метная.
   Пока добирались от Талызина к Кирпичникову, над головами  снова  прошли
штурмовики. Серпилин  высунулся,  и  Синцов  считал  вместе  с  ним:  одна
шестерка "горбылей" возвращалась целиком,  а  в  другой  недоставало  двух
самолетов.
   Кирпичникова на его прежнем командном пункте  не  застали.  Он  недавно
уехал на новый, только что подготовленный ему уже  за  рекою  Рестой,  как
доложил Серпилину остававшийся на старом командном пункте капитан-сапер.
   - Дорогу вперед знаете? - спросил Серпилин.
   - Оставлен командиром корпуса, чтобы проводить вас туда, если поедете.
   - А что он, сомневается, что ли? - усмехнулся Серпилин. - Куда-куда,  а
до командира корпуса добраться нам по закону положено. Потеснитесь там,  -
добавил он через плечо и, приказав офицеру лезть в "виллис", стал по  пути
расспрашивать его, как у них происходило форсирование  рек,  что  держало.
Ради этих расспросов и посадил сапера к себе.
   Капитан отвечал честно, что Проня и Бася дались трудно, а через  Ресту,
там, где он был, даже сами не заметили, как перепрыгнули. Видимо, обогнали
в междуречье отходивших от Баси немцев и попали под их огонь только на том
берегу.
   - Ну, это они уже из глубины резервы подтянули, - сказал Серпилин. -  В
том-то и суть, что вы немцев обогнали. А те, кто прочикался, те и в третий
раз  под  огнем  будут  переправляться!  Понтонно-мостового  батальона  не
видели, еще не подошел к вам?
   - Лично я не видел, товарищ командующий. Может, пропустил, не заметил.
   - Такое хозяйство  не  заметить  трудно.  Значит,  еще  на  подходе.  -
Серпилин приказал Прокудину пересесть  в  задний  "виллис",  связаться  по
рации со штабом армии и выяснить, где сейчас  находится  понтонно-мостовой
батальон, который  приказано  направить  в  распоряжение  Кирпичникова.  -
Выяснишь - догонишь нас.
   Прокудин вылез, и Гудков погнал "виллис" дальше.
   Синцов, когда Серпилин отправил Прокудина, подумал, что они скоро будут
у Кирпичникова, - там телефон -  почему  не  позвонить  оттуда?  Но  потом
понял,  что  Серпилин  хочет  проверить,   как   обстоят   дела   с   этим
понтонно-мостовым батальоном, раньше, чем доедет до командира корпуса.
   Серпилин вообще любил  радио:  и  сам  ездил  всегда,  имея  на  втором
"виллисе" рацию, и приучал пользоваться радио всех, к кому ездил.  Находил
поводы напомнить о его существовании.
   Шутя называл начальника штаба армии Бойко фанатиком связи, но  сам  был
такой же, как он. А как-то, вспомнив при  Синцове  о  сорок  первом  годе,
сказал: "Если бы нам тогда во всех звеньях надежную радиосвязь, да к  этой
радиосвязи - привычку ею пользоваться, - много бы трудней немцам  пришлось
- с их клещами и клиньями. Половину бы пообрубали, зная друг о друге,  где
кто находится. И кто сейчас, имея радиосвязь, плохо ее  использует  -  тот
сам себя обкрадывает".
   Серпилин  сидел  впереди  и  вспоминал  смущение   Талызина,   случайно
застигнутого им вдали от передовой.
   "Интересная все-таки наша психология:  чем  дальше  добираться  до  нас
начальству, тем  смелей  смотрим  ему  в  глаза!  Застанешь  какого-нибудь
командира дивизии на тычке, в окопчике на  переднем  крае,  и  хотя  воюет
неудачно и надо бы дать ему выволочку - заслужил! - а  что-то  удерживает:
вон он где,  оказывается,  сидит!  Пока  до  него  добирался,  сам  страху
натерпелся!"
