льное кольцо оказалось снятым.
Не удивляет  ли  вас это? Возможно, какой-нибудь старинный враг
действительно выследил вашего мужа, но ради чего он  снял  свое
обручальное кольцо?
     Я  готов был поклясться, что легкая улыбка промелькнула на
ее губах.
     -- Не могу сказать.
     -- Хорошо. Больше мы  вас  не  задерживаем.  Примите  наши
извинения   за   беспокойство,   --   поклонился  ей,  вставая,
инспектор. -- Осталось еще немало невыясненных моментов, но  мы
обратимся к ним позже.
     Она   поднялась  со  стула,  и  я  опять  заметил  быстрый
вопрошающий взгляд, которым она  нас  окинула.  Женщина  словно
спрашивала: "Какое впечатление произвели на вас мои показания?"
Потом она удалилась.
     -- Красивая  женщина,  --  задумчиво  произнес  Макдоналд,
когда дверь за ней закрылась.  --  Бэркер,  я  думаю,  принимал
деятельное   участие  в  происшедшем  здесь.  Он  признал,  что
покойный был ревнив, и наверняка он более любого  другого  знал
причины  его  ревности.  А  история  с  обручальным кольцом? Ее
нельзя  недооценивать.   Человек,   стаскивающий   с   мертвеца
обручальное кольцо... Что вы скажете, мистер Холмс?
     Мой  друг  сидел,  опустив  голову  на руки, погруженный в
раздумье. Потом он встал и позвонил.
     -- Эмс, -- сказал он, когда вошел дворецкий, -- где теперь
находится мистер Бэркер?
     -- Пойду поищу его, сэр.
     Через минуту он вернулся и сказал,  что  мистер  Бэркер  в
саду.
     -- Вы  не  припомните,  Эмс,  что  было на ногах у мистера
Бэркера в последнюю ночью
     -- Он был в ночных туфлях. Я принес ему сапоги,  когда  он
пошел в полицию.
     -- Хорошо, Эмс. Для нас важно знать, какие следы оставлены
мистером Бэркером, а какие -- преступником.
     -- Должен  заметить,  что  его туфли испачканы кровью. Так
же, как и мои собственные, конечно.
     -- Это вполне естественно, кровь в комнате была всюду. Все
же, Эмс, принесите, пожалуйста, сюда туфли.
     Эмс отправился за ними и вскоре возвратился  с  туфлями  в
руках. Подошвы их были черны от запекшейся крови.
     -- Странно!   --   пробормотал   Холмс,   стоя  у  окна  и
рассматривая туфли. -- Очень странно!
     Потом быстрым резким движением он поставил одну из  туфель
на  кровавый  след,  оставшийся  на  подоконнике.  След  вполне
соответствовал туфле. Он молча улыбнулся своим коллегам.
     Инспектор изменился в лице. В его речи отчетливо  зазвучал
шотландский акцент, как всегда в минуты волнения.
     -- Господа,   --   вскричал   он,  --  тут  не  приходится
сомневаться! Бэркер сам указал на окно.  Пятно  намного  больше
следа  сапога.  Но  что  все  это значит, мистер Холмс, что это
значит?
     -- Да, любопытно... -- пробормотал мой друг.
     Уайт Мейсон хихикнул.
     -- Я же говорил, тут необыкновенный случай! --  воскликнул
он. -- Замечательный случай!

     6. ПРОБЛЕСКИ СВЕТА

     Три   детектива   остались   в  усадьбе,  чтобы  подробнее
разобраться в результатах следствия, а я отправился один в нашу
скромную  гостиницу.  Но  прежде  мне  вздумалось  погулять   в
старинном   саду,   окружающем  усадьбу,  между  рядами  старых
подстриженных  тисов.  В  глубине  сада   находился   небольшой
красивый  луг с солнечными часами посередине. Все это создавало
мирную и  успокаивающую  атмосферу,  столь  желанную  для  моих
натянутых нервов. В этой спокойной обстановке как-то забывалась
мрачная  комната  с  окровавленным  телом  на  полу,  а  если и
вспоминалась, то как фантастический кошмар. Но когда  я  бродил
по  саду,  стараясь  здесь отдохнуть душой, произошел инцидент,
сразу вернувший мои мысли к преступлению.
     Я уже сказал, что дом окружали ряды  тисовых  деревьев.  В
самом  дальнем  от  дома  ряду они сильно сгущались. Позади них
стояла скрытая от взглядов человека, идущего от дома,  каменная
скамейка.  Приблизившись,  я  услышал  голоса:  какую-то фразу,
произнесенную мужским голосом, и тихий смех женщины  как  бы  в
ответ  на  нее. Спустя минуту я увидел миссис Дуглас и Бэркера,
причем  увидел  раньше,  чем  они  заметили  мое   присутствие.
