поговорить на вечерней заре на
крылечке,  покуривая  трубочку...  И  ежели  свои  отъезды  в  Омаху  он
объяснял, рассказывая тут сказки о родственниках, - после его смерти эти
сказки развеялись как дым, потому что ни одна живая душа не приехала  из
Омахи  на  похороны  старика  и  никто  не  предъявлял   прав   на   его
наследство...
   Лучше всего, безусловно, притвориться незнающим.
   - Я, честно говоря, не имел особых сведений о его родственниках...  -
неопределенно прищурился на дымчатую люстру Паркер.
   - Он не был одинок, - высокопарно проговорил доктор, - хоть  и  любил
одиночество... Мне, во всяком случае, не верилось, что он заброшен,  как
многие старики, сохнет от тоски, стоит в могиле одной ногой...  Все  это
вздор, он был подтянут и бодр, он жадно любил жизнь... или я не прав?..
   - Долго вы наблюдали его как пациента?
   - Три последних года, -  мгновенно  ответил  Рейборн  и  поощрительно
кивнул сам себе.
   - А давно ли?.. - начал Паркер, но  вопрос  задать  не  удалось  -  в
соседней   комнате   прозвучала   резкая   трель   телефонного   звонка.
Предостерегающе подняв руку, доктор чутко вслушивался в плохо различимый
тихий женский голос, отвечающий на звонок.
   Паркер  слушал  вместе  с  доктором,  храня   полное   молчание;   он
вглядывался  в  Рейборна  -  тот  напоминал  охотничью  собаку  -   весь
напружинившийся, устремленный  вдаль,  только  что  не  дрожали  крупные
ноздри носа...
   Послышались шаги в коридоре,  и  давешняя  медсестра-зануда  вошла  в
комнату. Она значительно взглянула  на  доктора,  предварительно  смерив
негодующим взором Паркера, который все же пробрался в комнаты, и  кротко
сказала:
   - Доктор, вас!..
   -  Благодарю,  я  поговорю  из  этой  комнаты...  ?  Медсестра-зануда
удалилась, а Рейборн с усилием выбрался из шезлонга.
   - Прошу извинить, я быстро...
   - Ну разумеется...
   Доктор прошел к высокому и узкому  окну,  перегородив  своей  грузной
фигурой поток меловых солнечных лучей, и устроился из весьма  .неудобным
для сидения, на взгляд Паркера,  резном  антикварном  стуле,  стоящем  у
пестрого инкрустированного столика. Телефон на нем не был виден  Паркеру
то ли из-за лакированного разноцветного дерева,  то  ли  из-за  сложного
сплетения растительных узоров на занавесях, на фоне которых он стоял.
   Взяв трубку, доктор приглушенно сказал:
   - Рейборн у телефона.
   На фоне ослепительного светового потока он был вполоборота повернут к
Паркеру, и тому, не видящему выражения лица доктора,  оставалось  только
гадать о сути телефонного разговора по интонации да обмолвкам.
   Доктор, между тем, ворковал в трубку:
   - ...То, о чем мы  говорили?  Да,  он  звонил  мне!  -  Рейборн  чуть
повернулся к Паркеру  и  покивал  головой,  давая  понять,  что  вот-вот
завершит разговор; затем продолжил:
   - Да, это именно  он.  Разумеется,  нет.  -  Доктор  некоторое  время
выслушивал какой-то треск в трубке, потом безрадостно сказал:
   - Постараюсь, но обещать не могу. - Ему вновь что-то  протрещали,  на
что он с неудовольствием повысил голос:
   - Знаешь что, сам занимайся!.. Привет... - На этом  доктор  аккуратно
опустил трубку.
   Из всего услышанного нельзя было заключить доподлинно,  что  разговор
велся о нем, Паркере, но если предположить, что это так, то восстановить
таинственный диалог труда не составляло. В случае, если Глифф, Рейборн и
Янгер связаны между собой, Глифф не только позвонит доктору, но поставит
в  известность  и  капитана  полиции...  Чтобы  найти  капитана  Янгера,
вероятно, понадобилось время: не исключено, что он, разинув  рот,  долго
торчал  перед  отелем,  наконец  какой-нибудь  нарочный  из  полицейских
доложил ему о звонке Глиффа, Янгер обследовал номер Паркера, понял,  что
он пуст, и вот теперь позвонил Рейборну.
