о гораздо хуже, чем раньше, когда раза два или три
в погоне за легкими деньгами он помогал профессиональным  ворам  грабить
нумизматов, торгующих монетами. Вообще-то ?помогал? - это слишком громко
сказано. Просто  в  каждом  случае  он  указывал  на  объект  и  сообщал
грабителям, что тем было необходимо знать о  действиях,  предпринимаемых
их жертвой. После окончания дела краденые монеты доставались ему  меньше
чем за половину их реальной стоимости.
   Конечно, с какой стороны  ни  посмотри,  но  и  тогда,  и  сейчас  он
совершал один и тот же весьма неблаговидный поступок. Но только на  этот
раз ему было еще противнее. По большей части, наверное, из-за того,  что
в те, другие, разы жертвами оказывались отдельные торговцы,  с  которыми
он был практически незнаком, люди,  с  которым  он  встречался  всего-то
несколько раз в жизни во время торгов. Теперь же участь жертв  уготована
членам ?Ассоциации нумизматов Индианаполиса? - клуба, чьими  усилиями  и
было организовано  это  мероприятие.  Большинство  этих  людей  являлись
давнишними  знакомыми  Билли,  многие  считали  его   своим   приятелем,
приглашали его в гости, привечали  и  не  сомневались  в  его  дружеских
намерениях.
   Билли Лабатард хорошо знал цену дружбы. В свое время он был  одиноким
и застенчивым ребенком, и, когда стало казаться, что всю свою  жизнь  он
будет обречен на одиночество, Билли увлекся коллекционированием монет, и
это увлечение здорово выручило его. Коллекционерам приходится иметь дело
с теми вещами, которые вне их круга зачастую считаются лишенными  смысла
и значимости. В какой-то мере всех коллекционеров в той или иной степени
можно назвать изгоями общества. Поэтому настоящий изгой менее заметен  в
их среде.
   Билли был младшим из двух сыновей  аптекаря,  содержавшего  небольшой
собственный  магазинчик  на  Гроув-Бич.  Старший  из  братьев.  Дик,  по
молодости лет связавшийся с битломанами, в отличие от Билли рано покинул
родительский  дом.  Никто  в  семье  не  сомневался  в  том,  что  Билли
обязательно будет учиться дальше и поступит в колледж. Но  вышло  иначе.
Два месяца спустя  после  окончания  школы  Билли  в  одночасье  остался
круглым  сиротой  после  того,  как  автобус,  в  котором  мать  и  отец
возвращались с конференции аптекарей, попал в автокатастрофу. Неожиданно
для себя он понял, что вообще-то ему совсем не хочется  ни  поступать  в
колледж, ни вообще заниматься чем бы то ни было другим.  Он  унаследовал
дом в Марс-Хилл, аптечный магазинчик отца  и  еще  двадцать  две  тысячи
долларов. Тогда ему исполнилось восемнадцать  лет,  и  у  него  не  было
никаких особых амбиций. Продав  магазинчик,  он  разделил  наследство  с
Диком, остался жить в родительском доме и  мало-помалу  пристрастился  к
нумизматике.
   Превращение  обыкновенного  любителя-коллекционера  в  профессионала,
занимающегося торговлей монетами, происходило постепенно, и по существу,
он стал им еще до того, как решился впервые арендовать стол на одном  из
съездов нумизматов. Бизнес его  уверенно  расширялся,  пока  наконец  не
составил главную статью доходов, если не считать нескольких эпизодов  из
его биографии, когда он брался сбыть по мелочи краденый  товар.  До  тех
пор, пока в его жизнь не вошла Клер, у него не было ни нужды, ни желания
сорвать куш побольше.
   У Дика была жена, а у этой жены - родной брат, работавший  пилотом  в
одной из авиакомпаний и решивший обосноваться недалеко от Индианаполиса.
По какой-то причине  этот  летчик  заехал  в  гости  к  Билли  вместе  с
красавицей женой по имени Клер. По-видимому, оба тогда  остались  далеко
не в восторге от состоявшегося знакомства,  и  до  недавнего  времени  у
Билли не было никаких известий ни о самом летчике, ни  о  его  жене.  Но
чуть больше года назад Клер сама позвонила ему и спросила, не  может  ли
он порекомендовать ей кого-нибудь из местных владельцев похоронных бюро.