   Серпилин заметил, что их догоняет второй "виллис", и скал ал Гудкову:
   - Остановись.
   Прокудин пересел и доложил:
   - Ответили, что понтонно-мостовой батальон следует по графику.
   - Кто ответил?
   - Начальник инженерных войск.
   - Тогда дело надежное.
   Командный пункт Кирпичникова был на  холме,  на  той  стороне  реки,  в
полукилометре от недавно законченного саперами нового моста  через  Ресту,
по которому шли сейчас тяжелые артиллерийские системы на гусеничном ходу.
   Выйдя из "виллиса", Серпилин увидел на холме обращенные в нашу  сторону
окопы. Кирпичников, оказывается, использовал под командный пункт  один  из
захваченных с ходу узлов немецкой обороны, куда  немцы  так  и  не  успели
сесть.
   На новом командном пункте все было уже в полном  порядке;  в  одном  из
укрытий  для  машин   стоял   знакомый   штабной   автобус   Кирпичникова,
смонтированный  на  "студебеккере"  и  покрытый  маскировочными   пятнами;
имелась и  зенитная  защита  -  счетверенные  установки  на  грузовиках  и
эрликоны. Само помещение командного пункта было  устроено,  как  всегда  у
Кирпичникова, находчиво и разумно. Здесь  был  немецкий  блиндаж,  но  его
расширили, сверху накрыли  брезентом  и  маскировочной  сеткой,  а  внутри
поставили стол и складные табуреты.
   Когда Серпилин вошел. Кирпичников сидел спиною к нему и, молотя кулаком
по столу так, что подпрыгивал телефон, ругал кого-то на том конце провода.
"Прикладывал", как он сам любил выражаться:
   - А я бы на месте командующего по-другому  с  вами  поговорил.  И  сами
сзади сидите, и войска  вперед  не  идут!  Позор!  С  ночи  всего  на  два
километра продвинулись. Где у вас стыд и совесть? Я  вас  спрашиваю,  хоть
капля совести у вас осталась?
   Кирпичников повернулся и поднялся навстречу, продолжая держать  трубку.
Хотел положить ее, собираясь докладывать, но Серпилин махнул рукой:
   - Заканчивайте.
   - Еще раз  повторяю:  позор  вам!  -  не  сбавляя  тона  в  присутствии
командарма, громко и зло крикнул в трубку Кирпичников. - Если к вечеру  не
выполните задачу дня,  поставлю  вопрос  об  отстранении  от  командования
дивизией. У меня все!
   Он еле сдержался, чтобы не швырнуть трубку. Серпилин  несколько  секунд
молча смотрел на него, на его злое лицо с красными пятнами  на  скулах,  и
медленно обернулся. Вошедшие было Прокудин и Синцов поняли и вышли.
   - Кого это ты отстранять собрался? Талызина, что ли?
   - Отстранять не отстранять, а пригрозить пришлось. Второй день  из  рук
вон действует!
   На лице Кирпичникова оставалось злое выражение, с которым он говорил по
телефону.
   - Всю  обедню  портит,  от  всех  отстал,  -  добавил  он  все  тем  же
взвинченным голосом, не пробуя справиться со своим возбуждением, а  может,
и не считая это нужным.
   - А ты не допускаешь, что один быстрей другого идет не всегда только за
счет собственной доблести? - спросил Серпилин. - Возможно,  у  немца  там,
против Талызина, поближе к Могилеву, поболее силенок,  чем  против  других
твоих дивизий. Но сплошной обороны у немца и там нет. Есть  промежутки!  И
Талызин действует ненаходчиво. О чем ему и сказано. Был у него по  дороге.
Не прямо с тебя начал.
   - А он как раз на свой наблюдательный пункт приехал и  докладывал  мне,
за что вы его ругали.
