дела! - удивилась Екатерина. -  Я,  императрица,  не  могу
достать двух миллионов. А мой верноподданный вынимает их  из  кармана...
Может, и правы люди? Я привезу Иосифа в Тавриду, и мы оба, как два  пос-
ледних дурака, будем рассматривать из окошек кареты безжизненную  пусты-
ню. Возможно ли такое?
   Решительно она миновала комнаты канцелярии, вернулась в своих  покои,
давно желая поговорить с фаворитом Ермоловым.
   - Видит Бог, - сказала она, - как мирно и спокойно продлевалось  наше
содружество. Но вы должны понять меня! Я женщина не первой  свежести,  а
вы еще молоды и преисполнены сил. Я очень устала. Давайте мирно  и  тихо
расстанемся, чтоб остаться добрыми друзьями. Чтобы вам не было без  меня
скучно, я предлагаю вам деньги для увлекательного путешествия по Европе.
   Александр Петрович Ермолов не стал цепляться за ее подол,  откланялся
и уехал, оставшись в  летописи  русского  фаворитизма  человеком  умным,
скромным и стыдливым. Екатерина,  опираясь  на  трость,  навестила  залы
дворца, где французский танцор Пик обучал вальсированию ее внуков, Алек-
сандра и Константина. После урока танцев императрица пригласила  танцора
к себе.
   - Не хотите ли выпить чашечку кофе? - спросила она...
   Потемкин предупредил Булгакова об удалении Шагин-Гирея. "Человек без-
дарный и смешной, - писал он, - имеющий претензию быть подражателем Пет-
ра Великого, на которого похож едино только разве жестокостью..." Булга-
ков встретил хана на пристани Константинополя и сказал, что из всех  Ги-
реев он мог бы иметь самую громкую славу, но поступил крайне  опрометчи-
во, вернувшись в лоно Турецкой империи... Ответ был таков:
   - Я потомок Чингисхана, и мне ли кого бояться?..
   Визирь Юсуф-Коджа доложил султану Абдул-Гамиду:
   - Недостойный отпрыск Гиреев бесстыдно прибыл в Порту, хранимую Алла-
хом... Что делать с этим отщепенцем?
   - Отправьте его пока на остров Родос...
   На лице султана блуждала коварная улыбка, когда он медленно стянул  с
мизинца перстень, в оправе которого сверкал  бриллиант.  Вызвав  к  себе
придворного ювелира, Абдул-Гамид вручил ему перстень, указав  ногтем  на
бриллиант:
   - Обрати его в мельчайшую пыль...
   Шагин-Гирей, приплыв на Родос, поселился в домике на окраине  гречес-
кого Неохори; местность была удивительно живописна, дозревали маслины, с
лодок ныряли в морс ловцы, доставая со дна  знаменитые  родосскис  губки
для продажи их европейцам. Неподалеку была  дача  французского  консула,
коюрого Шагин-Гирей любил навещать, чтобы угоститься вином.
   - Гази-Хасан, здешний комендант - предупредил его консул, - спрашивал
вчера у наиба, как будут казнить вашу светлость: по фирману султана  или
безо всякого оповещения?
   Шагин-Гирей впервые заподозрил неладное, но  Гази-Хасан  учтиво  звал
хана в гости и угощал очень дружелюбно:
   - Чего бояться тебе, потомку великого Чингисхана?
   Шаги-Гирей давно уже не пил такого вкусного кофе, каким его  угощали.
Утром начались рези в желудке. Они становились невыносимы.  Хан  катался
по коврам, грыз их зубами:
   - Я знаю, отчего так вкусен был кофе!..
   Он посинел от боли и на пятый день умер в страданиях.  К  нему  вошел
Гази-Хасан с ятаганом, ловко отделил голову от туловища. Эту голову  по-
ложили в мешок, на корабле доставили его к Порогу Счастья. Перед дворцом
султана голова Шагин-Гирея покоилась на богатом  золотом  блюде,  бороду
хана расчесали и умастили аравийскими благовониями. А чиновник султана с
указкой в руке привлекал к себе любопытных громким криком:
   - Идите сюда! Вы еще не видели головы хана, носившего соболиный халат
с плеч нашего падишаха, доверия которого  он  не  оправдал...  Смотрите,
правоверные, какие у него бесстыжие глаза! Этими  глазами  он  озирал  и
русскую кралицу...
   Самая дорогая и самая утонченная казнь на Востоке -  чашечка  кофе  с
бриллиантовой пылью...