   Известие о гибели пилота затронуло  какую-то  тайную  струну  в  душе
Билли, и его захлестнула волна сильнейшего вожделения, которое до  этого
не приходилось ему испытывать никогда в жизни. Это чувство не давало ему
покоя, оно беспощадно терзало  его,  как  только  лисица  может  терзать
кроличью тушку. Он страстно желал Клер, ему  безумно  хотелось  обладать
ею. До тех пор, пока это было возможно, Билли скрывал свое  желание  под
личиной излишней заботливости, но когда в  конце  концов  он  неуверенно
сделал ей свое нелепое предложение, она отвергла его притязания с  таким
злобным хладнокровием, что  он  немедленно  вновь  отступил  на  позиции
заботливого помощника, пытаясь делать вид, что этого  разговора  никогда
не было.
   Так продолжалось до тех пор, пока однажды Клер сама не пришла к  нему
и не объявила, что ей нужно достать семьдесят  тысяч  долларов.  Она  не
сказала ему, для чего ей деньги, а также не обещала ничего конкретно, но
из подтекста сказанного ясно  следовало,  что  если  он,  Билли,  сможет
раздобыть требуемую сумму,  то  сделанное  им  ранее  предложение  будет
пересмотрено в куда более выгодном для него свете.
   И вот теперь он оказался здесь, в компании безжалостных,  вероломных,
самоуверенных людей, обворовывая  коллег  по  бизнесу,  предавая  людей,
многие из которых считали его своим другом. На другом конце зала  стояла
Клер, которая никогда так и не позволила ему поцеловать себя, а  взад  и
вперед по проходу расхаживал человек по имени Паркер, который - и  Билли
ни минуты не сомневался в этом - уже успел с ней переспать
   Ну и черт со всем  этим.  Наплевать.  Билли  убеждал  себя,  что  ему
наплевать на все и на то, что он предает своих же друзей,  и  вообще  на
все-все остальное. Скоро этому  придет  конец.  Ограбление  останется  в
прошлом. Паркер уедет, начнут поступать деньги, и все  встанет  на  свои
места. Билли твердо решил для себя, что не даст Клер ни гроша,  пока  та
не переспит с ним.
   Работа тем  временем  была  уже  почти  закончена.  Билли  парился  в
твидовом пиджаке,  но  он  упорно  отказывался  снять  его,  осмелившись
ослушаться запрета Паркера.  Под  пиджаком  слева  скрывалась  кобура  с
пистолетом  -  автоматический  кольт  ?Коммандер-38?   с   хромированной
рукояткой. Билли приобрел его перед тем, как отправиться на свой  второй
съезд нумизматов. Тогда он не расставался  с  ним,  надевая  кобуру  при
каждом удобном случае, и ему казалось, что именно сегодняшняя работа как
никогда требует от него быть  во  всеоружии.  Поэтому,  что  бы  там  ни
воображал себе Паркер, пистолет он взял с  собой  и  пиджак  снимать  не
собирался, хотя в нем было невыносимо жарко.
   Но все как будто уже подходило к концу. Паркер сам подошел к  нему  и
сказал:
   - Без десяти три. Когда закончишь с этим кейсом, возьмешь его  сам  и
вынесешь вниз к грузовику. Будем закругляться.
   - Хорошо, - выдохнул Билли. Он  нервничал  гораздо  больше,  чем  ему
самому хотелось бы  в  том  признаться,  и  поэтому  он  был  несказанно
счастлив, что эта часть их предприятия подходит к концу.
   На то, чтобы доложить последние монеты, у него ушло не более  минуты.
Билли поднял тяжеленный кейс, который, как ему показалось,  весил  целую
тонну, и потащил его к провалу в стене, где он опустил свою ношу на  пол
и, пятясь задом, прошел сквозь дыру, а затем волоком втащил  чемодан  за
собой.
   В помещении офиса туристической  фирмы  было  очень  темно,  особенно
после ярко освещенного зала торгов. Билли задержался здесь на  несколько
секунд, дожидаясь, когда глаза  привыкнут  к  темноте,  а  затем  увидел
Джека-Француза в шляпе и плаще, стоявшего в дверях.
   Билли был удивлен и смущен, но вовсе не испуган.
   - Француз! - воскликнул он. - А ты что тут делаешь?
   - Подойди сюда, - сказал Француз, взмахнув рукой, и тут Билли заметил
у него в руках пистолет. Ни секунды не раздумывая, Билли выпустил из рук
кейс и потянулся к кобуре...
   Он умер, так и не успев опомниться от изумления.

Глава 7

   Клер была уверена, что у жизни не осталось для нее непознанных  тайн.
