чтобы на людях с ней был не
Харри, а кто-нибудь другой, способный не хуже Харри выполнить
обязанности телохранителя, но обладающий приятной
наружностью.
    - Весьма польщен, - сказал Гроуфилд. - И как же вышло,
что выбор пал на меня?
    - К сожалению, обычные пути набора таких сотрудников были
для нас закрыты, - тщательно подбирая слова, ответил Милфорд.
    - Почему?
    Милфорд развел руками.
    - Мы никак не могли знать наверняка, что этот человек
предан Белл больше, чем ее мужу.
    В дверь постучали. Милфорд повернул голову и крикнул:
    - Войдите.
    Вошла Белл Данамато.
    - Вы закончили? - спросила она.
    - Почти, - ответил Милфорд и посмотрел на Гроуфилда. -
Если только у вас нет больше вопросов. Гроуфилд сказал:
    - Я полагаю, Би Джи наблюдает за домом. Они наверняка
видели, как я входил... Нет, они знали, что я приезжаю, знали
про фамилию Уилкокс и про аэропорт. Но не знали о цели моего
приезда. Поэтому, когда я уехал отсюда, они допросили меня.
    - Именно так.
    - Удивительно, - сказал Гроуфилд.
    - Джордж сказал вам, для чего я хотела вас нанять? -
спросила его Белл Данамато.
    - Да.
    - Вы все еще можете занять это место, - сказала она.
    - Нет, не могу.
    - Почему нет?
    - Во-первых, это не моя работа, - объяснил Гроуфилд. - А
во-вторых, если бы я и собирался статься телохранителем, то
лишь при человеке, который мне нравится. Иначе я отнесся бы к
работе халатно.
    Белл Данамато залилась краской.
    - А я вам не нравлюсь?
    - Ни капельки, - ответил Гроуфилд. Милфорд с вежливым
изумлением пробормотал:
    - О, прошу вас, мистер Гроуфилд.
    - Оставьте его, - бросила Белл Данамато и сказала
Гроуфилду: - В чем дело? Почему вы взъелись на меня?
    - Вы высокомерны, - объяснил Гроуфилд. - Причем без
всяких на то оснований. В вашем возрасте женщине не пристало
быть капризным дитятей.
    - Вы ублюдок, - холодно сказала она. - Я поставила на
стол прибор для вас, но, полагаю, вы предпочтете тотчас же
уйти.
    - Напротив, - ответил Гроуфилд. - Последний раз я ел в
обед на борту самолета. Поужинать - неплохая мысль. - Он
встал и спросил Милфорда: - Вы со мной?

                          5

    Дополнительный прибор поставили в конце стола. Сев туда,
Гроуфилд оказался напротив Белл Данамато, которая восседала
во главе, злобно поджав губы; остальные шестеро расположились
по трое вдоль обоих краев стола.
    Гроуфилд улыбнулся всем и сказал:
    - Миссис Данамато забыла меня представить. Меня зовут
Алан Гроуфилд. Я тут в гостях.
    - По недоразумению, - тявкнула Белл Данамато. Сидевший
рядом Джордж Милфорд взял ее за руку и нежно сказал:
    - Не принимайте все так близко к сердцу, Белл. Харри,
телохранитель, сидел рядом с Гроуфилдом справа. Гроуфилд
улыбнулся ему и сказал:
    - Ну-ка, ну-ка, мы же знакомы.
    - Я тоже тебя знаю, приятель, - мрачно ответил Харри все
с той же легкой хрипотцой.
    Гроуфилд пропустил это мимо ушей и посмотрел на женщину,
сидевшую между Харри и Джорджем Милфордом. Это была пожилая
матрона в тугом корсете и темном костюме, чересчур плотном
для здешнего климата; губы ее, казалось, навеки застыли в
неодобрительной гримасе. Перманентная завивка была до того
тугой и жесткой, что, казалось, причиняла женщине боль.
    Гроуфилд одарил ее самой чарующей из своих улыбок и
сказал:
    - А вот с этой милой дамой мы еще не встречались.
    - Моя жена, - кисло сказал Джордж Милфорд. Затем с явной
потугой на вежливость, добавил: - Ива, это мистер Гроуфилд.
    - Алан, - сказал Гроуфилд.
    Она кивнула, взглянула на него и тотчас опять робко
опустила глаза; губы ее шевельнулись, с них слетело что-то
тихое, похожее на птичье щебетанье. До Гроуфилда дошло, что
ее напускная строгость - всего лишь форма защиты, а на самом
деле Ива до болезненности робкая и застенчивая. Не желая
обращаться с нею по-садистски, он
    просто кивнул в ответ, дружелюбно улыбнулся и переключил
внимание на ближайшего соседа слева.
