малышка. Я спросил:
   - А тебе не приходит в голову, кто мог бы желать смерти Терри Вилфорда?
   - Полтора года назад, - ответил он, поднимая стакан, - я  сам  хотел  его
убить. Больше никого не знаю. Ваше здоровье. Он сделал глоток, а я спросил:
   - Айрин Боулз могла? Он нахмурился:
   - Кто?
   - Девушка, которую убили вместе с ним.
   - А, потаскуха! Боже, ну и сюжет! Прямо по Достоевскому.
   - Ты ее знал?
   - Кто - я? Нет, она, должно быть,  появилась  на  сцене  совсем  недавно.
Линда, сюда!
   Последние слова он прокричал куда-то в сторону.  Повернувшись,  я  увидел
направлявшуюся к нам мимо столиков ослепительной красоты блондинку.  В  руке
она держала соломенную розовую сумочку, цепляя ею  всех,  кто  попадался  на
пути. На ней было дикое розовое одеяние,  и  она  тоже  сыпала  словами  без
передышки еще до того, как их можно было разобрать.
   Наконец, уже возле столика, нам удалось расслышать:
   - ..Всегда они так.  Просто  кошмар,  зайчик.  Я  бы  там  еще  два  часа
проторчала, если бы не  плюнула  в  конце  концов  на  все.  При-и-вет,  мой
хороший.
   Она подставила ему щеку для поцелуя и  вскинула  ресницы  небесно-голубых
глаз, когда Бодкин представил меня:
   - Линда, Митч. Тут такое творится, как в мелодраме.
   - Приятно познакомиться, - сказал я.
   -  И  мне  приятно,  только  я  как  выжатый  лимон,  -  произнесла  она,
устраиваясь на стуле справа от меня. Бодкина она попросила:
   - Закажи мне выпить, дорогой, а не то  тебе  придется  собирать  меня  по
частям.
   - Желание дамы - закон, -  ответил  Бодкин  и  отчаянно  замахал  руками,
призывая бармена.
   - Я могу заказать по пути отсюда, - предложил я. Руки Бодкина  застыли  в
воздухе, как будто их подвесили, и он удивленно спросил:
   - Мы что - уже все?
   - Если тебе нечего больше добавить, то да. Он опустил руки.
   - Абсолютно нечего, - покачал он головой. - Я же сто лет никого из них не
видел, Митч. Боже, как подумаю, каким я тогда был. - Он протянул руку и сжал
ладонь девушки. - Дорогая, ты ни за что не поверишь.
   - Что пьет дама? - спросил я. Она не замедлила с ответом.
   - "Бифитер" и швеппс. И заранее благодарю.
   - Не за что. Приятно было с вами познакомиться. Я  поднялся  на  ноги,  и
Бодкин сказал:
   - Не беспокойтесь о пиве, Митч, его запишут на мой счет.
   Сомневаюсь, чтобы у него был  свой  счет,  поскольку  в  барах  Нью-Йорка
запрещено обслуживать в кредит, но я позволил ему сделать широкий жест перед
девушкой. Я поблагодарил его за любезность и за уделенное мне время, подошел
к стойке, чтобы заказать выпивку и вышел на свет Божий, показавшийся мне еще
более жарким, влажным и душным, чем раньше.
   Я остановил такси - без кондиционера - и на обратном  пути,  поразмыслив,
решил, что Бодкин не имеет к  убийствам  никакого  отношения.  Какой  бы  он
раньше ни пылал ненавистью к Терри Вилфорду,  теперь  все  свои  чувства  он
держал под контролем. И, очевидно, не врет, что занялся делом, пошел в гору,
и успех его изменил до неузнаваемости: от того попрошайки, что жил вместе  с
Вилфордом, не осталось и следа.
   Интересно, чем же он зарабатывает на жизнь? Он столько раз упоминал  этот
информбизнес, но так и не удосужился просветить меня, в чем  же  заключается
его работа или хотя бы в какой конкретно области он подвизается. В  рекламе?