   Итак, Паркер мысленно прокрутил весь разговор сначала. Когда  Рейборн
отвечал: ?Да, он звонил мне?, - он имел в виду Глиффа. Когда повернулся,
покивал Паркеру, зорко  оглядев  его  залитое  светом  из  окна  лицо  и
подтвердил: ?Да, это именно он?, - сие  означало,  что  доктору  сказали
приметы именно его, Паркера, и Паркер собственной персоной  эти  приметы
продемонстрировал. Когда он уверил кого-то: ?Разумеется,  нет?,  -  надо
было понимать, что он ничего не сказал своему незваному гостю. Когда  же
безрадостно промолвил: ?Постараюсь, но обещать не могу?, -  стало  быть,
подтверждал, что постарается  задержать  Паркера  до  появления  Янгера.
Такой расклад реален, если верно, что речь шла о Паркере, а Янгер, Глифф
и Рейборн орудуют вместе.
   Между тем, Рейборн вернулся в свой отвисший до пола шезлонг.
   - Пациент звонил, - искательно улыбаясь Паркеру  и  пожимая  плечами,
заметил он. - У врачей это вечная история... Так на  чем  нас  прервали,
простите?
   - Года три, если не больше, я не  имел  известий  от  Джо,  -  солгал
Паркер. - Когда у него стало болеть сердце?
   - Последние года два  началась  аритмия,  -  в  свою  очередь  солгал
доктор. - Но поначалу его беспокоило только высокое давление...
   Сердце у Джо Шира забарахлило лишь месяца за три до смерти, и  Паркер
на все сто процентов уверен в этом... Он прекрасно был осведомлен, что в
Омахе Джо Шир посещал своего лечащего врача, но по другим поводам. Стало
быть, шквальная, кинжальная боль сердечного  приступа  настигла  старика
внезапно,  без  всяких  предупредительных  звонков,  если  он  доверился
здешнему эскулапу, а не своему высокооплачиваемому медицинскому  светилу
в Омахе... Итак, это объяснение, и объяснение единственно верное, так же
как  очевидно,  что  доктор  городит  явную  ерунду,  в  то  время,  как
полицейский капитан Янгер находится на пути сюда.
   Что ж, Паркер и сам не  прочь  поговорить  с  капитаном,  выяснить  и
явные, и потенциальные его возможности, но время тому  пока  не  пришло.
Ему, Паркеру, предстояло еще наработать материал для этой встречи.
   Он легко поднялся.
   - Не смею больше занимать ваше время... Я  и  так  его  отнял  у  вас
предостаточно...
   - Что вы, ради Бога... - Доктор с трудом выбрался из своего обвислого
шезлонга и, стремясь  замаскировать  некоторую  свою  нервозность,  стал
говорить, что придет в голову:
   - У нас еще есть время... Я принимаю с двух...
   - Мне нужно в отель, - твердо сказал Паркер.
   Рейборн растерянно следовал за ним, продолжая уговаривать:
   - Я и кофе не успел вам  предложить,  старый  я  болтун...  А  может,
хотите чего покрепче? Господи, ну десять-то минут роли не играют... Я бы
с такой отрадой поговорил с вами об этом достойнейшем человеке, так рано
покинувшем нас... Чудный, редкий господин... Куда вы так бежите, вы ведь
только зашли... Давайте по рюмочке, а?..
   Паркер открыл дверь и, стоя  на  пороге,  окинул  доктора  серьезным,
внимательным взглядом. Тот заморгал совсем испуганно, куда девалась  его
профессиональная ироническая невозмутимость.
   - Не исключаю, что я загляну, когда будет время, - пообещал Паркер и,
выйдя на крыльцо, закрыл за собой дверь.
   Он почти прошел квартал, когда, оглянувшись, увидел, что возле увитой
плющом ограды остановился черный, похожий на  лакированного  гигантского
жука ?форд?.
   Не убыстряя шаг, Паркер  свернул  за  угол,  предоставив  событиям  в
коттедже доктора развиваться своим чередом.

Глава 5

   Ближе к окраине городка, между двумя роскошными коттеджами, затесался
игрушечный белый панельный дом, за  ним  виднелись  огороженные  участки
земли, на которых шло полным ходом строительство. Со стороны пустырей  к
дому вела еще  одна  дорожка.  На  заднем  дворе  шелестела  подсыхающей
листвой единственная кривая яблонька.
   Паркер подходил к дому не далее, как нынче ночью,  и  через  парадный
вход, со стороны роскошных коттеджей. Теперь же он шел днем, со  стороны
заднего двора. Он ступал по  коричнево-бурой  почве  пустырей,  поросших
бурьяном,  сунув  руки  в  карманы  пальто,  поеживаясь  от   неожиданно
холодного при ярком солнце осеннего ветра.
