодня же вечером я буду дома, со своей семьей,  и  мне
не придется терять четыре года в предварилке, пока закончат расследовать мое
дело.
   Никто ему не ответил. А что тут  скажешь?  "Я  могу  всех  вас  купить  и
продать". Меня только и хватило на то, чтобы стоять и во все глаза  смотреть
на него.

Глава 6

   В этот день у Тома и Джо был выходной, и оба находились дома. На кухне  у
Джо собрались гости по  случаю  дня  рождения  его  дочери  Джекки,  которой
исполнилось девять лет. В кухне, где крутились дети со своими  мамами,  было
тесно, но это  никого  не  угнетало.  Очевидно,  детям  нравилась  необычная
обстановка, когда они оказались стиснутыми со всех сторон, а матери усиленно
занимались готовкой, отчего испытывали своеобразное удовольствие.
   Джо прислонился к дверному косяку, наблюдая за ними  с  легкой  усмешкой.
Его изгнали из этой суматохи  и  грязи,  которую  развели  детишки,  но  ему
нравилось смотреть на раскрасневшихся женщин, которые пытались  организовать
какую ни на есть трапезу. День выдался жаркий, в тесной кухне было душно,  и
все оделись очень легко. Женщины выглядели  чрезвычайно  соблазнительными  и
сексапильными с прилипшими ко лбу волосами, блестящими лицами  и  промокшими
от пота на лопатках платьями.
   Джо пустился в одну из своих фантазий. Ему представлялось, как  он  ловит
взгляд  одной  из  запыхавшихся  женщин  и  приглашающе  кивает  ей,  а  она
пробирается к нему и спрашивает:
   - В чем дело?
   - Телефон, - говорит он.
   - Меня? - спросит она.
   - Да, возьми трубку в спальне.
   Он усмехнулся, придумав это предложение, так оно ему понравилось.
   И они направляются в спальню, где она поднимает трубку, подносит ее к уху
и растерянно оборачивается к нему:
   - Там никого нет...
   А он усмехается ей, а может, даже и подмигивает, и говорит:
   - Я знаю. Что скажешь, если мы немного отдохнем?
   И тогда она улыбается в ответ, смотрит на него и спрашивает:
   - Что ты имеешь в виду, Джо? А он говорит ей:
   - Ты знаешь, что я имею в виду.
   И он укладывает ее на кровать и занимается с ней любовью.
   Все это очень ярко представлялось ему, когда  он  стоял  прислонившись  к
притолоке, изгнанный  из  кухни,  чтобы  не  мешал  детям  праздновать  день
рождения.
   Том решил на этот раз войти с  парадного  входа,  потому  что  знал,  что
праздник будут отмечать на кухне  и,  конечно,  Джо  постарается  находиться
подальше от шумной возни детей. В  поисках  друга  Том  обошел  весь  дом  и
страшно удивился, обнаружив Джо именно  у  кухни,  откуда  вырывались  волны
духоты и веселого гогота.
   Том дернул его за локоть. Джо, который всей душой наслаждался лицезрением
праздника и своими фантазиями,  бросил  на  него  недовольный  взгляд  и  не
шелохнулся, но Том настойчивым кивком дал ему понять, что хочет  поговорить.
В свою очередь Джо мотнул головой  в  сторону  кухни,  как  бы  говоря,  что
предпочитает остаться на своем месте  и  наблюдать  за  вечеринкой,  но  Том
убедительно тыкал пальцем в направлении гостиной, и  наконец  Джо  сдался  и
пошел за ним.
   Оказавшись в гостиной, куда почти не долетали шум и смех  из  кухни,  Джо
спросил:
   - Ну, что там у тебя?
   Взволнованный Том проговорил свистящим шепотом:
   - Я его нашел!
   - Кого нашел? - раздраженно спросил Джо. Том торжественно поднял палец  и
ухмыльнулся:
   - Одна половина сделана! Я решил нашу проблему наполовину.  Джо  доставил
себе удовольствие помучить приятеля, делая вид, что не понимает его:
   - И что же это была за проблема. Том?
   - Наше ограбление!
   Джо вдруг испугался, что их могут услышать.
   - Тише ты! - сказал он, оглядываясь через плечо на кухню.
