х. С драгоценными камнями и золотом они связываться не
стали. Чтобы иметь с них выручку, им пришлось бы обращаться в те же
страховые компании, в которых это добро застраховано. А это было чревато
для грабителей самыми серьезными последствиями. Монеты же они оставили по
причине их большого веса и потому, что расплачиваться ими не всегда удобно.
  Подсчет денег продолжался долго, и никто не заметил, как наступила ночь.
Тогда окна задернули занавесками и включили карманные фонарики. Вскоре
подсчитали общую сумму. Она составила двести девяносто четыре тысячи
шестьсот шестьдесят долларов.
  Грофилд достал листок бумаги, на котором было записано, кто сколько взял и
на что потратил. В итоге из четырех тысяч, занятых у врача, у него должно
было остаться, семьсот тридцать долларов. Он добавил к ним семь тысяч
двести семьдесят долларов, чтобы в сумме получилось восемь тысяч долларов
- его долг Честеру Ормонту из Нью-Йорка. Эти восемь тысяч положили в
холщовый мешок, на котором не было метки, и дали Грофилду, который и
должен был вернуть деньги доктору.
  Таким образом, у них оставалось двести восемьдесят семь тысяч триста
девяносто баксов. Филлипс достал карандаш и листок бумаги и начал делить
эту сумму на всех. Покорпев изрядно, он объявил, что на каждого
причитается по тридцать одной тысяче девятьсот тридцать два доллара и
двадцать два цента.
  - Еще остается два в периоде, - уточнил Филлипс. Пораскинув мозгами, они
решили, что могут взять по тридцать одной тысяче девятьсот долларов, тогда
останутся еще двести девяносто.
  - Отдадим их Грофилду в качестве свадебного подарка, - предложил Салса.
Улыбнувшись, он слегка поклонился девушке Грофилд а.
  Так и сделали. Салса отсчитал двести девяносто долларов и торжественно
вручил деньги Мэри, сделав из этого небольшое зрелище.
  Паркер видел, как Грофилд смотрел при этом на Салсу. Однако тот не
отреагировал на его взгляд, и напряженность ситуации сгладилась.
  Когда с дележом было покончено, Филлипс начал переодеваться - ему
предстояло разведать, что творится в округе. Доля его осталась лежать на
столе. Он надел старую черно-красную охотничью куртку и серую кепку и стал
похожим на фермера, собравшегося доить коров. Трубка в его рту только
дополняла это сравнение. Выйдя из сарая, Филлипс направился к пикапу, сел
в автомобиль и уехал, а остальные остались ждать. Для этого дела лучшей,
чем Филлипс, кандидатуры не было: из всей группы он был самым осторожным.
Ему надлежало оценить ситуацию на дорогах, но к Коппер-Каньону не
приближаться. Вернувшись, Филлипс должен был сказать, можно ли им уезжать
или еще подождать. В случае его невозвращения стало бы ясно, что его
задержала полиция.
  Филлипс уехал, а Паркер с Вычей взяли в одном из грязных сараев лопаты,
вырыли в его полу глубокую яму и закопали в нее мешки из-под денег. Другие
в это время собирали в жилом помещении имущество, чтобы быть готовыми к
возвращению Филлипса.
  Филлипс отсутствовал более трех часов и вернулся только в начале
двенадцатого. Лицо его сияло. Он обошел машину спереди, вошел в сарай и
сказал:
  - Все чисто. На дорогах никаких постов. По радио объявили, что мы уже в
Канаде.
  - Вот туда-то никто из нас не поедет. На границе будет жесткий контроль.
  Филлипс взял свой небольшой картонный чемодан - все они предусмотрительно
запаслись чемоданами и сумками - и сложил в него свою долю денег.
  Затем все стали загружать пикап. В него поместили инструменты, койки, стол
и складные стулья, коробки с разной мелочью и оставшиеся продукты. Таким
образом, автомобиль оказался забитым до отказа. Свободным осталось только
сиденье водителя. После этого Филлипс должен был отогнать пикап в карьер,
поставить его рядом с трейлером. Обратно его должен был привезти Выча.
  При свете одних только сигнальных фар - яркий свет мог бы привлечь к ним
внимание - каждый вывез из укрытия свою машину. После этого проломы в
стенах сараев были заставлены щитами.
  Трейлер с пикапом все равно обнаружили бы, но это могло произойти совсем
не скоро: спуститься на дно карьера, в котором так воняло тухлыми яйцами,
вряд ли кто бы решился. Даже наткнувшись на них, полицейские не смогли бы
достоверно установить, кому они принадлежали. А вот охотники или дети
возле сараев могли появиться неожиданно.
  Машины с грабителями стали разъезжаться с пятнадцатиминутным интервалом.
Первыми место покинули Выча и Филлипс, за ними - Кервин и Грофилд с
девушкой, затем - Висс и Элкинс, а четвертыми уехали Салса и Литлфилд.
  Паркер оказался последним. Он еще раз окинул взглядом место, в котором ему
пришлось пробыть несколько дней, затем погрузил в багажник "меркьюри" свои
вещи и посмотрел на часы. Время было час ночи.
  Добравшись до шоссе, Паркер повернул на восток.


