разговоре возникла  пауза,  и
через минуту девушка, взглянув на меня, начала:
   - Пожалуй, пора перейти к цели моего визита.
   - Не торопись, -  возразил  я.  -  Возьми  еще  печенья.  Она  машинально
повиновалась, но, взяв печенье, так и продолжала держать его в  руке,  когда
приступила к рассказу.
   - Понимаете, - произнесла  она  по-девичьи  простодушно,  -  я  оказалась
единственной, кто хоть как-то знаком с полицейским.
   - Я не полицейский, - вырвалось у меня, но, заметив, как напряглась Кейт,
я сообразил, что рявкнул слишком резко, и взял на октаву ниже:
   - Но у меня остались знакомые в полиции. А зачем тебе нужен полицейский?
   - Трудно объяснить, - вздохнула она, - так, чтобы  самой  не  запутаться.
Мой друг - у меня есть близкий друг, Терри Вилфорд, он открыл  кафетерий.  В
Виллидже - знаете, где это? Терри и еще трое  ребят,  они  собрали  денег  и
сложились. Мы взяли - они взяли в аренду  помещение.  Им  повезло  -  совсем
недорого получилось, и  условия  аренды  выгодные,  если  через  три  месяца
выяснится, что с кафетерием ничего не выгорело, от аренды можно отказаться.
   Она  настолько  увлеклась  своими   объяснениями,   что   не   могла   не
жестикулировать, поэтому, положив печенье обратно на тарелку, склонилась над
чашкой, оперлась локтями о стол и стала помогать себе руками, вперив в  меня
настойчивый и пристальный взгляд. Такой она представлялась мне за столиком в
кафетерии у ее приятелей; в нашей стандартной кухне она производила странное
впечатление и казалась почти что эльфом из сказки.
   - Похоже, что у вас уже есть адвокат, - вмешался я. - Мне еще не ясно,  в
чем дело, но вы к нему уже обращались, не так ли?
   - Джордж - он на самом-то деле не адвокат, - ответила она, и лицо  ее  на
мгновение вспыхнуло лучезарной улыбкой. - Это даже немного забавно.  Старший
брат  Джорджа  работает  на  почте  и  по  вечерам   посещает   Нью-йоркский
университет. Он уже девять лет учится на адвоката, и Джордж утверждает,  что
так никогда и не выучится. Но  когда  нам  нужна  юридическая  консультация,
Джордж обращается к своему  брату.  Но  только  теперь  одним  этим  уже  не
обойдешься.
   - Почему?
   - Ну... Мы открылись в прошлый понедельник. А  в  среду  явился  какой-то
человек, полицейский. Он не  сообщил,  что  ему  нужно,  все  время  задавал
вопросы, осматривался и очень много.., намекал. Как будто мы сделали  что-то
предосудительное, а он нас выследил. И как бы  сожалел  о  том,  каково  нам
придется, если кафетерий придется закрыть.
   - Он был в форме?
   - Нет. Но Джордж  попросил  у  него  удостоверение,  и  он  действительно
оказался полицейским. Детективом.
   - Ладно. И чем же дело кончилось?
   - В среду он просто покрутился немного  и  ушел.  Но  в  четверг  вечером
вернулся и опять начал распинаться о том, что с  соседями  нужно  ладить,  а
тех, кто этого не делает, терпеть не будут, а вчера вечером нагрянул снова и
начал спрашивать у всех посетителей документы. И все время намекал на что-то
загадочное и  нехорошее.  Например,  зачем  это  Терри  живет  наверху...  В
четверг, когда он заявился, случилось так, что я поднялась к Терри, а  когда
спускалась, этот человек поинтересовался: в каких целях будет использоваться
верхний этаж и станут ли девушки основной рабочей силой кафетерия.
   Я чувствовал на себе взгляд Кейт. В  мои  времена  полицейские-вымогатели
тоже были не редкость, а судя по рассказу Робин Кеннеди,  фрукт,  с  которым
они столкнулись, был именно такого сорта.
   - И что же потом случилось?  -  спросил  я.  Она  порывисто,  по-юношески
пожала плечами и, наклонив голову, продолжала:
   - Ну, Джордж говорит, что ему нужно дать на лапу, чтобы  отмазаться.  Так
его брат советует, тот, который почти адвокат. Да мы и сами знаем, что такое
рэкет, я имею в виду все эти дурацкие выплаты в  муниципалитет  и  прочее...