Выражение  ее  лица  меня  поразило.  На следствии она казалась
серьезной и грустной, теперь же  все  следы  горя  на  ее  лице
исчезли, глаза даже светились радостью. Через мгновение, увидев
меня   --  они  опоздали  лишь  на  мгновение,  --  оба  надели
торжественно-сумрачные маски. Произнеся быстро и  тихо  два-три
слова, Бэркер встал и пошел мне навстречу.
     -- Извините, сэр, -- сказал он, -- я имею честь обращаться
к доктору Уотсону?
     Я поклонился с холодностью.
     -- Мы  так и думали, что это должны быть вы. Ваша дружба с
мистером Шерлоком Холмсом всем известна. Не подойдете ли вы  на
минуту, чтобы поговорить с миссис Дуглас?
     Я   последовал   за  ним  с  угрюмым  лицом.  Я  отчетливо
представил себе размозженную голову покойного.  А  тут,  в  его
саду,  спустя  несколько часов после преступления жена и лучший
друг весело смеются над чем-то. Я сдержанно  поклонился  миссис
Дуглас.  Я  переживал  с  нею  ее  горе на следствии. Теперь ее
вопрошающий взгляд не вызывал во мне никакого отклика.
     -- Я боюсь, что вы сочли меня бессердечной, -- сказала она
мне.
     -- Меня это не касается, -- ответил я, пожав плечами.
     -- После, быть может, вы воздадите мне должное. Если бы вы
только выполнили...
     -- Совершенно  не  нужно,  чтобы  доктор   Уотсон   что-то
выполнял,  -- поспешно перебил ее Бэркер. -- Как он сам сказал,
это его не касается.
     -- Совершенно верно, и я прошу разрешения  продолжить  мою
прогулку.
     -- Одну  минутку,  доктор  Уотсон!  --  воскликнула миссис
Дуглас умоляющим голосом. -- Я вам задам всего один вопрос,  на
который  вы  можете ответить с большей точностью, чем кто бы то
ни было еще. То, что я хочу спросить вас, для меня очень важно.
Вы знаете мистера Холмса и его взаимоотношения с полицией лучше
других.   Предположим,   что   разгадка    дела    будет    ему
конфиденциально сообщена. Должен ли он непременно поделиться ею
с официальными властями?
     -- Да,  именно  так,  --  резким тоном произнес Бэркер. --
Самостоятелен ли он в своих поступках или работает с ними и  на
них?
     -- Я, право, не знаю, могу ли я обсуждать такой деликатный
вопрос...
     -- Я умоляю вас об этом, доктор Уотсон. Уверяю вас, что вы
очень  поможете...  очень  мне  поможете,  если разъясните этот
вопрос.
     В голосе ее звучала такая искренность, что на мгновение  я
позабыл про все ее поведение.
     -- Мистер  Холмс  не  зависит  ни  от  кого.  Он полностью
самостоятелен и будет действовать,  как  ему  подсказывает  его
совесть.  Конечно,  он  лоялен  в  отношении  своих официальных
помощников, и, думаю, это может  помешать  ему  скрыть  от  них
важные  сведения. Вообще советую вам обратиться непосредственно
к самому мистеру Холмсу,  если  хотите  получить  более  точные
сведения.
     Сказав  это, я приподнял шляпу и пошел своей дорогой. Лишь
однажды я оглянулся и увидел их сидящими  на  том  же  месте  и
горячо спорившими.
     -- Мне не нужна их откровенность, -- сказал Холмс, когда я
сообщил  ему  о  разговоре  с  Бэркером  и миссис Дуглас. Холмс
провел много времени в усадьбе, вернулся в гостиницу около пяти
часов и с аппетитом принялся за обед, который я велел для  него
приготовить.  --  Без  откровенностей,  Уотсон,  ибо  они будут
неуместны, если дело дойдет до ареста  их  за  сообщничество  в
убийстве.
     -- Вы думаете, дело идет к этому?
     Он был в добродушном и приподнятом настроении.
     -- Милый  Уотсон,  когда  я  покончу  с  едой,  то  буду в
состоянии ознакомить вас с положением вещей. Я не скажу, что мы
во всем уже разобрались, но когда  нападем  на  след  пропавшей
гимнастической гири...
     -- Гимнастической гири?