 
 
   10. РЕШИТЕЛЬНЫЙ ПОВОРОТ
 
   В два часа ночи сами по себе остановились бронзовые часы в Сан-Суси -
умер король... Курьеры оповестили об этом столицы Европы, а Кауницу  де-
ликатно  сказали,  что  здоровье   нового   прусского   короля   Фридри-
ха-Вильгельма II превосходное: он уже закупил две бочки  марсалы,  завел
себе еще четырех любовниц.
   - А как же здоровье короля Фридриха Великого?
   Ответ нашли обтекаемый, избежав слова "смерть":
   - Фридрих Великий уже не играет на своей флейте...
   Потемкин выслушал доклад о порядках в новых имениях.
   - При князьях Любомирских, - говорил  Попов,  -  украинских  крестьян
злодейски умучивали. Женщин подвешивали к  потолку  за  волосы,  бритвой
подрезали по волоску до тех пор, пока волосы держали несчастную, и нако-
нец она срывалась, оставляя у потолка лоскут кожи с остатками волос...
   - Довольно! - крикнул Потемкин. - Садись и пиши: "Все  находящиеся  в
купленном мною у князя Любомирского польском имении виселицы предписываю
тотчас же спилить, не оставляя и знаку оных..." Добавь от меня сам, что-
бы впредь люди страхов не имели, а кому из хохлов желательно,  пущай  ко
мне едут... Пока уже нам украинцев к флотскому служению привлекать!
   Он приехал в Петербург, когда русский Кабинет находился  в  состоянии
душевной прострации. Спросил у Безбородко:
   - Что у вас тут? Будто все с ума посходили?
   - Старый Фриц Богу душу отдал.
   - Так еще немало разных Фрицсв будет...
   Безбородко объяснил перемены. Новый король ФридрихВильгельм II  огра-
ничен умом, но преисполнен самого пошлого  чванства,  а  наследство  ему
досталось большое и грозное:
   - Армия,  финансы...  Если  дядя  его  на  рожон  не  лез,  то  Фрид-
рих-Вильгельм не таков. Мы тут крепко ныне удручены: как бы не  возникло
альянса его с турками, а то и с поляками.
   - Польша отвергнет такой несуразный союз.
   - Дай бог! Но продажность шляхты известна, в Варшаве вдруг  объявился
маркиз Лукксзини - змий гадостный.
   - А что слыхать о делах в Стокгольме?
   - Разумовский принят с решпектом. Но... но...
   Безбородко умолк. Потемкин принял решение:
   - Чувствую, пора уже мне Суворова вызывать! К делу...
   Суворов, командуя Владимирской дивизией, зажился в селе  Ундолы,  что
на Сибирском тракте; цветники и газоны, разбитые им под окнами  усадьбы,
гудели от обилия пчел; с реки слышался смех крестьянских детей; на столе
полководца лежали журналы и альманахи литературные. Приказ побуждал  его
спешить с отбытием; патент на чин генерал-аншефа возвышал,  приближая  к
фельдмаршальству. Потемкин повелевал вступить  в  командование  дивизией
Кременчугской, что расположена была на Днепре.
   - Дело! - воскликнул Суворов и - поскакал...
   Смолоду Екатерина подбирала фаворитов из мужчин своего  же  возраста,
сильных и дерзостных, которые помогали ей в управлении государством,  но
под старость ее женское внимание задерживалось на  женоподобных  красав-
цах, помышляющих более о своем благополучии и карьере,  и  чем  незначи-
тельнее был молодой человек, тем больше он устраивал  женщину...  Безбо-
родко разумел, что фаворитизм - сильное оружие при дворе, и он даже  те-
рялся, когда альков императрицы пустовал. Потемкин тоже испытывал трево-
гу от пустоты в сердце Екатерины, которую - после  отставки  безобидного
Ермолова - следовало скорее заполнить. Он предложил своего дальнего мос-
ковского сородича Александра Матвеевича Дмитриева-Мамонова,  красавца  в
возрасте восемнадцати лет...
   Реакция со стороны Екатерины была неожиданной:
   - Извини, дорогой, для кого ты фаворита избираешь? Для  себя,  навер-
ное! Вы с Безбородкой много воли себе взяли, забывая, что я сама способ-
на найти себе утешение...
   Свою унизительную связь с танцором Пиком она тщательно  скрывала,  но
шила в мешке не утаишь, и Потемкин резко заявил, что никогда не потерпит
близ нее человека, абсолютно чуждого не только лично  ему,  светлейшему,
но и его делам.