Или вот, например, этот тип из пожарной охраны,  который  убеждал  нас,  что
необходимы дополнительные  выходы  и  огнетушители,  и  тогда  брат  Джорджа
отделался от него, всучив ему пятьдесят долларов. Но этот полицейский...  Мы
не знаем, как к нему подступиться. Боимся предлагать ему деньги - а вдруг он
только и ждет, чтобы подловить нас на этом?  Тогда  всех  нас  действительно
ждут неприятности.
   - Значит, взятку вы ему не предлагали? Она покачала головой.
   - Мы не циники, мистер Тобин, - сказала она, забывая, что должна называть
меня по имени. - Но нам известно, что, если открываешь свое дело,  то  нужно
кое с чем смириться. Мы знали, что придется кое-кому дать на лапу.  Но  этот
полицейский себя так странно ведет, и мы ни в чем не уверены. И брат Джорджа
не хочет рисковать, предлагать ему деньги, потому что вдруг тому  не  взятка
нужна? Тогда брата Джорджа ждут неприятности. И нас всех могут подловить.
   - А какие у него еще, по-твоему, могут быть причины, если не деньги?
   Она, казалось, замешкалась и, когда на этот раз снова заговорила, то чаще
поглядывала на Кейт, чем на меня.
   - Некоторые люди, -  начала  она,  -  ну  некоторые  полицейские  и  тому
подобные думают, что молодежь из  Виллиджа..,  ну,  в  общем,  они  молодежь
недолюбливают. Они считают, что мы все битники, развратники, ну и все такое.
Бывает, полицейские цепляются к парню, который носит бороду, или к  девчонке
только из-за того, что она живет в Виллидже. Так что дело может быть  именно
в этом, он хочет нас немножко  пошерстить  просто  потому,  что  терпеть  не
может. А если так, то мы совершим ужасную ошибку, если попытаемся предложить
ему деньги. Это только все сильно осложнит.
   - Так думает твой друг Терри? - спросил я.
   На ее щеках внезапно вспыхнул румянец, и она сказала:
   - Терри думает, что ему нужна девушка.
   - Ты?
   - Может быть. Или, вполне вероятно, просто любая девушка. Терри  говорит,
что, не исключено, он один из тех, кто считает,  будто  все,  кто  связан  с
кофейнями, исповедуют свободную любовь.
   - Значит, Терри полагает, что ему нужна взятка натурой, так?
   Она кивнула.
   - А ты хочешь узнать мое мнение по этому поводу, так? - спросил я.
   - Вроде того, - ответила она. - Но... Она,  поколебавшись,  поглядела  на
Кейт, снова перевела на меня беспомощный взгляд и  вновь  пожала  плечами  и
понурила голову.
   Кейт впервые заговорила:
   - Митч, это не смахивает на вымогательство?
   - Весьма похоже на это, - ответил я. - Может, здесь и что-то другое, я не
знаю. Но вероятнее всего - вымогательство.
   Кейт обратилась к девушке:
   - И ты хочешь, чтобы Митч с этим человеком поговорил, верно?
   Я, пораженный, переводил взгляд с одной на другую. Мне это и в голову  не
приходило. Я думал, что девушка  просто  пришла  за  советом,  услышать  мое
мнение о том, чего хочет этот полицейский, и пытался сообразить, что  же  ей
сказать. Очень похоже было  на  то,  что  этот  тип  решил  подзаработать  и
регулярно  получать  белый  конвертик   в   виде   благодарности   за   свое
невмешательство, но я и сам до конца не был уверен в  своих  догадках  и  не
хотел, чтобы мой совет поставил ребят в еще более трудное положение. Так что
я размышлял, взвешивая все "за" и "против", прежде чем принять окончательное
решение, и у меня и в мыслях не  было,  что  моя  новоявленная  родственница
пожелает, чтобы я выбрался из дому и самолично занялся этим типом.
   Но хотела она именно этого. Кейт сразу обо всем догадалась, и  Кейт  была
права, как это часто с ней бывает, когда речь идет о том, что  у  других  на
уме.  Робин  Кеннеди  с  благодарностью  ухватилась  за  эту   фразу   Кейт,
воскликнув:
   - О да! Никто из нас не способен на это, правда-правда! - И обратилась ко
мне умоляющим тоном:
   - А может быть, вы согласитесь?
   - Ну... - начал было я, чувствуя, что попался в ловушку. Мне не  хотелось
высовываться ни ради Робин Кеннеди, ни ради кого другого. Я выходил из  дому
несколько месяцев тому  назад  в  силу  необходимости,  чтобы  подзаработать
деньжат  и  обеспечить  себе  еще   год   или   чуть   больше   безмятежного
существования, но это было лишь раз и отбило у меня желание повторить  опыт:
честно говоря, эта вылазка не вызвала у меня особого желания повторить ее  в
ближайшем будущем.
