ной одежде не обращали на них никакого внимания.
   Подождав, пока Кенгл и Стоктон снова войдут в автобус, Уэбб поехал на
парковочную площадку офицерского клуба; он поставил  машину  с  краю,  в
тени большого ветвистого дерева, одного из  немногих,  сохранившихся  на
базе. Плакаты с бортов автобуса удалили, высунувшись из окон автобуса, и
бережно свернули вместе. Потом вся команда вышла из автобуса,  пересекла
парковочную площадку и двинулась по  улице.  Паркер  шел  предпоследним,
перед Уэббом, который задержался, запирая машину.  Быстро  темнело,  как
обычно в северных районах осенью, и почти каждая  третья  машина  шла  с
горящими подфарниками. Паркер перешел улицу и направился к  сержантскому
клубу.
   Деверс утверждал, что вход туда свободный, документов  не  проверяют.
Название клуба, мол, не соответствует действительности. "Предполагается,
- рассказывал он, - что каждая  база  должна  иметь  клубы  для  четырех
нижних чинов, однако ни на одной известной мне базе ничего подобного  не
существует. Поэтому сержантский клуб открыт для всех резервистов".
   Деверс оказался прав:  в  дверях  никого  не  было.  Паркер  вошел  в
обтянутое красным бархатом помещение, похожее на вестибюль  современного
театра или небольшого курортного отеля. Со слов Деверса он  помнил,  что
налево должен быть бар, а  направо  -  столовая;  он  пошел  направо  по
широкому коридору, стены которого тоже были красные; коридор привел  его
к большому прямоугольному залу с множеством  столиков,  покрытых  белыми
скатертями. Это и была столовая. В ее дальнем конце на возвышении стояло
закутанное в чехол пианино. Лишь небольшая часть столиков  была  занята,
преимущественно мужчинами в штатском. За одним из столиков сидели четыре
женщины в голубых униформах, по-видимому, водители грузовиков.
   Стоктон и Кенгл сидели в середине левого  ряда,  Фуско  -  у  столика
справа. Паркер занял место рядом с Фуско.
   - До сих пор нет меню, - сказал тот, - ну и обслуживание!
   - Торопиться некуда, - ответил Паркер.
   Он сидел лицом ко входу и спустя минуту увидел вошедшего  в  столовую
Уэбба, который присоединился к Кенглу и Стоктону. Проходя  мимо,  он  не
подал Паркеру никакого знака, это означало, что все идет как надо.  Если
бы что-то произошло, он дал бы об этом знать.
   Немного погодя появилась официантка, подала меню,  приняла  заказы  и
ушла. Не спеша пообедав, они  сидели,  так  же  не  спеша  пропуская  по
маленькой. Пили немного, понимая, что во время  операции  голова  должна
быть ясной, а реакция - быстрой.
   Примерно в шесть тридцать пришел одетый в  штатское  Деверс  с  тремя
молодыми людьми его возраста. Они заняли столик  в  углу,  пили  пиво  и
оживленно беседовали. Деверс ни разу не посмотрел ни на Паркера,  ни  на
других, но пил намного меньше, чем его друзья.
   Почти сразу после восьми Паркер оплатил счет и ушел вместе  с  Фуско.
Деверс показывал им  по  карте,  как  пройти  от  сержантского  клуба  к
кинотеатру, и они двинулись в ту сторону.
   Надо было как-то убить время. Проникнуть на  базу  с  автобусом  было
легче всего в час пик, то есть около пяти часов, что они и сделали; если
бы они подъехали к  проходной  позже  семи,  они  наверняка  вызвали  бы
подозрение. Значит, до начала операции у них полно времени, и  его  надо
было чем-то занять.  Поэтому  они  сперва  пообедали,  а  теперь  решили
посмотреть какой-нибудь фильм.
   В  кинотеатре  давали  два  сеанса,  в  восемь  пятнадцать  и  десять
пятнадцать. Когда Паркер и Фуско подошли  к  кассе,  было  десять  минут
девятого и стояла очередь. Они встали в нее. Купив билеты и  направляясь
в зал, они увидели Уэбба, Стоктона и Кенгла, стоявших в конце очереди.
   Сначала шел мультик,  потом  начался  фильм.  Показывали  музыкальную
комедию, и Паркер, хотя и видел яркие краски и слышал музыку, совершенно
не следил за происходящим на экране.
   После сеанса зал освобождали от публики, поэтому  им  пришлось  снова
встать в очередь и еще раз купить билеты на тот же самый фильм. На  этот
раз Уэбб, Стоктон и Кенгл стояли впереди.