                                  Глава 5


  Блондинка посмотрела мимо Паркера и спросила:
  - А Эдгарс где?
  - Он уже не приедет, - ответил Паркер и, пройдя в комнату, поставил
чемодан на пол.
  В номере Джейн стояла жуткая духота, пахло женщиной и спиртным. Жалюзи на
окнах были опущены, а шторы - задернуты. Несмотря на солнечный день, в
комнате горел свет.
  - Что с ним случилось? - закрыв дверь, спросила блондинка.
  "Похоже, что трезвая", - подумал Паркер. Джейн была в голубом халате, но
босиком. Лак на ногтях ее ног почти полностью сошел.
  - Скончался, - коротко ответил Паркер. - Открой окно.
  - Я люблю, когда окна зашторены. Почему умер Эдгарс?
  - Да потому, что он круглый дурак, - ответил Паркер и, подойдя к окну,
раздвинул шторы.
  Затем он поднял жалюзи и открыл окно. Прохладный Ветерок ворвался в душную
комнату.
  - Ты должен ехать? Прямо сейчас?
  - А ты что, из номера так и не выходила?
  - Какое тебе до этого дело?
  Паркер прошелся по комнате и открыл второе окно. Подул сквозняк, который
моментально выветрил из номера запах подземелья.
  - Это ты его прикончил? Да? - спросила Джейн.
  - Нет. Он сам себя убил.
  - А этот жуткий кошмар в Коппер-Каньоне ваших рук дело?
  - Какой кошмар?
  Блондинка недоуменно пожала плечиками и подошла к туалетному столику, на
котором стояла бутылка и пустой стакан.
  - А зачем я, собственно говоря, расспрашиваю про Эдгарса?
  - Твой Эдгарс сошел с ума. Он хотел уничтожить целый город. Когда он
взорвал свою последнюю гранату, обрушившаяся стена накрыла его.
  - Почему он это сделал?
  - Потому что был зол на весь город. Мы спокойно работали, без шума и
суеты, и у него вдруг крыша поехала. Он убил одного нашего и уйму местных.
Палил из автомата словно бешеный. В итоге стена погребла его под собой.
  Джейн, скорчив гримасу, печально покачала головой.
  - Все понятно, - сказала она. - Паркер, а что происходит с тобой?
  - Со мной? Ничего.
  - Нет, я вижу, тебя что-то мучает. Если не скажешь, я с тобой никуда не
поеду.
  - И не езжай. Тогда налакаешься здесь как свинья.
  - Не груби мне, Паркер. А куда ты направляешься? - Еду на - машине в
Чикаго, а из него улечу в Майами. Кстати, тебе нравится Майами?
  - Откуда я знаю. Я же дальше Нью-Йорка никуда не выезжала.
  Паркер внимательно посмотрел на девушку и вспомнил о подружке Грофилда.
"Ну где он еще найдет такую простушку, как эта Джейн? Может быть, и у нее
те же проблемы, что и у Мэри Диган?" - подумал он и расправил плечи.
  - Налей-ка и мне, - попросил Паркер. - Жуть как хочется выпить.
  - А ты будешь относиться ко мне по-человечески? Грубить, больше не будешь?
  - А что произойдет, если я изменюсь?
  - Откуда мне знать? Я же никогда и ни от кого ничего хорошего не видела.
Будешь ко мне добр, тогда я, может быть, превращусь в бабочку.
  - Давай проверим. Ну-ка, иди сюда.
  Джейн поставила стакан на столик и подошла к Паркеру. На лице девушки
появилось не свойственное ей выражение вины и застенчивости.
  Паркер протянул к ней руки.
  - Окна открыты, - предупредила она его.
  - Да забудь ты про эти чертовы окна!
  - Хорошо. Как скажешь.
  Он снял с Джейн халат и с восторгом произнес:
  - И вправду бабочка.