   - Твои субтильства тем и закончатся, что я этого танцевальщика за но-
ги размотаю и в окно выброшу. - Словно продавая товар на базаре,  Потем-
кин расхвалил своего кандидата. - Гвардии поручик, нравом веселый и  ко-
медии составляет, а по матери - из древней фамилии Боборыкиных.
   Дмитриев-Мамонов был императрице представлен.
   - Охти мне, старой! - сказала она со смехом. - Рисунок-то приятен, но
боюсь, что колер неисправен.
   - Колер сама наводи, - отвечал светлейший...
   Вскоре  в  Париже  вышел  двухтомный   сборник   пьес   "Theatre   de
I'Hermitage", юный фаворит Дмитриев-Мамонов угодил в  неплохую  компанию
авторов, средь которых были представлены,  помимо  самой  Екатерины  II,
граф Александр Строганов, известный в ту пору писатель Эстад, дипломаты,
Кобенцль и граф Ссгюр, писавший даже очень хорошо... Екатерина встретила
Потемкина словами:
   - Здравствуй. Сколько у тебя денег в банке Екатсринослава?
   - Триста сорок тыщ. Помни: мне нужно на эти  деньги  открыть  училище
полевых хирургов. Имею еще шестьдесят тыщ.
   - Подари их мне, - попросила императрица.
   - Не дам ни копейки! Сам не трогаю - ради учреждения  университета  в
краях новороссийских.
   - Ты, как всегда, паришь в облаках...
   - Но высоко парю! - отвечал Потемкин.
   Откуда-то издалека громыхнула пушка.
   - Кто еще там стреляет? - удивился Потемкин.
   - Сыночек мой построил в Павловске игрушечную крепость "Мариенталь" и
звуком этим призывает гостей к обеду... Совсем как в Германии:  за  стол
не сядут, пока не выстрелят.
   Она протянула ему бумагу с грифом "Секретнейшс".
   - Я тебя ждала. Прочти и проникнись этим...
   "Мы видим уже себя при дверях той необходимости, в которую поставляет
нас оборона славы и  безопасности  границ  наших,  всяк  безпристрастный
признает справедливость нашу. В чем, вверив Вам главное  начальство  над
армией, даем Вам ПОЛНУЮ ВЛАСТЬ..."
   Екатерина в секретном рескрипте  давала  Потемкину  полномочия  своей
властью открыть войну с Турцией в тот момент, который он сочтет  нужным;
Потемкину дозволялось самому установить ту критическую точку, когда Бул-
гакова следовало отозвать на родину.
   - Слушай: я уже писала Булгакову, чтобы к моему приезду в Тавриду  он
был там - ради политических консультаций, а коли война случится, ты  его
при себе оставишь помощником.
   - Сам буду писать ему, - отозвался Потемкин.
   - Будь мудр, не спеши. Вольно ж тебе скакать по России так,  что  под
тобою все коляски ломаются. Помни, дружок: каждые сто верст нужна  оста-
новка, дабы чинить поломанное...
   На прощание они расцеловались. Потемкин буркнул:
   - Все стоящее повалю, все упавшее подниму.
   - С Богом!
   Отпустив Потемкина, императрица позвала к себе Безбородко с вопросом:
прибыл ли курьер из Стокгольма?
   - Да, прибыл. Разумовский уже persona grata.
   - Меня интересует: нашел ли он себе любовницу?
   - Конечно! Наш посол уже вступил в связь с придворной графиней Вреде,
урожденной баронессой Спаррс, которая не только близка ко двору Густава,
но и дружит с... Армфельдом.
   - Какая умница! - похвалила его Екатерина. - Теперь  мы  будем  знать
все, что творится при дворе моего брата.
   После отбытия Потемкина на юг она погрузилась в мрачную апатию и ожи-
вилась снова, лишь отправившись в свое знаменитое  путешествие-2  января
1787 года.
   Через каждые 20-30 верст между городами были разбиты  сады,  в  степи
отрывались глубокие колодцы. Потемкин создавал в садах деревни,  заселял
их пришлыми и беглыми. Весь остаток 1786 года он посвятил  стремительным
разъездам в пределах своего наместничества,  всюду  появлялся  внезапно,
как домовой из-под печки, вызывая в одних ужас, в  других  восхищение...
Напротив Херсона соорудил город Алешки (с домами и магазинами)  с  такой
скоростью, с какой пекут блины.