   Паркер и на этот раз глядел на экран так же рассеянно, как и  раньше,
вряд ли сознавая, что он только что все это видел. Когда сеанс  кончился
и зажегся свет, его часы показывали пять минут первого.
   До автобуса надо было пройти шесть кварталов. Паркер и  Фуско  пришли
первыми и стояли, ожидая, когда придут остальные  и  откроют  машину.  В
офицерском клубе, очевидно, проходило  какое-то  мероприятие,  и  прежде
почти пустая парковочная площадка была  битком  забита  машинами.  Почти
вплотную к их автобусу, который был почти  невидим  -  его  ярко-голубой
цвет, так бросающийся в глаза днем, теперь сливался с темнотой  ночи,  -
стоял белый "мерседес".
   Минуты через две пришли остальные, и Уэбб открыл дверь. Они забрались
в автобус и в темноте стали переодеваться. Паркер снял куртку и  натянул
на  себя  черный  свитер  с  длинными  рукавами  и  высоким  воротником.
Остальные также надели такую же строгую черную  одежду,  без  каких-либо
лишних деталей.
   Паркер распаковал коробки с оружием. В них лежали два  автомата  типа
"стен", частично разобранные, чтобы они поместились в  коробках.  Паркер
собрал их в темноте, дал один Кенглу, а другой - Стоктону,  затем  вынул
курносые пистолеты 32-го калибра - два "смит-и-вессона", один "файерармс
интернейшнл" и один кольт. Себе он оставил кольт, Фуско протянул "ФИ", а
Уэббу - "СВ", отложив второй "СВ" для Деверса.
   Затем он  вынул  и  раздал  всем  резиновые  перчатки,  какие  обычно
надевают  женщины,  когда  моют  посуду.  Светло-голубые,  они  не   так
бросались в глаза в темноте, как желтые или розовые, а других в  продаже
не было. В рекламных роликах утверждалось, что в  такой  перчатке  можно
поднять с полу упавший десятицентовик. Держать автомат и четыреста тысяч
долларов, видимо, тоже можно.
   Раздался короткий стук. Уэбб открыл дверь, и в автобус вошел  Деверс.
Он тоже был в черной одежде  и,  когда  Паркер  вручил  ему  пистолет  и
резиновые перчатки, прошептал:
   - Все, больше не волнуюсь.
   - Это хорошо, - ответил Паркер и начал раздавать  капюшоны  -  черные
матерчатые мешки с прорезями для глаз, сшитые из покрашенных  наволочек.
Их спрятали под свитера.
   Наконец настала очередь рабочих головных  уборов  и  курток,  которые
носят служащие ВВС. Уэбб завел двигатель; остальные в это время сидели в
темноте на полу автобуса. Выехав с парковочной площадки, машина медленно
двинулась по территории базы.
   Без десяти час они подъехали к зданию финансового отдела. Улица  была
хорошо освещена, но пустынна.  На  втором  этаже  горел  свет,  а  перед
зданием по тротуару ходил полицейский  в  белой  каске  с  карабином  за
плечом.
   Деверс, выглянув в окно, прошептал:
   - Ну разве не глупость? Поставили бы у входа, и  то  было  бы  больше
смысла.
   - Что ты хочешь? Это же не настоящая армия, а ВВС, мой мальчик, - так
же шепотом отозвался Уэбб.
   Когда  они  поравнялись  с  фланирующим   полицейским,   Уэбб   резко
затормозил.  И  здание,  и  полицейский  находились  с  правой   стороны
автобуса. Уэбб открыл дверь и, сильно перегнувшись, крикнул:
   - Эй, приятель! Как проехать к приемному депо автобазы?
   Такого депо в природе не  существовало.  Полицейский  увидел  голубой
автобус, похожий на обычный автобус ВВС, только более светлый и  чистый,
увидел шофера в рабочей робе ВВС, который, наклонившись  для  сохранения
равновесия, сжимал баранку,  и  ничего"  разумеется,  не  заподозрил.  С
карабином за спиной он подошел ближе и спросил:
   - А что это такое?
   - Приемное депо автобазы,  -  ответил  Уэбб,  неразборчиво  пробубнив
первые два слова. - Я должен доставить этот проклятый  автобус.  Вонючий
белый ночной горшок у ворот не правильно указал мне, дорогу.
   - Ночной горшок? - Так обзывали полицейских ВВС из-за белого шлема на
голове, и большинству полицейских прозвище было  не  по  душе.  Этот  не
составлял исключения. Сняв карабин с плеча и прижав его к груди, он  еще
на шаг приблизился к автобусу и, сдерживая негодование, сказал:
   - Может быть, ты плохо его расслышал, дружок? Здесь нет автобазы.
