кого не  было  времени
среагировать нужным образом.
   Лэмбет все еще пытался упираться, когда мы были  уже  на  улице.  Там
стоял Эд, и наш "форд" ждал прямо перед кафе. Я не замедлил движения,  а
напротив, с разгону шмякнул Лэмбета о борт машины. Я хотел  вышибить  из
него желание и волю к сопротивлению. Потом оттащил его на фут или два  и
снова приложил о машину - на этот раз он обмяк и вроде бы успокоился.
   Эд был рядом, держа наготове "манжетки". Я отпустил подевку, выкрутил
руки Лэмбета назад,  Эд  защелкнул  наручники  и  открыл  заднюю  дверцу
"форда".
   Я подводил Лэмбета к дверце,  чтобы  впихнуть  его  в  машину,  когда
кто-то похлопал меня по локтю и женский голос произнес:
   - Офицер!
   Я  оглянулся  и  увидел  пожилую  женщину-туристку   в   красно-белом
цветастом платье и с соломенной сумочкой. Вид у нее был сердитый.
   - Вы абсолютно уверены, что было необходимо прибегать  к  насилию?  -
спросила она.
   Друзья Лэмбета могли появиться в любую минуту.
   - Не знаю, леди, - ответил я. - Я  иначе  не  умею.  Затем  я  пинком
усадил Лэмбета в машину и последовал за ним.
   Эд закрыл за мной дверцу и сел за руль. Мы  отъехали  в  тот  момент,
когда дверь кафе распахнулась и начали выбегать люди.
   Лэмбет скорчился на правой стороне заднего  сиденья,  словно  побитый
пес. Я  усадил  его  как  следует.  Он  выглядел  ошарашенным  и  что-то
бормотал, но я не мог разобрать, что.
   - Том! - произнес Эд. - Похоже,  в  твоем  досье  появится  еще  одна
жалоба.
   Я посмотрел на него: он показывал  в  зеркало  заднего  вида  -  там,
очевидно, что-то происходило.
   - Почему? - спросил я.
   - Она записывает номер нашей машины.
   - А я скажу, что виноват ты.
   Эд хмыкнул, мы свернули за угол и направились в город.
   Когда проехали пару кварталов, Лэмбет вдруг сказал:
   - У меня болят руки, приятель.
   Я внимательно посмотрел на него. Он  пришел  в  себя  и  теперь  явно
мыслил логично. Простуда так быстро не проходит.
   - Не суй в них иголки, - посоветовал я.
   - При таких наручниках, приятель, - возразил  он,  -  мне  и  дыхнуть
больно.
   - Извини, - сказал я.
   - Может быть, снимете?
   - В участке.
   - Если я дам слово чести, что не  попытаюсь...  Я  рассмеялся  ему  в
лицо:
   - Забудь об этом.
   Он злобно глянул на меня, а потом печально улыбнулся.
   - Правильно. Ни у кого здесь нет больше чести, правда?
   - Судя по тому, как я искал ее в последний раз, нет.
   Секунд тридцать или около того он извивался  и  наконец  нашел  более
удобное  положение:  перестал  двигаться,  вздохнул  успокоенно  и  стал
смотреть на город, проносящийся за окнами.
   Я тоже успокоился, но не очень. Мы  ехали  без  сирены  и  мигалки  в
зеленой машине без опознавательных знаков и поэтому  двигались  в  общем
потоке. Если нет особой причины поднимать шум, этого  лучше  не  делать.
Однако нам регулярно приходилось останавливаться у светофоров,  и  я  не
хотел, чтобы Лэмбет внезапно решил выпрыгнуть  из  машины  и  сбежать  в
наручниках Эда. Дверь была заперта, арестованный казался  спокойным,  но
тем не менее я не ослаблял внимания.
   Понаблюдав минуты три-четыре мир за окном, Лэмбет вздохнул, посмотрел
на меня и сказал:
   - Я готов уйти из этого города, приятель. Мне стало смешно.
   - Твое желание сбудется - пообещал я. - Вероятно, пройдет лет десять,
прежде чем ты снова увидишь Нью-Йорк. Он кивнул, как бы соглашаясь.
   - Понимаю, - бросил он отрывисто. Затем, после паузы, попросил:
   - Скажи мне  кое-что,  приятель.  Выскажи  свое  мнение  по  вопросу,
который меня волнует.
   - Коли смогу.
   - Что ты скажешь, какое наказание страшнее: быть высланным  из  этого
города или остаться в нем?
   - Это ты мне скажи, - ответил я. - Почему ты оставался здесь  до  тех
пор, пока не попал в переплет? Он пожал плечами:
   - А почему ты живешь здесь, приятель?
   - У нас слишком разный подход к делу.
   - Никто из нас не начал с грязи, приятель, - гнул свое Лэмбет.  -  Мы
все вышли в путь детьми, невинными и чистыми.
   - Однажды, - зло заметил я, - парень, очень  похожий  на  тебя,  тоже
много болтал и еще показал мне фотографию своей матери. А пока я смотрел
на нее, он попытался выхватить у меня револьвер.
   Лэмбет широко улыбнулся, он был в восторге.
   - Ты останешься в этом городе, приятель, - сказал он. - Тебе нравится
то, что он с тобой делает.