Так  продолжалось  до  тех  пор,  пока  не   прогремел   этот   выстрел,
прозвучавший как неясный, приглушенный хлопок. Однако спутать ни  с  чем
другим его было невозможно. В голове у нее промелькнула  мысль:  ?Кто-то
только что умер?. Колени  подогнулись  сами  собой.  Она  начала  тяжело
оседать, задев о край стола, за которым до этого стояла. Упала  на  пол,
больно ударившись  левым  плечом,  перевернулась  на  спину  и  осталась
неподвижно лежать, устремив взгляд в потолок.
   Клер не теряла сознания. Но у нее не было  сил,  чтобы  справиться  с
собственным телом, не  было  воли,  чтобы  совладать  с  эмоциями.  Душу
охватили ужас и закрадывающееся в нее чувство  вины.  Реальность  только
что нанесла ей сокрушительный удар.
   Потому что эта афера, одним из действующих лиц в которой стала она, с
самого начала не была игрой. В жизни  ничего  не  бывает  понарошку,  но
только сейчас ей стал открываться смысл этого.
   С самого детства жизнь казалась ей игрой под названием ?мало хочешь -
мало получишь?. Даже если иногда победителем выходил кто-то другой, а не
она сама, то кому какое до этого дело? Позднее название игры  поменялось
на ?красиво жить не запретишь?. Даже смерть Эда не  смогла  сколь-нибудь
ощутимым образом повлиять на ход вещей, потому что он  погиб  за  многие
мили отсюда, где-то в горах, и его смерть была столь же эффектна, как  и
вся его жизнь. Эта смерть казалась лишь одним из способов ведения игры.
   Примерно в то время, как за ней начал увиваться этот олух Билли,  ей,
наконец, пришлось узнать и о том, как мало Эд оставил ей после  себя.  И
хотя она была далека от окончательного разорения, но кое-какие долги все
же накопились. И тогда девиз  ее  игры  в  очередной  раз  поменялся  на
?верьте мне,  люди?.  Это  было  лишь  очередным  маневром,  позволявшим
продолжать жить на широкую  ногу  и  отдавать  другим  меньше,  чем  тем
хотелось бы  получить  от  нее.  Клер  была  роковой  женщиной,  натурой
страстной, романтической и загадочной.
   Сумма в семьдесят тысяч взялась с потолка. На самом же деле все долги
ее не превышали восемнадцати тысяч долларов, и при желании ей  наверняка
удалось бы  как-нибудь  замять  это  дело,  но  Билли  как-то  раз  стал
хвастаться, как много ему уже удалось скопить, и Клер  подумала  о  том,
что жить было бы намного проще, получив некоторое денежное подспорье.  В
конце концов, в результате различных ухищрений, таинственных  недомолвок
и парочки прозрачных намеков ей удалось выяснить, что Билли  располагает
гораздо более скромной наличностью, чем ему хотелось представить.
   Но Клер уже почувствовала запах денег. Имея много денег, она могла бы
уехать из Индианаполиса,  отправиться  путешествовать,  познать  гораздо
лучшую жизнь, чем мог ей обеспечить Эд. В противном  случае,  она  будет
вынуждена торчать в этом городе, спешно начиная поиски второго  мужа,  и
тогда вся ее игра будет безнадежно испорчена.
   Переход от злой шутки с Билли к  делам,  творившимся  этой  субботней
ночью в зале монетных торгов, был постепенным. Правила  игры  постепенно
ужесточались, но игра по-прежнему оставалась лишь игрой, не  более.  Она
поведала Паркеру все ту же историю о семидесяти тысячах долларов,  какую
еще раньше рассказала Билли. Отчужденная неприступность  Паркера  и  его
холодный  эгоизм  тоже  не  остались  незамеченными  ею,  и  поэтому   в
довершение ко всему она позволила ему и кое-что еще, то, что  для  Билли
оставалось  по-прежнему  недоступным.  От  этого   игра   стала   только
интереснее. Пока не прогремел этот выстрел.  Это  ощущение  было  сродни
тому, как если бы с надгробного камня в одно мгновение был смыт  толстый
слой  наносной  грязи,  под  которой  ей  вдруг  открылась  надпись,   о
существовании которой она никогда не  догадывалась  и  вынести  жестокую
правдивость которой было превыше  всех  человеческих  сил.  Поэтому  она
упала и оставалась без движения лежать на полу, в  то  время  как  перед
глазами у нее стояла одна картина, все чаще и настойчивее возвращавшаяся
к ней из хаоса мыслей: искалеченное тело Эда, насмерть  разбившегося  на
том далеком каменистом горном склоне.  И  в  глубине  души,  в  каком-то
дальнем  ее  уголке  свободном  от  паники,  чувства   вины   и   прочей
неразберихи, она,  по  сути,  впервые  стала  горевать  по-настоящему  о
погибшем муже.