   - Мне не нужна автобаза! -. взвился Уэбб. -  Ты,  я  вижу,  такой  же
глухой! Мне нужно приемное депо автобазы.
   Терпение  полицейского  истощилось.  Подойдя  к  двери  автобуса,  он
потребовал:
   - Покажи-ка мне свои документы, умник.
   У двери неожиданно вырос Паркер и мягким голосом произнес:
   - У меня есть документ.  Если  ты  не  полный  идиот,  то  войдешь  в
автобус. - И он направил пистолет в лоб полицейскому.
   Тот растерянно моргнул.
   - Что?
   - Заходи, - сказал Уэбб уже более спокойным  тоном.  -  Все  будет  в
порядке.
   - Сейчас не война, ни к чему корчить из себя героя, - сказал Паркер.
   - Я не... - Полицейский сощурился, пытаясь разглядеть руку, державшую
пистолет. - В чем, собственно, дело?
   - Дело в деньгах, - ответил Уэбб. -  Мы  возьмем  только  деньги.  Не
беспокойся, мы не шпионы и не террористы.
   - Всю получку? Вы собираетесь  украсть...  Вы  же  с  ней  отсюда  не
выйдете!
   - Если ты еще раз пискнешь, - предупредил Паркер, - то твой  напарник
с той стороны здания услышит звук автомобильного выхлопа. Давай-ка  лезь
в автобус.
   - Но...
   - Раз, - произнес Паркер. - Два... Полицейский не знал,  до  скольких
будет  идти  счет.  Поэтому,  прежде  чем  Паркер  сказал  "три",   нога
полицейского уже стояла на ступеньке автобуса.
   - Отдай оружие, - потребовал Уэбб. Полицейский  поднялся  в  автобус;
было видно, как ярость борется в нем со страхом. Униженный донельзя,  он
весь кипел от негодования, однако понимал, что,  стоит  его  негодованию
вылиться наружу, он может потерять жизнь,  и  то,  что  трусость  в  нем
одерживала верх и склоняла к соглашательству, приводило его в  отчаяние.
Он клял себя за трусость, не сознавая, что поступает сейчас  единственно
разумным образом.
   Полицейский отдал Уэббу карабин и, подчиняясь знаку Паркера, прошел в
середину автобуса. Там с него сняли форму, которую надел Деверс; взяв  у
Уэбба карабин, он вышел из автобуса.
   - Спасибо, дружище, - сказал полицейскому  Уэбб,  захлопнул  дверь  и
поехал дальше.
   Деверс начал фланировать точно таким же образом, как это делал раньше
полицейский.   Он   выглядел   несколько   более   крупным,   чем    его
предшественник, хотя роста они  были  одинакового;  но  на  Деверсе  под
полицейской формой была еще и своя одежда, а в заднем кармане брюк лежал
тупоносый пистолет 32-го калибра.  Но  прохожих  на  улице  не  было,  а
дежурившие в здании полицейские, даже если бы случайно выглянули в окно,
разницы не заметили бы.
   Уэбб, проехав, полтора квартала, повернул направо, через квартал  еще
раз направо и остановился. Тем временем полицейского связали,  и  в  рот
ему вставили кляп.
   Стоктон, надев на голову капюшон и взяв автомат, вышел  из  автобуса,
двигаясь в темноте, как длинная тонкая тень. Через несколько  шагов  его
уже почти не было видно, так как на боковых улицах фонари стояли  только
на перекрестках.
   Заднюю часть  здания  охранял  другой  полицейский,  и  к  нему-то  и
направлялся Стоктон.
   Через три минуты он привел его - испуганного мальчика, с лицом  таким
же белым от страха, как и  его  каска.  В  правой  руке  Стоктон  держал
автомат, в левой нес карабин полицейского.
   Связав и вставив ему  в  рот  кляп,  его  поместили  рядом  с  первым
полицейским; вся команда вышла из автобуса, кроме Уэбба, который остался
сторожить полицейских и, если возникнет необходимость, перегнать автобус
в другое место.
   Паркер шел впереди. Ночь выдалась темной; небо было звездным и ясным,
но новой Луне было всего  три  дня,  и  на  небе  виднелся  лишь  тонкий
изогнутый серпик, похожий на срезанный ноготь, который  через  несколько
ночей превратится в настоящую луну.
   Подойдя к зданию финансового отдела сзади, они обошли его с  торца  и
остановились на углу.  Некоторое  время  Паркер  наблюдал  за  Деверсом,
шагающим взад-вперед, словно робот.