ДЖО

   Женщина спокойно спускалась по лестнице. Из широкого пореза на правой
руке у нее текла кровь: она была размазана по всему ее  лицу,  покрывала
руки и  одежду  -  отчасти  ее  собственная  кровь,  отчасти  мужа.  Мне
думается, что женщина была в состоянии легкого шока. Но когда  вышла  из
парадной двери, посмотрела на ведущие к  тротуару  ступеньки  и  увидела
толпу  глазеющих  на  нее  людей,  она   взбесилась.   Начала   кричать,
сопротивляться, брыкаться, и было чертовски трудно снять ее со  ступенек
на тротуар, особенно потому, что из-за крови  она  была  скользкой,  как
рыба...
   Ситуация мне совсем не нравилась.  Двое  белых  полицейских  в  форме
тащат окровавленную черную женщину по  ступеням  на  глазах  у  толпы  в
Гарлеме. Мне это нисколько не нравилось, и, судя по выражению лица Пола,
ему тоже.
   - Отпустите меня! - кричала женщина. - Отпустите меня! Он первый меня
порезал, отпустите меня!
   И наконец, когда мы добрались до конца спуска, мне  удалось  услышать
сквозь ее вопли звук приближающейся  сирены.  Это  была  машина  "скорой
помощи".
   Мы добрались до тротуара как раз в тот момент, когда "скорая  помощь"
остановилась у бордюра. Толпа  пока  что  не  вмешивалась,  уступая  нам
дорогу. Женщина извивалась и вертелась как угорь, длинный черный  угорь,
покрытый кровью и пронзительно визжащий...
   Машина "скорой помощи" оказалась старым фургоном коробчатого типа,  и
в ней было четыре человека в белых халатах - два спереди  и  два  сзади.
Все четверо выскочили из машины и побежали к нам. Один из них сказал:
   - Все в порядке, мы приняли ее. Другой обратился к женщине:
   - Пошли, душенька, давай полечим твою ручку. Белые халаты,  очевидно,
несколько образумили женщину, потому что она сменила пластинку и  начала
вопить:
   - Я хочу своего доктора. Отвезите  меня  к  моему  доктору!  Санитары
торопливо повели женщину к машине,  при  этом  пациентка  доставляла  им
хлопот столько же, сколько и нам. Прибыла вторая машина "скорой  помощи"
и остановилась за первой. Из  этой  машины  вышли  двое,  тоже  в  белых
халатах. Один из них спросил:
   - Где покойничек?
   Я не мог ничего ответить: мне было трудно дышать. Я просто показал на
здание, а Пол пояснил:
   - С задней стороны на третьем этаже. Она,  можно  сказать,  разрезала
его на куски.
   Из салона второй машины  вышли  еще  двое  со  сложенными  носилками.
Четверка направилась к крыльцу и скрылась в здании.
   Снова заревела сирена: первая машина увозила женщину. Я посмотрел  на
Пола: спереди вся рубашка у него была измазана кровью, кровь  капельками
покрывала его лицо и руки, как сыпь.
   - На тебе кровь, - сказал я.
   - На тебе тоже.
   Я посмотрел на себя. Когда мы спускались с третьего этажа,  я  шел  с
той стороны женщины, где был порез на ее руке,  и  на  мне  сейчас  было
больше крови, чем на Поле. Ею были покрыты мои обнаженные руки от  локтя
до запястья, волосы спутались, как шерсть  у  кошки,  которую  переехала
машина. Теперь, когда солнце нещадно палило,  я  чувствовал,  как  кровь
высыхает на коже, сжимаясь в тонкую сморщенную пленку.
   - Боже, - прошептал я.
   Отвернувшись от Пола, я прислонился левым боком к  машине  и  вытянул
левую руку по белой крыше, под нервный свет мигалки. Я не думал  о  том,
что надо бы почиститься, я не думал о том, что моя работа на сегодня еще
не окончена, - единственное, о чем я был способен думать, это о том, что
должен выбраться отсюда. Я должен выбраться из этого города.