  Файл из библиотеки OCR Альдебаран: http://aldebaran.com.ru/

  Ричард СТАРК: ОГРАБЛЕНИЕ



   Дональд УЭСТЛЕЙК
   ВСЕ ДОЗВОЛЕНО


ПРОЛОГ

   Я оставил машину на Амстердам-авеню и прошел до  угла  Западной  72-й
улицы. Было жарко, и я радовался, что полицейское  управление  разрешило
своим служащим носить рубашки с короткими рукавами и  открытой  шеей.  В
дополнение к жаре досаждала амуниция, что болталась у меня  на  поясе  и
оттягивала брюки: пистолет в кобуре,  ремень,  фонарик.  Очень  хотелось
сбросить одежду и остаться голым. Но в каком-то смысле это было  бы  еще
более против правил, чем то, что я задумал.
   На  углу  Амстердам-авеню  и  Западной  72-й  улицы  находился  отель
"Люцерна", одно из тех мест, где обитают завсегдатаи бродвейских  баров.
Бродвей между 72-й и 79-й улицами полон этих узких  маленьких  баров,  и
все  они  одинаковы:  неизменный  оглушительный   музыкальный   автомат,
пластиковая  обшивка,  фальшивые   испанские   украшения,   большегрудая
пуэрториканка за стойкой. Все  неудачники  из  однокомнатных  номеров  в
округе проводят здесь свои вечера, положив локти на стойки  и  с  тоской
глядя на барменш, а затем, после закрытия, отправляются обратно  в  свои
норы и долго не могут уснуть, думая о женщинах. Или, если  у  них  вдруг
появляются деньги,  берут  с  собой  одну  из  низкосортных  потаскушек,
которые прогуливаются по Бродвею.
   Вдоль  квартала  от  "Люцерны"  до  Бродвея  стоят  старые  здания  с
маленькими предприятиями на первом этаже и обычными жильцами в квартирах
наверху: вдовами школьных учителей, ушедшими  на  пенсию  бакалейщиками,
стареющими портными. В число маленьких предприятий  входит  пара  баров,
закусочная, химчистка,  винная  лавка:  стандартный  набор  -  и  каждое
заведение со своей собственной красной неоновой рекламой в окне. "Шлиц",
"Национальные напитки", "Чистка одежды".
   Было десять тридцать вечера, и почти все  они  успели  закрыться,  за
исключением баров и винной лавки, но и там  в  этот  будний  вечер  было
почти пусто.
   Улица будто вымерла, только несколько ребятишек бегало по тротуарам.
   Одна из винных лавок находилась на полпути к Бродвею.
   Одного взгляда в окно было достаточно, чтобы  убедиться  в  том,  что
клиентов там не густо. Только клерк-пуэрториканец с книжкой  в  бумажной
обложке да пара пьянчужек в задней части лавки. Я  расстегнул  кобуру  и
вошел.
   Пьянчужки мельком взглянули на меня и тут  же  вновь  занялись  своим
делом, а клерк продолжал следить за мной, и лицо его ничего не  выражало
- как у каждого, кто смотрит на полицейского.
   В лавке работал кондиционер. Пот на  моей  спине  начал  остывать.  Я
прошел к прилавку.
   Пуэрториканец вежливо обратился ко мне:
   - Да, офицер?
   Я вынул пистолет и направил ему в живот:
   - Выкладывай из ящика все, что есть.
   Я следил за его лицом. В первые несколько секунд  оно  выражало  шок,
простой и ясный. Затем, когда, вероятно, он решил, что я не полицейский,
а грабитель, то отреагировал так, как и должен был.
   - Да, сэр, - произнес он очень быстро и повернулся к кассе; он  всего
лишь служащий здесь, деньги-то не его.
   Пьянчуги замерли. Они  стояли,  как  наполовину  растаявшие  восковые
статуи, каждый держал по две бутылки сладкого вермута. На  меня  они  не
смотрели.
   Пуэрториканец вытаскивал пачки банкнот из кассы и  выкладывал  их  на
прилавок: однодолларовые, затем пятидолларовые, потом  десятки,  наконец
двадцатки. Я схватил первую пачку левой рукой и  сунул  в  карман  брюк,
затем переложил пистолет в левую ,  руку,  а  правой  забрал  остальное.
Пятерки в другой карман, а десятки и двадцатки за рубашку.
   Пуэрториканец оставил кассу открытой и стоял возле нее, уткнув руки в
бока, показывая, что ничего не намерен предпринимать. Я снова  переложил
пистолет в правую руку и убрал его в кобуру, оставив ее открытой.  Затем
медленно пошел к двери.
   Я видел их отражения в окнах передо мной. Пуэрториканец не  пошевелил
ни одним мускулом. Пьянчуги же теперь глазели на меня. Один из них начал
какое-то непонятное движение рукой с бутылкой  вермута.  Второй  тряхнул
головой, и его собутыльник замер.
   Я вышел из лавки  и  повернул  в  сторону  Амстердам-авеню,  по  пути
застегнув кобуру. За углом сел в свою машину и уехал.