   Он шел и видел искривленную  яблоню  во  дворе,  поблескивающие  окна
дома, голубовато-серый асфальт подъездной дороги, ярко-зеленый газон  на
обочине.  Зеркально  отсвечивающие  стекла  не   позволяли   рассмотреть
комнаты, но, что самое  отрадное,  на  обочине  не  было  припаркованных
автомобилей...
   Да,  старина  Джо  так  вжился  за  эти  годы  в   роль   увлеченного
садоводством и земледелием господина, что и в самом деле, живя на  покое
в свое удовольствие, - стал делать успехи... От  лиловато-серой,  сплошь
состоящей из сучьев  яблоньки  в  палевой  крапчатой  листве,  к  узкому
заднему крыльцу в три ступени, вела дорожка  из  буро-красной  черепицы,
впаянной в землю. На  верхней  площадке  крыльца  приютилась  коробка  с
пустыми, хорошо  вымытыми  молочными  бутылками,  стояла  метла,  лежала
мотыга, ветер трепал два картонных ящика из-под пива. В  стойку  крыльца
был вбит крюк, на нем  висело  складное  устройство,  не  доступное  для
понимания Паркера. Он знал только,  что  оно  для  натягивания  бельевых
веревок при сушке белья. Но бельевого шнура  в  этом  приспособлении  не
было.
   Наружная дверь была не  заперта,  но  внутренняя  оказалась  закрыта.
Повернув ручку, Паркер налег на дверное полотно. Оно  держалось  хорошо.
Крепкие двери заказал Джо Шир для своего  домика  -  стариковской  своей
игрушки... Паркер на мгновение задумался: инструмента при нем  не  было,
он как-то не рассчитывал, что сразу придется  идти  на  взлом.  Медлить,
однако же, было нельзя ни в коем случае.
   Широко распахнув наружную дверь, он  с  разбегу  подпрыгнул  и  нанес
страшный удар правой ногой  в  полотно  внутренней  двери  немного  выше
замка. От удара жалобно задребезжало стекло в окошке над дверью.
   После  второго  чудовищного  пинка  взламываемая  дверь  подалась  и,
хряснув, из всех сил ударила в прилегающую  стену.  Паркер  затворил  за
собой наружную дверь, внутреннюю теперь удалось только притворить, замок
был безнадежно испорчен. Паркер вошел в жилье Джо Шира.
   Он оказался в небольшой, странно уютной квадратной кухне, с полом  из
линолеума цвета морской волны и  пестрыми  ситцевыми  (?канареечными?  -
подумал Паркер) занавесками на окнах. Занавески были отделаны оборочками
или рюшечками - и то и другое было труднодоступно для понимания Паркера.
В  углу  стоял  не  слишком  большой  старомодный  холодильник,  недавно
покрашенный белой эмалью, Паркер, и не присматриваясь,  увидел  неровные
полосы от малярной кисти. На старинном трехъярусном буфете и на ореховой
столешнице деревянного кухонного стола ничего  лишнего  не  было,  но  в
раковину сгрузили одну  тонкую  фарфоровую  тарелку,  серебряные  нож  и
вилку, почти просвечивающего фарфора кофейную  чашку  и  два  простецких
стеклянных стакана. Открыв холодильник, Паркер был немало  удивлен,  что
тот  работает,  -  стало  быть,  никто  не   отключал   электричество...
Холодильник до отказа заполняли всевозможные замороженные полуфабрикаты,
снизу стоял серебряный подносик с  гамбургерами  и  хот-догами,  сливки,
шоколадного цвета бутылки с пивом, в золотой  фольге  на  полочке  лежал
нераспечатанный брикет масла. Он заглянул в морозильник - там в  крупных
кристаллах инея кроваво краснела клубника...
   Паркер задумчиво закрыл холодильник и медленно осмотрелся кругом. Что
собирался он сыскать в  этой  уютной  кухоньке  закоренелого  холостяка,
жившего   всласть   в   глухомани,   по-детски   {или    по-стариковски)
радовавшегося вкусной еде и своей отгороженности от целого мира?  Паркер
хотел бы сыскать ответы на вопросы, неожиданно вставшие перед ним здесь,
в такой мирной, на первый взгляд, и все-таки подспудно зловещей,  словно
сгущающейся вкруг него, тиши Сагамора.
   Во-первых, что произошло? Во-вторых, как умер Джо Шир?  Убит  ли  он?
Если убит, кто убийца? И, в-третьих, - что за  роль  в  этой  истории  у
капитана Янгера?