На телевидении? В  издательстве?  В  телефонной  компании?  Или  нюансы  уже
утратили значение, и все слилось в  единое  целое  и  одно  понятие,  и  эти
блестящие молодые люди, собравшиеся в баре, все занимаются  тем,  что  проще
назвать одним словом "информбизнес"?
   Мир  представляет  из  себя,  по  сути   своей,   сотни   тысяч   мирков,
пересекающихся,  но  вместе  с  тем  строго  отграниченных  друг  от  друга.
Границами могут служить возраст, занятие, домашний адрес или еще  с  десяток
других факторов.  Меня  самого  вышвырнули  из  моего  собственного  мира  в
небытие, а теперь в поисках убийцы Терри Вилфорда я  тыкался  в  чуждые  мне
миры, пытаясь понять их язык и  обычаи  и  разыскать  среди  них  один,  где
обитает тот, чьи руки в крови.
   Никогда в жизни я так явственно не ощущал  существование  этих  отдельных
чуждых мне  миров,  как  за  те  двадцать  пять  минут,  пока  добирался  от
"Ньюфаундлендского осла" до "Частицы Востока".

Глава 17

   Войдя в "Частицу Востока",  я  испытал  странное  чувство  -  на  секунду
показалось, словно мне предоставлен еще один  шанс:  вот  там  сидит  Джордж
Пэдберри, Робин и Терри - наверху, и  все,  что  от  меня  требуется  -  это
немедленно повернуться, выйти, сесть на метро и доехать до Куинса,  и  тогда
этого кошмара не случится.
   Вид помещения еще усугубил это иррациональное чувство. То же  пронизанное
солнечными лучами пекло на улице, тот же прохладный полумрак внутри,  то  же
первое впечатление пустоты и те  же  неожиданные  признаки  жизни  в  правом
дальнем углу помещения.
   Однако на этот раз из кухни появился Халмер. Он  заметил  меня  и  громко
приветствовал:
   - Мистер Тобин! Добро пожаловать.
   Я направился к нему, лавируя между столиков.
   - Привет, Халмер. Я зашел осмотреть верхние комнаты.
   - Эйб звонил, предупредил, что вы заглянете. Мы вышли на кухню, где  Вики
ставила в стопку чистые тарелки. Мы с ней поздоровались, и Халмер предложил:
   - Хотите, я пойду с вами? Объясню, что и как было в тот раз.
   - Буду только благодарен.
   - Холодного чая хотите? - спросила Вики. - Он как раз готов.
   - Да, спасибо. С лимоном, если можно.
   - А то как же? - Протягивая мне стакан, она заметила:
   - Ужасная жара сегодня, правда?
   - Здесь еще терпимо.
   - Здесь-то да, но вот наверху... - заявил Халмер. Что он имел в  виду,  я
понял сразу, как только открылась дверь:  на  нас  нахлынула  сухая  горячая
волна  нагревшегося  от  жара,  излучаемого  раскаленной  на  солнце  крышей
воздуха.
   Халмер пошел впереди,  показывая  дорогу,  и,  обернувшись  через  плечо,
предупредил:
   - Смотрите себе под ноги, здесь плохое освещение. Да, свет был скудным. Я
последовал за ним вверх по лестнице -  узкой,  с  серыми  стенами  по  обеим
сторонам - в глубь жаркого полумрака. Пот, как и предсказывал  Клод  Бодкин,
катил с меня градом.
   На верхней площадке лестницы из-за темноты разглядеть что-либо было почти
невозможно. Халмер, наклонившись, включил  маленькую  настольную  лампу  без
абажура, стоявшую на полу с правой стороны.
   - Здесь  наверху  нет  проводки,  -  объяснил  он.  -  Терри  пользовался
удлинителем, который протянул снизу.