   - Да не бойся, в таком  гаме  они  ничего  не  услышат.  У  Джо  не  было
настроения говорить об ограблениях, и, чтобы  поскорее  отделаться  от  этой
темы, он приблизился к Тому и спросил:
   - Ладно, говори, в чем дело?
   На этот раз Том воздел вверх два пальца и зашептал:
   - Помнишь, мы решили, что нам нужны две вещи? Первое - то, что мы  сможем
сразу продать, и второе - человек с большими деньгами, который купит  это  у
нас.
   Джо кивнул, не особенно вдумываясь. Мысленно он все еще  стоял  у  кухни,
предаваясь своим мечтам. До сих пор они  болтали  об  ограблении,  когда  им
нечего было делать, например в машине по дороге  на  работу  или  домой,  но
тогда приятели рассуждали чисто теоретически и на самом деле ни один из  них
не собирался осуществлять подобную идею. Теперь кое-что  изменилось,  и  для
Тома идея крупного ограбления стала более  реальной.  С  Джо  этого  еще  не
произошло, потому он только кивнул, слушая вполуха, и сказал:
   - Да, конечно, помню.
   - Так вот, - значительно сказал Том, - покупателя я нашел. Джо  рассеянно
посмотрел на него, даже не пытаясь скрыть свое недоверие:
   - И кто же это?
   - Мафия!
   - Что-о?! - Джо во все глаза уставился на него. - Ты что, спятил?
   - А у кого еще есть два миллиона наличными? Кто еще  покупает  ворованные
товары на такие суммы? Джо сосредоточенно нахмурился:
   - Боже, Том, а они их покупают?
   - Я тебе говорю о ворованных товарах на пирсе, где  я  работал.  Все  это
ведет прямо к мафии. И оценивается в четыре миллиона в год, вот как!
   Поскольку вся эта идея не слишком заинтересовала Джо, он постарался найти
в ней недостатки.
   - Но не за один же раз они столько наворовали, - сказал он.  -  Наверное,
за целый год.
   - Главное не это, а то, что они таким делом занимаются. Вот что  для  нас
имеет значение.
   - Хорошо, допустим, - призадумался Джо. - А что мы им продадим?
   - А все, что они захотят купить, - спокойно произнес Том.

ТОМ

   Мы с Джо все обсудили и вместе решили, как лучше сблизиться с мафией.  Мы
посчитали, что  нам  не  стоит  начинать  с  самого  низа  их  иерархической
лестницы, хотя могли найти у себя в досье материалы на мелких  исполнителей.
Таким путем мы или никогда не доберемся до верха, или одно  только  слово  о
наших поисках связи, просочившееся через какого-нибудь информатора  полиции,
создаст нам колоссальные проблемы раньше, чем  мы  что-либо  сделаем.  Кроме
того, мафия занимается своего рода бизнесом, а в каждом виде  бизнеса,  если
ты желаешь поделиться какими-то проблемами или предложениями, нужно  идти  с
ними к самому главному лицу, минуя всяких там шестерок.
   Поэтому мы стали искать подход непосредственно к Энтони Вигано, Как он  и
говорил, его выпустили под залог, так что стоило пойти навестить мафиози. Мы
решили, что будет лучше, если пойдет только один из  нас,  а  поскольку  это
была моя идея, то мне и карты в руки. Тем более, что  Джо  считал  себя  для
роли визитера неподходящим по характеру.
   В полиции было заведено дело на Вигано, и благодаря моему удостоверению я
легко и просто обеспечил себе доступ к его файлу. Там я нашел  адрес  Вигано
(Рэд-Бэнк, Нью-Джерси), а также много другой интересной информации о  делах,
которыми он занимался. В возрасте двадцати  двух  лет  он  провел  в  тюрьме
восемь месяцев за нападение с применением оружия.  Кроме  этого  случая,  он
арестовывался больше раз, чем у  меня  волос  на  голове,  но  приговора  не
получал. За свою жизнь он несколько раз ухитрялся  работать  государственным
служащим, занимался импортом и экспортом, ему принадлежали контрольный пакет
акций пивоваренного завода в Нью-Джерси  и  часть  акций  гру-зоперевозочной
компании  в  Трентоне.  Его   арестовывали   в   связи   с   наркотиками   и
вымогательством,   покупкой   и   укрывательством   краденых   товаров,   за
взяточничество, да и вообще в деле Вигано можно  найти  любое  преступление,
описанное в учебниках, за исключением бродяжничества.  Дважды  его  пытались
прижать даже на неуплате ввозных пошлин, но он и здесь выкрутился.