Глава 3

   На этот раз оба они дежурили  с  четырех  дня  до  полуночи,  поэтому
возвращались домой довольно поздно ночью, после того как движение  почти
прекращалось.
   Эта смена считалась самой напряженной. Избиения на  улицах  достигали
пика между шестью и восьмью часами,  когда  люди  возвращаются  домой  с
работы. Почти в это же время мужья и  жены  начинают  ссориться  друг  с
другом, а чуточку позже появляются  пьяные.  Ограбления  лавок  -  вроде
того, которое совершил Джо, - происходят обычно между заходом  солнца  и
десятью часами, когда большинство таких заведений уже  закрывается.  Так
что работать приходилось почти без отдыха.
   Но потом наконец наступала полночь,  смена  кончалась,  и  они  ехали
домой по пустым скоростным магистралям. Можно было спокойно  подумать  о
своем...
   Том  вспоминал  свой  разговор  с  торговцем   наркотиками,   пытаясь
подобрать более удачные ответы и недоумения,  почему  никак  не  удается
выкинуть этот разговор из головы. А Джо вспоминал кровь, сохшую  у  него
на руке под жарким солнцем.
   Постепенно мысли Тома отвлеклись от торговца,  поблуждали,  коснулись
того и этого и нашли новый объект. Это была не  лавка,  которую  ограбил
Джо, хотя и лавка занимала свое место в том,  о  чем  он  думал  сейчас.
Внезапно он нарушил тишину:
   - Джо!
   - Да?
   - Можно задать тебе вопрос?
   - Разумеется.
   Том не отрываясь смотрел вперед.
   - Что бы ты сделал, если б у тебя был  миллион  долларов?  Ответ  Джо
прозвучал немедленно, словно он готовился к этому вопросу всю жизнь.
   - Поехал бы в Монтану с Чет Хантли, - сказал  он.  Том  нахмурился  и
покачал головой.
   - Нет, я серьезно спрашиваю.
   - А я серьезно отвечаю.
   Том повернул голову и внимательно взглянул на Джо - у обоих лица были
очень серьезные, - а потом опять отвернулся и сказал:
   - А я нет. Я бы поехал на острова Карибского моря.
   - Неужели?
   - Вот именно. - Том улыбнулся. - На какой-нибудь  из  этих  островов.
Тринидад. - Он растянул последнее слово, будто пробовал что-то вкусное.
   Джо согласно кивнул.
   - А мы прозябаем здесь.
   - Помнишь, что ты сказал  Джорджу  на  прошлой  неделе?  -  осторожно
спросил Том.
   - Нет не помню.
   - Что мы могли бы получить все, что хотим, - напомнил Том,  -  только
сдерживаем себя.
   - Помню, - ухмыльнулся Джо. - Я думал, ты  о  винной  лавке.  Но  Том
наметил цель и упорно шел к ней. Не  обратив  внимания  на  замечание  о
винной лавке, он сказал:
   - Но, черт побери, почему бы и нет?
   - Почему бы и нет - что? - не понял Джо.
   - Не сделать это! - воскликнул Том. Голос его дрожал от  волнения.  -
Мы ведь в самом деле можем получить все!
   - Каким образом? - скептически спросил Джо. - Вроде той лавки?
   - Это пустяк, Джо, - отмахнулся Том, - это чепуха! Тот вонючий город,
что остался позади, набит деньгами, а в нашем положении, клянусь  богом,
мы действительно можем получить все, что хотим. По миллиону долларов  на
душу за одно дело.
   Джо еще не верил приятелю, но уже заинтересовался.
   - Какое дело? Том пожал плечами.
   - У нас есть выбор. Большая ювелирная  компания...  Банк...  Или  еще
что-нибудь.
   Вдруг Джо понял и расхохотался.
   - Притворяясь полицейскими!
   - Правильно!  -  подтвердил  Том.  Он  тоже  смеялся.  -  Притворяясь
полицейскими!
   На следующей неделе их смена была с полуночи до  восьми  часов  утра.
Это самая спокойная из трех смен, но в восемь утра трудно ехать домой  в
восточном направлении: слепит восходящее солнце.
   Джо первым вышел из участка, вывел "плимут" со стоянки  и  проехал  с
квартал к площадке через улицу от здания участка. Ему пришлось подождать
десять  минут,  пока   наконец   вышел   Том,   выглядевший   совершенно
отвратительно, и сел на пассажирское место.
   - В чем дело? - спросил Джо.
   - Немного побеседовал с лейтенантом, - ответил Том. - Эта  чертовщина
с наркотиками...
   - А что такое?
   Том зевнул и сердито пожал плечами.
   - Все, что тебе попадается, постарайся сдать. Обычная шумиха.
   Джо включил скорость и поехал через покрытый туманной дымкой город  в
сторону туннеля.
   - Интересно, кого поймали? - спросил он.
   - Никого из крупных, - ответил Том. Он  снова  зевнул  и  потер  лицо
обеими руками. - Эх, спать-то как хочется...
   - У меня появилась идея, - заметил Джо.
   Том сразу же понял, о чем речь. Спросил с интересом:
   - Идея? Какая?
   - Картины из музея.
   - Не понимаю, - нахмурился Том.
   - Послушай, - продолжал Джо. - Там, в музеях, есть картины, они стоят
по миллиону долларов каждая.  Мы  возьмем  десять,  продадим  за  четыре
миллиона. Это значит - по два миллиона тебе и мне.
   Том нахмурился еще больше.
   - Не знаю... - протянул он.  -  Десять  картин...  Их  будет  слишком
трудно спрятать.
   - Я мог бы положить их в свой гараж, - предложил  Джо.  -  Кто  будет
искать в гараже?
   - Твои ребятишки испортят их за день. Джо не хотел уступать: это была
единственная идея, которая пришла ему в голову.
   - Пять картин, - настаивал он. - По миллиону за штуку. Том ответил не
сразу. Подумал некоторое время.
   - Нам нужно что-нибудь такое, что можно мгновенно пустить в оборот.
   - Да, - неохотно кивнул Джо, - пожалуй, ты прав. Лишний риск нам ни к
чему.
   - Правильно.
   - Но нам не нужны наличные. Мы уже говорили  об  этом.  Том  согласно
кивнул.
   - Знаю. Каждый может запомнить номера банкнот - Так что  все  не  так
просто, - вздохнул Джо.
   - Я и не говорил, что это просто. Некоторое время оба  молча  думали.
Они уже подъезжали к туннелю, когда Том снова заговорил:
   - Нам нужно что-то, что можно быстро продать за большие деньги.
   - Точно, - подтвердил Джо. - И покупатель. Какой-нибудь очень богатый
человек.
   Они въезжали в туннель.
   - Богачи... - эхом отозвался Том.