   Мы очутились в расположенном по длине здания коридоре, в  конце  которого
находились  забитые  досками  окна.  При  свете  лампы  я   разглядел   шнур
удлинителя, тянувшийся от лестницы вдоль коридора.
   Не знаю почему, но я  ожидал  увидеть  здесь  кучу  мусора,  облупившуюся
штукатурку и пожелтевшие пачки старых газет, но на самом деле это была всего
лишь пустующая часть здания, в которой  скопился  порядочный  слой  пыли.  С
обеих сторон в коридор выходили деревянные двери, в основном закрытые.
   - Терри пользовался комнатами справа, - пояснил мне Хал-мер. - Вот здесь.
   Он толкнул первую дверь с правой стороны, и нам  в  глаза  брызнул  яркий
солнечный свет. Комната, в которую мы вошли, по форме  напоминала  вытянутый
прямоугольник с двумя окнами на правой стороне. Они раньше были  заколочены,
но доски сбили, часть оторвали совсем, остальные просто сдвинули в  сторону,
и теперь лучи послеполуденного солнца, все  еще  стоявшего  высоко  в  небе,
проникали в них под  углом  и,  отражаясь  от  деревянного  пола,  наполняли
комнату  золотистым  сиянием.  Здесь  было  поменьше  пыли,  но  создавалось
впечатление, что это не жилое помещение, а скорее ночлежка.
   Первое, что бросилось мне в глаза, были стены, вернее, то, чем  они  были
увешаны. Прямо напротив входа  красовалась  большая  квадратная  абстрактная
картина  школы  Джексона   Поллока,   выполненная   в   различных   оттенках
сине-серого, с вкраплениями оранжевого в левом нижнем углу. Справа от нее  -
обложка  журнала  "Тайме",  изображавшая  сидячую  забастовку  студентов   в
каком-то  западном  университете.  Под  ними  была  прибита  большая  доска,
покрытая вырезками газетных заголовков и намалеванный в натуральную величину
знак "Стоп". На противоположной стене строго напротив гордости  коллекции  -
сине-серой картины - висели пара скрещенных мечей, набросанный углем портрет
девушки - вполне возможно, Робин - и огромная фотография B.C. Филдза.
   Две другие стены тоже были  увешаны  всякой  всячиной.  В  целом  комната
производила  впечатление  вестибюля  кинотеатра   в   стиле   модерн   после
террористического акта. Иллюзия, что  здесь  рванули  бомбу,  создавалась  в
основном из-за мебели, вернее, почти полного отсутствия оной. Справа  стояли
две кухонные табуретки, слева - небольшой книжный шкаф, содержимое  которого
составляли детали фонографа и несколько  журналов,  а  посредине  комнаты  -
круглый стол, на котором валялись брюки и свитера.
   Халмер показал  на  уже  привлекшее  мое  внимание  подозрительно  пустое
пространство в правом дальнем углу и сказал:
   - Вон там была постель.
   - Где нашли трупы?
   - Да. Просто постель, а не кровать. Видите ли, у Терри  ничего  не  было,
кроме двуспального матраса. Полиция его забрала. Там  на  стенах  еще  видны
следы крови. И на полу, Теперь, когда он показал их мне, я  смог  разглядеть
маленькие коричневые точки на двух стенах в углу  и  такие  же  пятнышки  на
полу, едва различимые из-за пыли  и  солнечного  света.  На  полу  виднелись
отметки, сделанные мелом, но они почти стерлись, и трудно было определить по
ним, в каком положении находились тела.
   Я спросил:
   - По официальной версии, оба убийства произошли в этой -, комнате?
   - Так, по крайней мере, пишут в газетах.
   Слева находилась дверь. Кивком указав на нее, я спросил:
   - Куда она ведет?
   - Там еще одна комната. А дальше, за ней, ванная. Пойдемте.