   На его жизнь трижды покушались, в последний раз  -  девять  лет  назад  в
Бруклине. Он всегда передвигался в  сопровождении  телохранителей,  один  из
которых и был убит тогда в Бруклине, а  на  нем  самом  до  сих  пор  нет  и
царапины. А ведь, скорее всего, после бруклинского дела  состоялась  еще  не
одна разборка между бандитами с участием Вигано.
   Он  жил  в  Рэд-Бэнк,  в  поместье  на  побережье,  представляющем  собой
замкнутый квадрат, обнесенный высоким железным  забором  и  живой  изгородью
высотой восемь футов.
   Я взял свой "шевроле" и съездил в Нью-Джерси, где покружил по  местности,
чтобы посмотреть, что к чему. Сквозь решетчатые железные ворота  можно  было
видеть черную ленту асфальтированной дороги, которая извивалась по аккуратно
подстриженной зеленой лужайке с  огромными  дубами  и  вела  к  трехэтажному
кирпичному особняку с белыми наличниками и четырьмя белыми  колоннами  перед
парадным входом. Перед домом стояли три роскошных автомобиля, а за  воротами
расхаживал угрюмый парень, одетый как садовник. Ну конечно - садовник!
   Когда мы обдумывали нашу идею, то пришли к выводу, что,  пользуясь  своим
служебным положением, сможем получить все  необходимое  для  дела  прямо  из
департамента  полиции.  И  вот  теперь  я   впервые   воспользовался   такой
возможностью. В здании департамента полиции  наверху  была  комната,  полная
всяких маскировочных приспособлений для детективов, включая усы и парики:  я
поднялся в нее и спокойно подобрал себе усы, парик и очки в толстой оправе с
обычными стеклами. Затем передал все свои  документы  Джо  и  сел  в  поезд,
направляющийся в Рэд-Бэнк. Я собирался нанести визит Вигано  таким  образом,
чтобы он не мог ответить мне тем же.
   На станции я взял такси до поместья Вигано. Не  знаю,  известно  ли  было
водителю что-либо об этом адресе, во всяком случае,  он  не  подал  виду.  Я
расплатился с ним, вышел из машины, подождал, пока шофер уедет, и направился
к воротам.
   Из-за них кто-то ослепил меня ярким лучом фонаря. Я закрыл глаза руками и
крикнул:
   - Эй! Не светите в лицо!
   - А чего надо? -  произнес  чей-то  грубый  невнятный  голос,  как  будто
человек жевал резинку или курил сигару.
   Я не отнимал руку от лица, не желая, чтобы меня рассматривали.
   - Уберите этот чертов фонарь в сторону!
   Чуть погодя луч сместился немного вниз, мне на грудь. Некоторое  время  я
еще ничего  не  видел,  хотя  теперь  свет  не  ослеплял  меня  и  не  давал
наблюдателю возможность как следует рассмотреть черты моего лица.
   Человек сказал:
   - Так я хочу знать, что вам нужно? Я опустил руку.
   - Я хочу видеть мистера Вигано.
   Внезапно я занервничал. Я находился  здесь  без  малейшего  прикрытия,  к
которому привык, даже без пистолета, полагавшегося мне как офицеру полиции.
   - Я вас не знаю, - сказал человек с фонарем.
   - Я коп из Нью-Йорка, приехал к нему с предложением.
   - Мы не принимаем незнакомцев.
   - Это только предложение, - сказал я. - Могу пойти с  ним  к  кому-нибудь
другому.
   Наступило молчание, а потом вдруг свет погас. Теперь я вообще  ничего  не
видел.
   - Подождите здесь, - услышал я тот же голос, а потом удаляющиеся шаги.