   Паркер прокрался к главному входу. На фоне  оштукатуренной  стены  он
выглядел темной тенью, принявшей человеческую форму.  На  лице  его  был
черный капюшон, да и весь он был в черном,  исключение  составляли  лишь
светлые перчатки. Растопырив пальцы, Паркер  сделал  знак  Деверсу,  тот
зевнул,  потянулся  и  направился  к  входу,  расположенному   посредине
длинного переднего фасада. Здесь он остановился и зажег сигарету  -  это
был сигнал, что все в порядке и можно подходить.
   У Паркера имелись ключи, которые  сделал  Деверс;  он  открыл  дверь,
сделал шаг вперед и придержал дверь, в  которую  тут  же  вслед  за  ним
проскользнули остальные. Деверс молча - лицо  его  под  каской  казалось
пепельно-серым - раздавил сигарету и снова отправился  вышагивать  вдоль
здания.
   Деверс  составил  подробный  план  здания.  Грабители,  несмотря   на
темноту, уверенно прошли к лестнице и начали подниматься по ней;  мягкие
подошвы не издавали ни малейшего шума.
   На  верхней  площадке   лестницы   слева   была   дверь,   наполовину
застекленная. В дальнем конце финансового  отдела  горели  две  лампы  в
круглых плафонах: одна - в кабинете майора Крейтона, другая  -  поближе,
справа, в общем помещении. Под  второй  лампой  за  столом  сидели  двое
дежурных полицейских и играли  в  карты.  От  двери,  за  которой  стоял
Паркер, до них было примерно двадцать пять футов, и все это пространство
занимали  два  ряда  письменных  столов  и  стойка  высотой  по   грудь,
доходившая до самой двери.  Напротив  стойки,  слева  от  двери,  стояла
скамья для посетителей, ожидавших приема.
   Паркер вторым ключом открыл дверь; когда раздался легкий щелчок, один
из полицейских тасовал карты, и,  как  только  он  начал  их  раздавать,
Паркер и его сообщники шмыгнули в  полуоткрытую  дверь  и,  пригнувшись,
растянулись цепочкой вдоль стойки. Затем медленно выпрямились.  Кенгл  и
Стоктон стояли в противоположных концах стойки, положив на нее автоматы;
в середине сжимали в руках револьверы Паркер и Фуско. Перед ними  сидели
полицейские, полностью поглощенные игрой.
   Над головой Паркера свисал  шнурок.  Дотянувшись  до  него  свободной
рукой, он д„рнул за него, наверху зажглась лампа.
   Полицейские, оторвав взгляды от  карт,  смотрели  на  них,  скованные
ужасом.
   - Не двигаться, - приказал Паркер.  Один  из  полицейских  замер,  но
второй повел себя как ковбой и кинулся к своему карабину,  прислоненному
к соседнему столику. Кенгл дал короткую автоматную очередь. Полицейский,
крутанувшись в воздухе, рухнул на пол.
   Выстрелы, по-видимому, сильно подействовали на второго  полицейского,
который, повинуясь  приказу  Паркера,  сидел  все  это  время  в  полной
неподвижности. Внезапно он исчез из виду.
   - Не дури, сынок. Ты же не хочешь умереть, - сказал Паркер.
   Но полицейский так и не появился.
   Паркер кивнул Стоктону, стоявшему рядом с откидной доской стойки. Тот
быстро и молча откинул доску, вышел из-за стойки и двинулся вдоль задней
стены, где его нельзя было заметить с улицы. Подойдя к столу, за которым
сидел полицейский, он сделал знак, что все в порядке.
   Подойдя  к  Стоктону,  они  поняли,  что  полицейский  номер  два  не
провалился сквозь землю, а просто потерял  сознание.  Полицейский  номер
один был жив, но дыхание его было слабым, а цвет лица - серым. Одна пуля
попала ему в левую часть груди чуть выше пояса, вторая,  войдя  в  левое
плечо, вышла сзади над  лопаткой.  Фуско  остановил  кровь,  использовав
одежду раненого, наложил на раны тугие повязки; убийство им  было  вовсе
ни к чему. Паркер  понимал,  что  рвение,  с  каким  ищут  преступников,
зависит от того, что ими совершено. Преступника, убившего  полицейского,
выслеживают с большим рвением, чем обычного убийцу,  а  обычного  убийцу
ищут намного энергичнее, чем грабителя.
