й и не  давать  воли  нервам,
зная, что я за стеной.
   - Ну, если ты так  считаешь?  -  протянула  Клер,  пожав  плечами,  и
переменила тему разговора.
   Много позже, уже лежа в кровати, они услышали далекий  вой  сирен.  В
темноте Клер перевернулась на другой бок и прошептала:
   - Это и есть  пожар  мистера  Майнзера?  ?  Паркер  лежал  на  спине,
прислушиваясь к доносившимся  издалека  звукам  и  к  наступившей  затем
тишине. Уже в тысячный раз он поймал себя на мысли о том, что ему  очень
хотелось бы, чтобы, отправляясь на дело, все члены команды  оставили  бы
дома свои причуды и привычки, но это, разумеется, было невозможно.  Отто
замечательно справится со своей задачей,  и  устроенный  им  пожар  тоже
удался на славу, но, скорее всего,  до  субботы  у  Отто  возникнут  еще
какие-нибудь трения с каждым из них.  Поэтому  единственным  выходом  из
такой  ситуации  было  просто   не   обращать   на   него   внимания   и
сосредоточиться на предстоящем деле.
   Клер  снова  заворочалась  и  положила  руку  ему  на  грудь.  Паркер
придвинулся ближе и закрыл глаза. Очень скоро он перестал прислушиваться
к ночной тишине и заснул.

Глава 8

   Пожар получился замечательный. Как  раз  то,  что  надо.  Закопченная
приемная  ?Дьябло-Турз?  была  залита  водой,  внутренний   офис   почти
полностью  выгорел.  От  шикарного  письменного   стола   остался   лишь
обугленный остов, и  дальняя  стена  тоже  сильно  пострадала  от  огня.
Какое-то время  здесь  никто  не  будет  работать.  Потребуется  ремонт,
который, в свою  очередь,  может  быть  начат  только  после  того,  как
представители страховой компании установят  размеры  нанесенного  зданию
ущерба, а следователи из пожарного отдела закончат свою работу.  На  это
уйдет не меньше недели.
   Паркер, Карлоу и Майнзер прибыли  на  место,  когда  часы  показывали
начало третьего. Дверь была заперта на ключ, и там,  где  прежде  стояло
матовое стекло, выбитое пожарными в  ходе  тушения  пожара,  теперь  был
прибит лист фанеры. Справиться с примитивным замком не составило  труда,
и они быстро вошли внутрь. Паркер заранее разработал план,  по  которому
можно было проникнуть в здание  ночью,  самолично  испробовав  его  днем
раньше. Вошел в отель, поднялся на крышу и оттуда  через  окно  коридора
проник в этот дом, который был на  несколько  этажей  выше,  чем  отель.
Отсюда оставалось только сойти вниз по лестнице и, отперев дверь,  войти
в лежавшую в руинах туристическую фирму, где  теперь  пахло  сыростью  и
горелой древесиной.
   Когда они вошли во внутренний офис, Майнзер огляделся по  сторонам  и
довольно улыбнулся.
   - Отличная работа. Признайся, Паркер, классно сработано.
   - Замечательно, - сказал Паркер. Во-первых,  это  было  действительно
так, а во-вторых, ему хотелось сказать Майнзеру что-то приятное. В людях
необходимо всегда поддерживать ощущение собственной значимости, и именно
поэтому Паркер крайне редко общался с людьми, не  имеющими  отношения  к
его непосредственной деятельности. Когда на карту поставлен успех  дела,
он был готов сделать над собой подобное усилие. В остальных  случаях  он
оставался неизменно равнодушен.
   Воспользоваться электрическими фонарями  не  пришлось.  Свет  уличных
фонарей проникал сюда,  и  в  его  голубовато-белом  сиянии  последствия
пожара не казались такими уж разрушительными, а сама комната  напоминала
декорацию к предстоящему спектаклю.
   Стена  была  обшита  гипсовыми  панелями,  и  после  пожара   местами
обозначились стыки между ними. Паркер отошел в дальний от  окна  угол  и
провел рукой вдоль одного из панельных стыков.
   - Вот здесь лучше всего, - сказал он.
   У Карлоу был с собой чемоданчик с небольшим набором инструментов.  Он
положил его на стол. Они достали отвертки и плоскогубцы и  принялись  за
работу, вытаскивая из  панели  гвозди,  не  беспокоясь  о  том,  что  Им
придется еще долбить стену. Карлоу работал справа,  а  Паркер  -  слева,
Майнзер убрал плинтус  внизу  панели,  а  затем  встал  на  стул,  чтобы
отодрать узкую полоску дерева в  том  месте,  где  стена  стыковалась  с
потолком.