   - Вот видишь - докладывал, - сказал Серпилин. - Другой бы на его  месте
не поспешил. Значит, честный человек. Зачем же ты его так, с маху:  "Стыд,
позор..."? Я бы не вошел, еще бы чего-нибудь похлестче добавил.  Откуда  у
тебя такой террористический стиль руководства, скажи, пожалуйста?  Неужели
без этих слов не в силах добиться требуемого результата?
   - Брань на вороту не виснет, товарищ командующий.  Чего  в  горячке  не
скажешь. И сам не обижался, когда слышал,  и  у  других  обид  на  это  не
признаю! - угрюмо, с уверенностью в своей правоте ответил Кирпичников.
   - Не знаю, от кого ты сам такое слышал, - сказал  Серпилин,  и  у  него
заходили желваки на скулах. - От меня не слышал и, пока  уважаю  тебя,  не
услышишь.  А  ты,  командир  лучшего  в  армии  корпуса,  судя  по  твоему
разговору, командиров своих дивизий не уважаешь.
   - Почему не уважаю? Я Талызина как раз уважаю, - сказал Кирпичников.
   - Как же так, уважаешь, а бесчестишь?
   - Не каждый день так, товарищ командующий.
   - А раз не каждый день,  значит,  терпимо?  Видимо,  не  понимаем  друг
друга. - Серпилин сел за стол. - Докладывай новости, ты сегодня герой дня.
   Кирпичников развернул карту и стал докладывать.
   Если не считать отставания Талызина, дела в  корпусе  шли  хорошо.  Уже
закрепились за Днепром на втором плацдарме и только что захватили третий.
   - Авиаторам  сообщили  об  этом  третьем  плацдарме?  -  сразу  спросил
Серпилин.
   Кирпичников на секунду замялся, но доложил, как было.  Оказывается,  не
он  сообщил  авиаторам  об  этом  третьем  плацдарме,  а   авиаторы   ему.
Возвращаясь  после  штурмовки,  увидели,  как  наши  еще  в  одном   месте
переправляются через Днепр, и  сразу  радировали  своему  командованию.  А
командир штурмовой дивизии сообщил в корпус.
   - Молодцы! - сказал Серпилин. - А намного ли ты первый  свой  плацдарм,
северный, расширил за эти часы?
   Кирпичников показал по карте - на сколько.
   - Пока не густо!
   - Немцы сильно жмут. Если бы не штурмовики - спихнули бы.
   Из  дальнейшего  доклада  выяснилось,  что  один  из   офицеров   штаба
авиационной дивизии  еще  утром  добрался  до  плацдарма,  сидит  там,  за
Днепром, со своей рацией и наводит самолеты на цели.
   -  Молодцы,  -  повторил  Серпилин,  услышав  это.  -  А  ты,   Алексей
Николаевич, там, на плацдармах, на штурмовиков, конечно, надейся, но и сам
не плошай.
   - Мы не плошаем, - сказал  Кирпичников.  -  Тяжелая  артиллерия  -  два
полка, - он назвал номера полков,  -  с  этого  берега  поддерживает,  две
батареи противотанковых орудий на понтонах туда,  за  Днепр,  доставили  и
роту танков переправляем. Пока не подтвердили, но думаю, и они уже там.
   - Синцов, - окликнул Серпилин, - возьми "виллис",  поезжай  обратно  до
поворота на Гусевку. Понтонно-мостовой батальон уже должен  вытянуться  на
эту дорогу. Как головные машины встретишь - ищи командира! Батальон  пусть
следует к Реете, а  командира  -  ко  мне...  Отдельный  понтонно-мостовой
батальон, который обещал утром, через полчаса придет в твое  распоряжение,
- сказал Серпилин Кирпичникову, когда Синцов вышел. -  Как  собираешься  с
ним поступить?