     -- Бог  мой,  Уотсон, да неужели вы еще не поняли, что все
упирается в пропавшую гирю? Впрочем, думаю,  что  ни  инспектор
Мак,  ни  этот  местный  сыщик  не придали никакого значения ее
поразительному исчезновению.  Одна  гиря,  Уотсон!  Представьте
себе  гимнаста  с одной гирей! Ведь это грозило бы искривлением
позвоночника.
     Холмс сидел, усердно поглощая обед,  а  глаза  его  лукаво
поблескивали, следя за моим смущением. Его превосходный аппетит
служил   гарантией   успеха   --   в  моей  памяти  сохранились
воспоминания о многих днях и  ночах,  проведенных  Холмсом  без
пищи,  когда его смущенный ум разбирался в загадках и занят был
напряженной работой. Наконец он закурил трубку и начал не спеша
говорить, как бы размышляя вслух.
     -- Ложь,  Уотсон,  наглая,  преступная  ложь  --  вот  что
пришлось  взять  за  исходный  пункт. Вся история, рассказанная
Бэркером, -- ложь. Поскольку  же  рассказ  Бэркера  подтвердила
миссис   Дуглас,   то,  значит,  она  лгала  тоже.  Оба  лгали,
предварительно сговорившись. Поэтому возникла задача  выяснить:
почему  они  лгут?  Постараемся,  Уотсон,  восстановить истину.
Согласно их показаниям, убийца менее  чем  через  минуту  после
совершенного убийства снял с пальца жертвы кольцо, находившееся
под  другим кольцом, надел последнее на прежнее место -- что он
наверняка никогда не сделал бы, -- и положил рядом с трупом  ту
странную   карточку.   Все   это   совершенно   невероятно.  Не
выдерживает критики и версия, будто кольцо могли снять,  прежде
чем  Дуглас  был  убит. Тот факт, что ночник сгорел очень мало,
доказывает, что встреча происходила недолго. Неужели Дуглас,  о
бесстрашном  характере  которого мы столько слышали, отдал свое
обручальное кольцо добровольно? Чепуха! Нет, Уотсон, убийца был
с Дугласом некоторое время наедине с зажженным светом. В этом я
совершенно не сомневаюсь.  Причиной  смерти  был,  по-видимому,
ружейный  выстрел.  Значит,  он  должен  был  произойти немного
раньше, чем нам рассказали. Сомнений в этом быть не может.  Так
что  налицо обдуманный заговор со стороны двух людей, слышавших
выстрел, -- Бэркера и миссис Дуглас. Когда же я  убедился,  что
кровавое  пятно на подоконнике было намеренно сделано Бэркером,
чтобы навести полицию на  ложный  след,  то  пришлось  признать
наличие против него веских улик.
     Холмс немного помолчал.
     -- Теперь спросим себя, в котором часу произошло убийство.
До половины  одиннадцатого слуги еще не расходились, так что до
того оно произойти  не  могло.  Без  четверти  одиннадцать  они
разошлись  по  своим  комнатам;  впрочем,  Эмс  сначала пошел в
кладовую. После того  как  вы  от  нас  ушли  сегодня  днем,  я
произвел  несколько  экспериментов и убедился, что никакой шум,
произведенный Макдоналдом в  комнате,  не  может  проникнуть  в
кладовую,  когда  все двери закрыты. А вот со спальней экономки
Эллен дело обстоит иначе. Она находится недалеко по коридору, и
из нее я слышал неопределенный звук  голоса,  если  его  сильно
повысить.  Шум ружья заглушается, если стреляют в упор, как это
и было в данном случае. Выстрел  был  негромким,  но  в  ночной
тишине  звук  его  свободно мог донестись до миссис Эллен. Она,
как мы знаем,  немного  глуховата,  но  тем  не  менее  слышала
что-то,  похожее  на  шум  захлопывающейся двери, за полчаса до
того, как подняли тревогу. Полчаса до тревоги -- это как раз  и
выходит  без  четверти  одиннадцать. Не сомневаюсь: то, что она
слышала,  и  было  ружейным  выстрелом;  именно  в  тот  момент
произошло   убийство.   Если  это  так,  то  мы  должны  теперь
установить,  что  делали  мистер   Бэркер   и   миссис   Дуглас
(предположив,  что  не  они являются активными убийцами) от без
четверти одиннадцать, когда шум от выстрела заставил  их  сойти
вниз,  до  четверти двенадцатого, когда они позвонили и собрали
слуг. Что они делали и почему не  подняли  тревогу  немедленно?
Вот  вопрос,  который возник перед нами, и, ответив да него, мы
найдем путь к разрешению задачи.
     -- Я убежден, -- сказал я, -- что эти двое людей о  чем-то
сговорились.  Бессердечное  она существо, если может смеяться с
кем бы то ни было спустя несколько часов после  ужасной  гибели
мужа.