   Четверть часа ушло на то, чтобы окончательно снять панель.  Она  была
шириной в четыре фута и шла от пола до самого потолка. Закончив с  этим,
они отодвинули панель в сторону и прислонили к стене.
   Под снятой обшивкой находился каркас, сколоченный из  вертикальных  и
горизонтальных реек.  Обнажились  кабели  электропроводки,  за  которыми
открывалась стена, сложенная из бетонных блоков. В то время как Майнзер,
орудуя небольшой  пилой,  выпиливал  часть  арматуры,  Паркер  и  Карлоу
принялись скалывать цемент между бетонными блоками.
   На эту работу ушло чуть больше времени, но к половине  четвертого  им
удалось вынуть из стены целых одиннадцать блоков и проделать отверстие в
пять футов высотой и примерно фута в два шириной, к  тому  же  полностью
освобожденное от арматуры и электрических кабелей. Открывшееся отверстие
по другую сторону стены оказалось наглухо забито фанерой.
   Это  несколько  осложняло  задачу,  но  в  конце  концов  им  удалось
просверлить несколько дырок и начать работать пилой. Еще  через  полчаса
из проема были выпилены и вынуты  четыре  куска  фанеры,  за  которой  и
находились створки наглухо заколоченной высокой двери.
   Это была одна из тех дверей, что Паркер обнаружил в танцевальном зале
за портьерами из темно-бордового  плюша.  Очевидно,  в  прежние  времена
здесь был балкон или открытая терраса, куда  первоначально  и  вели  эти
двери. Когда же вплотную,  к  отелю  стали  пристраивать  новое  здание,
бывшие  балконные  двери  заколотили  изнутри,  снаружи  забили  листами
фанеры. Можно считать, что больше до них уже  никому  не  было  никакого
дела.
   Паркер взял в руки отвертку и дважды стукнул по двери. Лемке  с  трех
часов - а значит, уже более часа - должен находиться в танцевальном зале
и ждать момента, чтобы подать  сигнал,  когда  им  будет  можно  сделать
последний рывок.
   Из-за двери на стук Паркера почти немедленно последовал ответ  -  три
размеренных удара. Это означало, что все спокойно.  Если  бы  поблизости
был кто-то посторонний или же если бы Лемке счел, что по  какой-то  иной
причине им следует подождать, он быстро стукнул бы в дверь два раза.
   Заключительный этап работы Майнзер проделал в  одиночку.  Дверь  была
прибита  гвоздями  к  дверной  коробке,  и  теперь  Майнзеру  предстояло
освободить ее, согнувшись в три погибели в проеме высотой в пять  футов,
ощетинившемся по  всему  периметру  занозистыми  краями  фанеры.  Гвозди
вынимались медленно, неохотно, с пронзительным  скрипом,  когда  Майнзер
пытался  осторожно   выставить   дверь   из   коробки.   Он   пару   раз
останавливался, чтобы  передохнуть,  но  неожиданно  дверь  поддалась  и
покосилась, упершись в бордовый занавес.
   Майнзер отступил назад, самодовольно усмехаясь; выступившие у него на
лбу капельки пота сверкали ртутным блеском  при  голубовато-белом  свете
уличных фонарей. Он сделал  величественный  жест  в  сторону  провала  в
стене:
   - Добро пожаловать, мистер Паркер.
   - Я, Отто, между прочим, тоже не просто так стоял, - сказал Карлоу.
   Майнзер обернулся к нему, собираясь  нагрубить  в  ответ,  но  Паркер
сказал:
   - Давайте все же посмотрим, как это выглядит  с  той  стороны.  -  Он
быстро встал между ними, а затем направился к зияющему в стене провалу и
прошел через него, отодвинув дверь в сторону.
   Место, где сходились две  портьеры,  находилось  всего  в  нескольких
футах справа от него, и теперь  там  стоял  Лемке,  придерживая  занавес
рукой. В полумраке его силуэт казался призрачной тенью.
   - Нашумели вы изрядно, - прошептал Лемке, когда Паркер появился из-за
двери. - Особенно громко было последние полчаса.
   - Кто-нибудь вышел на шум?
   - Нет, но могли бы.
   Паркер отошел от двери. Вслед за ним  из-за  двери  появился  Карлоу,
предусмотрительно прихвативший с собой плоскогубцы и отвертку.