   - Уже продумали, - сказал Кирпичников. - В семи километрах  за  Рестой,
где у нас с  немцами  "слоеный  пирог"  начинается,  держу  наготове  роту
танков,  дивизион  противотанковых   орудий   и   роту   автоматчиков   на
"студебеккерах". Дам все это понтонерам как прикрытие, и пусть ломят прямо
по дороге к плацдарму.
   - А ведь это правильно,  -  сказал  Серпилин.  -  С  воздуха  прикрытие
предусматриваешь?
   - Предусматриваю, но с авиаторами еще не уточнял, пока не имею в  руках
этого мостового батальона.
   - Решение верное, - одобрил Серпилин. - Батальон мощный, к ночи  должен
навести первый мост через Днепр. А завтра к полудню - второй. Твоя  задача
-  за  ночь  переправить  по  крайней  мере  четыре  полка.  К  семи  утра
обеспечишь, чтобы  через  мост  и  через  твои  порядки  прошла  армейская
подвижная группа, мы ее сейчас заканчиваем формировать. Хотим резануть  по
немецким тылам в обход Могилева. Смотри на карту. Вот рубеж за Днепром, на
который ты обязан выйти к семи ровно. У подвижной группы ни один волос  не
должен упасть до этого рубежа. Сюда чтоб пришла за твоей спиной, пороха не
понюхав! А дальше - ее дело! А ты всеми тремя дивизиями  пойдешь  прямо  к
Березине. Твое дело - Березина. Если у  Талызина  опять  задержка  выйдет,
пусть плацдармов не  завоевывает,  перебрасывай  его  по  уже  захваченным
переправам. И торопись! Если твой сосед слева до ночи не выйдет к  Днепру,
предупреждаю  -  и  его  начнем  перебрасывать  через  твои  плацдармы.  И
армейский резерв тоже через твои мосты пущу...
   - Да... - Кирпичников даже почесал голову.
   - Затылок чешешь? - усмехнулся Серпилин. -  Кому  много  дано,  с  того
много и спросится. В чем тебе отказали? Ни в чем. Мостовой батальон  дали.
Танковый батальон добавили, самоходный  полк  из  резерва  -  тебе!  Целая
штурмовая дивизия на тебя - больше ни на кого - работает. Вправе и от тебя
потребовать...
   - А я снисхождения не прошу, товарищ командующий, - самолюбиво возразил
Кирпичников. - Думаю, как лучше выполнить.
   - Что ж, думай, это полезно, - сказал Серпилин. -  И  пусть  штаб  твой
подумает и график составит, чтобы всякая  требуха,  которой  пока  на  том
берегу не требуется, дорогу не забила. А я пока к себе в штаб позвоню.
   - Разрешите отлучиться, товарищ командующий? - спросил Кирпичников.
   Серпилин кивнул. Понимал, что командир корпуса  спешит  отдать  срочные
распоряжения.
   Кирпичников вышел, а Серпилин соединился с Бойко.
   Бойко доложил обстановку. В ней были неясности: между Басей,  Рестой  и
Днепром немцы на одних направлениях отступали, на других  упорно  дрались.
Позади наших прорвавшихся частей образовалась чересполосица. Но  даже  эта
путаница свидетельствовала, что наступление набирает ход.
   От своих дел Бойко  перешел  к  соседним  армиям.  Сосед  справа  ведет
разведку боем, но немец перед ним пока стоит как  вкопанный,  не  отходит.
Сосед  слева  успешно  наступает.  Командующий  фронтом   звонил   оттуда,
спрашивал Серпилина, но, узнав, что он в дороге, удовлетворился разговором
с Бойко. Приказал передать командарму, что хотя главный удар  наносит  он,
но как бы не вышло, что Могилев возьмет сосед.
   - Ругался или подначивал? - спросил Серпилин.
   - Как я понимаю, пока второе. Но если не выполним задачу дня,  будет  и
первое.
   - Постараемся лишить  его  этой  возможности,  -  усмехнулся  в  трубку
Серпилин. И спросил, как дела с подвижной группой.