   Паркер подошел к ней. В руке он держал револьвер  и  что-то  говорил,
произнося слова отрывисто и быстро, но понять ничего  было  нельзя,  как
если бы он говорил на языке суахили. Клер хотела  сказать  ему:  ?Помоги
мне отделаться от них. Пусть мне за это ничего  не  будет.  Я  не  знаю,
почему так вышло?. Но она почему-то  никак  не  могла  подобрать  слова,
найти в себе силы на то, чтобы произнести это.
   Паркер наклонился  и  отвесил  ей  сильную  пощечину,  отчего  у  нее
запрокинулась голова, а  вся  щека  запылала.  С  каждым  мгновением  ей
становилось все больнее и больнее. Она молча закрыла глаза, понимая, что
заслужила это, но сожалея, что все кончается именно так.
   Он снова заговорил с ней, и на этот раз ей было  понятно  каждое  его
слово.
   - Вставай, - говорил Паркер. - Быстро. Поднимайся же!
   Клер оставалась неподвижно лежать, и тогда он  снова  и  еще  сильнее
ударил ее, но уже по другой щеке. Из глаз у нее хлынули потоки слез, как
если бы она до этого рыдала уже целый час. Как будто включили  телевизор
и  на  экране  появился  некто,  до  этого   неустанно,   без   перерыва
обливавшийся слезами.
   Но Паркер оставался прежним. Его голос доносился  до  нее  сквозь  ее
собственные рыдания и всхлипывания, приказывая встать.
   Страх очередной пощечины заставил ее найти в себе силы на  то,  чтобы
согласно кивнуть, пошевелить руками и начать подниматься на ноги.
   Он не помог ей. Она с трудом поднялась, ухватившись обеими руками  за
стол, и, когда ей наконец удалось  принять  вертикальное  положение,  он
объявил:
   - Уходим. Не отставай от меня.
   - Только не надо  показывать  мне  фотографии,  -  пробормотала  она,
потому что теперь ей  стало  казаться,  что  Паркер  должен  обязательно
оказаться на самом деле неким судьей, и что у него есть фотографии того,
кто был убит тем выстрелом, и что теперь он собирается  разложить  перед
ней все снимки, а она не сможет вынести этого зрелища.
   - Не отставай, - повторил он, не обращая  внимания  на  ее  слова,  и
зашагал прочь.
   Нетвердо ступая на дрожащих йогах, Клер поспешила следом  за  ним.  В
голове у нее по-прежнему творилась неразбериха, когда из провала в стене
впереди вдруг, пятясь, выступил Лемке. Он повернулся, и она увидела, что
голова у него вся в крови.
   - Француз... - изумленно проговорил он и рухнул на пол.
   Клер пронзительно завизжала.

Часть четвертая

Глава 1

   Истошный вопль разорвал тишину. Паркер огляделся по сторонам. Все его
усилия пошли прахом, работа безнадежно испоганена,  у  них  не  остается
никаких шансов:
   Билли Лабатард, скорее всего, уже мертв. Лемке  или  уже  мертв,  или
умирает, а может быть, просто валяется без сознания.  Карлоу  и  Майнзер
тоже, должно быть, выведены из игры. Француз вернулся, чтобы перехватить
товар, и теперь он преграждает путь к отступлению через офис фирмы.
   Был сделан  только  один  выстрел.  Должно  быть,  Лабатард  все-таки
приволок свой чертов пистолет; вот почему он парился в пиджаке.  Француз
был профессионалом, и он ни за что не  стал  бы  палить  просто  так,  а
значит, Лабатард, наверное, сам вынудил его  к  этому.  После  этого  он
огрел Лемке, когда его голова показалась из дыры в стене. Тогда нервы  у
Француза уже были на взводе, и он просто не  сумел  разобрать  намерений
Лемке. А поэтому он треснул  его  по  голове  и  выпихнул  обратно,  где
увидевшая его Клер взвыла, как пожарная сирена.
   Поспешит  ли  Француз  после  этого  поскорее  убраться  оттуда   или
задержится в помещении офиса еще на  несколько  минут?  Это  зависит  от
того, до какой степени Лабатард  вывел  его  из  себя.  В  любом  случае
рисковать Паркеру не хотелось.  Возвращаться  сейчас  через  стену  было
крайне небезопасно.