   - Все остальное я оставил на столе, - сказал он.
   - Хорошо. - Паркер приблизился вплотную к Карлоу и тихо прошептал:
   - Не обращай на Отто внимания. Пусть болтает что хочет. Он не со зла.
   Карлоу раздраженно пожал плечами:
   - Ну, если тебе так хочется...
   - Так будет лучше для всех. Встретимся в номере.
   - Ладно.
   Паркер  вышел  обратно  в  офис  туристической  фирмы,  где   Майнзер
дожидался его, прислонившись к стене и сложив руки на груди.
   - Все в порядке, - сказал Паркер.
   - Отлично. - Майнзер отошел от стены и  потянулся.  -  А  что  это  с
Карлоу? Чего это он завелся?
   - Пусть себе болтает, - сказал Паркер. - Он не со зла.
   - Разумеется. Мне-то что...
   Затем они сложили бетонные блоки  обратно,  заполняя  ими  зияющий  в
стене проем,  поверх  стены  укрепили  выпиленные  фрагменты  деревянной
решетки и куски фанеры, после чего гипсовая  панель  была  водружена  на
прежнее место и прибита гвоздями, загнанными в прежние отверстия.  Когда
дело было сделано, стена выглядела такой же, как и прежде,  с  той  лишь
разницей, что теперь сквозь нее  можно  было  пройти,  затратив  на  это
минимум времени.
   Паркер взял со стола футляр с инструментами, убедился, что они ничего
не оставили, после чего они с Майнзером покинули помещение туристической
фирмы, двигаясь тем же путем, которым и пришли сюда.  Сначала  поднялись
вверх по лестнице и вышли  на  крышу  отеля,  а  затем,  спустившись  по
лестнице, возвратились в номер, который Клер сняла накануне.
   Карлоу и Лемке к тому времени уже успели закрепить дверь  со  стороны
танцевального зала и поджидали их в номере.
   - Вы сбили много краски, особенно по углам  двери,  -  сказал  Лемке,
когда все были в сборе. - Теперь она заметно отличается от остальных.
   - Этого никто не заметит, - махнул рукой Паркер.
   - Видишь, я тебе говорил то же самое, - вслух заметил Карлоу.
   - Ты уходишь  первым,  -  приказал  Паркер  Лемке.  -  Встречаемся  у
Лабатарда вечером в субботу.
   Лемке вышел из номера, а Паркер подошел к  шкафу  и  достал  из  него
пустую дорожную сумку, оставленную здесь Клер. Сложил в нее инструменты.
   - От этой штучки хорошо пахнет, Паркер, -  сказал  Майнзер.  -  Такой
сладкий запах. Я всегда могу его узнать.
   - Что ж, я рад за тебя, - ответил Паркер.
   Карлоу с нескрываемым отвращением взглянул на Майнзера, но промолчал.
Затем он встал и объявил:
   - Я пошел. До субботы, Паркер.
   - Ладно.
   После того как за Карлоу закрылась дверь, Майнзер сказал:
   - Послушай, Паркер, а ты, вообще, знаешь, кто он такой?
   - Что ты хочешь этим сказать? Какой еще ?такой??
   - Откуда произошла такая фамилия - Карлоу? Он, случаем, не еврей?
   Паркер искоса взглянул на него и ничего не сказал.
   Заметив этот взгляд, Майнзер развел руками.
   - Не пойми меня превратно, - сказал он. - Я  работаю  с  кем  угодно.
Главное, чтобы они знали свою работу, а на остальное мне наплевать.
   - Так и должно быть, - согласился Паркер.
   - Я просто так подумал. Любопытно ведь, вот и все.
   - Любопытствовать будешь после выходных.
   Майнзер рассмеялся.
   - Этим я тогда, пожалуй, и займусь, - ответил  он.  -  До  встречи  в
субботу.
   - Пока.
   Майнзер ушел. Паркер выждал еще некоторое время  после  его  ухода  и
затем сам вышел из номера. Спустившись вниз по лестнице, он задержался у
мезонина и, открыв дверь танцевального зала, заглянул  внутрь.  Там  все
оставалось по-прежнему,  не  было  заметно  никаких  признаков,  которые
указывали бы на то, что в одной из стен теперь проделана брешь.