Глава 1

   В тот день они  дежурили  днем,  и  это  означало,  что  им  придется
лицезреть утреннюю пробку на скоростной автостраде в  Лонг-Айленде.  Это
было главным неудобством: приходилось пробираться сквозь  потоки  машин,
когда они дежурили днем.
   Один из них был Джо Лумис, тридцати двух  лет,  кадровый  патрульный,
работавший в паре с Полом Голбергом.  Второй  -  Том  Гэррити,  тридцати
четырех лет, детектив третьего класса, обычно работал  с  Эдом  Дантино.
Оба служили в 15-м участке на Западной  стороне  Манхэттена  и  жили  по
соседству в  переулке  Мэри  Эллен  в  районе  Монекиз,  Лонг-Айленд,  в
двадцати семи милях от Мидтаунского туннеля.
   Они отправлялись в город вместе всякий раз, когда  совпадали  графики
их дежурств, по очереди используя собственные  машины.  Этим  утром  они
сидели в "плимуте" Джо, он управлял машиной.  Джо  был  одет  по  форме,
только фуражку бросил на заднее сиденье,  а  Том  сидел  рядом  в  своей
обычной рабочей одежде: коричневый костюм, белая рубашка, тонкий  желтый
галстук.
   По внешнему виду они принадлежали к одному типу людей, хотя различить
их не составляло особого труда. Оба были около шести футов ростом и  оба
чуточку полноваты: Том весил, возможно, фунтов на двадцать больше нормы,
Джо - фунтов на пятнадцать, но у Тома это было заметно  главным  образом
на животе и ягодицах, а у Джо вес распределялся по всему телу, как жир у
младенца. Ни один из них не хотел признаваться себе, что они располнели.
Не говоря ничего друг другу, оба пытались раза два сесть  на  диету,  но
диета на них не действовала.
   Волосы у Джо были черные, очень  густые  и  немного  длиннее,  чем  в
прежние недавние времена. Джо не любил стричься, а в наши  дни  нетрудно
стать совсем лохматым, прежде  чем  кто-нибудь  заметит  это  и  сделает
замечание. Так что теперь он стригся реже, чем раньше.
   У Тома волосы были каштановые и быстро редели. Несколько лет назад он
прочитал, что частые души иногда вызывают облысение, с  тех  пор  втайне
пользовался купальной шапочкой жены, но волосы все же выпадали.
   Джо был более подвижен, груб  и  прагматичен,  а  Том  -  задумчив  и
обладал изрядной  фантазией.  Джо  легко  затевал  ссоры,  а  Том  любил
выступать в роли миротворца. И в то время как Том мог сидеть спокойно  и
думать  о  своем,  Джо  требовалось  действие  и  движение,  иначе   ему
становилось скучно и он начинал суетиться.
   Вот и сейчас ему было не по себе. Они торчали в потоке остановившихся
машин уже минут пять, и Джо начал вертеть головой,  пытаясь  разглядеть,
что вызвало такую задержку. Но ничего особенного не увидел,  кроме  трех
рядов машин, застывших в ожидании.  Не  вытерпев,  он  нервно  нажал  на
клаксон.
   - Звук вонзился в уши Тома, как тупой гвоздь.
   - Успокойся, Джо. - Он был слишком утомлен, чтобы  волноваться  из-за
пробки.
   - Ублюдки! - огрызнулся Джо и посмотрел направо. Там он увидел машину
в соседнем ряду: светло-голубой автомобиль  марки  "кадиллак-эльдорадо".
Все   стекла   были   подняты,    и    водитель    сидел,    наслаждаясь
кондиционированным комфортом, словно банкир, отказывающий  во  вторичном
закладе недвижимого имущества.
   - Посмотри на этого сукина сына, - сказал Джо и  показал  подбородком
на "кадиллак".
   Том мельком взглянул в ту сторону.
   - Да, вижу.
   Оба несколько секунд смотрели на водителя, испытывая сильную зависть.
Выглядел он на сорок с лишним, был прекрасно  одет  и  сидел  совершенно
спокойно, безразличный к тому, случилось что-то впереди или нет.  И  при
этом легонько постукивал одним пальцем  по  рулю,  -  видимо,  в  машине
работало радио.
   Джо положил левый локоть на руль и злобно посмотрел на часы:
   -  Если  простоим  еще  шестьдесят  секунд,  я  пойду  осмотрю   этот