    Этот был непохож на остальных. Явно африканец, в бордово-
белом одеянии, вишневой плоской шапочке. Кожа у него была на
удивление темная, почти совсем черная, без какого-либо
коричневого оттенка. Лицо бесстрастное, без возраста. Он
ответил на взгляд Гроуфилда ничего не выражающим взглядом.
    Гроуфилд выдерживал его секунды две, потом снова
улыбнулся,
    - Алан Гроуфилд, - сказал он.
    Неужели человек тоже улыбнулся? Если так, то улыбка была
слишком мимолетной и ничего не значила. Голос у него оказался
мягкий, почти такой же эфемерный, как и улыбка.
    - Здравствуйте. Я - Онум Марба, - представился он. Акцент
был едва заметный, но, тем не менее, явственный и, похоже,
свидетельствовал о том, что в родном языке Марбы было много
щелкающих звуков.
    - Мистер Марба, - сказал Гроуфилд и едва заметно склонил
голову, а потом перевел взгляд на человека сидевшего слева от
Марбы.
    Да, вот он, гвоздь программы. Кабы надо было охранять это
тело, Гроуфилд согласился бы без колебаний. Милая девчушка
лет двадцати с небольшим, нежная, как весенний вечер; у нее
были длинные белесые волосы и спокойные карие глаза. Она
изучала Гроуфилда, не столько глядя ему в глаза, сколько
заглядывая сквозь них в глубины его черепа, и вид у нее был
серьезный и задумчивый, как у важенки, повстречавшей по осени
первого охотника.
    Улыбка Гроуфилда, вероятно, стала еще шире, чем прежде,
пока он смотрел на королеву бала.
    - Вам тоже доброго вечера, - сказал он. Единственным ее
изъяном, похоже, было отсутствие чувства юмора, хотя Гроуфилд
и надеялся, что это не так и что она просто по той или иной
причине не дает ему воли.
    Так или иначе, не меняя серьезного выражения лица, она
произнесла:
    - Добрый вечер. Я - Патриция Челм.
    - Добрый вечер, Патриция Челм. Она отвернулась, показав
на молодого человека, сидевшего слева от нее, и сказала:
    - А это мой брат Рой.
    Рой Челм был хрупок, как и его сестра, но мужчину такое
изящество не украшало. И лицо у него было куда безвольней,
чем у нее, оно даже казалось капризным. Он отвернулся, не
желая знакомиться, и обратился к Белл Данамато:
    - Белл, он и впрямь нам здесь нужен?
    - Это не имеет значения, - ответила она, когда вошла
грузная служанка, которую Гроуфилд уже видел днем, и принесла
поднос с тарелками супа. - Он уедет, поскольку отказался от
работы.
    - Вот и хорошо, - сказал Рой Челм. Голос его тоже звучал
слабо.
    Перед Гроуфилдом поставили тарелку супа.
    - Мне это не по нутру - поесть и тотчас бежать, - сказал
он, беря ложку. - Но сразу же после обеда я уеду.
    - Завтра, - поправил его Милфорд. Гроуфилд поднял глаза.
Милфорд объяснил:
    - Сегодня вечером нет ни одного самолета, Гроуфилд. И
номер в отеле вы не найдете, если не заказывали заранее.
Можете переночевать здесь, а утром я отвезу вас в аэропорт
    - Ну, ладно, - согласился Гроуфилд. Он попробовал суп.
Вишисуасс. Как раз то, что нужно в такой душный вечер.

                         6

    Услышав крик, Гроуфилд вскочил с постели и бросился
бежать.
    Две профессии Гроуфилда частенько неплохо сочетались:
совершенствуясь в одном ремесле, он оттачивал<"
навыки другого, так что, даже не воруя и не играя на
сцене, стал почти мгновенно реагировать на всякого рода
неожиданности. Не успели стихнуть последние отголоски этого
вопля, а он уже был на ногах, натянул штаны и устремился к
двери.
    Один Бог знал, который теперь час. Гроуфилд поднялся к
себе в комнату около одиннадцати, и не потому, что устал, а
потому, что внизу собралось на редкость скучное общество.
Африканец Марба сидел как на иголках, разглядывая остальных.
