ли быстро,  в вине намокнув.  Миних въехал в Бахчисарай на
пегой кобыле, через мост каменный вступил фельдмаршал во дворец ханский. Увы,
он был уже не первым здесь - не триумфатор!  Во дворе ханском, между банями и
конюшнями,  суетливо  метались  солдаты.  Глаза разбегались от обилия добра и
блеска мишуры восточной.  Но брать не брали ничего - глазели  больше...  Ведь
каждый  повидать хотел это зловредное жилище ханов,  откуда столько страданий
Русь претерпела!  Исполнилась мечта,  еще дедовская:  вот он - очаг несчастий
многовечных...
   - Гнать всех вон!  - велел Миних. - Я стану тут обедать. Маншгейн его соп-
ровождал, внимательный и быстрый.
   - Запоминай  все,  -  сказал ему фельдмаршал.  - Императрице сочини дворца
описание подробное, и с первым курьером отправим...
   Бассейны из белого мрамора.  Повсюду чистые циновки.  Все стены сложены из
разноцветного фаянса.  Прошли в сераль,  над коим возвышалась башенка, откуда
евнухи за женами хана надзирали.  Здесь был рассыпан в суматохе бегства бисер
яркий для вышивания.  На пороге лежала нитка жемчуга. Миних ботфортом, шпорою
звенящим, поддел курильницу для ароматных благовоний. Шпагою разнес фельдмар-
шал вдребезги кувшин шербетный из желтого стекла.
   - Пусть погибает!  Нам все равно не вывезти отсюда... Маншгейн увлек его в
Посольский  зал,  где  еще  пахло кофе,  свет лился щедро через двойные окна.
Здесь, в этих комнатах, униженно страдала честь государства Русского. От этих
вот дверей послы московские должны были ползти до ханского седалища и не име-
ли права взор поднять на хана татарского...
   - Вот тут и расположимся для насыщенья брюха, - решил Миних, распуская ши-
рокий пояс на громадном животе.  - К столу зовите генералитет мой.  И офицеры
пусть заходят.
   В разгар обеда Миних раздул ноздри, принюхиваясь:
   - Никак горим?  Ото!  Нас уже подпалили... Огонь трещал в покоях соседних.
Генералы вставали от стола, дожевывая куски мяса, дохлебывая вино из бокалов,
- поспешали спасать себя. Бахчисарай сгорал быстро, как куча хвороста.
   - Великолепно!  - загордился Миних. - Татарам мы оставим кучу головешек...
Огня подбавьте,  молодцы!  И не жалейте ничего. Где генерал-поручик Измайлов?
Прошу ко мне...  Берите войско,  зарядите пушки и следуйте на Ак-Мечеть<4>,
где все предать разоренью тоже...
   Под густой чинарой,  верхушка которой уже горела,  Миних засел за  писание
реляций к императрице:
   "Мы полную викторию получили...  наши люди в таком сердце были,  что никак
невозможно было их удержать,  чтобы в Бахчисарае и в Ханских палатах огня  не
подложили...  Об этих палатах Ханских и о городе на французском диалекте сде-
ланное Капитаном Манштейном описание при сем прилагаю".
   Бахчисарай догорал.  Осталась от него только немецкая  реляция  Миниха  да
опись Манштейна на французском диалекте... Ну, так и надо!
   А за всем этим опять начался страх. И был он велик. Миних без парика опус-
тился на колени в шатре своем.  Мартене положил на плешь графскую ладонь  ду-
шистую,  и ладонь пастора дрожала. Фельдмаршал молился о спасении... Армию он
завел далеко.  Перекоп остался позади. Россия и магазины ее с арсеналами - за
тридевять земель.  А флот султана уже стоял у Кафы, сбегали на берег галдящие
толпы янычар воинственных.  Татары отступили в горы - их снова тьма ("аки пе-
сок").  Каплан-Гирей, хан крымский, гонит свою конницу на выручку ханства. Уж
не защелкнут ли замок в воротах Крыма?
   - Мы, кажется, в калкане, милый друг, - сказал пастор и нежно погладил лы-
сину Миниха.  Потом он постучал по его черепу пальцем. - Здесь есть какие-ни-
будь планы? - спросил он вежливо. - Или молитвы лишь одни?
   - Осталось уповать на бога, - ответил другу фельдмаршал...