   Оставался только один путь - через отель. В любом случае  вопль  Клер
наверняка поднял всех на уши. Куда бы  теперь  Паркер  ни  сунулся,  его
постараются встретить во всеоружии, так что  шансы  у  него  незавидные.
Единственный выход - из зала вниз по  лестнице,  через  вестибюль  и  на
улицу.
   Паркер не стал терять времени на  раздумья.  Он  снова  огляделся  по
сторонам, оценивая ситуацию, и принял решение. Ухватив Клер за руку,  он
потащил ее за собой.
   - Идем. Ты втянула меня в это  дело,  так  что  теперь  поможешь  мне
выпутаться.
   Она не сопротивлялась, следуя за ним с покорностью зомби. После  того
истошного вопля Клер снова затихла. Лицо ее  было  бледным  как  мел,  а
взгляд -  отсутствующим.  Паркер  сомневался,  что  в  этот  момент  она
сохранила способность соображать.
   Но  это  его  не  слишком  заботило.  Для  того  чтобы  справиться  с
отведенной ей ролью, думать ей не обязательно.
   Кто-то  уже  колотил  в  запертые  со  стороны   танцевального   зала
двустворчатые двери,  были  слышны  голоса,  взывавшие  изнутри.  Паркер
втащил Клер в смежную с залом  комнату  хранилища,  захлопнул  за  собой
дверь и подошел к двери, ведущей в коридор.
   - Сейчас я открою дверь, - сказал он, - и  ты  выйдешь  отсюда.  Иди,
когда подтолкну; останавливайся, когда стану придерживать.
   Она ничего не ответила, но ему показалась, что в общих чертах идея ей
ясна. Паркер открыл дверь, встал позади Клер и, удерживая  ее  сзади  за
свитер, легонько подтолкнул вперед. Она сделала несколько шагов.
   Двое охранников что есть мочи колотили в  двери  танцевального  зала.
Еще один страж порядка маячил в дальнем конце мезонина.  Он  только  что
вышел на шум из выставочного зала, пытаясь выяснить, что происходит.
   - Всем сохранять спокойствие! - выкрикнул Паркер, начиная пятиться  в
сторону лестниц, удерживая Клер перед собой.
   Она двигалась, словно марионетка, повинуясь каждому его движению.
   Один из охранников у двери сделал выпад вправо, одновременно хватаясь
за кобуру с пистолетом. Паркер выстрелил, и охранник тяжело повалился на
пол и остался неподвижно лежать. При звуке выстрела Клер на миг  застыла
на месте, но когда  Паркер  потянул  ее  за  свитер,  она  снова  начала
переставлять ноги.
   Двое охранников подняли руки над головой и замерли в таком положении.
На их бледных лицах застыло выражение досады.  Они  отчаянно  ненавидели
Паркера,  но  все  же  обладали  достаточным;  благоразумием,  чтобы  не
вынуждать его пристрелить заодно и их.
   Паркер наконец добрался до лестницы  и,  все  так  же  пятясь,  начал
медленно спускаться, пока оба охранника практически не скрылись из  поля
зрения. Тогда он, схватив Клер за руку, опрометью бросился вниз и  увлек
ее за собой.
   В  вестибюле  отеля  не  оказалось  никого,  кроме  ночного   портье,
неподвижно стоявшего за своей стойкой, высоко подняв руки. Но теперь оба
охранника, оставшиеся наверху, оказались у ограждения  и,  когда  Паркер
сделал последний рывок от лестницы к дверям, тут же  открыли  огонь.  Но
они стреляли поверх голов, надеясь, что это заставит его в конце  концов
выпустить Клер и тогда у них появится возможность прицелиться  поточнее.
Но Паркер прижимал ее к себе, и еще через  мгновение  они  уже  были  на
улице. Справа от  входа  по-прежнему  стоял  мнимый  грузовичок  местной
электрической компании. В кабине Француз возился со стартером.
   Паркер направился прямиком к машине. Француз чересчур  разнервничался
и слишком торопился. Мотор уже понемногу  начал  оживать,  когда  Паркер
рывком распахнул дверцу кабины и втолкнул в нее Клер. Француз  обернулся
и потянулся было к внутреннему карману плаща, но Паркер взмахнул у  него
перед носом револьвером и сказал:
   - Это потом. Поехали. ? Француз снов