   Я ждал около пяти минут. Этого времени  мне  хватило,  чтобы  сообразить,
каким я был идиотом. Во-первых, какого черта я здесь делаю? Идея  ограбления
была только темой для наших досужих разговоров с Джо, так, от нечего  делать
по дороге на работу или домой. Мы рассуждали об этом вроде бы  серьезно,  но
разве мы действительно намеревались совершить подобное? Неужели  я  в  самом
деле хочу что-то украсть, получить в результате миллион  долларов  и  уехать
жить на Тринидад? Это ведь только мечта!
   Причина, по которой я вообще стал полицейским, заключалась в том, что мне
хотелось работать на  государственной  службе.  Я  сдал  пару  экзаменов  по
гражданскому праву и стал клерком в конторе по  пособиям  по  безработице  в
Квинсе. Однажды, когда у меня выдалось свободное время, я прочитал на  доске
объявление полиции о наборе сотрудников. Из него я  вынес  впечатление,  что
служба в полиции является такой  же  государственной  службой,  как  и  моя,
только  более  романтичной  и  разнообразной.   Работа   клерка   отличалась
монотонностью, страшно было подумать, что мне  придется  заниматься  ею  всю
жизнь. И вот я изменил род деятельности. И то объявление  не  солгало.  Быть
полицейским действительно означало работать на государственной  службе  плюс
разнообразные опасности.
   Но не знаю, в чем дело, однако в последние несколько лет у меня сложилось
впечатление, что все летит к черту. Иногда мне кажется, что это оттого,  что
я становлюсь все старше, но потом оглядываюсь вокруг и вижу,  что  и  другие
ощущают то же самое. Нью-Йорк становился все противнее и страшнее,  денег  -
все меньше, и вся жизнь стала более напряженной, беспокойной и  бесполезной,
чем раньше.
   Так происходило на протяжении довольно долгого времени, я  хочу  сказать,
что  не  было  какой-то  резкой  перемены.  То  есть  причина,  по   которой
одиннадцать лет назад я перевез семью на Лонг-Айленд, состояла в том, что  к
этому времени Нью-Йорк уже стал городом, в котором не хотелось растить своих
детей. Тогда многие уезжали из него. Мы все понимали, что  город  становится
невозможным, и открыто признавались друг  другу,  что  уехали  оттуда  из-за
детей.
   Ну а теперь Нью-Йорк  стал  попросту  невыносим  и  не  устраивал  уже  и
взрослых. Лично мне противно было каждый день  ездить  туда  на  работу,  не
хотелось даже смотреть в ту сторону. Но что мне делать? Я женат, имею детей,
обязан платить за дом, машину и мебель. Я не могу вдруг завтра утром решить,
что больше не буду работать полицейским в Нью-Йорке. Как я  могу  отказаться
от  статуса  государственного  служащего?  Пренебречь  трудовым  стажем  для
пенсии. И где еще я найду работу с такой же зарплатой? И будет ли она лучше,
интереснее?
   Ты идешь и идешь по жизни, подхлестываешь ее, и тебе даже не  приходит  в
голову, что наоборот - она сама, твоя жизнь, бесконечно подхлестывает  тебя,
загоняя в ловушку.
   Все это время, пока мы  теоретически  рассматривали  идею  ограбления,  я
снова и снова вспоминал слова хиппи-наркодилера  насчет  того,  что  все  мы
начинаем жизнь с другого. И действительно. Я поймал себя на том, что  иногда
думаю и говорю о таких вещах, что просто сам удивляюсь. Если бы  в  возрасте
десяти лет я мог заглянуть в будущее и увидеть человека, которым я собирался
сейчас стать, понравился бы мне этот человек?
   Я смутно  ощущал,  что  в  подобной  перемене  нет  необходимости,  я  не
обязательно должен стать таким. Джо и я, мой партнер Эд и все остальные  мои
знакомые, мы сдерживаем себя, постоянно подавляем  свои  порывы  и  желания,
становимся тупыми и равнодушными, потому что иначе не выживешь.
   Но с другой стороны,  все  мы  собрались  в  этом  городе,  как  голодные
животные, оказавшиеся в волчьей яме, и кусаем друг  друга,  потому  что  это
единственное, что мы умеем делать. И через какое-то время все мы превратимся
в людей, среди которых никто не захотел бы растить своих детей.