Белл Данамато никак не могла расстаться со своим высокомерием
и плохим настроением, щеголяя ими, будто почетным знаком, а
Рой Челм ни на миг не оставлял ее своим вниманием, будто Урия
Гип. Неужто Челм - всего лишь альфонс, а Гроуфилду предстояло
только помогать ему на людях? Он видел, что Харри и Челм
играли дома ту же роль, которую она хотела навязать Гроуфилду
в свете, и не знал, то ли гордиться этим, то ли оскорбиться.
    Во всяком случае, всю храбрость в роду Челмов, похоже,
унаследовала сестра. Эх, кабы ей досталось от предков еще и
какое ни на есть чувство юмора! Но если Марба ерзал и вертел
головой, будто кот, то Патриция Челм сидела, как серьезный
фавн, безмолвная и неприступная, прекрасная, но скучная.
    Что касается четы Милфордов, с ними тоже было не ахти как
весело. Муж оказался единственным из присутствующих, кто хотя
бы пытался вести человеческий разговор, но его потуги были
еще тошнотворнее, чем молчание. А когда наступала тишина, его
кисейная женщина заполняла ее своим, особенным, болезненным
молчанием, как заполняет голову зубная боль.
    Гроуфилд терпел все это, сколько мог, но не помогали даже
"дайкири" со льдом, которые он глотал один за другим, и в
конце концов он покинул гостиную, превращенную в камеру
пыток, побродил по дому, отыскал библиотеку, бегло просмотрел
книги, с неохотой выбрал роман Ллойда Дугласа и поднялся к
себе в комнату.
    Чемодана у него не было. Если хоть немного повезет, можно
будет завтра забрать его в бюро проката автомобилей. Пока же
Гроуфилд был вынужден чистить зубы пальцем и чужой пастой.
Потом Ллойд Дуглас мирно убаюкал его, и Гроуфилд проспал
энное количество часов и минут, когда раздался крик, и со
сном было покончено.
    В комнате Гроуфилда было темно, но в коридоре горел свет.
Он резко распахнул дверь, на две-три секунды прищурил глаза,
посмотрел налево, потом направо и увидел, как Патриция Челм
пятится вон из комнаты в дальнем конце коридора. Зажав рот
тыльной стороной ладони, она в оцепенении смотрела на что-то
находившееся в комнате.
    Гроуфилд торопливо подошел, взял девушку за плечо и
спросил:
    - В чем дело?
    Она не отреагировала ни на его прикосновение, ни на
голос. Он почувствовал, как открываются все двери, ведущие в
коридор, повернулся и заглянул в комнату, из которой, пятясь,
вышла Патриция. На полу рядом с кроватью лежала Белл
Данамато, полностью одетая, ее выпученные глаза уставились в
потолок, лицо было багровым.
    Гроуфилд шагнул в комнату, заметил проволоку на шее Белл
Данамато и понял, что она не дышит. Повернувшись, он увидел в
дверях Харри в желтой пижаме с узором, изображающим скаковых
лошадей. В правой руке он держал все тот же автоматический
"кольт".
    - Руки на голову, красавчик, - велел Харри. У него за
спиной возник Рой Челм, он стоял, обнимая сестру, которая
уткнулась лицом в его плечо.
    -Она мертва, - сказал Гроуфилд. - Задушена.
    - Я сказал, руки на голову, - повторил Харри. - Меня
хлебом не корми, дай только всадить в тебя пулю.
    - Ты же знаешь, что я этого не делал, - сказал Гроуфилд,
но выражение лица Харри не понравилось ему, поэтому он
положил руки на голову.
    - Ты и никто другой, - сказал Харри. - Кругом. Гроуфилд
повернулся. Став сзади, Харри обыскал его, и Гроуфилд сказал:
    - Я так же чист, как и в прошлый раз.
    - Заткнись.
    Гроуфилд пожал плечами и набрался терпения.
    В комнату вошел Джордж Милфорд, он остановился
    перед Гроуфилдом, посмотрел на Белл Данамато, мрачно
    покачал головой и сказал:
    - Вот ведь влипли!
    Харри закончил обыскивать Гроуфилда.
    - Ладно, красавчик, - сказал он, - повернись и выходи
отсюда.
    Милфорд обратился к Харри:
    - Это он?
    - Кто же еще, - ответил тот.
    - Да нет, это кто-то другой, - возразил Гроуфилд. Милфорд
окинул его тяжелым взглядом.
    - Значит, люди Би Джи все-таки заполучили вас? - сказал
он. - Мы знали, что вы продадитесь тому, кто больше заплатит,
но вам следовало хотя бы дать нам возможность предложить
цену.