   Как бы там ни было, Паркер  интуитивно  начал  свое  расследование  с
кухни.
   Здесь, кроме разнообразных кулинарных снастей и  принадлежностей,  да
следов хоть и рачительного, но все же мужского хозяйствования,  не  было
ничего примечательного.
   Завершив обследование, Паркер уже собирался было перейти  в  комнаты,
как вдруг вспомнил одну существенную вещь.
   Вынув из ящика стола кухонный нож, он снял с полки жестяную,  желтую,
в белый горошек банку с мукой, поднял откидную крышку,  и  два-три  раза
погрузил нож, так, что тот поскреб о самое  дно.  Кроме  муки,  в  банке
ничего не было.
   Все это было весьма странно. В банке  всегда  лежал  неприкосновенный
запас Джо Шира -  тщательно  запаянный  утюгом  целлофановый  пакетик  с
двадцатью банкнотами по пятьдесят долларов.  Легендарный  специалист  по
сейфам, старый медвежатник, Джо Шир,  подобно  тривиальной  домохозяйке,
прятал деньги таким образом на случай непредвиденный, экстраординарный -
например, если придется срочно бежать из Сагамора, а деньги со  счета  в
банке по каким-то причинам снять нельзя. Два  года  назад,  в  последний
наезд к нему Паркера,  Джо  рассказал  о  заначке  и  показал,  где  она
спрятана.
   Денег в кухонном тайнике не было, и Паркер  никак  не  мог  объяснить
себе их исчезновение. Ничто не говорило о том, что на кухоньке  орудовал
грабитель, - если бы таковой был, он бы непременно прихватил лежащие  на
видном месте серебряные столовые приборы...
   Следовательно, деньги взял некто, знающий  об  этом  наивном,  но  по
обывательским понятиям, надежном хранилище. И, кроме  самого  Джо  Шира,
сделать это было некому. Но, с другой стороны, если Джо взял деньги - он
должен был тут же через десяток минут  выехать  из  Сагамора,  поскольку
банкноты из банки с мукой раз и навсегда предназначались для бегства  из
Сагамора, и более ни для чего...
   Паркер задумчиво поставил эту цыплячью банку на полку, смыл с  лезвия
ножа муку, и сунул нож обратно в ящик стола.  После  этого  он  вышел  в
недлинный коридор, куда выходили двери  всех  комнат  этого  игрушечного
дома - двух спален и гостиной; там, дальше, в  конце  коридора,  ступени
лестницы, снабженной перилами, спускались в подвал, а  другая  скрипучая
лестница, завивающаяся винтом, вела к люку в чердаке, на котором Джо все
мечтал со временем обустроить мансарду...
   Первой на  пути  была  гостиная.  Он  ступил  в  комнату,  казавшуюся
небольшой из-за старомодной превосходной мебели темного дерева. Джо  Шир
питал страсть к этим горкам, буфетам, комодам,  шифоньерам,  кушеткам  с
округлыми формами, к которым очень подходили оранжевые абажуры не  менее
волнующих форм и пикейные или  плюшевые  покрывала.  Паркер  внимательно
осмотрелся. Все до  единой  вещи  из  упрямой  консервативности  старого
человека были до  конца  дней  обречены  находиться  в  раз  и  навсегда
отведенных местах... Что все они успешно  и  осуществляли,  невзирая  на
ушедшего  в  небытие  хозяина.  Новый  телевизор  помещался  в  овальной
старинной вальяжной горке, и не раздражал глаз своей чужеродностью этому
миру.
   Взгляд Паркера наткнулся на термостат, прикрепленный у двери.  Паркер
недоуменно поднял брови. В доме стояла теплынь, по меркам  Паркера  даже
несколько чрезмерная. Войдя в дом, он  сначала  как-то  не  почувствовал
феноменальности этого факта, поскольку для  человека  нет  ничего  более
естественного, нежели теплое жилье... Но здесь... В этом доме  никто  не
жил, он опустел три дня назад...
   Паркер специально подошел посмотреть на шкалу  термостата.  Регулятор
стоял на делении в тридцать три градуса по Цельсию,  ртуть  в  комнатном
термостате поднялась до такой же риски... Стало быть, и электричество не
отключено, и обогреватель работает...
   Ну а телефон?
   Возле плюшевой кушетки на невысоком овальном столике  стоял  телефон.
Паркер  снял  трубку  и  через  долю  секунды  услышал  гудок.   Аппарат
работал...
   Опустив трубку, Паркер недоуменно осмотрелся вокруг. Кто-то  зачем-то
поддерживал здесь все  режимы,  необходимые  для  жизни.  Паркеру  стало
слегка не по себе.