   Я чувствовал на себе взгляд Кейт, но избегал встречаться с  ней  глазами.
Она хотела, чтобы я пошел с этой девушкой, я это знал, и лишь отчасти  из-за
того, что Кейт сразу же прониклась к ней симпатией. Основная же причина была
в том, что она полагала, что мне гораздо полезнее шевелиться, чем сидеть без
дела. Здесь Кейт была не права, но нельзя же винить ее за такие мысли.
   Девушка продолжала умолять:
   - Прошу вас, мистер Тобин. Если бы вы только смогли, если  бы  вы  с  ним
поговорили. Мы вложили в этот кафетерий все, что у  нас  было,  и,  если  он
прогорит, мы пропали. А если этот человек от нас не отстанет, к нам никто не
будет ходить, и мы останемся на бобах. Прошу вас.
   - Как зовут этого полицейского? - спросил я.
   - Эдвард Донлон. Детектив второй категории.
   - А сколько ему лет?
   Она пожала плечами; слишком стар.
   - Не знаю, - сказала она. - Около пятидесяти, наверное. Значит, где-то за
сорок. Молодые склонны преувеличивать возраст тех, кто старше.
   - Как он выглядит? - спросил я.
   Не успела она ответить, как вмешалась Кейт:
   - Митч, сходи и сам на него полюбуйся. Иначе ты ничего не выяснишь.
   - В этом нет необходимости, - возразил я. - Может, тут что-то другое.
   - Тем более, - настаивала она.
   - Он обронил, что вернется в воскресенье, - продолжала девушка. - Завтра.
Он сказал, в воскресенье после обеда.
   - Вот тогда ты и встреться с ним, - заметила Кейт.
   - Я могу кое-кому позвонить, - ответил я. - У меня в полиции остались еще
знакомые... Какой у вас участок? - спросил я девушку.
   - Митч, это же несерьезно! - воскликнула Кейт. -  Ты  что  -  хочешь  еще
усугубить их положение?
   Робин Кеннеди смотрела поочередно то на меня,  то  на  Кейт,  и  лицо  ее
принимало все более озабоченное выражение.
   - Если вы не хотите... - произнесла она срывающимся голосом.
   Но я уже понял, что это неизбежно. Придется посвятить этому  почти  целый
день. Когда я подумал, что предстоит разговаривать с кем-то  из  полиции,  с
теми, кто, может, знает меня по имени, и в курсе того,  что  я  натворил,  у
меня все внутри напряглось, хотя такая возможность и казалась маловероятной.
На службе в полиции числятся тысячи людей, а имя  Митчелла  Тобина  вряд  ли
вызовет какие-нибудь ассоциации больше чем  у  сотни.  .От  этой  мысли  мне
намного лучше не стало. И все же я знал, что  ничего  другого  не  остается.
Придется завтра доехать на метро до Манхэттена, встретиться с  копом-хапугой
и выяснить, что можно сделать, чтобы помочь этой молодежи с  их  заведением.
Едва ли имело смысл объяснять Робин Кеннеди, что их  предприятие  все  равно
обречено, независимо от результатов моей миссии. Этот хрупкий  бизнес  то  и
дело возникает на окраинах Гринвич-Виллиджа. Им занимаются юнцы, глядящие на
мир широко раскрытыми глазами, сами не знающие  толком,  чего  хотят,  и  не
имеющие ни малейшего понятия, как вести дела; несколько месяцев они ни шатко
ни валко кое-как перебиваются с  хлеба  на  воду,  а  потом  их  предприятия
заканчивают свое существование либо в  залах  для  судебных  разбирательств,
либо в потоке неоплаченных чеков. В бытность свою на  службе  мне  частенько
доводилось иметь дело с юнцами-предпринимателями,  рухнувшими  под  бременем
долгов, и я так насобачился,  что  с  первого  взгляда  мог  определить  так
называемый бизнес, неспособный на самом деле продержаться и один  финансовый
год.
   Но с Робин Кеннели я своими мыслями не поделился. Сказал только:
   - Ладно, приду. В котором, он сказал, часу?

Глава 3

   После обеда. Вот я и прибыл в назначенное время в  "Частицу  Востока",  а
Робин Кеннели, перепачканная в крови и все еще сжимавшая  в  руках  нож  для
разделки мяса, лежала у моих ног без сознания.
   Я обратился к усатому юнцу:
   - Иди запри парадный вход. Где тут у вас телефон? Ответа не  последовало.