   Он толкнул дверь. Темнота, представшая нашим глазам, лишь  подчеркивалась
узкой полоской бледного света, упавшего на  пол  сквозь  приоткрытую  дверь.
Кроме этого выхваченного из мрака куска голого  пола,  мне  ничего  не  было
видно.
   - Секундочку, - сказал Халмер. Он вошел, наклонился и стал шарить на полу
слева от двери, наконец включил другую  такую  же  настольную,  без  абажура
лампу, и из мглы возникла еще одна комната. Без окон, зато в каждой стене по
двери, левая сторона и середина - пустые, справа - куча  барахла.  Картонные
коробки, "плетеные стулья, скатанные коврики, словом, остатки прежней  жизни
Терри.
   По комнате эхом отдались шаги Халмера, который, приблизившись к двери  на
противоположной стороне, объяснил:
   - Здесь находится ванна. Единственное, что  было  у  Терри  наверху,  это
вода. Ни газа, ни электричества, но воды вволю.
   - Погодите-ка, - сказал я, опускаясь на колени,  чтобы  осмотреть  пол  у
порога. Но на нем не было ни пятен, ни подтеков,  ничего,  что  нарушало  бы
тонкий серый слой пыли.
   Поднявшись на ноги, я отряхнул  брюки  и  последовал  за  Халмером  через
комнату. Либо здесь, в самом центре из-за отсутствия окон было попрохладнее,
либо я просто начал привыкать к жаре, но я уже не потел, как раньше.
   Ванная оказалась, к моему удивлению, современной,  просторной,  со  всеми
необходимыми атрибутами. Освещалась она опять же  старой  настольной  лампой
без абажура, но на этот раз лампа  стояла  не  на  полу,  а  на  пластиковой
тумбочке рядом с раковиной. В ее лучах отражались выложенные бежевой плиткой
стены, покрытый белой плиткой пол; свет от нее  падал  на  бежевую  ванну  и
душевую кабинку с дверьми из матового стекла,  бежевый  унитаз  и  раковину,
большой, из  двух  секций  медицинский  шкаф  с  зеркалами  в  хромированной
окантовке и белую, отливающую серебристым блеском тумбочку из пластика.
   - Неплохо, да? - хмыкнул Халмер. - Прямо как  в  лучших  гостиницах.  Моя
ванная с этой ни в какое сравнение не идет.
   - Да, впечатляет, - согласился я.  Затем  подошел  к  душевой  кабинке  и
отодвинул дверцу. На полу в душевой волнистыми линиями были наклеены полоски
какого-то пластика, чтобы  не  поскользнуться.  Из  смесителя  медленно,  по
каплям сочилась вода.
   - Что это? - удивился -Халмер.
   - Кран подтекает.
   - Разве? Всегда был в порядке.
   Я вошел вовнутрь и проверил краны. Кран с холодной водой был завернут  не
до конца, стоило мне закрыть его, и капать перестало.
   - Лажа это вся модерновая сантехника, - продолжал говорить Халмер. - Но я
иногда приходил сюда принять душ. Мне здесь нравится. Если  вы  заглянете  в
шкафчик, там должны быть и наши вещи: мои, Эйба, Джорджа...
   - Робин?
   - Ну, само собой. Они же вместе жили, мистер Тобин. Я хочу  сказать,  это
ни для кого не было секретом.
   - Да, знаю.
   Я открыл дверцу бельевого шкафа и увидел распиханные по полкам полотенца,
белье, мыло, носки, разные баночки, тюбики и бутылочки.
   - Ах, черт! - раздраженно воскликнул Халмер.
   - В чем дело?
   - Мое гостиничное полотенце, - ответил он.  -  Большое  такое.  Мой  брат
стащил для меня  полотенце  из  гостиницы,  в  которой  делал  косметический
ремонт, а теперь кто-то стащил его у меня.  Небось  один  из  этих  чертовых
копов.