   Бойко, никогда не упускавший случая дать понять, что о некоторых  вещах
ему излишне напоминать, ответил, что все в движении и к шести  часам,  как
приказано, будут там, где приказано. Из 111-й дивизии взят полк Ильина. Он
тоже в движении.
   - Отдайте письменное приказание на имя танкистов, - сказал Серпилин.
   - Уже готово.
   - Укажите сразу не только ближайшую, но и дальнейшую задачи.
   - Указаны и ближайшая и дальнейшая.
   - Проставьте время ввода в прорыв завтра в семь ровно. И пошлите туда к
ним с этим приказанием Дурдыева.
   Дурдыев был заместителем начальника разведотдела армии.
   - Пусть ждет меня там, приеду не позже восемнадцати и  сам  поговорю  с
исполнителями.
   - Ясно, - сказал Бойко. - Где будете и когда вернетесь?
   - Отсюда к  Миронову.  Потом  в  подвижную  группу,  к  двадцати  часам
вернусь. Предупреди, чтоб и артиллерист и инженер  были  на  месте.  Сразу
начнем работать над завтрашним днем. Где Захаров?
   - У Миронова.
   - Позвонит - передай, что и я там буду. Пусть сам  решает,  ждать  меня
или дальше ехать.
   Кирпичников,  как  только  разговор  закончился,  вошел   и   предложил
пообедать: обед привезли.
   - Рано. У Миронова пообедаю.
   День распогодился, и Серпилин, выйдя на воздух, вдруг заметил, что  для
командного пункта выбрано на редкость  красивое  место:  сзади  в  зеленой
пойме течет река, а на изрытом окопами желтом песчаном холме, как  свечки,
- молодые, прямые сосны.
   - Даже жалко, что такой  командный  пункт  скоро  бросать  придется!  -
сказал Серпилин Кирпичникову и чуть улыбнулся. - Раз обещаешь,  что  утром
далеко за Днепр уйдешь, наверно, завтра и сам туда переедешь?
   Кирпичников пока что не обещал уйти завтрашним утром далеко  за  Днепр,
но что ответишь командарму?
   - Так точно, товарищ командующий. Приезжайте, будем  встречать  вас  за
Днепром.
   Серпилин  еще  раз  глубоко  вдохнул  запах  сосен,  и  ему  захотелось
задержаться здесь, пообедать,  как  предложил  Кирпичников.  Но  появление
Синцова и майора с саперными топориками на погонах удержало от соблазна.
   - А вот и мостовик! - сказал он.
   Маленький, чернявый сапер-очкарик картавой скороговоркой  доложил,  что
он, командир отдельного  двадцать  девятого  понтонно-мостового  батальона
майор Горелик, по приказанию командующего прибыл.
   - Что сам прибыл - хорошо. С  чем  и  поздравляю,  -  сказал  Серпилин,
пожимая руку саперу. - А вот где ваш батальон тащится?  Сам  лично,  один,
без него мостов через Днепр нам не наведешь?
   -  Никак  нет,  товарищ  командующий,  не  тащимся,  а  движемся,   как
приказано. На рубеж Реста приказано выйти к тринадцати ровно, а сейчас без
двадцати. - Майор засучил рукав на поросшей  черным  волосом  руке  и  так
сердито стукнул по стеклу пальцем, словно делал выговор Серпилину  за  его
несправедливость. - А вон моя головная  машина,  -  радостно  добавил  он,
показывая рукой на выползавший из-за поворота дороги грузовик с понтоном.
   - Выходит, наоборот, с опережением, - сказал Серпилин. Ему понравилось,
как смело разговаривал с ним майор.
   - Так точно, с опережением, товарищ командующий.
   - Ну что ж, Алексей Николаевич, - обратился Серпилин к Кирпичникову,  -
значит, поступает в твое распоряжение майор Горелик со  своим  батальоном.