Я поглядел на него и увидел, что он, побледневший и  с  трясущимися  губами,
стоит уставившись на лежащую на полу девушку. Пришлось дернуть его за руку.
   - Очнись. Иди запри дверь. И ответь, где телефон. Он вздрогнул, моргнул и
затряс головой, словно внезапно пробудившись от глубокого сна.  Поглядел  на
меня расширенными глазами.
   -  Телефон,  -  проговорил  он.  -  Там,  на  стене.  -   И   указал   на
противоположный конец кухни.
   - Хорошо. Иди запри дверь.
   - Да. Да, сэр.
   Он ушел, а я направился к телефону. Набрав номер  дежурки,  сообщил  свое
имя, откуда звоню, и сказал:
   - Пришлите полицейскую машину,  здесь,  похоже,  поножовщина.  И  "скорая
помощь" тоже понадобится.
   Повесив трубку, я прошел в зал и  обнаружил,  что  молодой  человек,  как
манекен из витрины, застыл у двери.
   - Ты ее запер?
   Он бросил на меня испуганный взгляд.
   - Да, - ответил он и подергал за ручку.
   - Еще какая-нибудь лестница есть? - спросил я. - Как еще можно  подняться
наверх? Он покачал головой.
   - Должна быть, по крайней мере пожарная, - возразил я. - Где она? Сзади?
   - Да. Сзади.
   - А еще какой-нибудь выход? Раскинь мозгами! Он снова заморгал:
   - Нет, больше нет. Только лестница, вот эта лестница. И пожарный выход.
   - Ладно. Стой здесь. Я вызвал полицию и "скорую помощь". Когда  они  сюда
прибудут, впусти их. Никого другого не пускай. Ясно?
   Он кивнул.
   - Хорошо. Как тебя зовут?
   - Джордж, - ответил он. - Джордж Пэдберри.
   - Это у тебя брат - почти адвокат?
   - Да, - с удивлением отозвался он. - Ральф. Мой брат Ральф.
   - Наверху есть сейчас кто-нибудь?
   - Наверху?
   - Из тех, кого ты знаешь.
   - Ну, только Терри.
   - Терри Вилфорд? Он снова кивнул:
   - Там его пристанище.
   - Он тут один?
   - Да, единственный жилец, - сказал Пэдберри. - Кроме него, больше никого.
   - Ладно. Никуда отсюда не уходи.
   - Не уйду.
   Я поспешно прошел по длинному залу и, войдя в кухню, обнаружил, что Робин
Кеннели все еще без сознания. Она  прерывисто  дышала,  и  лицо  ее,  все  в
кровавых потеках, было мертвенно-бледным.
   Я прошел мимо девушки, разыскал дверь между плитой и раковиной и, раскрыв
ее, вновь очутился в потоке солнечного света. И жары.  Контраст  между  этим
прохладным, похожим на грот помещением и окружающим миром был поразительным.
Когда я открыл дверь, меня обдало влажным пахучим жаром, и  я  почувствовал,
как на лбу и на руках выступили капельки пота.
   Шагнув за порог, я очутился в квадратной светло-серой бетонной коробке  с
небом вместо крыши. С четырех сторон от меня  возвышались  стены,  справа  и
слева - сплошные, спереди и сзади - с оконными прорезями. По  стене  здания,
из которого я только что вышел, черными витками устремлялась вверх  пожарная
лестница, но на противоположной  стене  ничего  подобного  не  было.  Одного
взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что в здание  напротив  отсюда  не
попасть: окна не только находились от земли на высоте около десяти футов, но
и были зарешечены.
   С того момента, когда Робин Кеннели, как  в  мелодраме,  рухнула  к  моим
ногам, сюда никто не выходил. При условии, что спуститься сверху можно  было
или так, как это сделала Робин, или же  по  пожарной  лестнице,  через  этот
тупик, тот, кто находился наверху пять  минут  назад,  должен  был  все  еще
оставаться там.
   Я вернулся на кухню, закрыл за собой дверь и  увидел,  что  Робин  начала
приходить  в  себя.   Ее   движения   были   вялыми,   неуверенными,   плохо
скоординированными. Я подошел к ней, присел на корточки и,  не  касаясь  ее,
спросил:
   - Ты можешь рассказать мне, что произошло? Она с трудом сфокусировала  на
мне глаза:
   - Мистер Тобин?
   - Что произошло наверху?
   Она нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.
   - Наверху?
   - Ты не помнишь?