ТОМ

   Двух главарей мафии задержали в нашем районе предыдущим вечером, и Эд
и  я  были  среди  шести  полицейских  в  штатском,  получивших  задание
доставить их в город сегодня утром. Одного мафиози звали Энтони  Вигано,
другого - Луи Сэмбелла.
   Никто не знал, будут ли какие-либо  осложнения.  Едва  ли  кто-нибудь
попытается освободить их, а вот застрелить могли, пользуясь тем, что они
теперь без своих телохранителей. Поэтому  были  приняты  всяческие  меры
предосторожности,   включая   перевозку   их   в   двух   машинах    без
опознавательных знаков, примем в каждой машине находилось по три офицера
полиции.
   Я вел одну из машин. Вигано сидел на  заднем  сиденье  между  Эдом  и
детективом по имени Чарльз Редди. Мы доехали до участка без приключений,
потом доставили их в комнату для допросов на четвертом этаже.
   Вигано и Сэмбелла были очень похожи друг на друга: полные,  цветущие,
на лицах застыло  выражение  презрения,  свойственное  людям,  привыкшим
командовать другими  людьми.  На  них  была  дорогая  одежда,  возможно,
слишком дорогая: полосы на костюмах чуточку широковаты, запонки  излишне
великоваты и ярки, и слишком  много  колец  на  пальцах.  От  них  несло
лосьоном для бритья, одеколоном, дезодорантом и кремом для волос  и  они
ничуть не были обеспокоены.
   Никто не произнес ни слова в машине, но сейчас, когда мы были в лифте
и поднимались на четвертый этаж, Чарльз Редди вдруг сказал:
   - Кажется, ты не волнуешься. Тони. Вигано мельком взглянул  на  него.
Если ему и было неприятно, что его называют  по  имени,  он  не  показал
этого.
   - Волнуюсь? Я мог бы  купить  и  продать  тебя.  О  чем  волноваться?
Сегодня вечером я буду дома со своей семьей, а через четыре года,  когда
дело попадет в суд, я не проиграю его.
   Все промолчали. Что можно было сказать? "Я мог бы  купить  и  продать
тебя"...