   - Да нет. Зачем копу твое полотенце? Халмер пожал плечами:
   - Кто знает, что может взбрести копу  в  голову?  Они  поднимались  сюда,
наверх, слонялись здесь, двое умывались - видите,  какое  грязное  полотенце
они оставили.
   - Да, но зачем красть полотенце? - удивился я. -  Нелогично.  Ты  уверен,
что оно здесь было?
   - Абсолютно уверен. Вот моя полка, моя бритва здесь, и мыло,  и  тапочки,
все барахло, кроме полотенца. Оно белое такое, посередине - широкая  зеленая
полоса, а на полосе белыми буквами написано название гостиницы. А теперь его
нет.
   - Ты уверен, что его не отдали в стирку? Он покачал головой:
   - Я свои вещи сам стираю в автомате. Очень удобно - приходишь, загружаешь
белье, опускаешь деньги, потом сидишь и читаешь газетку,  а  через  час  все
готово. Я не расставался с полотенцем с тех пор, как получил от брата.
   - Тогда давай его поищем.
   Он удивленно воззрился на меня:
   - Зачем? Подумаешь - полотенце.
   - Убийцы, бывает, пачкаются в  крови,  Халмер.  Может,  ему  понадобилось
полотенце, чтобы вытереться, - объяснил я.
   - Вы думаете? - Он огляделся. - Что же он - принял душ?
   - Возможно. И слишком торопился - не закрыл до конца воду. Если, конечно,
никто из вас с тех пор не пользовался ванной.
   - Никто сюда не поднимался, кроме полиции, и вот теперь  нас  с  вами,  -
сказал он.
   - Значит, он, вероятно, принял душ, так оно и есть. А затем вытерся твоим
полотенцем, а потом, может быть, вытер кровавые следы на полу, подошвы обуви
и следы крови в ванной. В любом случае на полотенце осталась кровь и о  том,
чтобы его здесь оставить, не могло быть и речи, поскольку стало бы ясно, что
кроме тех двоих и Робин здесь находился еще кто-то. Может,  он  унес  его  с
собой, может, где-нибудь спрятал.
   - Копы здесь все перерыли. Если бы они нашли окровавленное полотенце, нам
бы об этом стало известно.
   - Верно, - согласился я. - Выходит,  если  я  прав  и  он  в  самом  деле
воспользовался полотенцем, значит, прихватил его  с  собой.  Может,  обернул
вокруг себя под рубашкой. Но сначала  мы  должны  убедиться,  что  полотенце
исчезло. Ты уверен, что оно не находится где-нибудь в другом месте?
   - На сто процентов, - ответил он. - Но что тогда с одеждой этого малого?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Он мог принять душ, - сказал Халмер, - чтобы смыть с себя кровь, но как
же кровь на его одежде? Он же не мог залезть в ней  под  душ,  она  была  бы
мокрой.
   - На нем не было одежды, - заявил я.
   - Что?
   - Если бы он был одет, - сказал я, - он бы так не перепачкался  в  крови.
Ну, может, на лице бы  что-нибудь  осталось  и  на  руках.  Нет  смысла  душ
принимать. Но если он встал под душ, то, значит,  с  ног  до  головы  был  в
крови. Следовательно, на нем не было одежды. Пошли обратно в спальню.
   - Свет выключить или оставить?
   - Оставь.
   Мы вернулись в спальню, и я сказал:
   - Теперь я начинаю представлять, как  это  произошло.  Боулз  ведь  нашли
голую, так?
   - Верно. Проститутку - голую, Терри - одетого.
   - Хорошо. - Я подошел к двери в коридор. - Убийца приходит сюда вместе  с
Боулз. Они раздеваются, возможно, занимаются  любовью  на  матрасе  в  углу.