   Она поднесла было к лицу руку и остановилась, глядя на размазанную по ней
кровь. Тем  же  неестественно  высоким,  тонким  голосом,  каким  произнесла
единственную фразу перед тем, как потерять сознание, она спросила:
   - Что произошло? Что со мной случилось?
   - Не знаю, - ответил я. - Не пытайся подняться,  оставайся  на  месте.  Я
вызвал полицию.
   Она в замешательстве поглядела на меня:
   - Я ранена?
   - Думаю, что нет, - ответил я. - По-моему, это не твоя кровь.
   Она оглядела себя и заметила  нож,  валявшийся  рядом  на  полу.  Я  весь
напрягся, но Робин не потянулась за ним. Она посмотрела на него так,  словно
не могла уяснить, что это за предмет и каково его назначение.
   - Но... - начала было она и замолчала.
   - Скоро здесь будет полиция, - сказал я. - Подождем немного.
   Казалось, она меня не слышала, так как не могла отвести глаз от ножа.

Глава 4

   Из двух прибывших на вызов полицейских ни один не был мне знаком.  Джордж
Пэдберри открыл им дверь, и они прошли туда,  где  я  поджидал  их,  стоя  в
дверях на кухню. Я занял эту  позицию,  чтобы  не  упускать  из  виду  Робин
Кеннели и дверь, ведущую на лестницу.
   Я представился - не упоминая, что когда-то тоже имел отношение к полиции,
- рассказал о случившемся и о своих действиях, и они принялись за дело. Один
патрульный  самолично  убедился  в  том,  что  через  пожарный  выход   уйти
невозможно, и они вдвоем поднялись наверх.
   Как только патрульные исчезли из виду, Джордж  Пэдберри,  вернувшийся  на
кухню, шепнул мне на ухо:
   - Что они собираются делать?
   - Найти наверху что-нибудь не слишком приятное. - Я  обратился  к  Робин,
все еще сидевшей на полу и не отрывающей глаз от ножа:
   - Что они там найдут, Робин?
   Она взглянула на меня, но ничего не ответила,  и  нам  оставалось  только
ждать. Я не повторил своего вопроса, поскольку Робин, судя по всему, едва ли
была в состоянии дать вразумительный ответ - по крайней мере сейчас.
   Патрульные пробыли наверху, наверное, минуты три и спустились  вниз.  Они
казались очень бледными. Первый направился к выходу, а второй  тем  временем
обратился ко мне:
   - Вы туда не поднимались?
   - Нет.
   У входа послышался какой-то шум. Я поглядел в ту сторону  и  увидел,  как
вместо вышедшего полицейского в кафетерии появилось  два  человека  в  белых
халатах.
   Оставшийся патрульный, тот, что спросил, поднимался ли я  наверх,  теперь
повернулся к Робин со словами:
   -  Вы  что-нибудь  хотите  рассказать?  Когда  она  не  ответила  ему,  я
предложил:
   - Может, мы лучше дадим осмотреть ее врачу?
   Он окинул меня взглядом, затем отступил на шаг и крикнул:
   - Давайте сюда. Первым делом  взгляните  на  нее.  А  потом  поднимайтесь
наверх - там для вас есть работенка.
   Двое медиков вошли на кухню, и теперь все мы столпились  вокруг  сидевшей
на полу девушки. Джордж Пэдберри отступил к стене и взирал  на  остальных  с
таким видом, словно опасался, что над ним  сыграют  сейчас  профессиональную
шутку. На лице патрульного появилось  выражение  человека,  которому  ничего
другого не осталось, как ждать, пока другие не  закончат  его  работу.  Двое
медиков, оба молодые, оба  с  выбритыми  до  синевы  подбородками,  казались
опытными ребятами, привыкшими действовать без спешки. Меня  мучило  недоброе
предчувствие, что я оказался замешанным в передрягу гораздо более серьезную,
чем предполагал.
   Один из медиков присел на корточки перед Робин и спросил:
   - Ранена? Что случилось? Я ответил вместо нее:
   - Она, кажется, не ранена, просто в шоке. Это не ее кровь.
   Он поднял на меня глаза:
   - Вы детектив?
   - Нет, частное лицо. Случайно здесь оказался. Он взглянул на  патрульного
и снова сосредоточился на Робин. Ему удалось заставить ее оторвать взгляд от
ножа, и она затверженно, как попугай, назвала свое имя и  адрес.  Но,  когда
над ней склонился патрульный и спросил,  что  произошло  наверху,  ее  глаза
заволокло дымкой, как занавесом; она замкнулась в себе, и из нее не  удалось
больше в