   13 декабря, ночуя в Кременчуге, Потемкин составил для Булгакова  под-
робнейшие инструкции. Писал сам - при свечах, Попов чинил ему перья  по-
острее. Булгаков должен был обязать турок в следующем:
   1) Хранить в покое владенья грузинского царя Ираклия, принявшего про-
текторат Российской империи;
   2) Ни одного беглеца из России,  будь  то  раскольник  или  уголовный
преступник, не терпеть близ Очакова, а запорожцев, приюта у султана ищу-
щих, всех высылать за Дунай;
   3) Пресечь злодейства закубанских племен, дабы  не  похищали  русских
людей и скотину в станицах.
   - Я бы добавил, - сказал Попов, - что Россия не нуждается в  расшире-
нии пространств, и без того уже необъятных...
   Севастополь встретил Потемкина порядком и салютом. Флагофицер Дмитрий
Сенявин доложил, что город отстроен, а кто здесь главный  -  не  узнать:
все тут главные. Две эскадры отстаивались на рейдах, внушая уважительный
трепет.
   - Чудотворно здесь все! - заметил Потемкин.
   Мордвинов выразил ему сомнение:
   - Добро бы матушка одна ехала погостить, а то ведь экую свору с собой
потащит-с императором да послами! Вот и думаю:  что  тут  показывать-то?
Раритетов памятных не водится, корабли да пристань - одна утеха.
   Потемкин косил одиноким глазом, морщился:
   - Душа у тебя, Николай Семены ч, хуже деревяшки: засох в  бумагах  на
берегу, не разглядишь, что тут наворочено.
   Мордвинов, кажется, обиделся:
   - Ваша правда: вот именно что наворочено.
   - И пусть! - отвечал Потемкин. - Но Севастополь в своем создании  об-
ретет еще славу создания Санкт-Питерсбурга...
   В честь светлейшего на реях и вантах стояли ряды матросов. Пушки  па-
лили звонко и радостно. Потемкин оглядел свиту:
   - А где же бригадир Федор Ушаков, куда его спрятали?
   По суете, возникшей в рядах  флотской  элиты,  было  видно,  что  на-
чальству нежелательно личное общение безвестного  Ушакова  с  его  свет-
лостью, а Марко Войнович стал подлсйшс наговаривать на Ушакова, что  сей
бригадир флотский непослушен и горд, делает все не так,  как  на  флотах
мира принято...
   - Сплетни о нем уже слыхивал! - ответил Потемкин. - Но любая  сплетня
есть только сплетня. А сплетня, кем-либо повторяемая, становится  отвра-
тительной клеветой... Явить мне Ушакова!
   Путь на пользу-так официально именовалось предстоящее "шествие"  Ека-
терины в Таврические края, для которого казна империи отпустила  ПЯТНАД-
ЦАТЬ МИЛЛИОНОВ рублей. Большая политическая игра, которую затеяли Потем-
кин и Безбородко, стоила драгоценных свеч: пора уже было показать  Евро-
пе, ради чего русский народ в кратчайшие сроки сотворил чудеса.
   В ожидании приезда императрицы Потемкин зимовал  в  Киеве;  отношения
его с фельдмаршалом Румянцевым не ладились,  напротив,  они  стали  чуж-
даться один другого, соперничая меж собою жестоко... Зима выдалась  мяг-
кая, снежок падал пушистенький, по утрам Потемкин кормил на  подоконнике
красногрудых снегирей. В  конце  декабря  среди  многочисленных  гостей,
объедавших его постоянно, светлейший заметил нового  человека.  Это  был
полуфранцуз, полунемец - принц Шарль Нассау Зигсн, явно желавший  с  ним
общения. Потемкин подошел к нему не сразу.
   - Зачем вы здесь? - спросил он принца.
   - Я женился на богатой пани, вдове Сангушко, и теперь  желаю  освоить
навигацию на Днестре и его притоках, чтобы  сбывать  польские  товары  в
черноморских портах.
   - Имеете рекомендации?
   - Имею. От короля польского, от императора германского, от короля ис-
панского, от принца де Линя и графа Ссгюра.
   - Вот как! Вы знаете и французского посла?
   - Мы дрались с ним на дуэли в Париже из-за благосклонности одной  да-
мы, после чего и сделались друзьями.
   - Рад буду вас выслушать, - сказал Потемкин.
   Нассау-Зиген явился в Россию кружным путем. Мальчиком он уже сражался
за Францию с войсками Фридриха II, участвовал  в  кругосветном  плавании
Бугенвиля, на острове Таити чуть не сделался королем таитян, пытался ос-
новать страну Дагомсю (о которой тогда никто и не знал), в Африке едино-
борствовал с тиграми и львами; это был человек исключительной храбрости,
что и доказал в недавней войне, совершив отчаянную попытку взять у  анг-
личан с моря Гибралтар, чтобы потом вернуть эту крепость испанской коро-
не...