     -- Совершенно   верно.   Даже  ее  собственный  рассказ  о
происшедшем произвел невыгодное впечатление. Я не  восторженный
поклонник   женского  пола,  как  вы  знаете,  но  мне  еще  не
приходилось встречать женщин, которые позволили бы увести  себя
от  трупа  мужа  по  первому  слову постороннего мужчины. Самый
поверхностный наблюдатель удивился бы, обнаружив  такое  полное
бессердечие.  Не  будь тут даже других улик, один этот инцидент
способен вызвать подозрение в сообщничестве.
     -- Итак, вы пришли к выводу, что Бэркер  и  миссис  Дуглас
виновны в убийстве?
     -- Какая  прямолинейность,  Уотсон!  Если вы предположите,
что миссис Дуглас и Бэркер знают истину об убийстве и  скрывают
ее,  тогда  я смогу дать вам положительный ответ. Но ваше более
суровое суждение не  столь  обосновано.  Давайте  разберемся  в
затруднениях,  стоящих на нашем пути. Предположим, что эта пара
связана узами преступной любви. Это только  предположение,  ибо
негласный  опрос  слуг  и  других  лиц  не  подтверждает этого.
Наоборот, многие показали, что  Дугласы  были  очень  привязаны
друг к другу.
     -- Ну,  это  еще  как  сказать,  --  возразил  я, вспомнив
встречу в саду и улыбающееся лицо молодой женщины.
     -- Во всяком случае, они  производили  такое  впечатление.
Как  бы  то  ни  было,  миссис Дуглас и Бэркер -- весьма хитрая
парочка, сумевшая обмануть всех и  замыслившая  убить  Дугласа,
человека, над головой которого нависла опасность.
     -- Об этом мы знаем только с их слов.
     Холмс задумчиво посмотрел на меня.
     -- Вижу,  Уотсон, вы придумали версию, из которой следует,
что все, что они сказали, -- ложь с  начала  до  конца.  А  это
значит,  что  не  существует  ни угроз, ни тайного общества, ни
Долины ужаса, ни мастера Мак... забыл, как дальше. Это  широкое
обобщение.  Посмотрим,  к  чему  оно нас приведет. Они изобрели
Долину  ужаса.  Потом   поставили   велосипед   в   парке   как
доказательство  присутствия кого-то извне. Пятно на подоконнике
подтверждает  эту  мысль  так  же,  как  и  карточка  у  трупа,
заготовленная кем-то в доме. Все это работает на вашу гипотезу,
Уотсон.  Но  обратимся  к тем странным фактам, которые никак не
находят  себе  места  в  ваших  построениях.  Почему  из   всех
возможных  видов  огнестрельного  оружия была выбрана спиленная
двустволка, вдобавок американская? Как могли они быть  уверены,
что  шум  ее выстрела никого не привлечет? Ведь слепое счастье,
что миссис Эллен не  поинтересовалась  причиной  захлопнувшейся
двери.   Почему   преступная  парочка  поступила  именно  таким
образом, Уотсон?
     -- Признаюсь, не могу объяснить это.
     -- Пойдем дальше. Если женщина и ее  любовник  сговорились
совершить  преступление,  зачем  им  было его афишировать, сняв
обручальное кольцо с убитого? Кажется ли вам все это вероятным,
Уотсон?
     -- Нет, не кажется.
     -- И опять-таки, если мысль оставить велосипед, спрятанный
снаружи, пришла бы вам в голову, то  вы  тотчас  же,  вероятно,
отказались  бы  от  такой  уловки, поскольку велосипед -- самая
нужная  в  данном  случае  вещь  для  человека,   принужденного
спасаться бегством.
     -- У меня нет никаких объяснений.
     -- Вы  не  правы.  Не  может существовать такой комбинации
случайных и неслучайных событий, для которых человеческий ум не
мог бы найти объяснения. Я постараюсь указать другой  возможный
ход   умозаключений,   не   утверждая,  однако,  их  абсолютную
справедливость. Предположим, что в жизни Дугласа была  какая-то
позорная   тайна.   Тайна   вызывает   появление,  предположим,
мстителя, кого-то постороннего, не  из  домашних.  Мститель  по
какой-то  причине  снимает  с  пальца  убитого  его обручальное
кольцо.  Мщение  может  относиться  ко  времени  первого  брака
Дугласа,  и кольцо было снято по одной из причин, относящихся к
тому браку. Прежде чем убийца ушел, в кабинет вбежали Бэркер  и
миссис  Дуглас.  Убийца  убедил  их, что попытка арестовать его
повлечет за собой огласку какого-то позорного происшествия. Они
согласились  его  отпустить.  Преступник  по  какой-то  причине
рассудил,   что   ему   безопаснее   скрыться  пешком,  чем  на
велосипеде. Поэтому он оставил его там, где его вряд  ли  могли
найти,  пока  он  не скроется. Пока мы еще не выходим из границ
возможного. Как вы считаете, Уотсон?