   И вот вы едете на работу и по дороге фантазируете, как  украдете  миллион
долларов, как улетите на Карибские острова, подальше от всей  этой  грязи  и
мерзости. О ворах снимают много фильмов, и люди с удовольствием смотрят их в
кино или дома по телевизору. И время от времени кто-то  пытается  претворить
увиденное в действительность.
   Луч фонаря осветил дорожку, ведущую  от  дома  к  воротам.  Я  напряженно
наблюдал за его приближением. Я еще мог повернуться  и  уйти,  оставив  нашу
затею в области фантазии. Думаю,  только  необходимость  взглянуть  потом  в
глаза Джо заставила меня остаться.
   За светом фонарика  виднелось  несколько  фигур,  я  не  мог  определить,
сколько именно. На этот раз меня не  стали  ослеплять  светом,  луч  сначала
заскользил по земле, затем перескочил на отпираемые  ворота.  Другой  голос,
более мягкий, пригласил меня войти.
   Я вошел внутрь, и они заперли за мной ворота. Меня обыскали, быстро и  со
знанием дела, затем схватили с боков за предплечья и повели к особняку.
   Мне не пришлось воспользоваться парадным  входом.  Меня  повели  за  угол
дома, и мы вошли через дверь, за  которой  виднелась  каморка,  заставленная
лопатами, ботами и галошами и завешанная разной одеждой. Затем  мы  зашли  в
кухню, где меня снова обыскали, на этот раз более тщательно.  Шмонали  двое,
еще один стоял сзади. Хотя все они оказались одеты в костюмы и галстуки, без
сомнения, это были члены бандитской шайки.
   По окончании обыска один из  головорезов  вышел,  а  я  с  двумя  другими
остался ждать в кухне. От нечего делать я  осматривался  вокруг.  Эта  кухня
напоминала кухню небольшого ресторана.  Центральное  место  занимал  большой
стол, над которым на полках были расставлены сияющие  медные  кастрюли.  Без
единого пятнышка металлическая плита, гриль  и  несколько  раковин.  Видимо,
мистер Вигано был большим любителем устраивать приемы.
   Конечно, я допускал возможность, что Вигано может решить устранить  меня.
Я не мог придумать, по какой причине он  стал  бы  это  делать,  но  не  мог
сбросить со счетов такую возможность. Я  старался  выкинуть  из  головы  эти
неприятные мысли и просто любоваться видом роскошной кухни.
   Скоро ушедший бандит вернулся и сказал своим приятелям:
   - Ведем его к мистеру Вигано.
   - Отлично, - сказал я, решив проверить, не лишился ли от страха голоса.
   Тот, что меня обыскивал, показывал дорогу, а другие бандиты снова  крепко
стиснули мне руки, и мы всей группой покинули кухню.
   Мы шли  любопытным  образом,  то  останавливаясь,  то  снова  продвигаясь
вперед.  Сначала  первый  головорез  заходил  в   какую-нибудь   дверь   или
заворачивал за угол, затем возвращался, кивал нам, и мы шли дальше,  нагоняя
его.  Затем  следовала  новая  остановка,  а  он  отправлялся  на  очередную
разведку. Это было похоже на какую-нибудь настольную игру вроде  монопольки,
когда вы ходите по одной клеточке за раз. Не знаю,  может,  они  не  хотели,
чтобы меня  видели  члены  семьи  Вигано,  которые  не  знали  о  бандитской
деятельности папочки, или, может, у него гостили мафиози и он боялся, что  я
их увижу и потом опознаю. Как бы  там  ни  было,  но  в  результате  мы  еле
продвигались по первому этажу жилища Вигано.
   Дом выглядел очень  интересно.  Вигано  или  купил  его  вместе  со  всей
меблировкой, оставшейся от прежнего владельца, у которого был хороший  вкус,
или мафиози обустроился с помощью  дорогостоящего  дизайнера.  Мы  проходили
через комнаты, оклеенные шикарными  обоями,  заставленные  изящной  мебелью,
старинными красивыми вещами, хрустальными светильниками,  тяжелыми  шторами.
Все было подобрано с тонким вкусом и очень дорогое, как раз такое,  что  мне
больше всего нравится. Но затем вдруг я заметил