   - Гибралтар устоял, - вздохнул он печально.
   Они подружились, чему страшно удивилась Екатерина, писавшая:  "Стран-
но, что тебе князь Нассау понравился, когда повсюду имеет репутацию  су-
масброда..." Но Потемкин полюбил  этого  "последнего  палладина  Европы"
(как именовали принца Нассау-Зигена в газетах). Он говорил Потемкину:
   - Я служил под знаменами Франции, Австрии, Испании, Турции, Польши...
Не рискну предлагать себя России!
   - Но вы же сейчас... поляк? - спросил Потемкин.
   - Навигация на Днестре, - сознался принц Нассау-Зиген, - не  главное,
ради чего я появился в Киеве. Король польский просил вашу императрицу  о
встрече с нею на пути в Тавриду, однако она не соизволила ему даже отве-
тить. Его величество огорчен. Или ему  отказаться  от  встречи,  или  же
встретиться без ее согласия, что может вызвать  оскорбление  его  досто-
инства...
   Потемкин сам составлял маршрут "шествия" и знал, что часть пути  Ека-
терины проляжет близ рубежей польских.
   - Если вашему королю не везет в жизни, согласен ему помочь, -  сказал
он. - Императрица вряд ли откажет ему во встрече... хотя бы в Каневе!  Я
надеюсь, вы, принц, будете сопровождать и меня в  таврическом  путешест-
вии. Не слишком ли будет тосковать в Подолии ваша супруга?
   - О нет! С женщинами удобнее общаться посредством писем.
   - Завидую вам: у меня этот способ не получается...
   - Париж, - сказал Нассау-Зиген, - увлечен Россией, и даже театры  Па-
рижа заняты сюжетами из русской истории... Нс настал ли теперь тот  важ-
ный исторический момент, когда от недоверия, зарожденного кардиналом Ри-
шельс, мы обратимся к сердечности?
   - Это зависит не от нас - от Версаля.
   - Вержен сильно болен, - по секрету сообщил принц.
   - Жаль, - отозвался Потемкин. - Ибо, как бы  Шуазель-Гуфье  ни  мутил
турок на Босфоре, но потепление  климата  между  Парижем  и  Петербургом
все-таки заметно... Только бы французы не  вздумали  укреплять  бастионы
Очакова!
   Об этом разговоре Нассау-Зигсн оповестил Сегюра, который ответил, что
доверие Потемкина следует закрепить: Сегюр заклинал принца  не  покидать
Киев ради свидания с женой и дождаться приезда  императрицы...  Потемкин
подарил Нассау-Зигену крымскую Массандру.
   - Вы сохранили связи в Испании? - спросил он.
   - Конечно, в Мадриде я свой человек и знаю,  что  Испания  склонна  к
дружбе с Россией... А вам нужны апельсины?
   - Не надо нам апельсинов. Россия уже  привыкла  выращивать  тепличные
ананасы, будут у нас на базарах и апельсины свои дешевле репы... Гибрал-
тар вы не взяли у англичан, - сказал Потемкин, - не попробовать  ли  нам
взять у турок Очаков?
   - Очаков неприступен - как и Гибралтар!
   - Вот и хорошо-нам больше чести...
 
 
   ЗАНАВЕС
 
   Под этим "занавесом" мы, читатель, развернем детективную картину зна-
менитых "потемкинских деревень", о которых пора уже знать правду. Снача-
ла развернем Советскую историческую энциклопедию, которая  признает  та-
ланты Потемкина, особо отмечая, что он не только удовлетворял  собствен-
ное честолюбие, но стремился "и к укреплению международных позиций  Рос-
сии, к развитию ее экономики - в последнем бесспорная историческая  зас-
луга Потемкина", Если это так, то откуда же взялись эти навязшие в зубах
"потемкинские деревни"?
   Ответ лежит на поверхности: если бы Потемкин построил только  "потем-
кинские деревни", Европа и не толкала бы Турцию на войну  с  Россией,  -
война была неизбежна именно потому, что враги России не могли  смириться
с основательным укреплением России на лучезарных берегах  Черного  моря.
"Потемкинскими деревнями" никого не запугаешь, а вот потемкинская  Новая
Россия внушала страх неприятелям... С чего же нам начать?
   Начнем с клеветы! Клевета на  Потемкина  сопровождает  его  множество
лет. Этой клеветой были наполнены газеты  Геббельса,  который  сравнивал
индустрию СССР с "потемкинскими деревнями", эта же клевета живуча и  по-
ныне в неонацистских изданиях ФРГ и Ав