   Распахнулся шатер,  и адъютанты швырнули к ногам Миниха янычара  в  пышных
одеждах,  на поясе его бренчали золотые ложка с вилкой. Это был перебежчик-из
грузин родом,  и Максим Бобриков имел счастие побеседовать теперь по-грузинс-
ки.  Слушая рассказ перебежчика,  Миних стал воодушевляться.  Парик надел.  И
шпагу пристегнул.  И даже приосанился. От страха он перешел к надежде... Яны-
чар сказал, что калга-султан ждет Миниха в Кафе, и по дороге от Бахчисарая до
Кафы татары заранее истребляют все живое. Русские встретят голую пустыню.
   - Даже собак убили всех!  - переводил Бобриков.  - Сады под корень  рубят,
чтобы нам ни единого яблочка не перепало... Миних с улыбкою повернулся к Мар-
тенсу:
   - Сам бог послал мне янычара этого.  Выходит,  турки  ждут  меня  у  Кафы?
Ха-ха...  Отлично! Пойдем на Кафу... Как это здорово, что наши планы совпада-
ют; они ждут меня у Кафы, а я собрался идти как раз на Кафу... Чудесно! Вели-
колепно!
   Он тут же разослал лазутчиков по Крыму:
   - Пусть трезвонят всюду,  будто мы идем на Кафу...  И армия пошла - прямо,
на Кафу.  Половина войска уже тряслась на телегах,  больная.  Другие еле ноги
волокли.  Зной усиливался,  бедствия людей были неимоверны. Но солдаты шли. И
вдруг эта армия... пропала. Калга-султан был растерян:
   - Саблей добытое,  ханство саблей и защитится.  Но я не могу рубить саблей
то, что неосязаемо, как призрак ада...
   Русская армия будто растаяла в степном безбрежии.  В глубине своего желез-
ного каре она уводила из рабства толпы невольников.  Небо застилалось от пыли
и навозной трухи,  взбаламученной многими тысячами босых ног. Шли домой укра-
инцы,  поляки,  французы,  немцы, литовцы, венецианцы... Русские тоже уходили
домой, держа "дирекцию" прямо на север! Кафа их не дождется.

                                ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
   Обычно, когда начиналась война с русскими, послов России турки на цепь са-
жали, как зверей, в угрюмой башне Еди-Куль; послы там и сидели, замирения вы-
жидая: в тюрьму же их отводили турки через Красные Ворота, которые для устра-
шенья  "освежали"  накануне свежей человеческой кровью.  Но теперь...  теперь
Россия выросла: она опасна! Сам великий визирь в коляску усадил посла русско-
го Вешнякова, с любезностями довез его до Адрианополя и отпустил до дому.
   Босфор был густо заставлен кораблями,  паруса их загодя  просушены  и  как
следует  заштопаны;  они  готовы вывезти население турецкой столицы.  Весть о
том, что русские взяли Перекоп - поразила; взятие Г„злова - ужаснуло, а паде-
ние  Бахчисарая - потрясло всю империю Османов,  которая ощутила издалека как
бы подземный толчок.  Теперь султан намерен бежать - в Каир  или  на  Кипр...
Возле него послы австрийский и французский,  оба дают советы разумные. Вена и
Версаль готовы быть посредниками к миру...
   Кардинал Флери навестил Людовика XV в Версале:
   - Ваше королевское величество,  дым татарского  Бахчисарая  щиплет  ноздри
Франции,  привыкшие вдыхать ароматы вечернего жасмина. Наш посол при султане,
маркиз де Вильнев,  уже предупрежден мною.  Он убеждает этих скотов в шальва-
рах,  что  выход  из поражения есть.  Но для этого не следует султану идти на
поклон к Австрии:  брать в посредники Габсбургов - как исповедаться у  старой
лисы.
   Возросшее могущество России ошеломляло и короля Франции.
   - Напротив,  -  отвечал он кардиналу.  - Вы пока не мешайте туркам лезть в
дружбу с Веной.  И пусть Австрия на турецкой же шкуре распишется в  фамильном
коварстве Габсбургов... Флери, учитель мой, - спросил Людовик вдруг проникно-
венно,  - неужели нашей великой и блестящей Франции предстоит в будущем  счи-
таться с большой и неумытой Россией?
   Кардинал молча раскланялся. С улыбкой. Он был умен.
   Римская империя  простерлась широко,  и на Балканах она - соперник Турции:
вражда извечная за обладание славянскими народами... Сейчас же император Карл
VI рассуждал:
- Пусть  эти глупцы русские во главе с заурядмаршалом Минихом возятся с тата-
рами в необозримых степях, где ветры раскаленные сушат кости их дедов, а дож-
ди моют черепа прадедов их.  Мы,  австрийцы,  захватим-ка под шумок Боснию, а
потом что-либо придумаем в свое оправдание. Рука старого  императора  погладила
русые локоны Марии Терезии.