    Гроуфилд покачал головой.
    - Вы ошибаетесь, Милфорд, - сказал он.
    Милфорд посмотрел мимо него на Харри.
    - Что вы собираетесь с ним сделать?
    - Запереть под замок, пока сюда не явятся представители
закона, - ответил Харри. - Только он сделал это не для Би
Джи, у него были свои причины.
    - Откуда вы это знаете7 - спросил его Милфорд.
    - Потому что я сам работаю на Би Джи, - спокойно объяснил
Харри. - Если бы он хотел, чтобы миссис Данамато умерла, то
велел бы мне.
    Гроуфилд обратился к Милфорду:
    - Вы же видите, что это не имеет никакого смысла, правда?
    - Нет, не вижу. Куда вы его посадите, Харри? - Казалось,
Милфорд не удивился и не встревожился, узнав, что Харри
оказался человеком Би Джи.
    - В подвале есть кладовка, - ответил Харри.
    - Могу я прихватить с собой книгу? - спросил Гроуфилд. -
Я как раз дошел до интересного места.
    - Шагай, красавчик, - велел Харри.

                         7

    Каморка была серой, без окон, площадью примерно десять на
десять футов, с потолком едва ли семь футов высотой. Вдоль
шершавых бетонных стен стояли неструганые деревянные полки, а
грубая деревянная дверь, казалось, была тяжелее
новорожденного слоненка. Полки были пустыми, как и сама
комната.
    Гроуфилд был босиком, под ногами лежал холодный бетонный
пол, так что он старался стоять на одном месте. На Гроуфилде
были брюки и тенниска - одеяние явно неподходящее в этой
холодной и малость сыроватой комнате. Под потолком одиноко
висела голая тусклая лампочка, которую Гроуфилд не стал
выворачивать, хотя смотреть тут было особенно не на что.
    Заняться тоже было нечем. Харри не дал ему возможности
еще разок отобрать у него автоматический пистолет, хотя всю
дорогу до этой кладовой в подвале Гроуфилд старался улучить
момент и опять овладеть положением. Но теперь положение
овладело им, и виды на будущее были весьма мрачные.
    Гроуфилд приуныл. Стоя на холодном полу, на крошечной
полоске, слегка нагревшейся от его ног, он обхватил себя
руками, чтобы хоть как-то согреться; он был окружен пустотой
и окутан тусклым светом и испытывал острую жалость к себе.
    Гроуфилд понимал, что это чувство, пусть лишь отчасти,
беспричинно и проистекает от неудобств, которые испытывало
его тело. Держать свои жертвы в холоде, голоде и без сна -
вот самое действенное и испытанное средство промывания
мозгов: от этого и начиналась хандра, жалость к себе, а потом
приходило отчаяние. Да, он малость недоспал, но у него было
достаточно гибкое тело, и он мог продрыхнуть остаток ночи
стоймя, на расставленных ногах.
    Нет, что его и впрямь удручало, так это сырость. Да еще,
разумеется, бездействие, отсутствие какого ни на есть занятия
и возможности придумать что-нибудь толковое. Кроме того,
налицо была еще одна маленькая сложность: с минуты на минуту
его могли застрелить.
    Харри и иже с ним ждали наемников новоиспеченного вдовца.
Харри и сам был одним из них и, очевидно, знал, как связаться
с остальными. Какими же словами он их встретит? "Жена босса
мертва, а убийца сидит у меня в подвале".
    Ну не прелесть ли?
    А какова будет реакция остальных? Что ж, возможно, они
тотчас свяжутся с самим Би Джи Данамато и доложат обстановку.
А Би Джи наверняка ответит: "В расход его".
    Просто великолепно.
    Гроуфилду нечасто доводилось бывать статистом, и ему это
не нравилось. Если он и был | чем-то виноват - а это
случалось часто, - то лишь в отлично продуманных и четко
исполненных ограблениях, в которых участвовало пять-шесть
человек, а почти все детали учитывались уже при разработке
плана. Тогда же проигрывались и все возможные результаты.
Если же план не удавалось осуществить (а порой срывались
планы, которые, казалось, были разработаны безупречно), то
неудача все равно не выходила из рамок предсказуемого. В
таких случаях Гроуфилд знал, как ее воспринимать и что
делать.
    Но теперь он влип в чужую передрягу. Выражаясь терминами
его второй профессии, его поставили не на ту роль. Добро бы
только это, но его еще вытолкали на сцену, а он даже не знает
своих реплик.