   Эту тайну разгадать  он  пока  не  умел.  Подстегиваемый  собственным
неприятным холодком  между  лопаток,  он  стал  скурпулезно  осматривать
гостиную, надеясь найти хоть  малую  улику,  которая  заставит  работать
разум  и  даст  выход  на  версию...  Но  -  тщетно.   Все,   что   было
подозрительного в гостиной, - работающий термостат, включенный телефон -
и только. Паркер обыскал всю комнату, перетряс все  накидки,  покрывало,
скатерть, салфетки -  бесполезно.  Ни  под  стульями,  ни  под  валиками
кушетки, ни под хорошего письма акварелями, развешанными  по  стенам,  -
ему не удалось обнаружить ровным счетом ничего. Паркер томик за  томиком
поснимал  в  полки  над  кушеткой  все  книги,  перелистал   их   -   ни
многозначительных отчеркиваний, ни закладок в них не было.
   Естественно, он занимался лишь внешним осмотром. Не исключено, что  в
круглые валики кушетки были встроены выдвижные  пеналы  с  алмазами,  за
панелью телевизора  прикреплено  три  килограмма  героина,  нельзя  было
сбрасывать со счетов, что на  оранжевом  шелке  абажура  могли  написать
симпатическими чернилами завещание, но Паркер, хмыкнув,  отмел  все  эти
бульварные  детективные  бредни.  Махнув  рукой  на  подозрительную,  но
совершенно невинную гостиную, он перешел к ванной.
   Шкафчик аптечки в кафельной, цвета слоновой кости ванной красноречиво
поведал ему о многом. Джо  Шира  и  впрямь  посещали  в  последние  годы
некоторые недуги,  но  они  не  имели  никакого  отношения  к  сердечной
недостаточности. Тюбики  мазей,  пузырьки  настоек,  таблетки,  капсулы,
порошки   свидетельствовали   о   бессоннице,   запорах,   геморрое,   о
распространенных болезнях типа простуды... Паркер  исследовал  сигнатуру
на склянках и скляночках: все без исключения лекарства приготовлялись  в
Омахе, в аптеке ?Файвкорнер?, по прописям доктора Квилли. Все содержимое
аптечки в ванной, как  на  судебном  процессе,  показывало,  что  доктор
Рейборн никогда не выписывал ни одного лекарства Джозефу Шардину.
   Но, прежде чем покинуть ванную, Паркер поднял крышку сливного  бачка.
Иные господа прятали свои ценности непосредственно в бачке, естественно,
запечатав их в целлофановую пленку, или же прикрепляли  пакет  к  исподу
крышки скотчем... Паркер не отыскал ничего.
   На очереди была спальня для гостей. Она  выглядела  попроще  парадной
гостиной и напоминала недорогой номер в  отеле  средней  руки:  платяной
шкаф с зеркалом, кровать, покрытая коричневым, в  белую  клетку  пледом,
персиковый ковер на лакированном желтом полу, туалетный  столик...  Явно
случайным  казался  здесь  кухонный  стул  -   его,   вероятно,   хозяин
намеревался водворить на место, да не успел. К Джо Ширу иногда приезжали
приятели, он оставлял их ночевать,  как,  например,  Паркера.  Хотя  Джо
охотнее принимал гостей из своей глубоко  сокровенной,  тайной  жизни  в
холостяцкой квартире в Омахе, он, тем не менее, любил щегольнуть тишиной
и  покоем  своего  захолустья  и  приглашал  друзей   в   Сагамор,   как
выражался, ?подышать чистым воздухом?...
   В гостевой спальне кровать  была  тщательно  заправлена,  а  платяной
шкаф, кроме пакетика с нафталином, пяти пустых треугольных плечиков  для
одежды  и  платяной  щетки  не  имел  в  данный  период  времени   иного
содержимого. Пусто было и в туалетном столике.
   Уютная, отлично прибранная комната с кремовыми шелковыми  шторами,  и
вновь - ноль информации, за исключением свидетельства того, что  Джо  не
принимал в последнее время приезжих гостей.
   Спальня Джо Шира могла потрясти непосвященного. Она  являла  поистине
разительный  контраст  с  остальными  чинными  и   заботливо   убранными
помещениями.
   Разгневанные  хозяйки,  заставая  такую  картину,  характеризуют   ее
выражениями типа ?кавардак?, ?кабак?,  даже  почему-то  ?бардак?,  но  в
данном случае у них вышло бы и бесцветно и бледно...
   Можно было, кстати, предположить, что