   - Дитя мое, - сказал ей император, - учись обманывать, чтобы потом повеле-
вать.  Я  скоро стану тленом,  и великая империя Габсбургов останется пусть в
женских, но зато надежных руках...
   Мария Терезия почтительно поцеловала синеватую руку отца.
   День как день.  Скоро обед на восемьсот персон.  Надо еще  обдумать  форму
оконных карнизов в охотничьем дворце. И вдруг курьер:
   - Русские взяли Бахчисарай,  они идут стремительно на Кафу... Угроза есть,
что русские штандарты появятся в Босфоре!
   Обед отложен. Карнизы более не занимают воображения. Были званы лейб-меди-
ки, императору пустили кровь. Бахчисарай изменил политику Австрии: от ехидно-
го посредничества к миру надо переходить к войне.  Из  друга  турецкого  надо
быстро обернуться в противника Турции.  Медлить нельзя: надо спасать от русс-
ких гирла Дуная...
   - Учись, дочь моя, - сказал Карл VI, отправляя курьера в Петербург, к пос-
лу Остейну.  - Нельзя,  чтобы такой пирог сглодали русские.  Пусть знает Анна
Иоанновна:  мы тоже ножик точим над Балканами,  готовые всегда кусок отрезать
пожирней для Австрии...
   В один из дней Остейн сообщил Остерману,  что Римская империя отныне нахо-
дится в состоянии войны с Турцией.
   - Не понял вас.  На чьей стороне вы решили сражаться? Остейн всплеснул ру-
ками.
   - Бог мой!  О чем вы спрашиваете?  Мы же союзники!  Остерман довершил свою
месть за прежнее поражение:
   - Вена в союзе с нами способна выступать и против нас в союзе с турками. И
никто бы даже не удивился этому... И вот тогда Флери снова предстал перед Лю-
довиком.
   - От измены венской,  - сказал ему король,  - мы снова в выигрыше.  Отныне
турки будут слушать только нас,  французов.  А спасая Турцию от разгрома,  мы
сохраним выгодную торговую клиентуру на Востоке. Баланс же равновесия военно-
го в делах Европы невозможен без наличия гирь турецких. Кардинал, я вас прошу
как можно реже напоминать мне о России!  Я отношусь к этой стране как к боль-
шой ненасытной женщине:  и вожделею к ней, но и боюсь, что с нею мне никак не
справиться...
   Бахчисарай - Версаль - Петербург...
   В этом бестолковом треугольнике,  углы в котором никак не совместимы,  ко-
роль запутался.  На кардинал Флери, политик дальновидный, за дымом Бахчисарая
смог разглядеть могучую Россию,  и в центре треугольника Флери проставил рис-
кованную точку. От этой точки и начнется безумный вальс Франции, вальс граци-
озный и вполне пристойный,  подзывающий цесаревну Елизавету Петровну  в  вер-
сальские объятия...
   Бахчисарай! Кто не знал его раньше, тот узнал в этом году.
   Каплан-Гирей вернулся на пепелище бахчисарайское.
   - Так угодно аллаху,  - сказал он.  Был ли хан в этот миг зол на  русских?
Вряд ли... Ибо, если бы Каплан-Гирей пришел на Москву, он испепелил бы ее так
же, как русские Бахчисарай; таков век осьмнадцатый, и победитель в веке этом,
чтобы его победу признали,  обязан быть разрушителем.  Каплан-Гирею было лишь
жаль сейчас,  что не сохранилось тени над его головой.  А возле хана согбенно
ютился улем (мудрец придворный), мудрость которого простиралась столь далеко,
что однажды был даже бит палками за бредни явные,  будто  королевство  Англии
находится на острове...
   Каплан-Гирей в горести повелел улему:
   - Брызни в утешение на меня соком сладкой мудрости. Мудрец не заставил се-
бя ждать и тут же брызнул:
   - Только новым набегом на Русь мы спасем нашу веру  и  наши  порядки.  Как
горный  поток весной,  мы сметем всех неверных и нагайки всадников повесим на
воротах Петербурга.  Мы пригоним из Руси тысячи женщин с могучими бедрами. Мы
будем иметь в услужении много русских мальчиков.  Мы водрузим столы пиров на-
ших на согнутые спины мужчин русских.  Мы тучами погоним рабов в Кафу,  чтобы
правоверный  татарин всегда был богат и весел.  Чтобы никогда не осквернил он
себя трудом,  ибо труд тяжкий есть удел неверных рабов, а нам сам аллах пове-
лел не иметь пота на наших лицах...
   Но султан  турецкий  скоро  прислал Каплан-Гирею в подарок ларец искусный;
внутри ларца на бархатной подушке, змеей свернута, лежала шелковая петля, ко-
торой хану и советовали удавиться...