    Ну что ж. Если эта дверь когда-нибудь откроется, Гроуфилд
был готов импровизировать с лучшими партнерами по сцене и
надеяться, что пронесет. А пока ему оставалось только стоять,
дрожать, мучиться бездельем, жалеть себя и испытывать мрачную
подавленность.
    Ан-нет, если подумать, он может сделать еще кое-что.
Можно повторить сценарий вплоть до нынешней минуты,
попробовать проникнуться материалом, и тогда, после того, как
дверь все-таки откроется (если, конечно, его не намереваются
попросту оставить здесь, как героя "Бочонка амонтильядо"),
его импровизация может оказать определенное действие и иметь
какой-то смысл.
    Например. Джордж Милфорд вкратце поведал ему о
создавшемся здесь положении, но все ли он рассказал? Вряд ли.
В его истории зияли такие бреши, в которые запросто проскочил
бы "Боинг-74. 7". Так что повторим рассказ Милфорда и
посмотрим, можно ли догадаться, о чем Милфорд умолчал.
    Милфорд сказал: Белл Данамато не живет с мужем,
разводится с ним. Она боялась, что он убьет ее. Развод не
оспаривался, но акт раздела имущества был весьма запутанный.
Белл Данамато держала Харри дома в качестве телохранителя, но
он не годился для сопровождения в общественных местах,
поэтому она искала для этой цели кого-нибудь другого.
    Прекрасно. Вопрос: если развод не оспаривался, а раздел
имущества был хоть и мучителен, но вполне осуществим, почему
же Белл Данамато боялась, что муж может ее убить? Ответ:
Милфорд лгал. Либо развод оспаривался, либо раздел имущества
был сопряжен с неразрешимыми сложностями. Гроуфилд склонялся
ко второму из этих предположений, поскольку мужчина не
убивает жену, чтобы не дать ей уйти от него. Значит, дело в
брачном соглашении. В деньгах.
    Гроуфилд улыбался в маленькой холодной комнате, под
маленькой тусклой лампочкой. Он улыбался потому, что был
доволен собой, а доволен собой он был потому, что распутал
узелок. Если муж Данамато не только слыл, но и был крупным
воротилой, значит, у него наверняка возникали сложности с
подоходным налогом. А если возникали затруднения с подоходным
налогом, значит, у него, несомненно, был бухгалтер. А если у
него был бухгалтер, и Би Джи прислушивался к его мнению,
значит, немало вкладов было сделано на имя жены.
    Ну конечно. Если она хочет развестись с ним, пожалуйста,
но черта с два он позволит ей утащить с собой половину своего
состояния. Вот обстановка и прояснилась. Наверное, он сказал
жене: либо переписывай все обратно на меня, либо я обстряпаю
дело таким образом, что унаследую денежки после тебя.
    Потому-то Белл Данамато и приехала в Пуэрто-Рико со своим
адвокатом и несколькими друзьями, чтобы исчезнуть, пока либо
муж не пойдет на попятный, либо развод вступит в последний
этап.
    Неужели Би Джи Данамато исполнил свою угрозу? Неужели
страхи его жены оправдались, и он все-таки добрался до нее,
несмотря на все меры предосторожности?
    Нет. Нет, если Харри и впрямь работал на мужа, как он
утверждал, Белл Данамато могли убить и раньше. Не было
никаких причин тянуть с этим так долго.
    Если только...
    Гроуфилд перестал улыбаться и крепче обхватил себя
руками. Если только, подумал он, они не хотели получить козла
отпущения, а уж потом сделать свой ход.
    Был ли в этом какой-то смысл? По закону нельзя получить
наследство, если ты совершил ради него правонарушение. В
случае насильственной смерти Белл Данамато единственным
подозреваемым был бы ее муж. Или хотя бы один из его
работников. Полиция наверняка будет трясти организацию
Данамато до тех пор, пока не вытрясет из нее осведомителя, а
ведь никто не может на все сто процентов доверять каждому
своему сотруднику. Да еще когда на них давит полиция.
    Но если есть другой убийца? Бродяга, перекати-поле,
залетный гастролер, который погрызся с миссис Данамато, по
сути дела угрожал ей пистолетом за обеденным столом? На кой
властям искать кого-то еще? На кой вообще трясти организацию
Данамато?
    Неужели в этом замешан Джордж Милфорд? Он нисколько не
удивился, когда Харри сказал, на кого в действительности
работает. Но, с другой стор