Часть третья

Глава 1

   В четверг, во  второй  половине  дня,  Терри  Эткинс,  представлявший
интересы  нумизматической  конторы  ?Терри-Керри  компани?,  приехал   в
Индианаполис  из  Чикаго.  Примерно  в  половине  седьмого  вечера   его
?понтиак? остановился перед отелем ?Клейборн?. На  протяжении  последних
пяти лет он в  содружестве  со  своим  компаньоном  Керри  Кристиансеном
занимался торговлей монетами, что приносило каждому из них от восьми  до
одиннадцати  тысяч  долларов  чистой  прибыли  в  год.  В  основном  они
занимались  выполнением  почтовых  заказов,  дополняя  эту  деятельность
выездами на торги, подобные этим, которые часто устраивались  где-нибудь
в конце недели и куда они отправлялись по очереди.
   По пути через вестибюль, направляясь к стойке портье, Эткинс встретил
еще троих торговцев из числа своих  знакомых  и,  перекинувшись  с  ними
несколькими фразами, договорился  встретиться  с  ними  в  баре  немного
позже. Оказавшись у стойки, он забрал ключ от своего номера  и  поднялся
по лестнице в мезонин, чтобы зарегистрироваться для участия в  торгах  у
специального столика, за которым сидел один  из  членов  местного  клуба
нумизматов. Получив удостоверение участника собрания, он прицепил его на
лацкан пиджака и снова спустился вниз, чтобы распорядиться  перенести  в
номер его вещи из машины, которая была к тому времени  уже  отогнана  на
подземную автостоянку. Из вещей у него были с собой  небольшая  дорожная
сумка с одеждой и два  объемистых  и  тяжелых  ?дипломата?  с  монетами,
содержимое которых по рыночной стоимости могло быть оценено  примерно  в
тридцать пять тысяч долларов. Эти  два  ?дипломата?  отнесли  в  Озерную
комнату мезонина, где теперь было устроено хранилище и где  двое  рослых
охранников, облаченных в синюю форму, выдали  ему  расписку  о  принятии
?дипломатов? на хранение, которую Терри тут же засунул в бумажник. Затем
он задержался у  Западной  комнаты,  находившейся  дальше  по  коридору,
высматривая там одного из своих знакомых, который был  ответственным  за
устраиваемую здесь выставку бумажных денег, в разное время выпускавшихся
оккупационными властями, но не нашел его. Тогда он  поднялся  к  себе  в
номер, принял душ и переоделся. Потом спустился в  бар  для  встречи  со
знакомыми нумизматами.
   На   подобных   мероприятиях   четверг   считался   днем    всеобщего
расслабления. Столы в зале торгов будут расставлены только к завтрашнему
дню, поэтому, кроме встреч и разговоров с другими знатоками и любителями
редких монет, больше заняться было нечем. Разговоры  велись  по  большей
части на профессиональные темы. А еще здесь  много  пили  и  говорили  о
делах житейских. Вместе со знакомыми  торговцами  Эткинс  отправился  на
ужин в ресторан в центре города, достиг с одним  из  них  принципиальной
договоренности о продаже пары мексиканских золотых монет.  Потом  вместе
со всей компанией  совершил  затянувшийся  до  полуночи  вояж  по  барам
Индианаполиса.
   В пятницу утром он проснулся в семь часов, позавтракал на скорую руку
в небольшом кафе при отеле, после чего позвонил жене в Чикаго. Забрал из
хранилища сданные туда накануне монеты, прошел, к закрепленному  за  ним
столу в торговом зале -  номер  58,  как  раз  напротив  дальней  стены,
задрапированной портьерами, - и принялся выкладывать на него свой товар.
Время от  времени  он  отрывался  от  своего  занятия  для  того,  чтобы
поболтать с кем-нибудь  из  находившихся  поблизости  знакомых.  В  мире
существовало, наверное, сотни две людей, с кем он был знаком  достаточно
хорошо, но кого встречал лишь во время подобных  мероприятий.  В  другое
время их пути никоим образом не пересекались.
   Для посетителей торговый зал открылся в десять, но поначалу  торговля
шла вяло. За целое утро здесь  побывало  всего  лишь  несколько  местных
коллекционеров, которые по большей части  разглядывали  выставленный  на
продажу товар и радовались встрече со старыми знакомыми. Покупали  очень
мало.
   В час дня Эткинс в компании с двумя другими торговцами отправился  на
обед. Перед уходом он накрыл  свой  товар  куском  белой  ткани,  будучи
уверенным, что охранники, активисты  из  местного  клуба  нумизматов,  а
также торговцы, работавшие за  соседними  столами,  присмотрят  за  тем,
чтобы никто не шарил по его столу, пока он будет отсутствовать.