   Над могилами солдат русских цвел горький миндаль.  В степях за Сечью Запо-
рожской не угасала звезда Марса.  Азов еще не пал,  и это воодушевляло турок.
Ногайцы  и татары убивали курьеров Миниха,  и Петербург жил в неведении,  что
творится с армией внутри Крыма.
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
   Ласси в белой рубашке,  прилипшей к острым лопаткам,  сидел  на  барабане,
обгладывая тощего курчонка. Перед ним лежал Азов.
   - Триста гренадер, - прикидывал фельдмаршал, руки об вытоптанную траву вы-
тирая,  - семьсот мушкетеров да полтысячи казаков...  Хватит ли?  Да, хватит,
чтобы овладеть палисадом.
   Донской флотилией командовал вице-адмирал Петр Бредаль.
   - Галера из Таврова подошла? - спросил его Ласси.
   - Сейчас на ней отправлюсь в море.  Плашкоуты и прамы к бою готовы. На па-
ромах установлены большие мортиры... История, фельдмаршал, любит повторяться:
я  при Петре Великом делал то же,  что делаю сейчас,  - опять беру Азов у ту-
рок... Ха-ха!
   Ласси поднялся с барабана, указал в даль моря:
   - Турецкий флот идет под парусами. Его бояться нам?
   - Не надо...  Им мелководье не позволит подойти ближе для подмоги гарнизо-
ну. Турецкий флот останется за баром, а мы свои прамы и дубель-шлюпы протащим
даже по песку.
   - Вы с моря бросьте ядра в турок.  Да как следует раскалите их сначала  на
жаровнях.
   - Есть! Мы их прожарим докрасна... Взрывая воду мутную ударами весел, тяж-
ко прошла галера. За нею проскользили прамы. И потащились в сторону Азова па-
ромы с пушками. От ядер раскаленных в крепости начались пожары. Все складыва-
лось хорошо.  Солдаты и матросы уже привыкли к канонаде постоянной.  Так было
вчера,  так будет и сегодняЗемля вдруг встала на дыбы! Громадный столб огня и
дыма взметнуло к облакам.  Летели в стороны от крепости ошметки тел  людских,
кобыльи  ноги,  колеса от телег татарских,  лохмотья сена и соломы - горящие.
Это взорвался в Азове турецкий склад пороховой.
   Взволнованные, поднимались с земли солдаты русские.
   - Ну, вот и все, - сказал Лесси. - Прошу капитуляции! Паша азовский Муста-
фа-ага  в  письме ответном умолял Ласси не торопить его со сдачей:  он должен
еще подумать прежде чем решиться.  Пока паша думал,  русские войска  взломали
палисады.
   - Беречь людей, - учил Ласси офицеров перед атакой. - Солдаты наши не тра-
ва,  они растут для армии не быстро... Соотношения потерь я требую такого: на
сотню убитых турок вам разрешаю потерять лишь человек пятнадцать-двадцать, но
никак не больше!
   С тем и пошли на штурм. Капитуляцией окончилось дело под Азовом: население
Ласси  из города выпустил,  а гарнизон был выведен из крепости без почестей -
под охраной русского конвоя.  Невольников из рабства вызволили. Забрали много
пушек бронзовых. Внутри Азова камня на камне не осталось,
   - Василий  Яковлевич,  - обратился Ласси к генералу Левашову,  - позвольте
вам в презент преподнести поганый этот городишко, из-за которого Россия столь
много крови потеряла, Отныне крепость снова наша, а вы азовский губернатор...
Прошу - начальствуйте!
   Едва успели навести порядок в городе, как прискакал гонец:
   - Из Петербурга я...  Ея величество писать  изволят.  Ласси  прочел  пись-
мо-приказ от Анны Иоанновны:
   - Войскам подняться по тревоге.  Идем на Крым, где Миниху везет. Идем сое-
динить две армии!
   Армия тронулась из-под Азова вдоль побережья. Ласси ехал на лошади в аван-
гарде войск.  Офицеры парики сняли, жаркие полынные ветры растрепывали им во-
лосы. Рубашки истлели от пота. Далеко в степи авангард заметил трех казаков.
   - Откуда вы, робяты? - спросил их Ласси.
   - Идем на Бахмут, ищем корпус Шпигеля.
   - Не врете ль вы? На что вам дался Шпигель?
   - А в Крыме Миниха уже не стало - убрался... Петр Петрович еще раз прогля-
дел послание императрицы,
   в котором она требовала идти в Крым через Перекоп. Ласси
   рассвирепел:
   - Нагаек им...  по двадцать! Не казаки это, а лазутчики татарские, нарочно
посланные, чтобы нас с пути на Крым отворотить.