Глава 4

   У обоих был выходной, и они проводили его дома. У Джо справляли  день
рождения его дочери Джекки - ей исполнилось десять лет.
   Внезапно среди всеобщего  веселья  Том  вполголоса  сказал  Джо,  что
должен поговорить с ним наедине.
   Вдвоем они прошли в  гостиную,  где  было  значительно  тише,  и  Джо
сказал:
   - Ладно, в чем дело?
   Возбужденным полушепотом Том ответил:
   - Я нашел!
   - Нашел - что?
   Том поднял палец и ухмыльнулся.
   - Половину, - сказал он. - Я нашел половину решения нашей проблемы.
   - Что же это за проблема, Том? - едко спросил  Джо,  явно  ничего  не
понимая.
   - Ограбление.
   Джо испугался, что их могут подслушать.
   - Ради бога! - воскликнул он и посмотрел через плечо в сторону кухни.
   - Все в порядке, они ничего не услышат из-за этого шума. Джо не думал
об ограблении, да и не хотел думать. Чтобы поскорее покончить  с  темой,
он приблизился к Тому и прошептал:
   - Хорошо, что же это?
   На этот раз Том поднял два пальца.
   - Помнишь, мы решили, что нам нужны две вещи. Нечто, что можно  сразу
продать за кучу денег, и некто с кучей денег, кто это сразу купит.
   Джо согласно кивнул, хотя понял не до конца. Его не покидало ощущение
нереальности происходящего, так как все это время он  относился  к  идее
крупного  ограбления  полушутя.  Тема  интересного,   щекочущего   нервы
разговора - но не более того...
   - Да, помню, - пробормотал он.
   - Я нашел покупателя, - сказал Том. Джо недоверчиво нахмурился.
   - И кто это?
   - Мафия.
   - Что? - У Джо округлились глаза. - Ты сошел с ума!
   - У кого еще есть два миллиона  долларов  наличными?  Кто  еще  купит
горящий товар в таком количестве?
   - Боже, Том, - протянул Джо, - а ведь они действительно, купят, а?
   - Я рассказывал тебе о кражах грузов на пирсе,  -  продолжал  Том,  -
которые расследовал когда-то.  Все  они  пошли  прямо  к  мафии.  Четыре
миллиона в год - они считали, что дело того стоит.
   Джо задумался.
   - Но это не было одним ограблением, - сказал он наконец, - а  длилось
целый год.
   - Суть не в этом, - отмахнулся Том - Ты сам  понимаешь  -  Хорошо,  -
согласился Джо. - Ну и что же мы им продадим?
   - Все, что они захотят купить, - ответил Том.

ТОМ

   Мы с Джо подробно все обсудили и прикинули, каким образом связаться с
мафией. Не было смысла идти по инстанциям, начав с "рядового состава"  -
мелкой шпаны на улицах. Таким  путем  мы  или  вообще  не  доберемся  до
главарей, или, если через какого-нибудь стукача слухи пойдут по цепочке,
мы попадем в беду прежде, чем успеем что-либо  сделать.  Кроме  того,  о
мафии всегда говорят так, будто это  обычное  предприятие,  а  на  любом
предприятии, если у вас  возникает  проблема  или  предложение,  следует
обращаться прямо к высшему начальству, а не тратить время на служащих.
   Поэтому мы решили сразу выходить на Энтони Вигано. Он находился,  как
и предсказывал, на свободе, выпущенной под залог, поэтому не  составляло
особого труда встретиться с ним. Мы рассудили,  что  будет  лучше,  если
обратится к нему только один из нас, а поскольку идея была прежде  всего
моя, то и пойти на встречу выпало мне.
   В участке на Вигано было заведено дело, и я,  служащий  полиции,  мог
запросто ознакомиться с ним. В деле я нашел адрес Вигано - в районе  Ред
Бэнк, штат Нью-Джерси, плюс кучу информации о тех делах,  в  которых  он
был замешан. Поначалу он провел восемь месяцев в тюрьме - тогда ему было
всего  двадцать  два  года  -  за  вооруженное  нападение.   Потом   его
арестовывали так часто, что сосчитать не хватит волос на моей голове, но
ни разу не осуждали. Вигано неоднократно избирался депутатом,  некоторое
время  он  занимался  импортом-экспортом,  а  сейчас   являлся   крупным
акционером  пивоваренного  завода  в  штате  Нью-Джерси  и  совладельцем
компании  по  перевозке  грузов  в  Трентоне.  Аресты  были  связаны   с
наркотиками, вымогательством, хранением  краденых  товаров,  подкупом  и
всеми прочими преступлениями, перечисленными  в  уголовном  кодексе,  за
исключением  проституции.  Дважды  пытались  поймать  его  на   неуплате
подоходного налога, но ничего не вышло.
   Нельзя не упомянуть и три покушения на его  жизнь  -  последнее  было
девять лет назад в Бруклине. Вигано не  расставался  с  телохранител