   Во второй половине дня он мог скоротать время, разглядывая  экспонаты
в выставочном зале, или же,  заплатив  всего  полтора  доллара,  принять
участие в организуемой местным клубом экскурсии по городу, включавшей  в
себя,  кроме  всего  прочего,  ознакомление  со  скоростной  магистралью
Индианаполиса, а также посещение местного музея. Но для Эткинса бизнес с
монетами имел первостепенное значение, а потому  после  обеда  он  снова
вернулся в зал торгов и провел там весь остаток дня,  сидя  на  складном
стуле за отведенным ему столом.
   Во второй половине дня деловая активность в зале понемногу оживилась,
но даже теперь у него оставалась уйма времени на то, чтобы поговорить  о
том, о сем с людьми, которые задерживались  у  его  столика.  Среди  них
оказался и его друг из  выставочного  зала,  а  также  местный  торговец
монетами по имени Билли Лабатард. Эткинс не причислял  Билли  к  разряду
своих близких друзей, считая его занудой, но все же Билли имел репутацию
довольно опытного торговца монетами, и ему не  раз  удавалось  выполнять
некоторые чересчур уж мудреные заказы кого-нибудь из  клиентов  Эткинса.
На этот раз  никакой  сделки  между  ними  не  предвиделось,  а  поэтому
разговор получился вялым, и  Эткинс  был  даже  рад,  когда  их  прервал
какой-то подросток, интересовавшийся монетами тридцатых  годов  прошлого
века по полцента.
   Примерно около пяти вечера, когда рабочий день заканчивался,  и  люди
начинали возвращаться с работы, торговля  активизировалась,  и  с  этого
времени  и  до  девяти  часов  у  столика  Эткинса  постоянно  находился
кто-нибудь  из   потенциальных   покупателей,   просматривавших   товар.
Официально торговый зал был открыт до десяти, но уже к четверти десятого
Эткинс сильно проголодался. Недолго думая, он  накрыл  свой  стол  белой
тканью и  вместе  с  тремя  другими  торговцами  отправился  на  ужин  в
ресторан, после чего  их  компания  снова  совершила  вечерний  рейд  по
городским барам.
   Судя по всему, его друзья были настроены развлекаться  всю  ночь,  но
Эткинсу вполне хватило выпитого до одиннадцати вечера, когда он  оставил
приятелей я вернулся в отель один. Оказавшись  в  вестибюле,  он  вызвал
лифт, которого пришлось  ждать  довольно  долго.  Когда  ждать  надоело,
Эткинс решил подняться к себе в номер по лестнице. У выхода с лестницы в
мезонин стоял небольшой столик, за которым сидел охранник.  Танцевальный
зал, хранилище и выставочный  зал  были  уже  закрыты.  Второй  охранник
неторопливо  расхаживал  по  мезонину,  то  и  дело   останавливаясь   у
ограждения и поглядывая сверху на вестибюль.
   На полпути к  следующему  этажу  Эткинс  неожиданно  для  себя  снова
столкнулся с Билли Лабатардом,  который  был  на  этот  раз  в  компании
невысокого, худощавого человека преклонных лет, на шее у которого  висел
фотоаппарат - отличительная черта всех туристов. В руках  же  он  держал
карандаш и небольшой блокнот, в котором что-то  чертил.  Они  никуда  не
шли, а просто стояли в углу на лестничной  площадке  между  мезонином  и
вторым этажом. Увидев Эткинса, Билли почему-то очень  засуетился,  в  то
время как его спутник не  обратил  на  него  никакого  внимания.  Эткинс
поприветствовал  Лабатарда  и  продолжил  свое  восхождение   вверх   по
лестнице, несколько  недоумевая  по  поводу  столь  странного  поведения
своего старого знакомого. В голове у него промелькнула мысль о том, что,
возможно, Лабатард гомосексуалист,  и  теперь  он  нашел  себе  старшего
партнера с аналогичными наклонностями или же сам был снят  им.  В  конце
концов,  и  во  внешности,  и  в  действиях  Лабатарда  определенно   не
прочитывалось особенной мужественности. Но это занимало  Эткинса  меньше
всего, и к тому времени, как он наконец добрался до  своего  номера,  он
уже успел забыть об этом.
   Суббота оказалась намного напряженнее пятницы. За  весь  день  Эткинс
сделал лишь небольшой перерыв на обед в два часа.  Все  остальное  время
оставался у своего стола