   Дали каждому по двадцать. Казаки встали с земли:
   - Воля ваша, а только Миниха в Крыму не стало.
   - В обоз их! Под конвой...
   Пошли дальше, а к вечеру снова встретились казаки.
   - Куда вас черт несет, ошалелые?
   - Да мы боимся... татары тут. Мы армию Миниха потеряли.
   - А ще она была?
   - Да шла на Украину...
   Опять лазутчики?  Нет,  быть того не может. Ласси со вздохом развязал свой
кошелек. Дал встреченным казакам по рублю.
   - За что нам? - удивились те.
   - За  спасенье  моей  армии.  А в обозе ваши товарищи арестованы.  Я им по
двадцать нагаек всыпал.  Скажите, чтобы шли ко мне. Я бил их понапрасну, и за
позор свой от меня получат тоже по рублю...
   Армия нагнала авангард свой, стоявший на месте в степи.
   Генералы обступили фельдмаршала, пившего чай возле костерка.
   - Отчего стоим?  Почему движение прикончено? Ласси долго следил за полетом
ястреба в вышине.  Крылья сложив,  птица рухнула с высоты.  И тяжело взлетела
снова, неся добычу в когтях жестоких. Не сразу Ласси собрался с мыслями.
   - Отсюда правды не видать. Боюсь, - ответил генералам, - что план кампании
уже разрушен.  Спасибо встреченным казакам. Если б не они, мы в Крым бы влез-
ли, а обратно бы уже не вышли. Случай мимолетный спас армию от истребленья...
Велите солдатам нашим отдохнуть у этой речки, а завтра повернем и мы на Укра-
ину.
   Ястреб забирался под самые облака. Со страшной высоты слышался слабый писк
уносимого в небо зайца.
   "Что же там с Минихом? Почему отступил?.."
   Босые ноги солдат ступали через камни раскаленные,  через лужи поноса, че-
рез трупы лошадей и верблюдов, замученных в артиллерийской упряжи. Мухи густо
облипали живых и мертвых.  Коляску Миниха трясло и бултыхало на рытвинах без-
дорожья татарского.  Закрыв глаза, с пулей во рту, фельдмаршал жаждал уснуть.
Возле него,  держа на сердце тряпку мокрую, изнывал пастор... Люди иногаа ло-
жились на землю,  в тоске смертной закрывали глаза. На последних милях пути в
степи бросали умирать не только солдат, но и офицеров. Лишь 17 июля примчался
адъютант, горланя издалека:
   - Пере-е-еко-оп!..
   И город  этот,  грязный и блошливый,  вдруг показался райским убежищем для
солдат великого похода.  Входили в улочки,  средь строений  глиняных,  с  ра-
достью:  отсюда,  казалось, и до России уже рукой подать. Радовались сухарям,
скопленным в Перекопе:
   - Ржаные,  господи...  даже не верится!  Миних армию довел. Дотащил. И был
мрачен:
   - Не этого я ждал,  и не этого ждут в Петербурге.  Как я теперь отлаюсь от
попреков при дворе?.. Нет ли ошибки в расчетах наших?
   Манштейн, обхватив голбву, сидел над списками армии:
   - Ошибки нет,  ваше сиятельство.  Под легендарным жезлом своим вы из Крыма
вывели всего лишь половину тех войск, которые недавно в Крым вводили.
   - Но убито и в полон татарами взято всего лишь две тысячи моих солдат. Не-
ужели остальные просто умерли?.. Кто виноват?..
   "И хотя я, - записывал Манштейн, - большой почитатель графа Миниха, однако
я не могу вполне оправдать его ошибки в эту кампанию,  стоившую России 30 000
человек... Миних часто без надобности изнурял солдат своих".
   Курьерская почта заработала снова,  и Миних узнал,  что Ласси взял Азов, а
генерал Леонтьев отобрал у турок крепость Кинбурн. Оба они справились с цита-
делями вражескими,  имея неслыханно ничтожные потери в людях своих. И это ма-
лость окрылило Миниха.
   - Велико  счастье мне выпало,  - говорил он Мартенсу,  - что Густав Левен-
вольде, мой враг жестокий, сдох уже! А то бы мне отчет суровый держать за по-
тери свои. Меня б сожрали эти господа! А ныне граф Бирен ко мне не придирчив.
Даже ласков... Эй, кстати, позовите-ка сюда принца Гессен-Гомбургского!
   Явился тот на зов фельдмаршала.
   - Высокий принц,  - сказал ему