     -- Согласен в этом пункте с вами, -- ответил я сдержанно.
     -- Тогда  продолжим  наш  построенный  на   предположениях
рассказ.  После ухода убийцы Бэркер и миссис Дуглас соображают,
что  поставили  себя  в  положение,  в  котором  будет   трудно
доказать,  что  они  не  только  не совершили убийства, но и не
причастны к  нему.  Они  быстро,  хотя  и  неудачно  обдумывают
положение.  Пятно  на коннике было сделано окровавленной туфлей
Бэркера, чтобы  показать,  каким  образом  преступник  скрылся.
Ясно,  что  они  оба  должны были слышать выстрел, поэтому-то и
подняли тревогу, но на добрых полчаса позже, чем уверяли нас.
     -- А как вы намерены все это доказать?
     -- Ну, если бы действительно был кто-то со стороны, то его
можно  бы  выследить  и  схватить.   Это   было   бы   наиболее
убедительным  из всех доказательств. Но раз его нет... Впрочем,
ресурсы моих способностей еще далеко не исчерпаны. Я думаю, что
вечер, проверенный в той комнате, очень мне поможет.
     -- Вечер... там... одному?
     -- Я намерен сегодня же туда отправиться. Я сговорился уже
с Эмсом, который, как мне кажется, отнюдь не поклонник Бэркера.
Я посижу  в  комнате  и  посмотрю,  не  вдохновит  ли  меня  ее
атмосфера.  Я  верю  во  вдохновение.  Вы  улыбаетесь,  Уотсон.
Хорошо, поживем -- увидим. Между прочим, вы  привезли  с  собой
ваш большой зонтик?
     -- Да, привез.
     -- Я одолжил бы его у вас, если можно.
     -- Конечно...  Но  что  за странное оружие вы выбираете? А
если там встретится опасность?
     -- Никакой серьезной опасности, дорогой  Уотсон,  иначе  я
попросил  бы вас меня сопровождать. Итак, я беру зонтик. Но все
же дождусь возвращения наших  коллег  из  Тенбриджа,  где  они,
вероятно, заняты розысками владельца велосипеда.
     Спустилась  ночь,  прежде  чем  инспектор Макдоналд и Уайт
Мейсон  вернулись  из  своей  экспедиции.  И   вернулись   явно
торжествующие.
     -- Господа,  признаюсь,  я  сомневался,  был ли тут вообще
кто-либо  из  посторонних,  --  сказал  Макдоналд.  --  Но  это
подтверждается. Мы узнали, кто владелец велосипеда. Более того,
есть его описание.
     -- Поздравляю вас обоих от всего сердца, -- сказал Холмс.
     -- Я  исходил  в  своих  поисках из того факта, что мистер
Дуглас показался всем встревоженным после того, как  побывал  в
Тенбридже.  Следовательно,  человека  с  велосипедом можно было
ожидать именно из Тенбриджа. Мы захватили велосипед с  собой  и
показывали   его   в   гостиницах.   Управляющий  "Коммерческой
гостиницы" признал этот  велосипед  принадлежащим  человеку  по
имени  Харгрейв,  который  занимал  у  них комнату два дня тому
назад. Весь его багаж заключался в этом велосипеде и  чемодане.
Он записался приезжим из Лондона, но адреса не оставил. Чемодан
был  лондонского производства, но сам приезжий был, несомненно,
американцем.
     -- Отлично, -- весело сказал Холмс. -- Вы там основательно
поработали, пока я сидел здесь с моим другом и развивал теории.
Урок практики, мистер Мак.
     -- Да, в самом деле так,  мистер  Холмс,  --  самодовольно
сказал инспектор.
     -- Но  эти  факты  могут  подойти  и  к  нашим теориям, --
заметил я.
     -- Может, да, а может, и нет. Продолжайте  дальше,  мистер
Мак.  Вы  не  обнаружили  ничего,  по чему можно было бы узнать
этого человека?
     -- Этот человек всячески старался быть незаметным.  И  при
нем  не  было  ни бумаг, ни писем, даже на одежде отсутствовали
отметки  фирмы.  Лишь  на  столе  в  его  номере  лежала  карта
шоссейных  дорог  графства. Вче