Начальства,  как  вижу,  не  боится,  будем  считать,  что  и  Днепра   не
испугается. И немецкого огня тоже. - И уже  без  улыбки,  серьезно  сказал
саперу: - Командир корпуса отдаст вам все  необходимые  приказания,  а  от
меня напутствие такое, передайте его  вашим  саперам:  в  ближайшее  время
должны быть на Днепре, к ночи - один мост, утром - второй. Сделаете -  вся
армия будет благодарна, не сделаете - всю армию подведете!
   - Понятно, товарищ командующий.
   - А теперь поехали, - сказал Серпилин.
   - Разрешите узнать ваш маршрут, как  поедете?  -  спросил  Кирпичников,
подходя с Серпилиным к "виллису".
   - Поеду к Миронову. В его полосе - не твоя забота, а в твоей  полосе  -
поедем, учитывая твой доклад о твоем продвижении. Командиру корпуса привык
верить; адъютант на карте отметил, где ты, а где немец.
   Проселок, по которому поехали от Кирпичникова к Миронову, петлял  вдоль
Ресты и через полчаса вывел ко второй переправе. Мост  здесь  был  меньшей
грузоподъемности и кряхтел под колесами орудий.
   Серпилин задержался у  переправы,  подозвал  командира  артиллерийского
полка, выяснил у него, когда, из какого пункта тронулись  и  где  и  когда
приказано быть, и, удовлетворенный ответом, поехал дальше.
   Дорога, сначала шедшая вдоль берега, все больше  уклонялась  к  западу,
огибая лесной массив. Вдали, справа,  тоже  темнел  лес.  Судя  по  карте,
оставалось уже немного до  того  большака,  по  которому,  перейдя  Ресту,
должна была двигаться талызинская дивизия.
   А дорога поворачивала все правей, к дальнему лесу. До сих пор с юга и с
запада слышался лишь отдаленный гул  артиллерии.  А  тут  вдруг  донеслись
близкие и частые выстрелы из танковых пушек. Потом  несколько  хлопков  из
"сорокапяток", еще несколько выстрелов  из  танковых  пушек  и  недружный,
вразброд,  грохот  "эрэсов".  Прошло  несколько  минут,  и  там,  впереди,
увесисто, с оттяжкой стали бить наши стодвадцатидвухмиллиметровые орудия.
   - Товарищ командующий, - сказал Прокудин,  глядя  на  карту,  -  может,
повернем? Тут левей еще одна полевая дорога...
   - Понадобится - и полный назад дадим, - сказал Серпилин.  -  Воевать  с
немцами в таком составе не будем. Нечем! - И  в  ответ  на  вопросительный
взгляд Гудкова кивнул, чтоб продолжал ехать.  -  Видимо,  эпизод  какой-то
разыгрался. Сейчас на большак выскочим, станет ясно.
   Однако ехал теперь, внимательно вглядываясь в даль  и  прислушиваясь  к
выстрелам.
   Полевая  дорога  уперлась  в  разбитый  мостик  через  ручей.  Пришлось
повозиться минут десять, прежде чем все три "виллиса"  перебрались  на  ту
сторону. И почти сразу же выскочили на большак.
   Вблизи уже не  стреляли,  снова  слышался  только  отдаленный  гул.  По
большаку на запад двигалась тяжелая артиллерия.
   - Спроси их, сколько они от реки отъехали? - приказал Серпилин.
   Синцов выскочил из "виллиса"  спросить  и  заодно  уточнил,  какая  это
часть. Он уже привык: где бы и кого бы они ни  останавливали,  требовалось
отметить у себя, чье хозяйство,  место  и  время  встречи  с  ним.  Потом,
вечером, возвратись на командный пункт, Серпилин сам смотрел  эти  заметки
адъютанта: где, когда и с кем встречались в течение  дня.  И  не  дай  бог
тому, по чьим донесениям выходило, что его части в такой-то час находились
не