Затем происходит спор, или это был приступ ревности,  или  просто  следующий
шаг тщательно продуманного плана. Как бы то ни было, убийца  зарезал  Боулз,
убил ее. Затем он слышит, как по лестнице поднимаются Терри и Робин. Нет, он
их не слышит, они просто открывают дверь и оказываются перед  ним.  А  он  -
перед ними, обнаженный, в крови, с ножом в руке.  Терри  делает  движение  к
нему или к двери, и убийца кидается  за  ним.  Видишь,  там  слева  у  двери
отметки мелом. Там, где было тело Терри.
   - Отметки мелом?
   - Для фотографий место, где лежало тело, очерчивают мелом. - Я огляделся.
- Ладно. Боулз мертва, Терри мертв, убийца стоит здесь с ножом в руке. А где
Робин?
   - Стоит в дверях в полной отключке, - предположил Халмер.
   - Верно. В шоке. Она видела, как перепачканный в крови обнаженный мужчина
убил ее друга. И после уже ничего не соображает, стоит  как  статуя.  Убийца
подходит к ней с намерением избавиться и от  свидетельницы  тоже;  но  потом
видит, в каком она состоянии, и ему приходит в голову, каким  образом  можно
отвести от себя подозрения полиции. Он пачкает Робин в крови,  вкладывает  в
руку нож и оставляет ее на месте.
   - Но что, если бы она  оправилась  от  шока?  -  спросил  Хал-мер.  -  Он
чертовски рискует.
   - Нет. Он не сомневается, что она  пробудет  в  оцепенении  еще  какое-то
время, которого ему хватит принять душ, одеться и убежать. Даже  если  потом
она заявит, что убийца какой-то мужчина, кто ей поверит?
   - Выходит, это посторонний человек? - спросил он. - Значит,  она  его  не
знала?
   - Трудно сказать. Эта Боулз не  выходит  у  меня  из  головы.  Окажи  мне
услугу, Халмер.
   - Конечно.
   - Найди в телефонной книге людей по фамилии Боулз из Гарлема, обзвони их,
выясни, есть ли среди них родственники Айрин. Мне нужно поговорить  с  теми,
кто ее знал.
   - Будет сделано. Вы здесь еще задержитесь?
   - На минутку.
   Он  ушел,  а  я,  встав  посреди  комнаты,  еще  раз  огляделся,   воочию
представляя все, что здесь происходило,  кроме  лица  убийцы.  Он  был  пока
просто безликой фигурой в пятнах крови со сверкающим в руке ножом.
   Сцену убийства я представлял отчетливо, но многое еще оставалось неясным.
Почему он оказался здесь с Айрин Боулз? Почему он ее убил?  Почему  он  убил
Терри Вилфорда? Почему оставил в живых Робин?
   Правильно ли я представляю отдельные фрагменты в общем-то верной картины?
Что, если все было несколько иначе? Он мог быть здесь с Боулз, вошли Терри и
Робин, он убил Терри, а затем ему пришлось убить и Боулз.
   Нет. Мне известно, где были тела: Айрин Боулз убита в постели, а Терри  -
посреди комнаты. Значит, верен первый вариант: Боулз, а затем  Терри.  Когда
Терри и Робин поднимались по лестнице, Боулз была уже мертва.
   Тогда убийство Терри -  просто  случайность?  Тогда  ключ  к  разгадке  -
убийство Боулз, а Терри убили просто, чтобы замести следы?
   Мне нужны два человека: любой, кто хорошо знал Айрин и Робин.
   Пора было спускаться. Халмер висел на телефоне, поэтому я  спросил  Вики,
нет ли у нее фонарика.
   - Есть. Придется только поискать.
   Ей пришлось основательно порыться в ящиках, но в конце концов я  все-таки
получил фонарик и отправился обратно наверх. Мне понадобилось десять  минут,
чтобы убедиться, что из здания нет  другого  выхода.  Дверь  на  крышу  была
забита  гвоздями,  все  окна  на  втором  этаже  -  заколочены  досками,  за
исключением одн