"кадиллак", найду какое-нибудь нарушение и оштрафую сукина сына.
   Том ухмыльнулся:
   - Конечно, конечно...
   Джо  хмуро  смотрел  на  часы,  но  постепенно  выражение  его   лица
изменилось, и  он  тоже  вдруг  хитро  улыбнулся,  явно  вспомнив  нечто
интересное. Все еще глядя на часы, но уже не считая секунд, он сказал:
   - Слушай, Том. Ты помнишь ту винную лавку, о ни говорили пару  недель
назад, ну, ту, которую ограбил парень, переодетый полицейским?
   - Конечно.
   Джо повернул голову к Тому. Теперь он широко улыбался.
   - Это был я!
   - Конечно, ты, - рассмеялся Том.
   Джо убрал локоть с руля. Он напрочь забыл о часах.
   - Нет, я серьезно. Мне нужно было рассказать  кому-то,  понимаешь?  А
кому же, как не тебе?
   Том не знал, верить или нет. Прищурившись, словно  это  могло  помочь
ему видеть лучше, он сказал:
   - Ты меня разыгрываешь?
   - Клянусь богом, - пожал плечами Джо. - Ты знаешь, что Грэйс потеряла
работу...
   - Конечно.
   - А Джекки должна брать уроки плавания этим летом. У Динеро,  знаешь?
- Он потер большой и указательный пальцы жестом, обозначавшим деньги.
   Том подумал, что, возможно, это правда.
   - Да? - спросил он. - Из-за этого?
   - Я не мог отделаться от мыслей о платежах, обо всех этих  проблемах,
обо всей заварухе. Тогда просто пошел  и  сделал  это...  Клянусь  всеми
библиями. Я взял двести тридцать три доллара.
   -  Ты  действительно  сделал  это.  Профессионально,  -  сказал  Том,
подразумевая вопрос, но произнес эти слова как утверждение.
   - Совершенно верно.
   Сзади послышался сигнал. Джо посмотрел  вперед:  машины  продвинулись
примерно на  три  длины  их  "плимута".  Он  включил  скорость,  проехал
несколько метров и снова выключил ее.
   - Двести тридцать три доллара, - весьма довольным тоном произнес Том.
   - Точно. -  Джо  чувствовал  себя  великолепно,  получив  возможность
поговорить о своем приключении.  -  И  знаешь,  что  меня  по-настоящему
поразило?
   - Нет.
   - Ну, две вещи. То, что я вообще смог сделать это. Я ведь сам себе не
верил. Наставляю пистолет на человека, а как будто это и не я совсем...
   - Да, да... - Том утвердительно кивнул, подбадривая приятеля.
   - Но больше всего поразила меня простота  дела.  Понимаешь?  Никакого
сопротивления, и ни затруднений, ни страха. Входишь, берешь, уходишь.
   - А как же тот парень в лавке? - спросил Том.
   - Он там работает. -  Джо  пожал  плечами.  -  Я  наставляю  на  него
пистолет, а он что, получит медаль, если спасет денежки хозяина?
   Том покачал головой, ухмыляясь до ушей, словно ему  сейчас  сообщили,
что его дочь - лучшая ученица в классе.
   - Никак не могу поверить, - сказал он. -  Ты  действительно  совершил
ограбление...
   - Это было так легко, - заверил его Джо. - Знаешь? До сего дня  я  не
могу поверить, как это было легко.
   Машины снова немного продвинулись вперед. С минуту друзья молчали, но
оба думали о грабеже, совершенном Джо. Наконец Том посмотрел на  него  и
очень серьезно спросил:
   - Джо! Что ты станешь делать теперь?
   - Ты о чем? - Джо хмуро глянул в сторону приятеля. Том пожал плечами,
не зная, как это выразить иначе.
   - Что ты станешь делать? Я хочу сказать: на этом все кончится?
   Джо отрывисто рассмеялся:
   - Я не собираюсь возвращать деньги обратно,  если  ты  это  имеешь  в
виду. Я их истратил.
   - Нет, я хочу сказать о другом...  -  Том  тряхнул  головой,  пытаясь
найти слова. - Ты будешь продолжать? Или ограничишься одним разом?
   Джо задумчиво нахмурился.
   - Это только богу известно, - проворчал он.

ТОМ

   В тот день мой первый вызов был в  связи  с  вооруженным  ограблением
одной из квартир в западной части Центрального парка.  Принял  сообщение
мой напарник Эд Дантино. Эд на пару дюймов ниже меня и, вероятно, фунтов
на десять тяжелее, но у него волосы все еще