   Стоктон  при  помощи  веревки  и  носового  платка   связал   второго
полицейского, Фуско на всякий случай сделал то же и с первым,  хотя  тот
вряд ли был на что-то способен этой ночью.  Тем  временем  Паркер  помог
Кенглу снять рюкзак, который тот надел, выходя из автобуса, и в  котором
были инструменты, в том числе  дрель,  несколько  зубил,  отвертки,  два
молотка, стамеска. Оставив Стоктона наблюдать за Деверсом  и  улицей,  а
Фуско  присматривать  за  обоими  полицейскими,  Паркер  и  Кенгл  пошли
вскрывать сейф.
   Сейф,  стоявший  в  одном  из  углов   комнаты,   представлял   собой
металлический шкаф с тяжелой прямоугольной дверью. Нечего было и  думать
проникнуть через стену сейфа, поэтому Паркер  и  Кенгл  сконцентрировала
внимание на самой двери, на секретном замке и петлях.
   Сколько они ни сверлили, петли снять не удалось. Самым слабым  местом
оказался замок. Им удалось снять его целиком, через  возникшее  в  двери
отверстие проникнуть внутрь и  отодвинуть  прочие  запоры.  На  всю  эту
операцию ушло сорок пять минут.
   Внутри  сейфа  было  несколько  металлических  полок.  В  самом  низу
вплотную к друг другу стояли два больших металлических ящика.  В  них  и
привезли сегодня утром деньги на базу. Паркер и  Кенгл  вытащили  их  из
сейфа и открыли.
   Верхние полки были забиты  темно-зелеными  металлическими  коробками,
похожими на те, в которых держат инструменты; в  каждой  коробке  лежало
жалованье одного из подразделений базы.  Забирать  все  эти  коробки  не
имело смысла, они были слишком тяжелые и  громоздкие,  поэтому  Кенгл  и
Паркер принялись перегружать содержащиеся в них деньги в большие  ящики.
В каждой коробке  кроме  пачек  купюр,  перевязанных  красной  резинкой,
лежало, как правило, какое-то количество монет и набранный на компьютере
список сотрудников,  где  против  каждой  фамилии  стояла  причитающаяся
сумма. В ящики шли только, купюры, мелочь и списки  оставляли  там,  где
они были.
   На перегрузку денег ушло еще полчаса; оба ящика были заполнены на три
четверти. Было  два  часа  пятьдесят  минут,  они  работали  уже  час  с
четвертью. За все это время Деверс  не  заметил  ничего,  что  могло  бы
внушите тревогу. В этой части базы находились в основном всякие  службы,
и ночью здесь никто, не ходил. К тому же в канун зарплаты,  когда  почти
все уже были на мели, да  еще  и  в  будни,  желающих  гулять  ночью  не
оказалось. У Паркера и его сообщников была полная свобода действий.
   Стальные ящики, тяжелые сами по себе, а теперь наполненные  деньгами,
поднять можно было только вдвоем. Один ящик взяли Паркер и Фуско, другой
- Кенгл и Стоктон; в полной темноте они спустились на первый этаж.
   Паркер зажег в коридоре спичку;  увидев  это.  Деверс  остановился  и
сдвинул карабин на грудь. Стоя спиной к зданию, он глядел  по  сторонам,
пока они торопливо выходили из главного входа и зашли за угол. В темноте
между домами ящики опустили на землю, чтобы чуть передохнуть,  а  Деверс
вновь принялся вышагивать вдоль здания.
   Хорошо ориентируясь в  темноте,  они  довольно  быстро  добрались  до
автобуса. Уэбб открыл дверь, ящики внесли, обоих полицейских вытащили  и
положили под кустики ряд дом со зданием, где их вряд ли обнаружат раньше
утра.
   Когда они вернулись снова к автобусу,  Уэбб  уже  навесил  на  заднее
стекло прежний плакат.  Быстро  укрепив  боковые  плакаты,  они  сели  в
автобус. Уэбб мигом стянул с себя  рабочую  куртку  и  фуражку  и  надел
золотую тунику. Когда автобус двинулся, все, сняв с себя маски и  черные
свитеры, тоже надели туники.
   Уэбб, завернув за угол,  притормозил;  Деверс  вскочил  в  автобус  с
улыбкой до ушей.
   - Здорово! - воскликнул он.
   - Переодевайся, - ответил ему Фуско. Деверс погасил улыбку. Стянув  с
себя полицейскую форму, он надел тунику, а форму карабин, шлем,  рабочую
куртку и кепку  Уэбба  свернул  в  узел.  На  темной  улице  Уэбб  снова
остановил машину; Деверс выбросил узел в мусорную урну,  и  они  поехали
дальше.